REPCO

{
    key:"uid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
    key:"title": {
        key:"en": {
            key:"value": string:"The refrigerator and the television. Sanctions as war by other means"
        }
    },
    key:"subtitle": {
        key:"en": {
            key:"value": string:""
        }
    },
    key:"summary": {
        key:"en": {
            key:"value": string:"<I>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing, they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Changing elite behaviour depends on increasing the kind of pressure that pushes parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can therefore help to tip the balance.</I>\r\n<br><br>\r\nSanctions regimes aim to change elite behaviour by raising the costs and stakes of their choices, both directly in terms of diminishing their personal comfort including travel and access to finance, and indirectly by increasing popular pressure against their rule through economic hardship. This highlights one of several problems with sanctions. These elites are usually uninterested in popular welfare, explaining their attitude towards democracy and its wider benefits."
        }
    },
    key:"content": {
        key:"en": {
            key:"value": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">They are more concerned with maintaining their own power and funding their lifestyle, whatever the cost to their people. But there are ways and means, direct and indirect, of raising the costs of such choices. Some of these new means have been developed following Russia’s full-scale invasion of Ukraine. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Economic sanctions are a tool of coercion on the softer end of a spectrum that starts with diplomatic isolation and voluntary boycotts and ends with physical blockades. It can even include softer measures, such as a more careful calibration of aid. While many – usually those against whom they are applied – are quick to claim that sanctions do not work, history suggests that, at least in some instances, with the right amount of political will, they can. But an over-reliance on sanctions is likely to deliver little except a measure of self-satisfaction. A focus on this alone only obscures other non-violent possibilities for encouraging and, in fact, facilitating, changes in regime behaviour.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> With a little help from our friends</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The circumvention of sanctions is made easier by a lack of diplomatic support for the cause behind their imposition, reflecting self-interest. Russia’s war in Ukraine is a case in point. Governments representing about 60 per cent of the world’s population, including India, China, South Africa and much of the Middle East, did not at the outset of the conflict accept the Ukrainian or western narrative of the war in 2022 for various reasons. These included self-interest and perceptions of a western double standard. Such perceptions, legitimate or not, were actively seeded and promoted by Russia on social media, to reinforce the idea of NATO as the aggressor and Russia as the victim. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In response to Russia’s 2014 and 2022 invasions of Ukraine, the West has imposed an unprecedented raft of economic measures against Moscow. The European Union has, by mid-2024, adopted 14 packages of sanctions, targeting over 2,200 individuals and entities, and covering a wide array of sectors, goods and services. In turn, the United States has imposed over 14,000 sanctions, more than those on Iran, Cuba and North Korea combined, targeting 10,173 individuals, 4,089 entities, 177 vessels and 100 aircraft. In total, Russia has been subjected to more than 14,000 sanctions. Such measures had the intent of weakening Moscow’s ability to wage war by depressing its income and limiting access to critical technologies for its war machine. Yet, even though this regime has undoubtedly made it more difficult for the Russians, and the full extent of the impacts are not known, despite a decade of conflict and the “most extensive sanctions regime in history”, little appears to have changed.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The idea was, at the outset, that western sanctions would slowly but inexorably bite, making the conflict a “struggle between the refrigerator and the television”, as one Ukrainian colonel commented at the start of the 2022 phase of the war. Rhetoric may make a full heart, he said, but seldom fills the stomach. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">There have been some tangible results. According to a study published by the joint US–Ukrainian </span><span data-contrast=\"auto\">International Working Group on Russian Sanctions,</span> <span data-contrast=\"auto\">such restrictions have shrunk Russia’s </span><span data-contrast=\"auto\">surplus of its current balance of payments. Overall, this was estimated to be down 60 per cent in 2022-23. The rouble also depreciated, driving up inflation and, in the process, creating social effects worsened by the diversion of funding to the war from Russia’s National Welfare Fund. Receipts from the oil and gas trade – responsible for nearly half (some 230 billion US dollars) of export income in 2021 – reportedly fell by around 50 per cent in 2023 as the loss of “stable and solvent markets, the technology gap, and the multiplier effect [affecting] the supply chain (tanker transportation, port services, pipeline transport)” all began to bite. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Weathering the storm?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Yet, for every indication of the success of sanctions, there appears to be contradicting evidence. Despite the range of sanctions, Russia’s economy has repeatedly defied the predictions of its imminent doom, including of financial collapse, recession, runaway inflation and a shortage of skills and technology. As </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> noted in August 2024: “Despite sanctions and pariah status, Russia’s economy is growing strongly. It turns out that bacchanalian spending, at a time of war, really gets things going.” If anything, busting sanctions has also juiced the economy, with formerly western-owned businesses picked up cheaply by those in Russia. Supply chains have also been set up with friendly countries (for this read China, Iran, India and North Korea among others), initially to diversify Russian oil exports and ensure technology flows for high-tech arms inputs. However, this is increasingly being pursued for consumer goods as well. Thirty months after the invasion, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> reports that half of goods imports come from China, twice the share from before the invasion. Russia’s GDP is expected to grow by more than three per cent in 2024, its fastest growth spurt since the 2010s. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Among the strategies Russia has reportedly deployed with success is the use of third-party trading firms out of Dubai, which distribute its petroleum products in West Africa. Russian oil is dumped at below market prices in countries such as Burkina Faso and Mali, where it has helped keep malignant military rulers in power, as well as states keen to benefit from cut price oil such as Ghana, Ivory Coast and Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Given the closed accounting and secrecy of Putin’s state, it may be difficult to determine the real, longer-term effects of the sanctions regime. Certainly, it is likely to have made military production and rearmament costlier and complicated, given the supply of componentry at a premium especially from North Korea, China and Iran. Officially, Russia has increased </span><span data-contrast=\"auto\">military spending</span> <span data-contrast=\"auto\">from 2.7 per cent of GDP in 2022, to 3.9 per cent in 2023 and six per cent in 2024, or just under one-third of its government budget. </span><span data-contrast=\"auto\">By the start of 2024, however, it was estimated that Russian defence expenditure may account for as much as 40 per cent of its budget because the war in Ukraine is costing more than its combined spending on health and education. By comparison, the US spent 11 per cent, while the NATO average was 4.3 per cent.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The pressures imposed by external sanctions, however, have not been intense enough, certainly from a Ukrainian perspective, and were not imposed quickly or harshly enough to ensure that the refrigerator trumped the television. Russia has been adept at both accelerating its own military production, after a slow start, perhaps in anticipation of a rapid victory, and acquiring materiel from its allies. B</span><span data-contrast=\"auto\">y activating its own axis, Moscow has obtained at least three million rounds of heavy artillery from North Korea since August 2023 (and perhaps as much as six million), and 300,000 from Iran in 2023. Russia itself is</span><span data-contrast=\"auto\"> producing about 250,000 artillery shells per month, or three million annually. The US and Europe together have a capacity to produce about 1.2 million shells annually, while the US has set itself a goal to produce 100,000 rounds of artillery a month by the end of 2025. Russia is reported to be running artillery factories 24/7 on rotating 12-hour shifts, with an estimated 3.5 million Russians now working in the sector. This is up from around two to 2.5 million before the war. Moreover, critical western goods and components continue to find their way to Russia’s war machine.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanctions remain intrinsically limited because they seldom target foreign actors. Instead, they target domestic actors, such as US firms or those operating under US jurisdiction. Even so, the workarounds are usually one step ahead of the sanctions regimes. As one illustration, the largest source of supply of high-priority battlefield items necessary for Russian weapon systems is reportedly the American firm Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">The market also quickly finds a new equilibrium, factoring in the upset to pricing. A rise in interest rates has driven up the value of the rouble. Sanctions also do not work when there is a lack of ties. The United States is, for instance, not a significant trade partner with Russia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Tightening the screws</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In response to these weaknesses, two big changes have occurred to sanctions regimes in this century: the willingness to go after select individuals and to sanction the financial systems that prop up rulers. Named after the tax lawyer Sergei Magnitsky, who was allegedly murdered in a Moscow prison in 2009 for exposing corruption by Russian officials, the US government’s Global Magnitsky Act is a far-reaching, targeted, human rights and anti-corruption sanctions programme aimed at government officials as well as private citizens. The 2012 Act authorizes the US government to sanction foreign government officials worldwide who are human rights offenders, freeze their assets, and ban them from entering the United States. In the first ten years of its history, Magnitsky cited 450 individuals. The great strength of the programme lies in its deliberate attempt to cut off corrupt and tainted individuals from the global financial system.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Additionally, while targeted sanctions against Russia started feebly in 2022 (there were exemptions for luxury goods, for instance, in the EU sanctions package, to placate Italy), they soon extended to the Russian banking system. Despite fears of the impact on western banks, Russia was prevented from using the SWIFT international payment system. By cutting off seven Russian banks from the system, the West significantly raised the cost of banking, despite resistance from European banks. I</span><span data-contrast=\"auto\">n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span data-contrast=\"auto\">The call to seize more than 300 billion US dollars held by western banks and employ it for Ukraine’s relief was similarly met with alarm by commercial banks. As Bill Winters, the head of Standard Chartered bank, said in response to this suggestion, the financial community’s response to seizing the profits of Russian frozen assets would be “mixed” amid fears of “weaponizing” central banks and currencies.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Such fears of a politicized and weaponized US dollar are partly responsible for the dollar’s share among global reserves falling from 70 per cent to just under 60 this century, as countries seek to sanction-proof their reserves. Coupled with trade friction with China, th</span><span data-contrast=\"auto\">e weaponization of the US’s control of the international financial system will most likely change the conduct of non-western powers and lead to rival architectures, which may gain significant support</span><span data-contrast=\"auto\">. This explains why Beijing has developed its own international payment platform – the Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). This is independent of SWIFT and is accepted in Russia and by banks in Brazil and elsewhere. </span><span data-contrast=\"auto\">But changes to this system may take a long time, given the dollar’s continued primacy as a reserve currency.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Yet this is difficult to achieve when there are different depths of dependence on Russia in the economic and trade spheres; a limited willingness to suffer too much; strong vested interests; “sacred cow” sectors like nuclear fuel or plants; the ⁠availability of strategic spoilers who have benefitted most from the western sanctions on Russia; as well as the tactical spoilers who did not join sanctions and were instrumental in re-exporting goods. This is compounded by the existence of many loopholes and the insufficient enforcement of secondary sanctions. All this has granted Russia a long time to adjust and make alternative arrangements.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In the face of the economic united front from the West, Russia has fought back using parallel markets, dual-use technology, and third-country conduits. But there are limits. There is a premium, as South Africa learnt under apartheid, to buying smuggled technology. Suppliers are expensive and wary about losing access to richer markets. And technology cannot make up for the loss of skilled workers from the “brain drain” that usually accompanies sanctions. The longer war drags on and sanctions remain in place, the tougher things will get, not least because war is an expensive business.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Work smarter for regime behaviour change</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Several notable individuals have called for the distribution of frozen Russian funds, including Bill Browder, a long-time foe of Vladimir Putin. But, as is highlighted above, there are grave concerns with this approach, some driven by a concern for profits, others by the impact on the global financial system, and some by both. This suggests a need for fresh tactical thinking on how to employ frozen Russian funds. Given Ukrainian needs, international authorities could be requested to use seized Russian assets as collateral for the issuance of new Ukrainian bonds. The interest on seized assets could be used as of now to reinforce the message on collateral and, at the same time, bring the interest bill down for Ukraine, particularly to pay for the ongoing penalties on IMF loans. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The funding would be useful. The danger of creating great fanfare about sanctions is that there is an opportunity to cast the sanctioning party as the bad guys in a sort of perverse moral equivalence. This is worsened by the inevitable leakage of the very items supposedly under sanctions, just as the findings of the Kyiv Scientific Research Institute of Forensic Expertise remind us. There is another approach, less founded in the moralism that accompanies sanctions than on engaging with the problem in a manner aligned with a more careful calibration of the benefits of external engagement regimes. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">For example, in North Africa and the Sahel, for those seeking to undo Russian-led destabilization, given that the most effective enemies of the Russians are likely to be Islamists, any assistance or intelligence that western states (including Ukraine) give them is best kept under cover. There may be some more useful long-term outcomes, not least through rebuilding connections and mending relationships in the region that have been badly strained by western over-engagement.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">These new forms of assistance should involve far more than kinetic action or even military equipment and training. Given that Russia-aligned regional regimes are by definition undemocratic and thus highly factional, unstable and vulnerable, these cracks can be widened by limiting their income streams; supporting internal opposition forces through financing along with media and civil society; and helping regional states to limit their influence.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The same menu of choices exists in Russia itself, including the following measures: providing information on the financial transactions of leaders direct to the public; the training of journalists, accountants and engineers; support for civil society organizations; support for opposition politicians and academics, in the second instance by commissioning work to ensure a basic income free from state controls; fostering networks of opposition politicians; publishing online resources in local languages, especially on how to mount a political campaign and win an election; the training and equipping of cyber-activists; and supporting local investigative journalism. The means to undermine Russia’s war machine – and constrain those allies which, wittingly or otherwise, support it – goes beyond attempts to impose embargoes and sanctions. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Unless such measures are applied with consummate regulatory precision, they can provide a fig-leaf of respectability to a failing policy, and will always be mitigated by the role of business in seeking profit, or by fears of over compromising the integrity of the global financial system. Rather, sanctions should be seen as part of a continuum of state action, at one end of which is a more careful calibration of benefits to undo authoritarianism and, at the other, a stricter application of measures, specifically targeting individuals. This is a capacity that exists today in unprecedented forensic detail. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Strengthen forensics</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">War usually visits poor places, making them even poorer. The cost of turning a blind eye to Russia’s wanton destruction of communities across Ukraine lies not only in the costs to property. After all, it puts the interests of the state above – and seemingly beyond – those of the individual, the opposite of the very premise of the human rights regime that followed the Second World War where, in the esteemed Nuremburg  jurist Hersch Lauterpacht’s words, “the well-being of an individual is the ultimate object of all law.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht was born close to Habsburg Lemberg, now Lviv in modern-day Ukraine. Other Ukrainians have taken up the same struggle, not least the Nobel laureate Oleksandra Matviichuk, whose Center for Civil Liberties has documented more than 78,000 war crimes so far. Digital technologies offer huge advances in tracking perpetrators, from soldiers to commanders and even the chips and production lines responsible for the missiles and drones raining down on Ukrainian cities. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The Achilles heel of sanctions remains their (lack of) implementation, driven by political differences or financial advantage, and enabled by a lack of consequences. The efficient implementation of sanctions could and should be strengthened through both legislative and non-legislative means at the national level. There is a need to increase the analytical capacity of institutions to ensure that they are properly staffed. For instance, the variance in sanctions monitoring capacity ranges across Europe in departments made up of five to 150 people. Similarly, limiting money laundering via flow-through (transit) accounts is important to cut corrupt practices. One means of enabling this is to implement without further delay the EU Confiscation Directive by all EU member states and to incorporate it into the national legal framework of all member states. Also on a legislative level, more countries should amend their respective criminal codes to introduce or strengthen the punishment for violations of international sanctions.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">But sanctions should not be a pretext for presenting options as ratcheting up isolation and nothing else or more. On a spectrum of coercion, there has to be a carrot with the stick. For example, the binary choice of sanctions should not obscure the much more difficult and complex business of engaging with oppositions forces, parliamentary and non-governmental, including business, to build constituencies for change. That is probably the lesson from apartheid South Africa, which is most often overlooked, despite the power and impact of this role. This is because it was not a dramatic action from outside that brought change, but rather the support of those fighting for change from outside. South Africa did not change because it was cut off. It changed because the regime did not want to be cut off and those that remained connected had gained all the advantages and strengths of so doing. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanctions remain critical in reducing government capacity in part by increasing cost and complexity for regime survival, and ensuring that elites in particular are not immune to the implications of their actions. Changing elite behaviour depends on increasing the pressure that can push parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can help to tip the balance, not least in changing perceptions of elite impunity. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Whatever the workarounds developed by the apartheid regime in South Africa and the businesses operating there, ultimately the military, economic and social costs outweighed the benefits, and the regime changed. But this demanded a coherent approach, including a wide range of sanctions with (almost) global support as well as various carrots, not least the prospect of global inclusion. At its core, it required a rational regime, which was prepared to concede political power if the costs of hanging on outweighed the benefits of letting go. Contrary, then, to the enthusiasm for sanctions as a measure short of war, they do not promise instant change, nor are they effective without a comprehensive approach. They can, if so devised, help to change the direction of travel.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">This article draws, in part, on Greg Mills and David Kilcullen’s book title The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> is the director of the </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> is the research director of the </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> is a member of Ukraine’s Verkhovna Rada and deputy chair of the parliamentary committee on foreign affairs. Luis Ravina is a professor at the University of Navarra.</span></p>\n"
        }
    },
    key:"titleTranslations": {
        key:"bg": {
            key:"value": string:"Хладилникът и телевизорът. Санкции като война с други средства\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"cs": {
            key:"value": string:"Chladnička a televize. Sankce jako válka jinými prostředky\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"de": {
            key:"value": string:"Der Kühlschrank und der Fernseher. Sanktionen als Krieg durch andere Mittel\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"el": {
            key:"value": string:"Ο ψυγείο και η τηλεόραση. Κυρώσεις ως πόλεμος με άλλα μέσα\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"en": {
            key:"value": string:"The refrigerator and the television. Sanctions as war by other means\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"es": {
            key:"value": string:"El refrigerador y la televisión. Sanciones como guerra por otros medios\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"fi": {
            key:"value": string:"Jääkaappi ja televisio. Pakotteet sodan muotona.\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"fr": {
            key:"value": string:"Le réfrigérateur et la télévision. Les sanctions comme la guerre par d'autres moyens\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"hr": {
            key:"value": string:"Hladnjak i televizor. Sankcije kao rat drugim sredstvima\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"hu": {
            key:"value": string:"A hűtőszekrény és a televízió. A szankciók, mint a háború más eszközökkel\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"it": {
            key:"value": string:"Il frigorifero e la televisione. Sanzioni come guerra con altri mezzi\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"nl": {
            key:"value": string:"De koelkast en de televisie. Sancties als oorlog door andere middelen\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"pl": {
            key:"value": string:"Lodówka i telewizor. Sankcje jako wojna innymi środkami\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"pt": {
            key:"value": string:"A geladeira e a televisão. Sanções como guerra por outros meios\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"ro": {
            key:"value": string:"Frigiderul și televizorul. Sancțiuni ca război prin alte mijloace\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"ru": {
            key:"value": string:"Холодильник и телевизор. Санкции как война другими средствами\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"sk": {
            key:"value": string:"Chladnička a televízia. Sankcie ako vojna inými prostriedkami\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"sv": {
            key:"value": string:"Kylskåpet och televisionen. Sanktioner som krig med andra medel\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"tr": {
            key:"value": string:"Buzdolabı ve televizyon. Diğer yollarla savaş olarak yaptırımlar\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"uk": {
            key:"value": string:"Холодильник і телевізор. Санкції як війна іншими засобами\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        }
    },
    key:"subtitleTranslations": {
        key:"bg": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"cs": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"de": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"el": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"en": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"es": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"fi": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"fr": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"hr": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"hu": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"it": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"nl": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"pl": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"pt": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"ro": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"ru": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"sk": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"sv": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"tr": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        },
        key:"uk": {
            key:"value": string:"",
            key:"engine": null:null
        }
    },
    key:"summaryTranslations": {
        key:"bg": {
            key:"value": string:"<i>Санкциите винаги са вид двуостър меч. За да бъдат ефективни и да предотвратят заобикалянето им, те трябва да бъдат всеобхватни и да включват колкото се може повече държави. Промяната на поведението на елита зависи от увеличаването на вида натиск, който изтласква страните от бойното поле и ги поставя на масата за преговори. Следователно санкциите могат да помогнат за накланяне на везните.</i>\r\n\r\nРежимите на санкции целят да променят поведението на елита, като увеличават разходите и залозите на техните избори, както директно по отношение на намаляване на личния им комфорт, включително пътувания и достъп до финанси, така и индиректно, като увеличават популярния натиск срещу тяхното управление чрез икономически трудности. Това подчертава един от няколкото проблема със санкциите. Тези елити обикновено не се интересуват от благосъстоянието на народа, което обяснява тяхното отношение към демокрацията и по-широките й ползи.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"cs": {
            key:"value": string:"<i>Sance jsou vždy jakýmsi dvojsečným mečem. Aby byly účinné a zabránily obcházení, musí být komplexní a zahrnovat co nejvíce zemí. Změna chování elit závisí na zvyšování tlaku, který tlačí strany z bojiště k vyjednávacímu stolu. Sankce tedy mohou pomoci převážit misky vah.</i>\n\nSankční režimy si kladou za cíl změnit chování elit tím, že zvyšují náklady a sázky jejich rozhodnutí, a to jak přímo ve smyslu snižování jejich osobního pohodlí včetně cestování a přístupu k financím, tak nepřímo zvyšováním populárního tlaku proti jejich vládě prostřednictvím ekonomických obtíží. To zdůrazňuje jeden z několika problémů se sankcemi. Tyto elity obvykle nemají zájem o blaho obyvatelstva, což vysvětluje jejich postoj k demokracii a jejím širším přínosům.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"de": {
            key:"value": string:"<i> Sanktionen sind immer eine Art zweischneidiges Schwert. Um effektiv zu sein und Umgehungen zu verhindern, müssen sie umfassend sein und so viele Länder wie möglich einbeziehen. Das Verhalten der Eliten zu ändern, hängt davon ab, den Druck zu erhöhen, der die Parteien vom Schlachtfeld und an den Verhandlungstisch drängt. Sanktionen können daher helfen, das Gleichgewicht zu kippen.</i>\n\nSanktionsregime zielen darauf ab, das Verhalten der Eliten zu ändern, indem sie die Kosten und Risiken ihrer Entscheidungen erhöhen, sowohl direkt in Bezug auf die Verringerung ihres persönlichen Komforts, einschließlich Reisen und Zugang zu Finanzmitteln, als auch indirekt, indem sie den öffentlichen Druck gegen ihre Herrschaft durch wirtschaftliche Not erhöhen. Dies hebt eines von mehreren Problemen mit Sanktionen hervor. Diese Eliten sind in der Regel nicht an dem Wohlergehen der Bevölkerung interessiert, was ihre Haltung zur Demokratie und ihren breiteren Vorteilen erklärt.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"el": {
            key:"value": string:"<i>Οι κυρώσεις είναι πάντα μια μορφή διπλής όψης σπαθιού. Για να είναι αποτελεσματικές και να αποτρέπουν την παράκαμψη, πρέπει να είναι εκτενείς και να περιλαμβάνουν όσο το δυνατόν περισσότερες χώρες. Η αλλαγή της συμπεριφοράς των ελίτ εξαρτάται από την αύξηση της πίεσης που ωθεί τα μέρη εκτός πεδίου μάχης και στο τραπέζι των διαπραγματεύσεων. Οι κυρώσεις μπορούν επομένως να βοηθήσουν στην ανατροπή της ισορροπίας.</i>\n\nΤα καθεστώτα κυρώσεων στοχεύουν να αλλάξουν τη συμπεριφορά των ελίτ αυξάνοντας το κόστος και τα ρίσκα των επιλογών τους, τόσο άμεσα με την έννοια της μείωσης της προσωπικής τους άνεσης, συμπεριλαμβανομένων των ταξιδιών και της πρόσβασης σε χρηματοδότηση, όσο και έμμεσα αυξάνοντας την δημοφιλή πίεση κατά της εξουσίας τους μέσω οικονομικών δυσκολιών. Αυτό αναδεικνύει ένα από τα πολλά προβλήματα με τις κυρώσεις. Αυτές οι ελίτ συνήθως δεν ενδιαφέρονται για την ευημερία του λαού, εξηγώντας τη στάση τους απέναντι στη δημοκρατία και τα ευρύτερα οφέλη της.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"en": {
            key:"value": string:"<i>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing, they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Changing elite behaviour depends on increasing the kind of pressure that pushes parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can therefore help to tip the balance.</i>\r\n\r\nSanctions regimes aim to change elite behaviour by raising the costs and stakes of their choices, both directly in terms of diminishing their personal comfort including travel and access to finance, and indirectly by increasing popular pressure against their rule through economic hardship. This highlights one of several problems with sanctions. These elites are usually uninterested in popular welfare, explaining their attitude towards democracy and its wider benefits.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"es": {
            key:"value": string:"<i>Las sanciones son siempre una especie de espada de doble filo. Para ser efectivas y prevenir el eludirlas, deben ser integrales e incluir la mayor cantidad de países posible. Cambiar el comportamiento de las élites depende de aumentar el tipo de presión que empuje a las partes fuera del campo de batalla y hacia la mesa de negociaciones. Por lo tanto, las sanciones pueden ayudar a inclinar la balanza.</i>\n\nLos regímenes de sanciones tienen como objetivo cambiar el comportamiento de las élites al aumentar los costos y las apuestas de sus elecciones, tanto directamente en términos de disminuir su comodidad personal, incluyendo viajes y acceso a financiamiento, como indirectamente al aumentar la presión popular contra su gobierno a través de la dificultad económica. Esto resalta uno de varios problemas con las sanciones. Estas élites generalmente no están interesadas en el bienestar popular, lo que explica su actitud hacia la democracia y sus beneficios más amplios.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"fi": {
            key:"value": string:"<i>Pakotteet ovat aina eräänlainen kaksiteräinen miekka. Jotta ne olisivat tehokkaita ja estäisivät kiertämistä, niiden on oltava kattavia ja sisältää mahdollisimman monta maata. Eliitin käyttäytymisen muuttaminen riippuu siitä, että painetta lisätään siten, että osapuolet siirtyvät taistelukentältä neuvottelupöytään. Pakotteet voivat siten auttaa tasapainon kääntämisessä.</i>\n\nPakoteregiimit pyrkivät muuttamaan eliitin käyttäytymistä nostamalla heidän valintojensa kustannuksia ja panoksia, sekä suoraan vähentämällä heidän henkilökohtaista mukavuuttaan, mukaan lukien matkustaminen ja pääsy rahoitukseen, että epäsuorasti lisäämällä kansalaisten painetta heidän hallintaansa vastaan taloudellisen vaikeuden kautta. Tämä korostaa yhtä useista ongelmista, jotka liittyvät pakotteisiin. Nämä elitit ovat yleensä välinpitämättömiä kansan hyvinvoinnista, mikä selittää heidän asenteensa demokratiaan ja sen laajempiin etuihin.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"fr": {
            key:"value": string:"<i>Les sanctions sont toujours une sorte d'épée à double tranchant. Pour être efficaces et prévenir les contournements, elles doivent être complètes et inclure autant de pays que possible. Changer le comportement des élites dépend d'une augmentation du type de pression qui pousse les parties hors du champ de bataille et à la table des négociations. Les sanctions peuvent donc aider à faire pencher la balance.</i>\n\nLes régimes de sanctions visent à changer le comportement des élites en augmentant les coûts et les enjeux de leurs choix, à la fois directement en diminuant leur confort personnel, y compris les voyages et l'accès au financement, et indirectement en augmentant la pression populaire contre leur règne à travers des difficultés économiques. Cela met en évidence l'un des plusieurs problèmes liés aux sanctions. Ces élites sont généralement désintéressées par le bien-être populaire, ce qui explique leur attitude envers la démocratie et ses avantages plus larges.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"hr": {
            key:"value": string:"<i>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing, they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Changing elite behaviour depends on increasing the kind of pressure that pushes parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can therefore help to tip the balance.</i>\n\nSanctions regimes aim to change elite behaviour by raising the costs and stakes of their choices, both directly in terms of diminishing their personal comfort including travel and access to finance, and indirectly by increasing popular pressure against their rule through economic hardship. This highlights one of several problems with sanctions. These elites are usually uninterested in popular welfare, explaining their attitude towards democracy and its wider benefits.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"hu": {
            key:"value": string:"<i>A szankciók mindig egyfajta kettős élű kard. Ahhoz, hogy hatékonyak legyenek és megakadályozzák a megkerülést, átfogónak kell lenniük, és a lehető legtöbb országot magukban kell foglalniuk. Az elit viselkedésének megváltoztatása attól függ, hogy milyen mértékű nyomást gyakorolnak, amely a feleket a csatatérről a tárgyalóasztalhoz tereli. A szankciók ezért segíthetnek a mérleg elbillentésében.</i>\n\nA szankciós rendszerek célja az elit viselkedésének megváltoztatása azáltal, hogy növelik a választásaik költségeit és tétjeit, közvetlenül a személyes kényelmük csökkentésével, beleértve az utazást és a pénzügyi hozzáférést, valamint közvetve a népszerű nyomás növelésével a kormányzásuk ellen gazdasági nehézségek révén. Ez kiemeli a szankciókkal kapcsolatos problémák egyikét. Ezek az elit tagjai általában nem érdeklődnek a népszerű jólét iránt, ami magyarázza a demokráciával és annak szélesebb előnyeivel kapcsolatos hozzáállásukat.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"it": {
            key:"value": string:"<i>Le sanzioni sono sempre una sorta di spada a doppio taglio. Per essere efficaci e prevenire elusioni, devono essere complete e includere il maggior numero possibile di paesi. Cambiare il comportamento delle élite dipende dall'aumento del tipo di pressione che spinge le parti fuori dal campo di battaglia e al tavolo dei negoziati. Le sanzioni possono quindi aiutare a inclinare l'equilibrio.</i>\n\nI regimi di sanzioni mirano a cambiare il comportamento delle élite aumentando i costi e le scommesse delle loro scelte, sia direttamente in termini di diminuzione del loro comfort personale, inclusi viaggi e accesso ai finanziamenti, sia indirettamente aumentando la pressione popolare contro il loro governo attraverso difficoltà economiche. Questo evidenzia uno dei diversi problemi con le sanzioni. Queste élite sono solitamente disinteressate al benessere popolare, spiegando il loro atteggiamento nei confronti della democrazia e dei suoi benefici più ampi.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"nl": {
            key:"value": string:"<i>Sancties zijn altijd een soort dubbelzijdig zwaard. Om effectief te zijn en om te voorkomen dat ze worden omzeild, moeten ze uitgebreid zijn en zoveel mogelijk landen omvatten. Het veranderen van het gedrag van de elite hangt af van het vergroten van de druk die partijen van het slagveld en naar de onderhandelingstafel duwt. Sancties kunnen daarom helpen om de balans te doen doorslaan.</i>\n\nSanctieregimes zijn gericht op het veranderen van het gedrag van de elite door de kosten en risico's van hun keuzes te verhogen, zowel direct in termen van het verminderen van hun persoonlijke comfort, inclusief reizen en toegang tot financiën, als indirect door de populaire druk tegen hun heerschappij te vergroten via economische ontberingen. Dit benadrukt een van de verschillende problemen met sancties. Deze elites zijn meestal ongeïnteresseerd in het welzijn van de bevolking, wat hun houding ten opzichte van democratie en de bredere voordelen ervan verklaart.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"pl": {
            key:"value": string:"<i>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing, they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Changing elite behaviour depends on increasing the kind of pressure that pushes parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can therefore help to tip the balance.</i>\n\nReżimy sankcyjne mają na celu zmianę zachowań elit poprzez zwiększenie kosztów i stawki ich wyborów, zarówno bezpośrednio w zakresie zmniejszenia ich osobistego komfortu, w tym podróży i dostępu do finansów, jak i pośrednio poprzez zwiększenie presji społecznej przeciwko ich rządom poprzez trudności ekonomiczne. To podkreśla jeden z kilku problemów związanych z sankcjami. Te elity zazwyczaj nie interesują się dobrobytem społecznym, co wyjaśnia ich postawę wobec demokracji i jej szerszych korzyści.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"pt": {
            key:"value": string:"<i>As sanções são sempre uma espécie de espada de dois gumes. Para serem eficazes e prevenir desvios, elas precisam ser abrangentes e incluir o maior número possível de países. Mudar o comportamento das elites depende de aumentar o tipo de pressão que empurra as partes para fora do campo de batalha e para a mesa de negociações. As sanções podem, portanto, ajudar a inclinar a balança.</i>\n\nOs regimes de sanções visam mudar o comportamento das elites aumentando os custos e as apostas de suas escolhas, tanto diretamente em termos de diminuir seu conforto pessoal, incluindo viagens e acesso a financiamento, quanto indiretamente, aumentando a pressão popular contra seu governo por meio de dificuldades econômicas. Isso destaca um dos vários problemas com as sanções. Essas elites geralmente não estão interessadas no bem-estar popular, explicando sua atitude em relação à democracia e seus benefícios mais amplos.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"ro": {
            key:"value": string:"<i>Sanctiunile sunt întotdeauna un fel de sabie cu două tăișuri. Pentru a fi eficiente și a preveni ocolirea, ele trebuie să fie cuprinzătoare și să includă cât mai multe țări posibil. Schimbarea comportamentului elitelor depinde de creșterea tipului de presiune care împinge părțile de pe câmpul de luptă la masa negocierilor. Sanctiunile pot, prin urmare, ajuta la înclinarea balanței.</i>\r\n\r\nRegimurile de sancțiuni vizează schimbarea comportamentului elitelor prin creșterea costurilor și mizei ale alegerilor lor, atât direct în termeni de diminuare a confortului personal, inclusiv călătoriile și accesul la finanțe, cât și indirect prin creșterea presiunii populare împotriva domniei lor prin dificultăți economice. Acest lucru subliniază una dintre numeroasele probleme cu sancțiunile. Aceste elite sunt de obicei neinteresate de bunăstarea populară, explicând atitudinea lor față de democrație și beneficiile sale mai largi.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"ru": {
            key:"value": string:"<i>Санкции всегда являются своего рода обоюдоострым мечом. Чтобы быть эффективными и предотвратить обход, они должны быть всеобъемлющими и включать как можно больше стран. Изменение поведения элиты зависит от увеличения давления, которое выталкивает стороны с поля боя и за стол переговоров. Таким образом, санкции могут помочь изменить баланс.</i>\n\nРежимы санкций направлены на изменение поведения элиты, повышая затраты и ставки их выборов, как непосредственно в терминах уменьшения их личного комфорта, включая поездки и доступ к финансам, так и косвенно, увеличивая народное давление против их правления через экономические трудности. Это подчеркивает одну из нескольких проблем с санкциями. Эти элиты обычно не заинтересованы в благосостоянии народа, что объясняет их отношение к демократии и ее более широким преимуществам.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"sk": {
            key:"value": string:"<i>Sanckcie sú vždy akýmsi dvojsečným mečom. Aby boli účinné a zabránili obchádzaniu, musia byť komplexné a zahŕňať čo najviac krajín. Zmena správania elít závisí od zvyšovania druhu tlaku, ktorý posúva strany z bojiska na rokovací stôl. Sanckcie môžu preto pomôcť preklopiť rovnováhu.</i>\n\nRežimy sankcií sa snažia zmeniť správanie elít zvyšovaním nákladov a stávok ich rozhodnutí, priamo v zmysle znižovania ich osobného pohodlia vrátane cestovania a prístupu k financiám, a nepriamo zvyšovaním populárneho tlaku proti ich vláde prostredníctvom hospodárskej krízy. To zdôrazňuje jeden z viacerých problémov so sankciami. Tieto elity zvyčajne nemajú záujem o blahobyt obyvateľstva, čo vysvetľuje ich postoj k demokracii a jej širším prínosom.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"sv": {
            key:"value": string:"<i>Sanctioner är alltid en slags dubbelbottnad svärd. För att vara effektiva och förhindra kringgående måste de vara omfattande och inkludera så många länder som möjligt. Att förändra elitbeteende beror på att öka den typ av tryck som pressar parter bort från slagfältet och till förhandlingsbordet. Sanktioner kan därför hjälpa till att tippa balansen.</i>\n\nSanktionsregimer syftar till att förändra elitbeteende genom att höja kostnaderna och insatserna för deras val, både direkt i termer av att minska deras personliga komfort inklusive resor och tillgång till finansiering, och indirekt genom att öka det folkliga trycket mot deras styre genom ekonomiska svårigheter. Detta belyser ett av flera problem med sanktioner. Dessa eliter är vanligtvis ointresserade av folkets välfärd, vilket förklarar deras inställning till demokrati och dess bredare fördelar.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"tr": {
            key:"value": string:"<i>Yaptırımlar her zaman iki ucu keskin bir kılıçtır. Etkili olabilmeleri ve aşılmalarını önleyebilmeleri için kapsamlı olmaları ve mümkün olduğunca çok ülkeyi içermeleri gerekir. Elit davranışını değiştirmek, tarafları savaş alanından çıkarıp müzakere masasına iten baskı türünü artırmaya bağlıdır. Bu nedenle, yaptırımlar dengeyi değiştirmeye yardımcı olabilir.</i>\n\nYaptırım rejimleri, elitlerin seçimlerinin maliyetlerini ve risklerini artırarak elit davranışını değiştirmeyi amaçlar; bu, hem seyahat ve finansmana erişim gibi kişisel konforlarını azaltma açısından doğrudan, hem de ekonomik zorluklar yoluyla iktidarlarına karşı halk baskısını artırma açısından dolaylı olarak gerçekleşir. Bu, yaptırımların birkaç sorununun birini vurgular. Bu elitler genellikle halk refahıyla ilgilenmezler, bu da demokrasiye ve onun daha geniş faydalarına karşı tutumlarını açıklar.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"uk": {
            key:"value": string:"<i>Санкції завжди є своєрідним двосічним мечем. Щоб бути ефективними та запобігти обходу, вони повинні бути всеосяжними та включати якомога більше країн. Зміна поведінки еліти залежить від збільшення тиску, який змушує сторони покинути поле бою та сісти за стіл переговорів. Тому санкції можуть допомогти змінити баланс.</i>\n\nРежими санкцій мають на меті змінити поведінку еліти, підвищуючи витрати та ставки їхніх виборів, як безпосередньо в плані зменшення їхнього особистого комфорту, включаючи подорожі та доступ до фінансів, так і опосередковано, збільшуючи популярний тиск проти їхнього правління через економічні труднощі. Це підкреслює одну з кількох проблем із санкціями. Ці еліти зазвичай не зацікавлені у добробуті населення, що пояснює їхнє ставлення до демократії та її ширших переваг.",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        }
    },
    key:"contentTranslations": {
        key:"bg": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Те са по-загрижени за запазването на собствената си власт и финансирането на начина си на живот, независимо от цената за техния народ. Но има начини и средства, директни и индиректни, за повишаване на разходите за такива избори. Някои от тези нови средства са разработени след пълномащабната инвазия на Русия в Украйна. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Икономическите санкции са инструмент за принуда в по-меката част на спектъра, който започва с дипломатическа изолация и доброволни бойкоти и завършва с физически блокади. Те могат дори да включват по-меките мерки, като по-внимателно калибриране на помощта. Докато много – обикновено тези, срещу които са приложени – бързо твърдят, че санкциите не работят, историята предполага, че, поне в някои случаи, с правилното количество политическа воля, те могат. Но прекомерната зависимост от санкции вероятно ще доведе до малко освен до мярка за самоудовлетворение. Фокусът само върху това само затруднява другите ненасилствени възможности за насърчаване и, всъщност, улесняване на промените в поведението на режима.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> С малко помощ от нашите приятели</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Заобикалянето на санкции е улеснено от липсата на дипломатическа подкрепа за каузата зад тяхното налагане, отразявайки егоизъм. Войната на Русия в Украйна е пример за това. Правителствата, представляващи около 60 процента от населението на света, включително Индия, Китай, Южна Африка и голяма част от Близкия изток, не приеха в началото на конфликта украинската или западната наратив за войната през 2022 г. по различни причини. Те включваха егоизъм и възприятия за западен двойствен стандарт. Такива възприятия, легитимни или не, бяха активно насаждани и популяризирани от Русия в социалните медии, за да се подсили идеята, че НАТО е агресорът, а Русия е жертвата. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>В отговор на инвазията на Русия в Украйна през 2014 и 2022 г. Западът наложи безпрецедентен набор от икономически мерки срещу Москва. Европейският съюз е приел до средата на 2024 г. 14 пакета санкции, насочени срещу над 2,200 физически и юридически лица и обхващащи широк спектър от сектори, стоки и услуги. От своя страна, Съединените щати наложиха над 14,000 санкции, повече от тези срещу Иран, Куба и Северна Корея взети заедно, насочени срещу 10,173 физически лица, 4,089 юридически лица, 177 кораба и 100 самолета. В общо, Русия е подложена на повече от 14,000 санкции. Такива мерки имаха за цел да отслабят способността на Москва да води война, като намалят доходите й и ограничат достъпа до критични технологии за нейната военна машина. И все пак, въпреки че този режим несъмнено е направил по-трудно за руснаците, и пълната степен на въздействията не е известна, въпреки десетилетие на конфликт и \"най-обширния режим на санкции в историята\", малко изглежда да се е променило.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Идеята в началото беше, че западните санкции бавно, но неумолимо ще ударят, превръщайки конфликта в \"борба между хладилника и телевизора\", както коментира един украински полковник в началото на фазата на войната през 2022 г. Реториката може да напълни сърцето, каза той, но рядко запълва стомаха. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Имаше някои осезаеми резултати. Според проучване, публикувано от съвместната американско-украинска </span><span>Международна работна група по руските санкции,</span> <span>такива ограничения са намалили </span><span>излишъка на Русия в текущия баланс на плащанията. Общо, това беше оценено на спад от 60 процента през 2022-23 г. Рублата също се обезцени, повишавайки инфлацията и, в процеса, създавайки социални ефекти, влошени от пренасочването на финансирането за войната от Националния фонд за благосъстояние на Русия. Приходите от търговията с нефт и газ – отговорни за почти половината (около 230 милиарда долара) от износните доходи през 2021 г. – съобщава се, че са паднали с около 50 процента през 2023 г., тъй като загубата на \"стабилни и платежоспособни пазари, технологичната пропаст и мултипликативният ефект [влияещи] на веригата за доставки (транспорт на танкери, портови услуги, транспорт по тръбопроводи)\" започнаха да се усещат. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Преживяване на бурята?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Все пак, за всяко указание за успеха на санкциите, изглежда, че има противоречиви доказателства. Въпреки разнообразието от санкции, икономиката на Русия многократно е опровергавала предсказанията за нейния неизбежен крах, включително финансов колапс, рецесия, неконтролируема инфлация и недостиг на умения и технологии. Както </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> отбеляза през август 2024 г.: \"Въпреки санкциите и статуса на пария, икономиката на Русия расте силно. Оказва се, че разточителното харчене, в момент на война, наистина раздвижва нещата.\" Ако изобщо, заобикалянето на санкции също е стимулирало икономиката, като преди това западно притежавани бизнеси са били купени на ниски цени от тези в Русия. Веригите за доставки също са били установени с приятелски държави (за това четете Китай, Иран, Индия и Северна Корея сред другите), първоначално за да се диверсифицират износите на руски нефт и да се осигурят технологични потоци за високотехнологични оръжейни компоненти. Въпреки това, това все повече се преследва и за потребителски стоки. Тридесет месеца след инвазията, </span><i><span>The Economist</span></i><span> съобщава, че половината от вноса на стоки идва от Китай, два пъти повече от дела преди инвазията. Очаква се БВП на Русия да нарасне с повече от три процента през 2024 г., най-бързият ръст от 2010-те години. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Сред стратегиите, които Русия е докладвала, че е приложила успешно, е използването на търговски фирми от трети страни от Дубай, които разпространяват нейните нефтени продукти в Западна Африка. Руският нефт се изхвърля на цени под пазарните в страни като Буркина Фасо и Мали, където е помогнал да се запазят злокобни военни управници на власт, както и държави, които искат да се възползват от евтин нефт, като Гана, Кот д'Ивоар и Бенин. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>С оглед на затворената отчетност и тайността на държавата на Путин, може да е трудно да се определи реалното, дългосрочно въздействие на режима на санкции. Със сигурност е вероятно да е направило военната продукция и преоръжаването по-скъпи и сложни, предвид доставките на компоненти на премия, особено от Северна Корея, Китай и Иран. Официално, Русия е увеличила </span><span>военните разходи</span> <span>от 2.7 процента от БВП през 2022 г. на 3.9 процента през 2023 г. и шест процента през 2024 г., или малко под една трета от правителствения бюджет. </span><span>До началото на 2024 г. обаче се оценява, че разходите за отбрана на Русия може да представляват до 40 процента от бюджета й, тъй като войната в Украйна струва повече от комбинираните разходи за здравеопазване и образование. За сравнение, САЩ са похарчили 11 процента, докато средното за НАТО е 4.3 процента.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Натискът, наложен от външните санкции, обаче, не е бил достатъчно интензивен, със сигурност от украинска перспектива, и не е бил наложен бързо или строго достатъчно, за да се увери, че хладилникът надделява над телевизора. Русия е била умела както в ускоряването на собствената си военна продукция, след бавен старт, може би в очакване на бърза победа, така и в придобиването на материал от своите съюзници. Ч</span><span>рез активирането на собствената си ос, Москва е получила поне три милиона снаряда от тежка артилерия от Северна Корея от август 2023 г. (и може би до шест милиона), и 300,000 от Иран през 2023 г. Русия сама произвежда</span><span> около 250,000 артилерийски снаряда на месец, или три милиона годишно. САЩ и Европа заедно имат капацитет да произвеждат около 1.2 милиона снаряда годишно, докато САЩ си поставиха за цел да произвеждат 100,000 снаряда на месец до края на 2025 г. Русия се съобщава, че работи артилерийни фабрики 24/7 на ротационни 12-часови смени, с приблизително 3.5 милиона руснаци, работещи в сектора в момента. Това е увеличение от около два до 2.5 милиона преди войната. Освен това, критични западни стоки и компоненти продължават да намират пътя си към военната машина на Русия.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкциите остават по същество ограничени, тъй като рядко целят чуждестранни актьори. Вместо това, те целят вътрешни актьори, като американски фирми или тези, които оперират под юрисдикцията на САЩ. Въпреки това, обходите обикновено са една стъпка напред от режимите на санкции. Като илюстрация, най-голям източник на доставки на високоприоритетни бойни артикули, необходими за руските оръжейни системи, е американската фирма Intel. </span><span>Пазарът също бързо намира ново равновесие, вземайки предвид смущението в цените. Увеличението на лихвените проценти е повишило стойността на рублата. Санкциите също не работят, когато липсват връзки. Съединените щати, например, не са значителен търговски партньор на Русия.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Затягане на винтовете</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>В отговор на тези слабости, две големи промени настъпиха в режимите на санкции през този век: готовността да се преследват избрани индивиди и да се санкционират финансовите системи, които подкрепят управниците. Наречен на данъчния адвокат Сергей Магнитски, който allegedly е бил убит в московски затвор през 2009 г. за разкриване на корупция от руски служители, Законът за глобалните санкции на САЩ е широкообхватна, целенасочена програма за санкции за правата на човека и против корупцията, насочена към правителствени служители, както и частни граждани. Законът от 2012 г. упълномощава правителството на САЩ да санкционира чуждестранни правителствени служители по целия свят, които са нарушители на правата на човека, да замразява техните активи и да им забранява влизането в Съединените щати. В първите десет години от историята си, Магнитски е цитирал 450 индивиди. Голямата сила на програмата се крие в целенасоченото й усилие да откъсне корумпирани и замърсени индивиди от глобалната финансова система.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Освен това, докато целевите санкции срещу Русия започнаха слабо през 2022 г. (имаше изключения за луксозни стоки, например, в пакета санкции на ЕС, за да се успокои Италия), те бързо се разшириха до руската банкова система. Въпреки страховете от въздействието върху западните банки, Русия беше предотвратена от използването на международната платежна система SWIFT. Чрез изключването на седем руски банки от системата, Западът значително увеличи разходите за банкиране, въпреки съпротивата от европейските банки. В</span><span> допълнение към оръжейната употреба на долара по този начин, замразяването на валутните резерви на Русия беше безпрецедентна употреба на екстериториална юрисдикция. </span><span>Призивът за конфискуване на повече от 300 милиарда долара, държани от западни банки, и за използването им за помощ на Украйна също беше посрещнат с тревога от търговските банки. Както каза Бил Уинтърс, ръководител на Standard Chartered, в отговор на това предложение, реакцията на финансовата общност на конфискуването на печалбите от замразените руски активи ще бъде \"смесена\" на фона на страхове от \"оръжейна\" централна банка и валути.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Такива страхове от политизирания и оръжеен долар на САЩ са отчасти отговорни за спадането на дела на долара сред глобалните резерви от 70 процента до малко под 60 през този век, тъй като страните се опитват да защитят резервите си от санкции. В съчетание с търговски конфликти с Китай, т</span><span>актическото използване на контрола на САЩ върху международната финансова система най-вероятно ще промени поведението на не-западните сили и ще доведе до конкурентни архитектури, които могат да получат значителна подкрепа</span><span>. Това обяснява защо Пекин е разработил собствена международна платежна платформа – Системата за междубанкови плащания (CIPS). Тя е независима от SWIFT и е приета в Русия и от банки в Бразилия и на други места. </span><span>Но промените в тази система може да отнемат много време, предвид продължаващото първенство на долара като резервна валута.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкциите винаги са вид двуостър меч. За да бъдат ефективни и да предотвратят заобикаляне, те трябва да бъдат всеобхватни и да включват колкото се може повече държави. Въпреки това, това е трудно да се постигне, когато има различни дълбочини на зависимост от Русия в икономическата и търговската сфера; ограничена готовност да се понесе твърде много; силни интереси; \"свещени крави\" сектори като ядрено гориво или заводи; наличието на стратегически саботажници, които са се възползвали най-много от западните санкции срещу Русия; както и тактически саботажници, които не са се присъединили към санкциите и са били от съществено значение за реекспортиране на стоки. Това е усложнено от съществуването на много вратички и недостатъчното прилагане на вторични санкции. Всичко това е дало на Русия дълго време да се адаптира и да направи алтернативни споразумения.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>В лицето на икономическия обединен фронт от Запада, Русия се бори с паралелни пазари, технологии с двойно предназначение и канали от трети страни. Но има ограничения. Има премия, както Южна Африка научи по време на апартейда, за закупуване на контрабандна технология. Доставчиците са скъпи и предпазливи относно загубата на достъп до по-богати пазари. И технологията не може да компенсира загубата на квалифицирани работници от \"изтичането на мозъци\", което обикновено съпътства санкциите. Колкото по-дълго войната продължава и санкциите остават в сила, толкова по-трудно ще става, не на последно място, защото войната е скъпо начинание.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Работете по-умно за промяна в поведението на режима</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Няколко забележителни личности призоваха за разпределение на замразените руски средства, включително Бил Браудър, дългогодишен враг на Владимир Путин. Но, както е подчертано по-горе, има сериозни опасения относно този подход, някои от които са продиктувани от загриженост за печалбите, други от въздействието върху глобалната финансова система, а някои и от двете. Това предполага необходимост от свежо тактическо мислене относно начина на използване на замразените руски средства. С оглед на нуждите на Украйна, международните власти могат да бъдат помолени да използват конфискуваните руски активи като обезпечение за издаването на нови украински облигации. Лихвата от конфискуваните активи може да се използва от сега нататък, за да се подсили посланието за обезпечение и, в същото време, да се намали лихвеният дълг за Украйна, особено за плащане на текущите санкции по заемите от МВФ. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Финансирането би било полезно. Опасността от създаването на голям шум около санкциите е, че има възможност да се представи санкциониращата страна като лошите в един вид изкривена морална еквивалентност. Това се влошава от неизбежното изтичане на самите стоки, които уж са под санкции, точно както ни напомнят находките на Киевския научноизследователски институт по съдебна експертиза. Има и друг подход, по-малко основан на морализма, който съпътства санкциите, отколкото на ангажиране с проблема по начин, съобразен с по-внимателно калибриране на ползите от режимите на външно ангажиране. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Например, в Северна Африка и Сахел, за тези, които се опитват да отменят дестабилизацията, водена от Русия, като се има предвид, че най-ефективните врагове на руснаците вероятно ще бъдат ислямистите, всяка помощ или разузнаване, които западните държави (включително Украйна) им предоставят, е най-добре да се запази в тайна. Може да има някои по-полезни дългосрочни резултати, не на последно място чрез възстановяване на връзките и поправяне на отношенията в региона, които са били силно напрегнати от прекомерното ангажиране на Запада.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Тези нови форми на помощ трябва да включват много повече от кинетично действие или дори военно оборудване и обучение. Като се има предвид, че регионалните режими, свързани с Русия, по дефиниция са недемократични и следователно силно фракционни, нестабилни и уязвими, тези пукнатини могат да бъдат разширени чрез ограничаване на техните потоци на доходи; подкрепа на вътрешни опозиционни сили чрез финансиране, заедно с медии и гражданско общество; и помощ на регионалните държави да ограничат влиянието си.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Същото меню от избори съществува и в самата Русия, включително следните мерки: предоставяне на информация за финансовите транзакции на лидерите директно на обществото; обучение на журналисти, счетоводители и инженери; подкрепа на организации на гражданското общество; подкрепа на опозиционни политици и учени, във втория случай чрез възлагане на работа, за да се осигури основен доход, свободен от държавен контрол; насърчаване на мрежи от опозиционни политици; публикуване на онлайн ресурси на местни езици, особено за това как да се проведе политическа кампания и да се спечели избори; обучение и оборудване на киберактивисти; и подкрепа на местна разследваща журналистика. Средствата за подкопаване на военната машина на Русия – и за ограничаване на тези съюзници, които, съзнателно или не, я подкрепят – надхвърлят опитите за налагане на ембарго и санкции. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Освен ако такива мерки не се прилагат с изключителна регулаторна прецизност, те могат да предоставят прикритие на неуспешна политика и винаги ще бъдат смекчавани от ролята на бизнеса в търсенето на печалба или от страхове за прекалено компрометиране на целостта на глобалната финансова система. По-скоро, санкциите трябва да се разглеждат като част от континуум на държавни действия, в единия край на който е по-внимателното калибриране на ползите за разпадане на авторитаризма, а в другия – по-строга прилагане на мерки, специфично насочени към индивиди. Това е капацитет, който съществува днес в безпрецедентни детайли. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Укрепване на съдебната експертиза</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Войната обикновено посещава бедни места, правейки ги още по-бедни. Цената на затварянето на очи пред безразборното разрушение на общности в Украйна не лежи само в разходите за собственост. В крайна сметка, тя поставя интересите на държавата над – и очевидно извън – тези на индивида, противоположно на самата предпоставка на режима на правата на човека, който последва Втората световна война, където, с думите на уважавания нюрнбергски юрист Херш Лаутерпахт, \"благосъстоянието на индивида е крайната цел на всички закони.\"</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Лаутерпахт е роден близо до Хабсбург Лемберг, сега Лвов в съвременна Украйна. Други украинци са поели същата борба, не на последно място Нобеловата лауреатка Александра Матвийчук, чийто Център за граждански свободи е документирал над 78,000 военни престъпления досега. Цифровите технологии предлагат огромни напредъци в проследяването на извършителите, от войници до командири и дори чиповете и производствените линии, отговорни за ракетите и дроновете, които падат върху украинските градове. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ахилесовата пета на санкциите остава тяхното (липса на) прилагане, движено от политически различия или финансово предимство, и улеснено от липсата на последствия. Ефективното прилагане на санкции може и трябва да бъде укрепено чрез законодателни и незаконодателни средства на национално ниво. Има нужда от увеличаване на аналитичния капацитет на институциите, за да се увери, че те са правилно наети. Например, вариацията в капацитета за мониторинг на санкции варира в Европа в отдели, съставени от пет до 150 души. По същия начин, ограничаването на пране на пари чрез транзитни сметки е важно за намаляване на корупционните практики. Един от начините за улесняване на това е да се приложи без допълнително забавяне Директивата за конфискация на ЕС от всички държави членки на ЕС и да се включи в националната правна рамка на всички държави членки. Също така на законодателно ниво, повече държави трябва да изменят съответните си наказателни кодекси, за да въведат или укрепят наказанията за нарушения на международните санкции.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Но санкциите не трябва да бъдат предлог за представяне на опции като увеличаване на изолацията и нищо друго или повече. На спектъра на принуда, трябва да има морков с тоягата. Например, бинарният избор на санкции не трябва да затъмнява много по-трудния и сложен бизнес на ангажиране с опозиционни сили, парламентарни и неправителствени, включително бизнеса, за изграждане на избирателни бази за промяна. Това вероятно е урокът от апартейда в Южна Африка, който най-често се пренебрегва, въпреки силата и въздействието на тази роля. Това е така, защото не е била драматична акция от външната страна, която е довела до промяна, а по-скоро подкрепата на тези, които се борят за промяна от външната страна. Южна Африка не се е променила, защото е била изолирана. Тя се е променила, защото режимът не е искал да бъде изолиран и тези, които са останали свързани, са получили всички предимства и силни страни от това. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкциите остават критични за намаляване на капацитета на правителството, отчасти чрез увеличаване на разходите и сложността за оцеляване на режима и осигуряване на това, че елитите в частност не са имунизирани от последствията от действията си. Промяната в поведението на елитите зависи от увеличаването на натиска, който може да избута страните от бойното поле и на преговорната маса. Санкциите могат да помогнат за накланяне на баланса, не на последно място в променянето на възприятията за безнаказаност на елитите. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Каквито и да са обходите, разработени от режима на апартейда в Южна Африка и бизнеса, който оперира там, в крайна сметка военните, икономическите и социалните разходи надвишават ползите, и режимът се е променил. Но това изискваше последователен подход, включващ широк спектър от санкции с (почти) глобална подкрепа, както и различни моркови, не на последно място перспективата за глобално включване. В основата си, това изискваше рационален режим, който беше готов да отстъпи политическа власт, ако разходите за задържане надвишаваха ползите от отпускането. В противоречие, тогава, на ентусиазма за санкции като мярка под война, те не обещават мигновена промяна, нито са ефективни без цялостен подход. Те могат, ако са така замислени, да помогнат за промяна на посоката на движение.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Тази статия частично се основава на заглавието на книгата на Грег Милс и Дейвид Килкълън \"Изкуството на войната и мира\" (Йоханесбург: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Грег Милс</strong> е директор на </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Фондацията Бренхурст</span></a><span>. <strong>Рей Хартли</strong> е изследователски директор на </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Фондацията Бренхурст</span></a><span>. <strong>Григорий Немират</strong> е член на Върховната рада на Украйна и заместник-председател на парламентарната комисия по външни работи. Луис Равина е професор в Университета на Навара.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"cs": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Jsou více znepokojeni udržováním své vlastní moci a financováním svého životního stylu, bez ohledu na náklady pro svůj lid. Ale existují způsoby a prostředky, přímé i nepřímé, jak zvýšit náklady takových voleb. Některé z těchto nových prostředků byly vyvinuty po plnohodnotné invazi Ruska na Ukrajinu.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ekonomické sankce jsou nástrojem nátlaku na měkčí straně spektra, které začíná diplomatickou izolací a dobrovolnými bojkoty a končí fyzickými blokádami. Mohou zahrnovat i měkčí opatření, jako je pečlivější kalibrace pomoci. Zatímco mnozí – obvykle ti, proti nimž jsou uplatňovány – rychle tvrdí, že sankce nefungují, historie naznačuje, že alespoň v některých případech, s dostatečnou politickou vůlí, mohou. Ale přílišná závislost na sankcích pravděpodobně přinese jen míru sebeklidu. Zaměření pouze na toto zakrývá další nenásilné možnosti, jak povzbudit a ve skutečnosti usnadnit změny v chování režimu.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>S malou pomocí od našich přátel</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Obcházení sankcí je usnadněno nedostatkem diplomatické podpory pro příčinu, která vedla k jejich uvalení, což odráží vlastní zájem. Válka Ruska na Ukrajině je toho příkladem. Vlády, které zastupují přibližně 60 procent světové populace, včetně Indie, Číny, Jižní Afriky a většiny Blízkého východu, na počátku konfliktu nepřijaly ukrajinský nebo západní narativ války v roce 2022 z různých důvodů. Mezi nimi byl vlastní zájem a vnímání západního dvojího standardu. Takové vnímání, ať už legitimní nebo ne, bylo aktivně zaséváno a propagováno Ruskem na sociálních médiích, aby posílilo myšlenku NATO jako agresora a Ruska jako oběti. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>V reakci na ruské invaze na Ukrajinu v letech 2014 a 2022 Západ uvalil bezprecedentní balík ekonomických opatření proti Moskvě. Evropská unie do poloviny roku 2024 přijala 14 balíčků sankcí, které cílily na více než 2 200 jednotlivců a subjektů a pokrývaly širokou škálu sektorů, zboží a služeb. Spojené státy na oplátku uvalily více než 14 000 sankcí, což je více než na Írán, Kubu a Severní Koreu dohromady, a cílily na 10 173 jednotlivců, 4 089 subjektů, 177 plavidel a 100 letadel. Celkově bylo Rusko podrobeno více než 14 000 sankcím. Taková opatření měla za cíl oslabit Moskvovu schopnost vést válku tím, že sníží její příjmy a omezí přístup k kritickým technologiím pro její válečný stroj. Přesto, i když tento režim bezpochyby ztížil situaci pro Rusy, a plný rozsah dopadů není znám, navzdory desetiletí konfliktu a „nejrozsáhlejšímu sankčnímu režimu v historii“ se zdá, že se toho příliš nezměnilo.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Na počátku byla myšlenka, že západní sankce budou pomalu, ale neúprosně kousat, což učiní konflikt „bojem mezi ledničkou a televizí“, jak komentoval jeden ukrajinský plukovník na začátku fáze války v roce 2022. Rétorika může naplnit srdce, řekl, ale zřídka naplní žaludek. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Byly zaznamenány některé hmatatelné výsledky. Podle studie zveřejněné společnou americko-ukrajinskou </span><span>Mezinárodní pracovní skupinou pro ruské sankce</span><span>, taková omezení zmenšila ruský </span><span>přebytek jeho běžného platebního bilance. Celkově se odhadovalo, že v letech 2022-23 klesl o 60 procent. Rubl také deprecioval, což vedlo k nárůstu inflace a v procesu vytvořilo sociální efekty zhoršené odkloněním financí na válku z Ruského národního sociálního fondu. Příjmy z obchodu s ropou a plynem – odpovědné za téměř polovinu (asi 230 miliard amerických dolarů) exportních příjmů v roce 2021 – údajně klesly o přibližně 50 procent v roce 2023, protože ztráta „stabilních a solventních trhů, technologická mezera a multiplikační efekt [ovlivňující] dodavatelský řetězec (doprava tankerů, přístavní služby, potrubní doprava)“ začala mít dopad. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Přečkat bouři?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Přesto, pro každé znamení úspěchu sankcí se zdá, že existují protichůdné důkazy. Navzdory rozsahu sankcí ruská ekonomika opakovaně odolávala předpovědím jejího bezprostředního zániku, včetně finančního kolapsu, recese, nekontrolovatelné inflace a nedostatku dovedností a technologií. Jak </span><i><span>The</span></i><i><span> Economist</span></i><span> poznamenal v srpnu 2024: „Navzdory sankcím a statusu paria ruská ekonomika silně roste. Ukazuje se, že bakchanální výdaje v době války skutečně rozproudí věci.“ Pokud něco, obcházení sankcí také povzbudilo ekonomiku, přičemž bývalé západní podniky byly levně převzaty těmi v Rusku. Dodavatelské řetězce byly také nastaveny s přátelskými zeměmi (za tímto účelem Čína, Írán, Indie a Severní Korea mezi dalšími), původně k diverzifikaci ruského vývozu ropy a zajištění toků technologií pro vysoce technologické zbraně. Nicméně, to je stále více sledováno i pro spotřební zboží. Třicet měsíců po invazi </span><i><span>The Economist</span></i><span> uvádí, že polovina dovozu zboží pochází z Číny, což je dvojnásobek podílu před invazí. Očekává se, že ruský HDP vzroste v roce 2024 o více než tři procenta, což je jeho nejrychlejší růst od 10. let. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mezi strategiemi, které Rusko údajně úspěšně nasadilo, je využití obchodních firem třetích stran z Dubaje, které distribuují jeho ropné produkty v západní Africe. Ruská ropa je prodávána pod tržními cenami v zemích jako Burkina Faso a Mali, kde pomohla udržet maligní vojenské vládce u moci, stejně jako státy, které chtějí těžit z levné ropy, jako je Ghana, Pobřeží slonoviny a Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Vzhledem k uzavřenému účetnictví a tajnému charakteru Putinova státu může být obtížné určit skutečné, dlouhodobé účinky sankčního režimu. Určitě je pravděpodobné, že to ztížilo vojenskou výrobu a přezbrojení, zejména s ohledem na dodávky komponentů za prémiové ceny, zejména z Severní Koreje, Číny a Íránu. Oficiálně Rusko zvýšilo </span><span>vojenské výdaje</span><span> z 2,7 procenta HDP v roce 2022 na 3,9 procenta v roce 2023 a šest procent v roce 2024, což je těsně pod jednu třetinu jeho vládního rozpočtu. </span><span>Na začátku roku 2024 se však odhadovalo, že ruské výdaje na obranu mohou tvořit až 40 procent jeho rozpočtu, protože válka na Ukrajině stojí více než jeho kombinované výdaje na zdravotnictví a vzdělání. Pro srovnání, USA utratily 11 procent, zatímco průměr NATO byl 4,3 procenta.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tlak, který vyvíjejí vnější sankce, však nebyl dostatečně intenzivní, určitě z ukrajinské perspektivy, a nebyl uvalen dost rychle nebo přísně, aby zajistil, že lednička převáží nad televizí. Rusko bylo zdatné jak v urychlení vlastní vojenské výroby po pomalém startu, možná v očekávání rychlého vítězství, tak v získávání materiálu od svých spojenců. B</span><span>y aktivací své vlastní osy získalo Moskva od srpna 2023 alespoň tři miliony kusů těžkého dělostřelectva ze Severní Koreje (a možná až šest milionů) a 300 000 z Íránu v roce 2023. Rusko samo vyrábí</span><span> asi 250 000 dělostřeleckých granátů měsíčně, nebo tři miliony ročně. USA a Evropa dohromady mají kapacitu vyrábět asi 1,2 milionu granátů ročně, zatímco USA si stanovily cíl vyrobit 100 000 kusů dělostřelecké munice měsíčně do konce roku 2025. O Rusku se uvádí, že provozuje dělostřelecké továrny 24/7 na rotačních 12hodinových směnách, s odhadovanými 3,5 miliony Rusů nyní pracujících v tomto sektoru. To je nárůst z přibližně dvou až 2,5 milionu před válkou. Navíc kritické západní zboží a komponenty nadále nacházejí cestu k ruskému válečnému stroji.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankce zůstávají intrinsicky omezené, protože zřídka cílí na zahraniční aktéry. Místo toho cílí na domácí aktéry, jako jsou americké firmy nebo ty, které působí pod americkou jurisdikcí. I tak jsou obchody obvykle o krok napřed před sankčními režimy. Jako ilustraci, největším zdrojem dodávek vysoce prioritních bojových položek nezbytných pro ruské zbraňové systémy je údajně americká firma Intel. </span><span>Trh také rychle nachází novou rovnováhu, zohledňující narušení cen. Nárůst úrokových sazeb zvýšil hodnotu rublu. Sankce také nefungují, když chybí vazby. Spojené státy nejsou například významným obchodním partnerem Ruska.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Utahování šroubů</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>V reakci na tyto slabiny došlo v tomto století k dvěma velkým změnám v sankčních režimech: ochotě jít po vybraných jednotlivcích a sankcionovat finanční systémy, které podporují vládce. Pojmenováno po daňovém právníkovi Sergeji Magnitském, který byl údajně zavražděn v moskevském vězení v roce 2009 za odhalení korupce ruských úředníků, je americký zákon o globálním Magnitském dalekosáhlým, cíleným programem sankcí v oblasti lidských práv a boje proti korupci zaměřeným na vládní úředníky i soukromé občany. Zákon z roku 2012 opravňuje americkou vládu sankcionovat zahraniční vládní úředníky po celém světě, kteří jsou porušovateli lidských práv, zmrazit jejich majetek a zakázat jim vstup do Spojených států. V prvních deseti letech své existence Magnitsky citoval 450 jednotlivců. Velká síla programu spočívá v jeho záměrném pokusu odříznout korupční a zkažené jednotlivce od globálního finančního systému.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Kromě toho, zatímco cílené sankce proti Rusku začaly slabě v roce 2022 (v sankčním balíčku EU byly například výjimky pro luxusní zboží, aby se uklidnila Itálie), brzy se rozšířily na ruský bankovní systém. Navzdory obavám z dopadu na západní banky bylo Rusku zabráněno používat mezinárodní platební systém SWIFT. Odříznutím sedmi ruských bank od systému Západ výrazně zvýšil náklady na bankovnictví, navzdory odporu evropských bank. I</span><span>n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span>Výzva k zabavení více než 300 miliard amerických dolarů držených západními bankami a jejich využití na pomoc Ukrajině byla podobně přijata s obavami komerčními bankami. Jak řekl Bill Winters, šéf banky Standard Chartered, v reakci na tento návrh, reakce finanční komunity na zabavení zisků z ruských zmrazených aktiv by byla „smíšená“ uprostřed obav z „zbraňování“ centrálních bank a měn.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Takové obavy z politizovaného a zbraňovaného amerického dolaru jsou částečně odpovědné za pokles podílu dolaru mezi globálními rezervami z 70 procent na necelých 60 v tomto století, protože země se snaží ochránit své rezervy před sankcemi. V kombinaci s obchodními třenicemi s Čínou, th</span><span>e weaponization of the US’s control of the international financial system will most likely change the conduct of non-western powers and lead to rival architectures, which may gain significant support</span><span>. To vysvětluje, proč Peking vyvinul svou vlastní mezinárodní platební platformu – Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Ta je nezávislá na SWIFT a je akceptována v Rusku a bankami v Brazílii a jinde. </span><span>Ale změny v tomto systému mohou trvat dlouho, vzhledem k pokračující primátu dolaru jako rezervní měny.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankce jsou vždy jakýmsi dvojsečným mečem. Aby byly účinné a zabránily obcházení, musí být komplexní a zahrnovat co nejvíce zemí. Přesto je obtížné toho dosáhnout, když existují různé hloubky závislosti na Rusku v ekonomické a obchodní sféře; omezená ochota trpět příliš; silné zájmy; sektory „svatých krav“, jako je jaderné palivo nebo elektrárny; dostupnost strategických narušitelů, kteří nejvíce profitovali z západních sankcí na Rusko; stejně jako taktičtí narušitelé, kteří se nezapojili do sankcí a byli klíčoví při re-exportu zboží. To je zhoršeno existencí mnoha mezer a nedostatečným vymáháním sekundárních sankcí. To vše dalo Rusku dlouhý čas na přizpůsobení se a vytvoření alternativních opatření.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Vzhledem k ekonomickému jednotnému frontu ze Západu se Rusko bránilo pomocí paralelních trhů, technologií s dvojím použitím a kanálů třetích zemí. Ale existují limity. Existuje prémiová cena, jak se Jižní Afrika naučila během apartheidu, za nákup pašovaných technologií. Dodavatelé jsou drahí a obávají se ztráty přístupu k bohatším trhům. A technologie nemůže nahradit ztrátu kvalifikovaných pracovníků z „odlivu mozků“, který obvykle doprovází sankce. Čím déle válka trvá a sankce zůstávají v platnosti, tím těžší bude situace, zejména proto, že válka je nákladný byznys.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Pracujte chytře pro změnu chování režimu</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Několik významných jednotlivců vyzvalo k distribuci zmrazených ruských fondů, včetně Billa Browdera, dlouholetého protivníka Vladimira Putina. Ale, jak bylo zdůrazněno výše, existují vážné obavy ohledně tohoto přístupu, některé vyplývající z obav o zisky, jiné z dopadu na globální finanční systém, a některé z obojího. To naznačuje potřebu nového taktického myšlení o tom, jak využít zmrazené ruské fondy. Vzhledem k potřebám Ukrajiny by mohly být mezinárodní úřady požádány, aby použily zabavené ruské aktiva jako záruku pro vydání nových ukrajinských dluhopisů. Úroky z zabavených aktiv by mohly být nyní použity k posílení zprávy o zárukách a zároveň snížit úrokové náklady pro Ukrajinu, zejména na pokrytí probíhajících sankcí na půjčky od MMF. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Financování by bylo užitečné. Nebezpečí vytváření velkého humbuku kolem sankcí spočívá v tom, že existuje příležitost vykreslit sankcionující stranu jako špatné lidi v jakési perverzní morální ekvivalenci. To je zhoršeno nevyhnutelným únikem těchto položek, které by měly být údajně pod sankcemi, jak nám připomínají zjištění Kyjevského vědeckého výzkumného institutu soudní expertízy. Existuje jiný přístup, méně založený na moralismu, který doprovází sankce, než na zapojení se do problému způsobem, který je v souladu s pečlivější kalibrací výhod externích režimů zapojení. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Například v severní Africe a Sahelu, pro ty, kteří se snaží zvrátit destabilizaci vedenou Ruskem, vzhledem k tomu, že nejúčinnějšími nepřáteli Rusů pravděpodobně budou islamisté, je jakákoliv pomoc nebo zpravodajství, které západní státy (včetně Ukrajiny) poskytují, nejlépe udržováno v utajení. Mohou existovat některé užitečnější dlouhodobé výsledky, zejména prostřednictvím obnovy spojení a zlepšení vztahů v regionu, které byly vážně napjaté nadměrným zapojením Západu.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tyto nové formy pomoci by měly zahrnovat mnohem více než kinetickou akci nebo dokonce vojenské vybavení a výcvik. Vzhledem k tomu, že regionální režimy spojené s Ruskem jsou z definice nedemokratické a tedy vysoce frakcionované, nestabilní a zranitelné, tyto trhliny lze rozšířit omezováním jejich příjmů; podporou vnitřních opozičních sil prostřednictvím financování spolu s médii a občanskou společností; a pomocí regionálním státům omezit jejich vliv.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Stejný soubor možností existuje i v samotném Rusku, včetně následujících opatření: poskytování informací o finančních transakcích vůdců přímo veřejnosti; školení novinářů, účetních a inženýrů; podpora občanských společností; podpora opozičních politiků a akademiků, v druhém případě zadáváním práce, aby zajistili základní příjem bez státní kontroly; podpora sítí opozičních politiků; publikování online zdrojů v místních jazycích, zejména o tom, jak uspořádat politickou kampaň a vyhrát volby; školení a vybavování kyber-aktivistů; a podpora místního investigativního žurnalismu. Prostředky k podkopání ruského válečného stroje – a omezování těch spojenců, kteří, vědomě nebo nevědomě, jej podporují – přesahují pokusy o uvalení embarg a sankcí. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pokud taková opatření nebudou uplatněna s dokonalou regulační precizností, mohou poskytnout zástěrku respektability selhávající politice a vždy budou zmírněna rolí podnikání v hledání zisku, nebo obavami z přílišného ohrožení integrity globálního finančního systému. Spíše by měly být sankce vnímány jako součást kontinuity státní akce, na jednom konci které je pečlivější kalibrace výhod k odstranění autoritářství a na druhém přísnější uplatnění opatření, konkrétně cílených na jednotlivce. To je schopnost, která dnes existuje v bezprecedentních forenzních detailech. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Posílení forenzní vědy</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Válka obvykle postihuje chudé oblasti, čímž je ještě více chudými. Náklady na ignorování bezohledné destrukce komunit Ruskem po celé Ukrajině nespočívají pouze v nákladech na majetek. Koneckonců, staví zájmy státu nad – a zdánlivě mimo – zájmy jednotlivce, což je opakem samotného předpokladu režimu lidských práv, který následoval po druhé světové válce, kde, slovy váženého norimberského právníka Hersch Lauterpachta, „blaho jednotlivce je konečným cílem veškerého práva.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht se narodil blízko Habsburského Lembergu, nyní Lvov v moderní Ukrajině. Další Ukrajinci se chopili stejného boje, zejména nositelka Nobelovy ceny Oleksandra Matviichuk, jejíž Centrum pro občanské svobody dosud zdokumentovalo více než 78 000 válečných zločinů. Digitální technologie nabízejí obrovské pokroky v sledování pachatelů, od vojáků po velitele a dokonce i čipy a výrobní linky odpovědné za rakety a drony, které padají na ukrajinská města. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Achillova pata sankcí zůstává jejich (ne)implementace, řízená politickými rozdíly nebo finančními výhodami, a umožněná nedostatkem následků. Efektivní implementace sankcí by mohla a měla být posílena jak legislativními, tak nelegislativními prostředky na národní úrovni. Je třeba zvýšit analytickou kapacitu institucí, aby byly řádně obsazeny. Například variabilita v kapacitě sledování sankcí se pohybuje po Evropě v odděleních složených z pěti až 150 lidí. Podobně je důležité omezit praní špinavých peněz prostřednictvím průtokových (transitních) účtů, aby se omezily korupční praktiky. Jedním ze způsobů, jak to umožnit, je bezodkladně implementovat směrnici EU o konfiskaci všemi členskými státy EU a začlenit ji do národního právního rámce všech členských států. Také na legislativní úrovni by více zemí mělo změnit své příslušné trestní zákoníky, aby zavedly nebo posílily tresty za porušení mezinárodních sankcí.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ale sankce by neměly být záminkou pro prezentaci možností jako zvyšování izolace a nic jiného nebo více. Na spektru nátlaku musí být mrkev spolu s bičem. Například binární volba sankcí by neměla zakrývat mnohem obtížnější a složitější záležitost zapojení se do opozičních sil, parlamentních a nevládních, včetně podnikání, aby se vybudovaly volební základny pro změnu. To je pravděpodobně lekce z apartheidní Jižní Afriky, která je nejčastěji přehlížena, navzdory síle a dopadu této role. To je proto, že to nebyla dramatická akce zvenčí, která přinesla změnu, ale spíše podpora těch, kteří bojovali za změnu zvenčí. Jižní Afrika se nezměnila, protože byla odříznuta. Změnila se, protože režim nechtěl být odříznut a ti, kteří zůstali spojeni, získali všechny výhody a síly, které to přineslo. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankce zůstávají kritické při snižování kapacity vlády částečně tím, že zvyšují náklady a složitost pro přežití režimu a zajišťují, že elity nejsou imunní vůči důsledkům svých činů. Změna chování elit závisí na zvyšování tlaku, který může přimět strany opustit bojiště a přejít k vyjednávacímu stolu. Sankce mohou pomoci převážit rovnováhu, zejména pokud jde o změnu vnímání beztrestnosti elit. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ať už jsou jakékoli obchody vyvinuté apartheidním režimem v Jižní Africe a podniky, které tam působily, nakonec vojenské, ekonomické a sociální náklady převážily výhody, a režim se změnil. Ale to vyžadovalo koherentní přístup, včetně širokého spektra sankcí s (téměř) globální podporou, stejně jako různých mrkví, zejména vyhlídky na globální začlenění. V jádru to vyžadovalo racionální režim, který byl připraven vzdát se politické moci, pokud náklady na udržení převážily výhody uvolnění. Naopak, v kontrastu s nadšením pro sankce jako opatření pod válku, neslibují okamžitou změnu, ani nejsou účinné bez komplexního přístupu. Mohou, pokud jsou tak navrženy, pomoci změnit směr cesty.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Tento článek čerpá částečně z knihy Grega Millse a Davida Kilcullena s názvem Umění války a míru (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> je ředitelem </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Nadace Brenthurst</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> je výzkumným ředitelem </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Nadace Brenthurst</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> je členem ukrajinské Verchovné rady a místopředsedou parlamentního výboru pro zahraniční věci. Luis Ravina je profesorem na Univerzitě Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"de": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Sie sind mehr daran interessiert, ihre eigene Macht aufrechtzuerhalten und ihren Lebensstil zu finanzieren, egal zu welchem Preis für ihr Volk. Aber es gibt Wege und Mittel, direkte und indirekte, um die Kosten solcher Entscheidungen zu erhöhen. Einige dieser neuen Mittel wurden nach Russlands umfassender Invasion in die Ukraine entwickelt. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Wirtschaftssanktionen sind ein Werkzeug der Zwangsausübung am weicheren Ende eines Spektrums, das mit diplomatischer Isolation und freiwilligen Boykotten beginnt und mit physischen Blockaden endet. Sie können sogar weichere Maßnahmen umfassen, wie eine sorgfältigere Kalibrierung von Hilfe. Während viele – in der Regel diejenigen, gegen die sie angewendet werden – schnell behaupten, dass Sanktionen nicht wirken, deutet die Geschichte darauf hin, dass sie in einigen Fällen, mit dem richtigen Maß an politischem Willen, wirken können. Aber eine übermäßige Abhängigkeit von Sanktionen wird wahrscheinlich wenig mehr als ein Maß an Selbstzufriedenheit liefern. Ein Fokus allein darauf verschleiert nur andere gewaltfreie Möglichkeiten, um Veränderungen im Regimeverhalten zu fördern und tatsächlich zu erleichtern.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Mit ein wenig Hilfe von unseren Freunden</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Die Umgehung von Sanktionen wird durch einen Mangel an diplomatischer Unterstützung für die Ursache hinter ihrer Verhängung erleichtert, was das Eigeninteresse widerspiegelt. Russlands Krieg in der Ukraine ist ein Beispiel dafür. Regierungen, die etwa 60 Prozent der Weltbevölkerung vertreten, darunter Indien, China, Südafrika und große Teile des Nahen Ostens, akzeptierten zu Beginn des Konflikts aus verschiedenen Gründen nicht die ukrainische oder westliche Erzählung des Krieges im Jahr 2022. Dazu gehörten Eigeninteresse und Wahrnehmungen eines westlichen Doppelstandards. Solche Wahrnehmungen, legitim oder nicht, wurden aktiv von Russland in sozialen Medien gesät und gefördert, um die Idee von NATO als Aggressor und Russland als Opfer zu verstärken. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Als Reaktion auf Russlands Invasionen in die Ukraine 2014 und 2022 hat der Westen eine beispiellose Reihe von wirtschaftlichen Maßnahmen gegen Moskau verhängt. Die Europäische Union hat bis Mitte 2024 14 Sanktionspakete verabschiedet, die über 2.200 Einzelpersonen und Einrichtungen ins Visier nehmen und eine breite Palette von Sektoren, Waren und Dienstleistungen abdecken. Im Gegenzug hat die Vereinigte Staaten über 14.000 Sanktionen verhängt, mehr als gegen Iran, Kuba und Nordkorea zusammen, und zielt auf 10.173 Einzelpersonen, 4.089 Einrichtungen, 177 Schiffe und 100 Flugzeuge ab. Insgesamt wurde Russland mehr als 14.000 Sanktionen unterworfen. Solche Maßnahmen hatten die Absicht, Moskaus Fähigkeit, Krieg zu führen, zu schwächen, indem sie dessen Einkommen drückten und den Zugang zu kritischen Technologien für seine Kriegsmaschinerie einschränkten. Doch obwohl dieses Regime es zweifellos schwieriger für die Russen gemacht hat und das volle Ausmaß der Auswirkungen nicht bekannt ist, hat sich trotz eines Jahrzehnts Konflikt und des „umfassendsten Sanktionsregimes in der Geschichte“ wenig zu ändern scheint.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Die Idee war zu Beginn, dass westliche Sanktionen langsam, aber unaufhaltsam beißen würden, was den Konflikt zu einem „Kampf zwischen dem Kühlschrank und dem Fernseher“ machen würde, wie ein ukrainischer Oberst zu Beginn der 2022-Phase des Krieges kommentierte. Rhetorik mag ein volles Herz machen, sagte er, aber selten den Magen füllen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Es gab einige greifbare Ergebnisse. Laut einer Studie, die von der gemeinsamen US-ukrainischen </span><span>Internationalen Arbeitsgruppe zu russischen Sanktionen</span><span> veröffentlicht wurde, haben solche Einschränkungen Russlands </span><span>Überschuss der laufenden Zahlungsbilanz geschrumpft. Insgesamt wurde geschätzt, dass dieser 2022-23 um 60 Prozent gesunken ist. Der Rubel hat sich ebenfalls abgewertet, was die Inflation in die Höhe trieb und dabei soziale Effekte erzeugte, die durch die Umleitung von Mitteln für den Krieg aus Russlands Nationalem Wohlfahrtsfonds verschärft wurden. Die Einnahmen aus dem Öl- und Gashandel – verantwortlich für fast die Hälfte (etwa 230 Milliarden US-Dollar) des Export-Einkommens im Jahr 2021 – fielen Berichten zufolge 2023 um etwa 50 Prozent, da der Verlust von „stabilen und solventen Märkten, die Technologielücke und der Multiplikatoreffekt [die] Lieferkette (Tankerschifffahrt, Hafenservices, Pipeline-Transport)“ alle zu spüren begannen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Das Unwetter überstehen?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dennoch scheint es für jede Indikation des Erfolgs von Sanktionen widersprüchliche Beweise zu geben. Trotz der Vielzahl von Sanktionen hat Russlands Wirtschaft wiederholt die Vorhersagen ihres bevorstehenden Untergangs, einschließlich finanzieller Zusammenbrüche, Rezession, galoppierender Inflation und einem Mangel an Fachkräften und Technologie, widerlegt. Wie </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> im August 2024 feststellte: „Trotz Sanktionen und Paria-Status wächst Russlands Wirtschaft stark. Es stellt sich heraus, dass bacchanalische Ausgaben in Kriegszeiten wirklich die Dinge in Gang bringen.“ Wenn überhaupt, hat das Umgehen von Sanktionen auch die Wirtschaft angekurbelt, da ehemals westlich besessene Unternehmen günstig von denen in Russland übernommen wurden. Lieferketten wurden auch mit befreundeten Ländern (darunter China, Iran, Indien und Nordkorea) eingerichtet, zunächst um die russischen Ölexporte zu diversifizieren und den Technologietransfer für Hochtechnologie-Waffeninputs sicherzustellen. Dies wird jedoch zunehmend auch für Konsumgüter verfolgt. Dreißig Monate nach der Invasion berichtet </span><i><span>The Economist</span></i><span>, dass die Hälfte der Warenimporte aus China stammt, doppelt so viel wie vor der Invasion. Russlands BIP wird voraussichtlich 2024 um mehr als drei Prozent wachsen, die schnellste Wachstumsphase seit den 2010er Jahren. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Zu den Strategien, die Russland Berichten zufolge erfolgreich eingesetzt hat, gehört die Nutzung von Handelsfirmen aus Dubai, die seine Erdölprodukte in Westafrika vertreiben. Russisches Öl wird zu Preisen unter dem Marktpreis in Ländern wie Burkina Faso und Mali verkauft, wo es geholfen hat, bösartige Militärherrscher an der Macht zu halten, sowie in Staaten, die von billigem Öl profitieren wollen, wie Ghana, Elfenbeinküste und Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Angesichts der geschlossenen Buchführung und Geheimhaltung von Putins Staat könnte es schwierig sein, die realen, langfristigen Auswirkungen des Sanktionsregimes zu bestimmen. Sicherlich hat es wahrscheinlich die militärische Produktion und die Aufrüstung kostspieliger und komplizierter gemacht, angesichts der Versorgung mit Komponenten zu einem Aufpreis, insbesondere aus Nordkorea, China und Iran. Offiziell hat Russland </span><span>die Militärausgaben</span><span> von 2,7 Prozent des BIP im Jahr 2022 auf 3,9 Prozent im Jahr 2023 und sechs Prozent im Jahr 2024 erhöht, oder knapp ein Drittel seines Staatshaushalts. </span><span>Bis Anfang 2024 wurde jedoch geschätzt, dass die russischen Verteidigungsausgaben bis zu 40 Prozent seines Budgets ausmachen könnten, da der Krieg in der Ukraine mehr kostet als die kombinierte Ausgaben für Gesundheit und Bildung. Zum Vergleich: Die USA gaben 11 Prozent aus, während der NATO-Durchschnitt bei 4,3 Prozent lag.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Die durch externe Sanktionen auferlegten Drucke waren jedoch aus ukrainischer Perspektive nicht intensiv genug und wurden nicht schnell oder hart genug verhängt, um sicherzustellen, dass der Kühlschrank den Fernseher übertrumpfte. Russland war geschickt darin, sowohl seine eigene militärische Produktion nach einem langsamen Start zu beschleunigen, vielleicht in Erwartung eines schnellen Sieges, als auch Material von seinen Verbündeten zu beschaffen. B</span><span>ind indem es seine eigene Achse aktiviert, hat Moskau seit August 2023 mindestens drei Millionen Schuss schwerer Artillerie aus Nordkorea erhalten (und vielleicht bis zu sechs Millionen) und 300.000 aus dem Iran im Jahr 2023. Russland selbst produziert</span><span> etwa 250.000 Artilleriegeschosse pro Monat, oder drei Millionen jährlich. Die USA und Europa zusammen haben eine Kapazität von etwa 1,2 Millionen Geschossen jährlich, während die USA sich zum Ziel gesetzt haben, bis Ende 2025 100.000 Artilleriegeschosse pro Monat zu produzieren. Berichten zufolge betreibt Russland Artilleriefabriken rund um die Uhr im Schichtbetrieb mit geschätzten 3,5 Millionen Russen, die jetzt in diesem Sektor arbeiten. Dies ist ein Anstieg von etwa zwei bis 2,5 Millionen vor dem Krieg. Darüber hinaus finden kritische westliche Waren und Komponenten weiterhin ihren Weg zur Kriegsmaschinerie Russlands.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanktionen bleiben intrinsisch begrenzt, da sie selten ausländische Akteure ins Visier nehmen. Stattdessen zielen sie auf inländische Akteure ab, wie US-Firmen oder solche, die unter US-Recht operieren. Dennoch sind die Umgehungen in der Regel einen Schritt voraus. Als ein Beispiel ist die größte Bezugsquelle für hochpriorisierte Schlachtfeldartikel, die für russische Waffensysteme notwendig sind, Berichten zufolge die amerikanische Firma Intel. </span><span>Der Markt findet auch schnell ein neues Gleichgewicht, das die Störung der Preisgestaltung berücksichtigt. Ein Anstieg der Zinssätze hat den Wert des Rubels in die Höhe getrieben. Sanktionen wirken auch nicht, wenn es an Verbindungen mangelt. Die Vereinigten Staaten sind beispielsweise kein bedeutender Handelspartner Russlands.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Die Schrauben anziehen</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Als Reaktion auf diese Schwächen haben sich in diesem Jahrhundert zwei große Veränderungen in den Sanktionsregimen ergeben: die Bereitschaft, gezielt gegen ausgewählte Einzelpersonen vorzugehen und die finanziellen Systeme zu sanktionieren, die Herrscher stützen. Benannt nach dem Steueranwalt Sergei Magnitsky, der angeblich 2009 in einem Moskauer Gefängnis ermordet wurde, weil er Korruption durch russische Beamte aufdeckte, ist das Global Magnitsky Act der US-Regierung ein weitreichendes, gezieltes Programm für Menschenrechte und Antikorruption, das sich gegen Regierungsbeamte sowie Privatpersonen richtet. Das Gesetz von 2012 ermächtigt die US-Regierung, ausländische Regierungsbeamte weltweit zu sanktionieren, die Menschenrechtsverletzungen begehen, ihre Vermögenswerte einzufrieren und ihnen die Einreise in die Vereinigten Staaten zu verbieten. In den ersten zehn Jahren seiner Geschichte wurden 450 Einzelpersonen im Rahmen von Magnitsky zitiert. Die große Stärke des Programms liegt in dem bewussten Versuch, korrupte und belastete Personen vom globalen Finanzsystem abzuschneiden.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Darüber hinaus begannen gezielte Sanktionen gegen Russland 2022 schwach (es gab beispielsweise Ausnahmen für Luxusgüter im EU-Sanktionspaket, um Italien zu besänftigen), sie erstreckten sich bald auf das russische Bankensystem. Trotz der Befürchtungen über die Auswirkungen auf westliche Banken wurde Russland daran gehindert, das internationale Zahlungssystem SWIFT zu nutzen. Durch den Ausschluss von sieben russischen Banken aus dem System hat der Westen die Kosten für das Bankwesen erheblich erhöht, trotz des Widerstands von europäischen Banken. I</span><span>n Ergänzung zur Waffennutzung des Dollars auf diese Weise war das Einfrieren von Russlands Währungsreserven eine beispiellose Anwendung extraterritorialer Gerichtsbarkeit. </span><span>Der Aufruf, mehr als 300 Milliarden US-Dollar, die von westlichen Banken gehalten werden, zu beschlagnahmen und für die Hilfe in der Ukraine zu verwenden, wurde ebenfalls mit Alarm von den Geschäftsbanken aufgenommen. Wie Bill Winters, der Leiter der Standard Chartered Bank, als Reaktion auf diesen Vorschlag sagte, wäre die Reaktion der Finanzgemeinschaft auf die Beschlagnahme der Gewinne aus russischen eingefrorenen Vermögenswerten „gemischt“ angesichts der Befürchtungen, „Zentralbanken und Währungen zu waffen“. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Solche Ängste vor einem politisierten und waffenfähigen US-Dollar sind teilweise dafür verantwortlich, dass der Anteil des Dollars an den globalen Reserven in diesem Jahrhundert von 70 Prozent auf knapp 60 Prozent gefallen ist, da Länder versuchen, ihre Reserven gegen Sanktionen abzusichern. Zusammen mit Handelskonflikten mit China wird die Waffennutzung der Kontrolle der USA über das internationale Finanzsystem höchstwahrscheinlich das Verhalten nicht-westlicher Mächte verändern und zu rivalisierenden Architekturen führen, die möglicherweise erhebliche Unterstützung gewinnen können.</span><span> Dies erklärt, warum Peking seine eigene internationale Zahlungsplattform – das Cross-Border Interbank Payment System (CIPS) – entwickelt hat. Diese ist unabhängig von SWIFT und wird in Russland sowie von Banken in Brasilien und anderswo akzeptiert. </span><span>Aber Änderungen an diesem System könnten lange dauern, angesichts der anhaltenden Vorherrschaft des Dollars als Reservewährung.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanktionen sind immer eine Art zweischneidiges Schwert. Um wirksam zu sein und Umgehungen zu verhindern, müssen sie umfassend sein und so viele Länder wie möglich einbeziehen. Doch dies ist schwierig zu erreichen, wenn es unterschiedliche Tiefen der Abhängigkeit von Russland in den wirtschaftlichen und Handelsbereichen gibt; eine begrenzte Bereitschaft, zu viel zu leiden; starke Eigeninteressen; „heilige Kuh“-Sektoren wie Kernbrennstoff oder -anlagen; die Verfügbarkeit strategischer Spoiler, die am meisten von den westlichen Sanktionen gegen Russland profitiert haben; sowie die taktischen Spoiler, die sich nicht an Sanktionen beteiligt haben und bei der Wiederexportierung von Waren instrumental waren. Dies wird durch die Existenz vieler Schlupflöcher und die unzureichende Durchsetzung sekundärer Sanktionen verstärkt. All dies hat Russland viel Zeit gegeben, um sich anzupassen und alternative Arrangements zu treffen.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Angesichts der wirtschaftlichen Einheitsfront des Westens hat Russland mit parallelen Märkten, Dual-Use-Technologie und Drittland-Kanälen zurückgeschlagen. Aber es gibt Grenzen. Es gibt einen Aufpreis, wie Südafrika unter der Apartheid gelernt hat, um geschmuggelte Technologie zu kaufen. Lieferanten sind teuer und vorsichtig, um den Zugang zu reicheren Märkten nicht zu verlieren. Und Technologie kann den Verlust von Fachkräften durch die „Abwanderung von Gehirnen“, die normalerweise mit Sanktionen einhergeht, nicht ausgleichen. Je länger der Krieg andauert und die Sanktionen bestehen bleiben, desto schwieriger wird es, nicht zuletzt, weil Krieg ein teures Geschäft ist.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Intelligenter arbeiten für Veränderungen im Regimeverhalten</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mehrere bemerkenswerte Personen haben die Verteilung eingefrorener russischer Mittel gefordert, darunter Bill Browder, ein langjähriger Gegner von Wladimir Putin. Aber, wie oben hervorgehoben, gibt es ernsthafte Bedenken hinsichtlich dieses Ansatzes, einige getrieben von der Sorge um Gewinne, andere durch die Auswirkungen auf das globale Finanzsystem und einige durch beides. Dies deutet auf die Notwendigkeit frischen taktischen Denkens hin, wie man eingefrorene russische Mittel einsetzen kann. Angesichts der Bedürfnisse der Ukraine könnten internationale Behörden gebeten werden, beschlagnahmte russische Vermögenswerte als Sicherheiten für die Ausgabe neuer ukrainischer Anleihen zu verwenden. Die Zinsen auf beschlagnahmte Vermögenswerte könnten ab sofort verwendet werden, um die Botschaft über Sicherheiten zu verstärken und gleichzeitig die Zinslast für die Ukraine zu senken, insbesondere um die laufenden Strafen auf IWF-Darlehen zu bezahlen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Die Finanzierung wäre nützlich. Die Gefahr, große Aufregung über Sanktionen zu erzeugen, besteht darin, dass es eine Gelegenheit gibt, die sanktionierende Partei als die Bösewichte in einer Art perverser moralischer Gleichwertigkeit darzustellen. Dies wird durch das unvermeidliche Leck der genau der Artikel, die angeblich unter Sanktionen stehen, noch verschärft, wie uns die Erkenntnisse des Kiewer Wissenschaftlichen Forschungsinstituts für forensische Expertise erinnern. Es gibt einen anderen Ansatz, der weniger auf dem Moralismus basiert, der mit Sanktionen einhergeht, als vielmehr darauf abzielt, das Problem auf eine Weise anzugehen, die mit einer sorgfältigeren Kalibrierung der Vorteile externer Engagement-Regime übereinstimmt. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Zum Beispiel in Nordafrika und im Sahel, für diejenigen, die versuchen, die von Russland geführte Destabilisierung rückgängig zu machen, da die effektivsten Feinde der Russen wahrscheinlich Islamisten sind, ist jede Unterstützung oder Geheimdienst, die westliche Staaten (einschließlich der Ukraine) ihnen geben, am besten im Verborgenen zu halten. Es könnte einige nützlichere langfristige Ergebnisse geben, nicht zuletzt durch den Wiederaufbau von Verbindungen und die Reparatur von Beziehungen in der Region, die durch das übermäßige Engagement des Westens stark belastet wurden.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Diese neuen Formen der Unterstützung sollten weit mehr als kinetische Aktionen oder sogar militärische Ausrüstung und Ausbildung umfassen. Angesichts der Tatsache, dass Russland-verbundene regionale Regime definitionsgemäß undemokratisch und damit hochfraktional, instabil und anfällig sind, können diese Risse durch die Begrenzung ihrer Einkommensströme, die Unterstützung interner Oppositionskräfte durch Finanzierung sowie Medien und Zivilgesellschaft und die Hilfe regionaler Staaten zur Begrenzung ihres Einflusses vergrößert werden.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Das gleiche Menü von Optionen existiert in Russland selbst, einschließlich der folgenden Maßnahmen: Informationen über die finanziellen Transaktionen von Führungspersönlichkeiten direkt an die Öffentlichkeit weiterzugeben; die Ausbildung von Journalisten, Buchhaltern und Ingenieuren; Unterstützung für zivilgesellschaftliche Organisationen; Unterstützung für Oppositionspolitiker und Akademiker, im zweiten Fall durch die Beauftragung von Arbeiten, um ein Grundeinkommen ohne staatliche Kontrollen sicherzustellen; Netzwerke von Oppositionspolitikern zu fördern; Online-Ressourcen in lokalen Sprachen zu veröffentlichen, insbesondere darüber, wie man eine politische Kampagne startet und eine Wahl gewinnt; die Ausbildung und Ausrüstung von Cyber-Aktivisten; und die Unterstützung lokaler investigativer Journalismus. Die Mittel zur Untergrabung von Russlands Kriegsmaschinerie – und zur Einschränkung derjenigen Verbündeten, die sie wissentlich oder unwissentlich unterstützen – gehen über Versuche hinaus, Embargos und Sanktionen zu verhängen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Es sei denn, solche Maßnahmen werden mit vollendeter regulatorischer Präzision angewendet, können sie einen Feigenblatt der Respektabilität für eine scheiternde Politik bieten und werden immer durch die Rolle des Geschäfts, das nach Gewinn strebt, oder durch die Angst, die Integrität des globalen Finanzsystems zu gefährden, gemildert. Vielmehr sollten Sanktionen als Teil eines Kontinuums staatlichen Handelns betrachtet werden, an dessen einem Ende eine sorgfältigere Kalibrierung der Vorteile steht, um Autoritarismus rückgängig zu machen, und am anderen Ende eine strengere Anwendung von Maßnahmen, die gezielt Einzelpersonen ins Visier nehmen. Dies ist eine Fähigkeit, die heute in beispiellosem forensischem Detail existiert. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Forensik stärken</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Krieg besucht normalerweise arme Orte und macht sie noch ärmer. Die Kosten, Russlands wahllose Zerstörung von Gemeinschaften in der gesamten Ukraine zu ignorieren, liegen nicht nur in den Kosten für Eigentum. Schließlich stellt es die Interessen des Staates über – und scheinbar über – die des Individuums, das Gegenteil der Prämisse des Menschenrechtsregimes, das nach dem Zweiten Weltkrieg folgte, wo, in den Worten des angesehenen Nürnberger Juristen Hersch Lauterpacht, „das Wohl eines Individuums das ultimative Ziel allen Rechts ist.“</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht wurde in der Nähe von Habsburg Lemberg geboren, heute Lviv in der modernen Ukraine. Andere Ukrainer haben den gleichen Kampf aufgenommen, nicht zuletzt die Nobelpreisträgerin Oleksandra Matviichuk, deren Zentrum für Bürgerrechte bisher mehr als 78.000 Kriegsverbrechen dokumentiert hat. Digitale Technologien bieten enorme Fortschritte bei der Verfolgung von Tätern, von Soldaten über Kommandeure bis hin zu den Chips und Produktionslinien, die für die Raketen und Drohnen verantwortlich sind, die auf ukrainische Städte niederregnen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Die Achillesferse der Sanktionen bleibt ihre (fehlende) Umsetzung, die durch politische Unterschiede oder finanzielle Vorteile bedingt ist und durch das Fehlen von Konsequenzen ermöglicht wird. Die effiziente Umsetzung von Sanktionen könnte und sollte sowohl durch legislative als auch durch nicht-legislative Mittel auf nationaler Ebene gestärkt werden. Es besteht die Notwendigkeit, die analytische Kapazität der Institutionen zu erhöhen, um sicherzustellen, dass sie angemessen besetzt sind. Beispielsweise variiert die Kapazität zur Überwachung von Sanktionen in Europa in Abteilungen, die aus fünf bis 150 Personen bestehen. Ebenso ist es wichtig, Geldwäsche über Durchlaufkonten (Transitkonten) zu begrenzen, um korrupte Praktiken zu unterbinden. Ein Mittel, um dies zu ermöglichen, besteht darin, die EU-Konfiskationsrichtlinie von allen EU-Mitgliedstaaten ohne weitere Verzögerung umzusetzen und sie in den nationalen Rechtsrahmen aller Mitgliedstaaten zu integrieren. Auch auf legislativer Ebene sollten mehr Länder ihre jeweiligen Strafgesetze ändern, um die Bestrafung von Verstößen gegen internationale Sanktionen einzuführen oder zu verstärken.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Aber Sanktionen sollten nicht als Vorwand dienen, um Optionen als nichts anderes oder mehr als eine Eskalation der Isolation darzustellen. Auf einem Spektrum der Zwangsausübung muss es eine Karotte zum Stock geben. Beispielsweise sollte die binäre Wahl der Sanktionen nicht das viel schwierigere und komplexere Geschäft der Zusammenarbeit mit Oppositionskräften, parlamentarischen und nichtstaatlichen, einschließlich der Wirtschaft, um Wählerschaften für Veränderungen aufzubauen, verschleiern. Das ist wahrscheinlich die Lehre aus dem apartheidistischen Südafrika, die am häufigsten übersehen wird, trotz der Macht und des Einflusses dieser Rolle. Denn es war nicht eine dramatische Aktion von außen, die Veränderungen herbeiführte, sondern die Unterstützung derjenigen, die von außen für Veränderungen kämpften. Südafrika hat sich nicht verändert, weil es abgeschnitten wurde. Es hat sich verändert, weil das Regime nicht abgeschnitten werden wollte und diejenigen, die verbunden blieben, alle Vorteile und Stärken daraus gewonnen hatten. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanktionen bleiben entscheidend, um die Kapazität der Regierung zu verringern, teilweise indem sie die Kosten und die Komplexität für das Überleben des Regimes erhöhen und sicherstellen, dass insbesondere Eliten nicht immun gegen die Auswirkungen ihrer Handlungen sind. Die Veränderung des Verhaltens der Eliten hängt davon ab, den Druck zu erhöhen, der Parteien vom Schlachtfeld und an den Verhandlungstisch drängen kann. Sanktionen können helfen, das Gleichgewicht zu kippen, nicht zuletzt, um die Wahrnehmungen der Elite-Immunität zu verändern. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Was auch immer die Umgehungen sind, die das apartheidistische Regime in Südafrika und die dort tätigen Unternehmen entwickelt haben, letztendlich überwogen die militärischen, wirtschaftlichen und sozialen Kosten die Vorteile, und das Regime änderte sich. Aber dies erforderte einen kohärenten Ansatz, einschließlich einer breiten Palette von Sanktionen mit (fast) globaler Unterstützung sowie verschiedener Karotten, nicht zuletzt die Aussicht auf globale Inklusion. Im Kern erforderte es ein rationales Regime, das bereit war, politische Macht zuzugestehen, wenn die Kosten des Festhaltens die Vorteile des Loslassens überwogen. Entgegen der Begeisterung für Sanktionen als Maßnahme unterhalb des Krieges versprechen sie keinen sofortigen Wandel, noch sind sie ohne einen umfassenden Ansatz wirksam. Sie können, wenn sie so konzipiert sind, helfen, die Richtung der Reise zu ändern.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Dieser Artikel stützt sich teilweise auf den Titel des Buches von Greg Mills und David Kilcullen „The Art of War and Peace“ (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> ist der Direktor der </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> ist der Forschungsdirektor der </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> ist Mitglied der Werchowna Rada der Ukraine und stellvertretender Vorsitzender des parlamentarischen Ausschusses für auswärtige Angelegenheiten. Luis Ravina ist Professor an der Universität Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"el": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Είναι πιο ανήσυχοι για τη διατήρηση της δικής τους εξουσίας και τη χρηματοδότηση του τρόπου ζωής τους, όποιο και αν είναι το κόστος για τον λαό τους. Αλλά υπάρχουν τρόποι και μέσα, άμεσοι και έμμεσοι, για να αυξηθούν οι κόστος αυτών των επιλογών. Ορισμένα από αυτά τα νέα μέσα έχουν αναπτυχθεί μετά την πλήρους κλίμακας εισβολή της Ρωσίας στην Ουκρανία. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Οι οικονομικές κυρώσεις είναι ένα εργαλείο καταναγκασμού στο πιο ήπιο άκρο ενός φάσματος που ξεκινά με διπλωματική απομόνωση και εθελοντικούς αποκλεισμούς και καταλήγει σε φυσικούς αποκλεισμούς. Μπορεί ακόμη να περιλαμβάνει πιο ήπιες μεθόδους, όπως μια πιο προσεκτική ρύθμιση της βοήθειας. Ενώ πολλοί – συνήθως αυτοί κατά των οποίων εφαρμόζονται – είναι γρήγοροι να ισχυριστούν ότι οι κυρώσεις δεν λειτουργούν, η ιστορία υποδεικνύει ότι, τουλάχιστον σε ορισμένες περιπτώσεις, με τη σωστή πολιτική βούληση, μπορούν. Αλλά η υπερβολική εξάρτηση από τις κυρώσεις είναι πιθανό να προσφέρει λίγα εκτός από ένα μέτρο αυτοϊκανοποίησης. Η εστίαση μόνο σε αυτό θολώνει άλλες μη βίαιες δυνατότητες για την ενθάρρυνση και, στην πραγματικότητα, την διευκόλυνση, αλλαγών στη συμπεριφορά του καθεστώτος.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Με λίγη βοήθεια από τους φίλους μας</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Η παράκαμψη των κυρώσεων διευκολύνεται από την έλλειψη διπλωματικής υποστήριξης για την αιτία πίσω από την επιβολή τους, που αντικατοπτρίζει το προσωπικό συμφέρον. Ο πόλεμος της Ρωσίας στην Ουκρανία είναι ένα χαρακτηριστικό παράδειγμα. Κυβερνήσεις που εκπροσωπούν περίπου το 60 τοις εκατό του παγκόσμιου πληθυσμού, συμπεριλαμβανομένων των Ινδιών, Κίνας, Νότιας Αφρικής και μεγάλου μέρους της Μέσης Ανατολής, δεν αποδέχτηκαν από την αρχή της σύγκρουσης την ουκρανική ή τη δυτική αφήγηση του πολέμου το 2022 για διάφορους λόγους. Αυτοί περιλάμβαναν το προσωπικό συμφέρον και τις αντιλήψεις για διπλά πρότυπα της Δύσης. Τέτοιες αντιλήψεις, νόμιμες ή όχι, καλλιεργήθηκαν και προωθήθηκαν ενεργά από τη Ρωσία στα μέσα κοινωνικής δικτύωσης, για να ενισχύσουν την ιδέα του ΝΑΤΟ ως επιτιθέμενου και της Ρωσίας ως θύματος. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Σε απάντηση στις εισβολές της Ρωσίας το 2014 και το 2022 στην Ουκρανία, η Δύση επέβαλε μια πρωτοφανή σειρά οικονομικών μέτρων κατά της Μόσχας. Η Ευρωπαϊκή Ένωση έχει, μέχρι τα μέσα του 2024, υιοθετήσει 14 πακέτα κυρώσεων, στοχεύοντας πάνω από 2.200 άτομα και οντότητες, και καλύπτοντας ένα ευρύ φάσμα τομέων, αγαθών και υπηρεσιών. Αντίστοιχα, οι Ηνωμένες Πολιτείες έχουν επιβάλει πάνω από 14.000 κυρώσεις, περισσότερες από αυτές που επιβλήθηκαν στο Ιράν, την Κούβα και τη Βόρεια Κορέα μαζί, στοχεύοντας 10.173 άτομα, 4.089 οντότητες, 177 πλοία και 100 αεροσκάφη. Συνολικά, η Ρωσία έχει υποστεί περισσότερες από 14.000 κυρώσεις. Τέτοια μέτρα είχαν την πρόθεση να αποδυναμώσουν την ικανότητα της Μόσχας να διεξάγει πόλεμο μειώνοντας το εισόδημά της και περιορίζοντας την πρόσβαση σε κρίσιμες τεχνολογίες για τη μηχανή πολέμου της. Ωστόσο, αν και αυτό το καθεστώς έχει αναμφίβολα δυσκολέψει τους Ρώσους, και η πλήρης έκταση των επιπτώσεων δεν είναι γνωστή, παρά μια δεκαετία σύγκρουσης και το “πιο εκτεταμένο καθεστώς κυρώσεων στην ιστορία”, λίγα φαίνεται να έχουν αλλάξει.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Η ιδέα ήταν, από την αρχή, ότι οι δυτικές κυρώσεις θα δαγκώνουν αργά αλλά σταθερά, κάνοντάς τον πόλεμο μια “μάχη μεταξύ του ψυγείου και της τηλεόρασης”, όπως σχολίασε ένας Ουκρανός συνταγματάρχης στην αρχή της φάσης του πολέμου το 2022. Η ρητορική μπορεί να γεμίζει μια καρδιά, είπε, αλλά σπάνια γεμίζει το στομάχι. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Υπήρξαν κάποια απτά αποτελέσματα. Σύμφωνα με μια μελέτη που δημοσιεύθηκε από την κοινή <span>Διεθνή Ομάδα Εργασίας για τις Ρωσικές Κυρώσεις,</span> <span>τέτοιοι περιορισμοί έχουν μειώσει το πλεόνασμα της Ρωσίας στην τρέχουσα ισορροπία πληρωμών. Συνολικά, αυτό εκτιμάται ότι έχει μειωθεί κατά 60 τοις εκατό το 2022-23. Το ρούβλι επίσης υποτιμήθηκε, οδηγώντας σε αύξηση του πληθωρισμού και, στη διαδικασία, δημιουργώντας κοινωνικές επιπτώσεις που επιδεινώθηκαν από την εκτροπή χρηματοδότησης για τον πόλεμο από το Εθνικό Ταμείο Ευημερίας της Ρωσίας. Τα έσοδα από το εμπόριο πετρελαίου και φυσικού αερίου – υπεύθυνα για σχεδόν το ήμισυ (περίπου 230 δισεκατομμύρια δολάρια ΗΠΑ) του εισοδήματος εξαγωγών το 2021 – αναφέρθηκε ότι έπεσαν κατά περίπου 50 τοις εκατό το 2023 καθώς η απώλεια “σταθερών και ικανών αγορών, το τεχνολογικό χάσμα και το πολλαπλασιαστικό αποτέλεσμα [που επηρεάζει] την αλυσίδα εφοδιασμού (μεταφορά δεξαμενόπλοιων, υπηρεσίες λιμανιών, μεταφορά μέσω αγωγών)” άρχισαν να δαγκώνουν. </span><span> </span></span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Αντέχοντας την καταιγίδα;</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ωστόσο, για κάθε ένδειξη της επιτυχίας των κυρώσεων, φαίνεται να υπάρχουν αντιφατικά στοιχεία. Παρά την ποικιλία των κυρώσεων, η ρωσική οικονομία έχει επανειλημμένα αψηφήσει τις προβλέψεις της άμεσης καταστροφής της, συμπεριλαμβανομένης της χρηματοοικονομικής κατάρρευσης, της ύφεσης, του ανεξέλεγκτου πληθωρισμού και της έλλειψης δεξιοτήτων και τεχνολογίας. Όπως <i><span>Το</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> σημείωσε τον Αύγουστο του 2024: “Παρά τις κυρώσεις και την κατάσταση παρία, η ρωσική οικονομία αναπτύσσεται δυναμικά. Αποδεικνύεται ότι οι βακχικές δαπάνες, σε καιρό πολέμου, πραγματικά δίνουν ώθηση στα πράγματα.” Αν μη τι άλλο, η παράκαμψη των κυρώσεων έχει επίσης ενισχύσει την οικονομία, με πρώην δυτικά κατεχόμενες επιχειρήσεις να αποκτούνται φθηνά από αυτούς στη Ρωσία. Οι αλυσίδες εφοδιασμού έχουν επίσης δημιουργηθεί με φιλικές χώρες (για αυτό διαβάστε Κίνα, Ιράν, Ινδία και Βόρεια Κορέα μεταξύ άλλων), αρχικά για να διαφοροποιήσουν τις ρωσικές εξαγωγές πετρελαίου και να διασφαλίσουν ροές τεχνολογίας για τις εισροές υψηλής τεχνολογίας όπλων. Ωστόσο, αυτό επιδιώκεται ολοένα και περισσότερο και για καταναλωτικά αγαθά. Τριάντα μήνες μετά την εισβολή, </span><i><span>Το Economist</span></i><span> αναφέρει ότι το ήμισυ των εισαγωγών αγαθών προέρχεται από την Κίνα, διπλάσιο από το μερίδιο πριν από την εισβολή. Το ΑΕΠ της Ρωσίας αναμένεται να αυξηθεί κατά περισσότερο από τρία τοις εκατό το 2024, η ταχύτερη ανάπτυξή του από τη δεκαετία του 2010. </span><span> </span></span></span>\n<span class=\"para\"><span>Μεταξύ των στρατηγικών που η Ρωσία έχει αναπτύξει με επιτυχία είναι η χρήση τρίτων εμπορικών εταιρειών από το Ντουμπάι, οι οποίες διανέμουν τα πετρελαιοειδή της στη Δυτική Αφρική. Το ρωσικό πετρέλαιο πωλείται σε τιμές κάτω της αγοράς σε χώρες όπως το Μπουρκίνα Φάσο και το Μάλι, όπου έχει βοηθήσει να διατηρηθούν οι κακοί στρατιωτικοί ηγέτες στην εξουσία, καθώς και σε κράτη που επιθυμούν να επωφεληθούν από το φθηνό πετρέλαιο όπως η Γκάνα, η Ακτή Ελεφαντοστού και το Μπενίν. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Δεδομένης της κλειστής λογιστικής και της μυστικότητας του κράτους του Πούτιν, μπορεί να είναι δύσκολο να προσδιοριστούν οι πραγματικές, μακροπρόθεσμες επιπτώσεις του καθεστώτος κυρώσεων. Σίγουρα, είναι πιθανό να έχει καταστήσει την στρατιωτική παραγωγή και την επαναστατική διαδικασία πιο δαπανηρές και περίπλοκες, δεδομένης της προμήθειας εξαρτημάτων σε premium τιμές, ειδικά από τη Βόρεια Κορέα, την Κίνα και το Ιράν. Επίσημα, η Ρωσία έχει αυξήσει <span>τις στρατιωτικές δαπάνες</span> <span> από 2,7 τοις εκατό του ΑΕΠ το 2022, σε 3,9 τοις εκατό το 2023 και έξι τοις εκατό το 2024, ή λίγο κάτω από το ένα τρίτο του κρατικού προϋπολογισμού της. </span><span>Ωστόσο, στην αρχή του 2024, εκτιμήθηκε ότι οι αμυντικές δαπάνες της Ρωσίας μπορεί να αντιπροσωπεύουν έως και 40 τοις εκατό του προϋπολογισμού της, επειδή ο πόλεμος στην Ουκρανία κοστίζει περισσότερο από τις συνδυασμένες δαπάνες της για την υγεία και την εκπαίδευση. Σε σύγκριση, οι ΗΠΑ δαπάνησαν 11 τοις εκατό, ενώ ο μέσος όρος του ΝΑΤΟ ήταν 4,3 τοις εκατό.</span><span> </span></span></span>\n<span class=\"para\"><span>Οι πιέσεις που επιβάλλονται από τις εξωτερικές κυρώσεις, ωστόσο, δεν έχουν είναι αρκετά έντονες, σίγουρα από την ουκρανική προοπτική, και δεν επιβλήθηκαν γρήγορα ή σφοδρά αρκετά για να διασφαλίσουν ότι το ψυγείο θα υπερίσχυε της τηλεόρασης. Η Ρωσία έχει αποδειχθεί ικανή να επιταχύνει την δική της στρατιωτική παραγωγή, μετά από μια αργή αρχή, ίσως σε αναμονή μιας γρήγορης νίκης, και να αποκτήσει υλικά από τους συμμάχους της. Με την ενεργοποίηση του δικού της άξονα, η Μόσχα έχει αποκτήσει τουλάχιστον τρία εκατομμύρια βλήματα βαρέος πυροβολικού από τη Βόρεια Κορέα από τον Αύγουστο του 2023 (και ίσως όσο έξι εκατομμύρια), και 300.000 από το Ιράν το 2023. Η Ρωσία παράγει περίπου 250.000 βλήματα πυροβολικού το μήνα, ή τρία εκατομμύρια ετησίως. Οι ΗΠΑ και η Ευρώπη μαζί έχουν ικανότητα παραγωγής περίπου 1,2 εκατομμυρίων βλημάτων ετησίως, ενώ οι ΗΠΑ έχουν θέσει στόχο να παράγουν 100.000 βλήματα πυροβολικού το μήνα μέχρι το τέλος του 2025. Η Ρωσία αναφέρεται ότι λειτουργεί εργοστάσια πυροβολικού 24/7 με εναλλασσόμενες 12ωρες βάρδιες, με εκτιμώμενους 3,5 εκατομμύρια Ρώσους να εργάζονται τώρα στον τομέα. Αυτό είναι αύξηση από περίπου δύο έως 2,5 εκατομμύρια πριν από τον πόλεμο. Επιπλέον, κρίσιμα δυτικά αγαθά και εξαρτήματα συνεχίζουν να βρίσκουν το δρόμο τους στη μηχανή πολέμου της Ρωσίας.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Οι κυρώσεις παραμένουν εγγενώς περιορισμένες επειδή σπάνια στοχεύουν ξένους παράγοντες. Αντίθετα, στοχεύουν εγχώριους παράγοντες, όπως οι αμερικανικές εταιρείες ή αυτές που λειτουργούν υπό την αμερικανική δικαιοδοσία. Παρ' όλα αυτά, οι παρακάμψεις είναι συνήθως ένα βήμα μπροστά από τα καθεστώτα κυρώσεων. Ως ένα παράδειγμα, η μεγαλύτερη πηγή προμήθειας υψηλής προτεραιότητας πεδίων μάχης που είναι απαραίτητα για τα ρωσικά συστήματα όπλων είναι αναφερόμενη ότι είναι η αμερικανική εταιρεία Intel. </span><span>Η αγορά επίσης γρήγορα βρίσκει μια νέα ισορροπία, λαμβάνοντας υπόψη την αναστάτωση στις τιμές. Μια αύξηση των επιτοκίων έχει οδηγήσει σε αύξηση της αξίας του ρουβλίου. Οι κυρώσεις επίσης δεν λειτουργούν όταν υπάρχει έλλειψη δεσμών. Οι Ηνωμένες Πολιτείες, για παράδειγμα, δεν είναι σημαντικός εμπορικός εταίρος με τη Ρωσία.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Σφίγγοντας τις βίδες</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Σε απάντηση σε αυτές τις αδυναμίες, έχουν συμβεί δύο μεγάλες αλλαγές στα καθεστώτα κυρώσεων σε αυτόν τον αιώνα: η προθυμία να επιδιωχθούν επιλεγμένα άτομα και να επιβληθούν κυρώσεις στα χρηματοπιστωτικά συστήματα που στηρίζουν τους ηγέτες. Ονομάζεται από τον φορολογικό δικηγόρο Σεργκέι Μαγνίτσκι, ο οποίος φέρεται να δολοφονήθηκε σε ρωσική φυλακή το 2009 για την αποκάλυψη διαφθοράς από Ρώσους αξιωματούχους, ο νόμος Global Magnitsky Act της αμερικανικής κυβέρνησης είναι ένα εκτεταμένο, στοχευμένο πρόγραμμα κυρώσεων για τα ανθρώπινα δικαιώματα και κατά της διαφθοράς που στοχεύει κυβερνητικούς αξιωματούχους καθώς και ιδιώτες. Ο νόμος του 2012 εξουσιοδοτεί την αμερικανική κυβέρνηση να επιβάλει κυρώσεις σε ξένους κυβερνητικούς αξιωματούχους παγκοσμίως που είναι παραβάτες ανθρωπίνων δικαιωμάτων, να παγώσει τα περιουσιακά τους στοιχεία και να τους απαγορεύσει την είσοδο στις Ηνωμένες Πολιτείες. Στα πρώτα δέκα χρόνια της ιστορίας του, ο Μαγνίτσκι ανέφερε 450 άτομα. Η μεγάλη δύναμη του προγράμματος έγκειται στην σκόπιμη προσπάθειά του να αποκόψει διεφθαρμένα και μολυσμένα άτομα από το παγκόσμιο χρηματοπιστωτικό σύστημα.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Επιπλέον, ενώ οι στοχευμένες κυρώσεις κατά της Ρωσίας ξεκίνησαν αδύναμα το 2022 (υπήρχαν εξαιρέσεις για πολυτελή αγαθά, για παράδειγμα, στο πακέτο κυρώσεων της ΕΕ, για να ηρεμήσουν την Ιταλία), σύντομα επεκτάθηκαν στο ρωσικό τραπεζικό σύστημα. Παρά τους φόβους για τον αντίκτυπο στις δυτικές τράπεζες, η Ρωσία εμποδίστηκε να χρησιμοποιήσει το διεθνές σύστημα πληρωμών SWIFT. Με την αποκοπή επτά ρωσικών τραπεζών από το σύστημα, η Δύση αύξησε σημαντικά το κόστος τραπεζικών υπηρεσιών, παρά την αντίσταση από τις ευρωπαϊκές τράπεζες. Ε</span><span>πιπλέον της στρατιωτικοποίησης του δολαρίου με αυτόν τον τρόπο, η κατάψυξη των νομισματικών αποθεμάτων της Ρωσίας ήταν μια πρωτοφανής χρήση εξωterritorial δικαιοδοσίας. </span><span>Η κλήση για κατάσχεση περισσότερων από 300 δισεκατομμύρια δολάρια ΗΠΑ που κατέχονται από δυτικές τράπεζες και η χρήση τους για την ανακούφιση της Ουκρανίας αντιμετωπίστηκε επίσης με ανησυχία από τις εμπορικές τράπεζες. Όπως είπε ο Μπιλ Γουίντερς, επικεφαλής της τράπεζας Standard Chartered, σε απάντηση σε αυτή την πρόταση, η αντίδραση της χρηματοοικονομικής κοινότητας στην κατάσχεση των κερδών από τα ρωσικά παγωμένα περιουσιακά στοιχεία θα ήταν “μικτή” εν μέσω φόβων για “στρατιωτικοποίηση” των κεντρικών τραπεζών και νομισμάτων.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Τέτοιες ανησυχίες για ένα πολιτικοποιημένο και στρατιωτικοποιημένο δολάριο ΗΠΑ είναι εν μέρει υπεύθυνες για τη μείωση του μεριδίου του δολαρίου μεταξύ των παγκόσμιων αποθεμάτων από 70 τοις εκατό σε λίγο κάτω από 60 αυτόν τον αιώνα, καθώς οι χώρες προσπαθούν να προστατεύσουν τα αποθέματά τους από τις κυρώσεις. Σε συνδυασμό με τις εμπορικές τριβές με την Κίνα, η στρατιωτικοποίηση του ελέγχου των ΗΠΑ στο διεθνές χρηματοπιστωτικό σύστημα θα αλλάξει πιθανότατα τη συμπεριφορά των μη δυτικών δυνάμεων και θα οδηγήσει σε ανταγωνιστικές αρχιτεκτονικές, οι οποίες μπορεί να αποκτήσουν σημαντική υποστήριξη. </span><span>Αυτό εξηγεί γιατί το Πεκίνο έχει αναπτύξει τη δική του διεθνή πλατφόρμα πληρωμών – το Σύστημα Διασυνοριακών Πληρωμών (CIPS). Αυτό είναι ανεξάρτητο από το SWIFT και γίνεται αποδεκτό στη Ρωσία και από τράπεζες στη Βραζιλία και αλλού. </span><span>Αλλά οι αλλαγές σε αυτό το σύστημα μπορεί να πάρουν πολύ χρόνο, δεδομένης της συνεχούς πρωτοκαθεδρίας του δολαρίου ως νομίσματος αποθεμάτων.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Οι κυρώσεις είναι πάντα μια μορφή διπλής όψης. Για να είναι αποτελεσματικές και να αποτρέπουν την παράκαμψη, πρέπει να είναι συνολικές και να περιλαμβάνουν όσες περισσότερες χώρες είναι δυνατόν. Ωστόσο, αυτό είναι δύσκολο να επιτευχθεί όταν υπάρχουν διαφορετικά βάθη εξάρτησης από τη Ρωσία στους οικονομικούς και εμπορικούς τομείς; μια περιορισμένη προθυμία να υποφέρουν υπερβολικά; ισχυρά συμφέροντα; τομείς “ιερών αγελάδων” όπως το πυρηνικό καύσιμο ή τα εργοστάσια; η διαθεσιμότητα στρατηγικών ανατροπών που έχουν επωφεληθεί περισσότερο από τις δυτικές κυρώσεις κατά της Ρωσίας; καθώς και οι τακτικές ανατροπές που δεν συμμετείχαν στις κυρώσεις και ήταν καθοριστικές στην επανεξαγωγή αγαθών. Αυτό επιδεινώνεται από την ύπαρξη πολλών παραθύρων και την ανεπαρκή επιβολή δευτερευουσών κυρώσεων. Όλα αυτά έχουν δώσει στη Ρωσία πολύ χρόνο για να προσαρμοστεί και να κάνει εναλλακτικές ρυθμίσεις.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Αντιμέτωπη με το οικονομικό ενωμένο μέτωπο από τη Δύση, η Ρωσία αντεπίθεσε χρησιμοποιώντας παράλληλες αγορές, τεχνολογία διπλής χρήσης και διαδρόμους τρίτων χωρών. Αλλά υπάρχουν όρια. Υπάρχει ένα premium, όπως έμαθε η Νότια Αφρική υπό το απαρτχάιντ, για την αγορά λαθραίων τεχνολογιών. Οι προμηθευτές είναι ακριβοί και επιφυλακτικοί σχετικά με την απώλεια πρόσβασης σε πλουσιότερες αγορές. Και η τεχνολογία δεν μπορεί να καλύψει την απώλεια εξειδικευμένων εργαζομένων από την “διαρροή εγκεφάλων” που συνήθως συνοδεύει τις κυρώσεις. Όσο περισσότερο διαρκεί ο πόλεμος και οι κυρώσεις παραμένουν σε ισχύ, τόσο πιο δύσκολα θα γίνουν τα πράγματα, όχι λιγότερο επειδή ο πόλεμος είναι μια δαπανηρή επιχείρηση.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Δουλέψτε πιο έξυπνα για την αλλαγή συμπεριφοράς του καθεστώτος</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Πολλοί αξιοσημείωτοι άνθρωποι έχουν καλέσει για τη διανομή παγωμένων ρωσικών κεφαλαίων, συμπεριλαμβανομένου του Μπιλ Μπράουντερ, ενός μακροχρόνιου εχθρού του Βλαντίμιρ Πούτιν. Αλλά, όπως επισημαίνεται παραπάνω, υπάρχουν σοβαρές ανησυχίες σχετικά με αυτή την προσέγγιση, κάποιες από τις οποίες προέρχονται από ανησυχίες για τα κέρδη, άλλες από τον αντίκτυπο στο παγκόσμιο χρηματοπιστωτικό σύστημα, και κάποιες από τις δύο. Αυτό υποδηλώνει την ανάγκη για φρέσκια τακτική σκέψη σχετικά με το πώς να χρησιμοποιηθούν τα παγωμένα ρωσικά κεφάλαια. Δεδομένων των αναγκών της Ουκρανίας, οι διεθνείς αρχές θα μπορούσαν να ζητηθούν να χρησιμοποιήσουν τα κατασχεθέντα ρωσικά περιουσιακά στοιχεία ως εγγύηση για την έκδοση νέων ουκρανικών ομολόγων. Τα έσοδα από τα κατασχεθέντα περιουσιακά στοιχεία θα μπορούσαν να χρησιμοποιηθούν από τώρα και στο εξής για να ενισχύσουν το μήνυμα σχετικά με την εγγύηση και, ταυτόχρονα, να μειώσουν το κόστος τόκων για την Ουκρανία, ιδιαίτερα για να πληρώσουν τις τρέχουσες ποινές για τα δάνεια του ΔΝΤ. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Η χρηματοδότηση θα ήταν χρήσιμη. Ο κίνδυνος να δημιουργηθεί μεγάλη φασαρία γύρω από τις κυρώσεις είναι ότι υπάρχει μια ευκαιρία να παρουσιαστεί το μέρος που επιβάλλει τις κυρώσεις ως οι κακοί σε μια μορφή παρεξηγημένης ηθικής ισότητας. Αυτό επιδεινώνεται από τη μοιραία διαρροή των ίδιων αντικειμένων που υποτίθεται ότι είναι υπό κυρώσεις, όπως μας υπενθυμίζουν τα ευρήματα του Επιστημονικού Ερευνητικού Ινστιτούτου Εγκληματολογικής Εμπειρογνωμοσύνης του Κιέβου. Υπάρχει μια άλλη προσέγγιση, λιγότερο θεμελιωμένη στην ηθική που συνοδεύει τις κυρώσεις από το να ασχοληθεί με το πρόβλημα με έναν τρόπο που ευθυγραμμίζεται με μια πιο προσεκτική ρύθμιση των οφελών των εξωτερικών καθεστώτων εμπλοκής. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Για παράδειγμα, στη Βόρεια Αφρική και το Σαχέλ, για αυτούς που επιδιώκουν να ανατρέψουν την αποσταθεροποίηση που προωθεί η Ρωσία, δεδομένου ότι οι πιο αποτελεσματικοί εχθροί των Ρώσων είναι πιθανό να είναι ισλαμιστές, οποιαδήποτε βοήθεια ή πληροφορίες που παρέχουν οι δυτικές χώρες (συμπεριλαμβανομένης της Ουκρανίας) είναι καλύτερα να διατηρούνται κρυφές. Μπορεί να υπάρχουν κάποιες πιο χρήσιμες μακροπρόθεσμες εκβάσεις, όχι λιγότερο μέσω της αποκατάστασης συνδέσεων και της αποκατάστασης σχέσεων στην περιοχή που έχουν υποστεί σοβαρές πιέσεις από την υπερβολική εμπλοκή της Δύσης.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Αυτές οι νέες μορφές βοήθειας θα πρέπει να περιλαμβάνουν πολύ περισσότερα από απλή στρατιωτική δράση ή ακόμη και στρατιωτικό εξοπλισμό και εκπαίδευση. Δεδομένου ότι οι περιφερειακές καθεστώτες που ευθυγραμμίζονται με τη Ρωσία είναι από τη φύση τους αντιδημοκρατικοί και επομένως εξαιρετικά φατριακοί, ασταθείς και ευάλωτοι, αυτές οι ρωγμές μπορούν να διευρυνθούν περιορίζοντας τις πηγές εισοδήματός τους; υποστηρίζοντας εσωτερικές δυνάμεις αντιπολίτευσης μέσω χρηματοδότησης μαζί με τα μέσα ενημέρωσης και την κοινωνία των πολιτών; και βοηθώντας τις περιφερειακές χώρες να περιορίσουν την επιρροή τους.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Η ίδια γκάμα επιλογών υπάρχει και στη Ρωσία, συμπεριλαμβανομένων των εξής μέτρων: παροχή πληροφοριών σχετικά με τις χρηματοοικονομικές συναλλαγές των ηγετών απευθείας στο κοινό; η εκπαίδευση δημοσιογράφων, λογιστών και μηχανικών; υποστήριξη οργανώσεων της κοινωνίας των πολιτών; υποστήριξη πολιτικών της αντιπολίτευσης και ακαδημαϊκών, στη δεύτερη περίπτωση με την ανάθεση εργασιών για να διασφαλιστεί ένα βασικό εισόδημα ελεύθερο από κρατικούς ελέγχους; προώθηση δικτύων πολιτικών της αντιπολίτευσης; δημοσίευση διαδικτυακών πόρων σε τοπικές γλώσσες, ειδικά σχετικά με το πώς να διεξάγουν μια πολιτική εκστρατεία και να κερδίσουν εκλογές; η εκπαίδευση και ο εξοπλισμός κυβερνο-activists; και υποστήριξη τοπικής ερευνητικής δημοσιογραφίας. Τα μέσα για να υπονομεύσουν τη μηχανή πολέμου της Ρωσίας – και να περιορίσουν τους συμμάχους που, εν γνώσει ή μη, την υποστηρίζουν – ξεπερνούν τις προσπάθειες επιβολής εμπάργκο και κυρώσεων. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Εκτός αν τέτοια μέτρα εφαρμοστούν με απόλυτη ρυθμιστική ακρίβεια, μπορούν να παρέχουν μια κάλυψη σεβασμού σε μια αποτυχημένη πολιτική και θα μετριάζονται πάντα από τον ρόλο των επιχειρήσεων στην αναζήτηση κέρδους, ή από φόβους υπερβολικής υποχώρησης της ακεραιότητας του παγκόσμιου χρηματοπιστωτικού συστήματος. Αντίθετα, οι κυρώσεις θα πρέπει να θεωρούνται ως μέρος ενός συνεχούς κρατικού δράσης, στο ένα άκρο του οποίου είναι μια πιο προσεκτική ρύθμιση των οφελών για την ανατροπή του αυταρχισμού και, στο άλλο, μια αυστηρότερη εφαρμογή μέτρων, που στοχεύουν συγκεκριμένα άτομα. Αυτή είναι μια ικανότητα που υπάρχει σήμερα με πρωτοφανή εγκληματολογική λεπτομέρεια. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Ενίσχυση της εγκληματολογίας</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ο πόλεμος συνήθως επισκέπτεται φτωχές περιοχές, καθιστώντας τις ακόμη πιο φτωχές. Το κόστος του να κλείνεις τα μάτια στη σπατάλη της Ρωσίας σε κοινότητες σε όλη την Ουκρανία δεν έγκειται μόνο στα κόστη των περιουσιών. Μετά από όλα, θέτει τα συμφέροντα του κράτους πάνω – και φαινομενικά πέρα από – αυτά του ατόμου, το αντίθετο της ίδιας της προϋπόθεσης του καθεστώτος ανθρωπίνων δικαιωμάτων που ακολούθησε τον Δεύτερο Παγκόσμιο Πόλεμο όπου, με τα λόγια του εκλεκτού νομικού της Νυρεμβέργης Χερς Λάουτερπαχτ, “η ευημερία ενός ατόμου είναι ο τελικός στόχος όλων των νόμων.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ο Λάουτερπαχτ γεννήθηκε κοντά στο Χαμσμπούργκ Λεμπέργκ, τώρα Λβιβ στη σύγχρονη Ουκρανία. Άλλοι Ουκρανοί έχουν αναλάβει την ίδια μάχη, όχι λιγότερο η βραβευμένη με Νόμπελ Ολεξάνδρα Ματβίιτσουκ, του οποίου το Κέντρο για τις Πολιτικές Ελευθερίες έχει τεκμηριώσει περισσότερα από 78.000 εγκλήματα πολέμου μέχρι στιγμής. Οι ψηφιακές τεχνολογίες προσφέρουν τεράστιες προόδους στην παρακολούθηση των δραστών, από στρατιώτες μέχρι διοικητές και ακόμη και τα τσιπ και τις γραμμές παραγωγής που είναι υπεύθυνες για τους πυραύλους και τα drones που πέφτουν στις ουκρανικές πόλεις. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Η αχίλλειος πτέρνα των κυρώσεων παραμένει η (έλλειψη) εφαρμογής τους, που προκύπτει από πολιτικές διαφορές ή οικονομικά πλεονεκτήματα, και διευκολύνεται από την έλλειψη συνεπειών. Η αποτελεσματική εφαρμογή των κυρώσεων θα μπορούσε και θα έπρεπε να ενισχυθεί μέσω τόσο νομοθετικών όσο και μη νομοθετικών μέσων σε εθνικό επίπεδο. Υπάρχει ανάγκη να αυξηθεί η αναλυτική ικανότητα των θεσμών για να διασφαλιστεί ότι είναι σωστά στελεχωμένοι. Για παράδειγμα, η διακύμανση στην ικανότητα παρακολούθησης των κυρώσεων κυμαίνεται σε όλη την Ευρώπη σε τμήματα που απαρτίζονται από πέντε έως 150 άτομα. Ομοίως, η περιορισμένη χρηματοδότηση μέσω λογαριασμών ροής (διέλευσης) είναι σημαντική για να κοπεί η διαφθορά. Ένας τρόπος για να διευκολυνθεί αυτό είναι να εφαρμοστεί χωρίς περαιτέρω καθυστέρηση η Οδηγία Κατάσχεσης της ΕΕ από όλα τα κράτη μέλη της ΕΕ και να ενσωματωθεί στο εθνικό νομικό πλαίσιο όλων των κρατών μελών. Επίσης σε νομοθετικό επίπεδο, περισσότερες χώρες θα πρέπει να τροποποιήσουν τους αντίστοιχους ποινικούς τους κώδικες για να εισαγάγουν ή να ενισχύσουν την ποινή για παραβάσεις διεθνών κυρώσεων.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Αλλά οι κυρώσεις δεν θα πρέπει να είναι μια πρόφαση για να παρουσιαστούν οι επιλογές ως σφίξιμο της απομόνωσης και τίποτα άλλο ή περισσότερο. Σε ένα φάσμα καταναγκασμού, πρέπει να υπάρχει ένα καρότο με το ραβδί. Για παράδειγμα, η δυαδική επιλογή των κυρώσεων δεν θα πρέπει να θολώνει την πολύ πιο δύσκολη και περίπλοκη επιχείρηση της εμπλοκής με δυνάμεις αντιπολίτευσης, κοινοβουλευτικές και μη κυβερνητικές, συμπεριλαμβανομένων των επιχειρήσεων, για να οικοδομήσουν εκλογικές βάσεις για αλλαγή. Αυτό είναι πιθανώς το μάθημα από το απαρτχάιντ της Νότιας Αφρικής, το οποίο συχνά παραβλέπεται, παρά τη δύναμη και την επίδραση αυτού του ρόλου. Αυτό συμβαίνει επειδή δεν ήταν μια δραματική ενέργεια από το εξωτερικό που έφερε την αλλαγή, αλλά η υποστήριξη εκείνων που αγωνίζονται για αλλαγή από το εξωτερικό. Η Νότια Αφρική δεν άλλαξε επειδή αποκόπηκε. Αλλάξε επειδή το καθεστώς δεν ήθελε να αποκοπεί και αυτοί που παρέμειναν συνδεδεμένοι είχαν αποκτήσει όλα τα πλεονεκτήματα και τις δυνάμεις που προκύπτουν από αυτό. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Οι κυρώσεις παραμένουν κρίσιμες στη μείωση της κυβερνητικής ικανότητας εν μέρει αυξάνοντας το κόστος και την πολυπλοκότητα για την επιβίωση του καθεστώτος, και διασφαλίζοντας ότι οι ελίτ ειδικότερα δεν είναι άτρωτες στις συνέπειες των πράξεών τους. Η αλλαγή της συμπεριφοράς των ελίτ εξαρτάται από την αύξηση της πίεσης που μπορεί να σπρώξει τα μέρη εκτός του πεδίου μάχης και στο τραπέζι των διαπραγματεύσεων. Οι κυρώσεις μπορούν να βοηθήσουν να γείρουν την πλάστιγγα, όχι λιγότερο στην αλλαγή των αντιλήψεων της ελίτ ατιμωρησίας. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Όποιοι και αν είναι οι τρόποι παράκαμψης που ανέπτυξε το καθεστώς του απαρτχάιντ στη Νότια Αφρική και οι επιχειρήσεις που λειτουργούν εκεί, τελικά το στρατιωτικό, οικονομικό και κοινωνικό κόστος υπερέβη τα οφέλη, και το καθεστώς άλλαξε. Αλλά αυτό απαιτούσε μια συνεκτική προσέγγιση, συμπεριλαμβανομένης μιας ευρείας γκάμας κυρώσεων με (σχεδόν) παγκόσμια υποστήριξη καθώς και διάφορα καρότα, όχι λιγότερο την προοπτική της παγκόσμιας ένταξης. Στον πυρήνα του, απαιτούσε ένα λογικό καθεστώς, το οποίο ήταν έτοιμο να παραχωρήσει πολιτική εξουσία αν το κόστος της παραμονής υπερέβαινε τα οφέλη της αποχώρησης. Αντίθετα, λοιπόν, με τον ενθουσιασμό για τις κυρώσεις ως μέτρο που απέχει από τον πόλεμο, δεν υπόσχονται άμεσες αλλαγές, ούτε είναι αποτελεσματικές χωρίς μια συνολική προσέγγιση. Μπορούν, αν σχεδιαστούν έτσι, να βοηθήσουν να αλλάξουν την κατεύθυνση της πορείας.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Αυτό το άρθρο αντλεί, εν μέρει, από τον τίτλο του βιβλίου των Γκρεγκ Μιλς και Ντέιβιντ Κίλκουλεν “Η Τέχνη του Πολέμου και της Ειρήνης” (Γιοχάνεσμπουργκ: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Γκρεγκ Μιλς</strong> είναι ο διευθυντής του </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Ιδρύματος Μπρένθουρστ</span></a><span>. <strong>Ρέι Χάρτλεϊ</strong> είναι ο διευθυντής έρευνας του </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Ιδρύματος Μπρένθουρστ</span></a><span>. <strong>Γρηγόρης Νεμύρια</strong> είναι μέλος της Βουλής των Αντιπροσώπων της Ουκρανίας και αναπληρωτής πρόεδρος της κοινοβουλευτικής επιτροπής εξωτερικών υποθέσεων. Ο Λουίς Ραβίνα είναι καθηγητής στο Πανεπιστήμιο της Ναβάρα.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"en": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>They are more concerned with maintaining their own power and funding their lifestyle, whatever the cost to their people. But there are ways and means, direct and indirect, of raising the costs of such choices. Some of these new means have been developed following Russia’s full-scale invasion of Ukraine. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Economic sanctions are a tool of coercion on the softer end of a spectrum that starts with diplomatic isolation and voluntary boycotts and ends with physical blockades. It can even include softer measures, such as a more careful calibration of aid. While many – usually those against whom they are applied – are quick to claim that sanctions do not work, history suggests that, at least in some instances, with the right amount of political will, they can. But an over-reliance on sanctions is likely to deliver little except a measure of self-satisfaction. A focus on this alone only obscures other non-violent possibilities for encouraging and, in fact, facilitating, changes in regime behaviour.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> With a little help from our friends</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>The circumvention of sanctions is made easier by a lack of diplomatic support for the cause behind their imposition, reflecting self-interest. Russia’s war in Ukraine is a case in point. Governments representing about 60 per cent of the world’s population, including India, China, South Africa and much of the Middle East, did not at the outset of the conflict accept the Ukrainian or western narrative of the war in 2022 for various reasons. These included self-interest and perceptions of a western double standard. Such perceptions, legitimate or not, were actively seeded and promoted by Russia on social media, to reinforce the idea of NATO as the aggressor and Russia as the victim. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>In response to Russia’s 2014 and 2022 invasions of Ukraine, the West has imposed an unprecedented raft of economic measures against Moscow. The European Union has, by mid-2024, adopted 14 packages of sanctions, targeting over 2,200 individuals and entities, and covering a wide array of sectors, goods and services. In turn, the United States has imposed over 14,000 sanctions, more than those on Iran, Cuba and North Korea combined, targeting 10,173 individuals, 4,089 entities, 177 vessels and 100 aircraft. In total, Russia has been subjected to more than 14,000 sanctions. Such measures had the intent of weakening Moscow’s ability to wage war by depressing its income and limiting access to critical technologies for its war machine. Yet, even though this regime has undoubtedly made it more difficult for the Russians, and the full extent of the impacts are not known, despite a decade of conflict and the “most extensive sanctions regime in history”, little appears to have changed.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>The idea was, at the outset, that western sanctions would slowly but inexorably bite, making the conflict a “struggle between the refrigerator and the television”, as one Ukrainian colonel commented at the start of the 2022 phase of the war. Rhetoric may make a full heart, he said, but seldom fills the stomach. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>There have been some tangible results. According to a study published by the joint US–Ukrainian </span><span>International Working Group on Russian Sanctions,</span> <span>such restrictions have shrunk Russia’s </span><span>surplus of its current balance of payments. Overall, this was estimated to be down 60 per cent in 2022-23. The rouble also depreciated, driving up inflation and, in the process, creating social effects worsened by the diversion of funding to the war from Russia’s National Welfare Fund. Receipts from the oil and gas trade – responsible for nearly half (some 230 billion US dollars) of export income in 2021 – reportedly fell by around 50 per cent in 2023 as the loss of “stable and solvent markets, the technology gap, and the multiplier effect [affecting] the supply chain (tanker transportation, port services, pipeline transport)” all began to bite. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Weathering the storm?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Yet, for every indication of the success of sanctions, there appears to be contradicting evidence. Despite the range of sanctions, Russia’s economy has repeatedly defied the predictions of its imminent doom, including of financial collapse, recession, runaway inflation and a shortage of skills and technology. As </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> noted in August 2024: “Despite sanctions and pariah status, Russia’s economy is growing strongly. It turns out that bacchanalian spending, at a time of war, really gets things going.” If anything, busting sanctions has also juiced the economy, with formerly western-owned businesses picked up cheaply by those in Russia. Supply chains have also been set up with friendly countries (for this read China, Iran, India and North Korea among others), initially to diversify Russian oil exports and ensure technology flows for high-tech arms inputs. However, this is increasingly being pursued for consumer goods as well. Thirty months after the invasion, </span><i><span>The Economist</span></i><span> reports that half of goods imports come from China, twice the share from before the invasion. Russia’s GDP is expected to grow by more than three per cent in 2024, its fastest growth spurt since the 2010s. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Among the strategies Russia has reportedly deployed with success is the use of third-party trading firms out of Dubai, which distribute its petroleum products in West Africa. Russian oil is dumped at below market prices in countries such as Burkina Faso and Mali, where it has helped keep malignant military rulers in power, as well as states keen to benefit from cut price oil such as Ghana, Ivory Coast and Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Given the closed accounting and secrecy of Putin’s state, it may be difficult to determine the real, longer-term effects of the sanctions regime. Certainly, it is likely to have made military production and rearmament costlier and complicated, given the supply of componentry at a premium especially from North Korea, China and Iran. Officially, Russia has increased </span><span>military spending</span> <span>from 2.7 per cent of GDP in 2022, to 3.9 per cent in 2023 and six per cent in 2024, or just under one-third of its government budget. </span><span>By the start of 2024, however, it was estimated that Russian defence expenditure may account for as much as 40 per cent of its budget because the war in Ukraine is costing more than its combined spending on health and education. By comparison, the US spent 11 per cent, while the NATO average was 4.3 per cent.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>The pressures imposed by external sanctions, however, have not been intense enough, certainly from a Ukrainian perspective, and were not imposed quickly or harshly enough to ensure that the refrigerator trumped the television. Russia has been adept at both accelerating its own military production, after a slow start, perhaps in anticipation of a rapid victory, and acquiring materiel from its allies. B</span><span>y activating its own axis, Moscow has obtained at least three million rounds of heavy artillery from North Korea since August 2023 (and perhaps as much as six million), and 300,000 from Iran in 2023. Russia itself is</span><span> producing about 250,000 artillery shells per month, or three million annually. The US and Europe together have a capacity to produce about 1.2 million shells annually, while the US has set itself a goal to produce 100,000 rounds of artillery a month by the end of 2025. Russia is reported to be running artillery factories 24/7 on rotating 12-hour shifts, with an estimated 3.5 million Russians now working in the sector. This is up from around two to 2.5 million before the war. Moreover, critical western goods and components continue to find their way to Russia’s war machine.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanctions remain intrinsically limited because they seldom target foreign actors. Instead, they target domestic actors, such as US firms or those operating under US jurisdiction. Even so, the workarounds are usually one step ahead of the sanctions regimes. As one illustration, the largest source of supply of high-priority battlefield items necessary for Russian weapon systems is reportedly the American firm Intel. </span><span>The market also quickly finds a new equilibrium, factoring in the upset to pricing. A rise in interest rates has driven up the value of the rouble. Sanctions also do not work when there is a lack of ties. The United States is, for instance, not a significant trade partner with Russia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Tightening the screws</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>In response to these weaknesses, two big changes have occurred to sanctions regimes in this century: the willingness to go after select individuals and to sanction the financial systems that prop up rulers. Named after the tax lawyer Sergei Magnitsky, who was allegedly murdered in a Moscow prison in 2009 for exposing corruption by Russian officials, the US government’s Global Magnitsky Act is a far-reaching, targeted, human rights and anti-corruption sanctions programme aimed at government officials as well as private citizens. The 2012 Act authorizes the US government to sanction foreign government officials worldwide who are human rights offenders, freeze their assets, and ban them from entering the United States. In the first ten years of its history, Magnitsky cited 450 individuals. The great strength of the programme lies in its deliberate attempt to cut off corrupt and tainted individuals from the global financial system.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Additionally, while targeted sanctions against Russia started feebly in 2022 (there were exemptions for luxury goods, for instance, in the EU sanctions package, to placate Italy), they soon extended to the Russian banking system. Despite fears of the impact on western banks, Russia was prevented from using the SWIFT international payment system. By cutting off seven Russian banks from the system, the West significantly raised the cost of banking, despite resistance from European banks. I</span><span>n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span>The call to seize more than 300 billion US dollars held by western banks and employ it for Ukraine’s relief was similarly met with alarm by commercial banks. As Bill Winters, the head of Standard Chartered bank, said in response to this suggestion, the financial community’s response to seizing the profits of Russian frozen assets would be “mixed” amid fears of “weaponizing” central banks and currencies.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Such fears of a politicized and weaponized US dollar are partly responsible for the dollar’s share among global reserves falling from 70 per cent to just under 60 this century, as countries seek to sanction-proof their reserves. Coupled with trade friction with China, th</span><span>e weaponization of the US’s control of the international financial system will most likely change the conduct of non-western powers and lead to rival architectures, which may gain significant support</span><span>. This explains why Beijing has developed its own international payment platform – the Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). This is independent of SWIFT and is accepted in Russia and by banks in Brazil and elsewhere. </span><span>But changes to this system may take a long time, given the dollar’s continued primacy as a reserve currency.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Yet this is difficult to achieve when there are different depths of dependence on Russia in the economic and trade spheres; a limited willingness to suffer too much; strong vested interests; “sacred cow” sectors like nuclear fuel or plants; the ⁠availability of strategic spoilers who have benefitted most from the western sanctions on Russia; as well as the tactical spoilers who did not join sanctions and were instrumental in re-exporting goods. This is compounded by the existence of many loopholes and the insufficient enforcement of secondary sanctions. All this has granted Russia a long time to adjust and make alternative arrangements.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>In the face of the economic united front from the West, Russia has fought back using parallel markets, dual-use technology, and third-country conduits. But there are limits. There is a premium, as South Africa learnt under apartheid, to buying smuggled technology. Suppliers are expensive and wary about losing access to richer markets. And technology cannot make up for the loss of skilled workers from the “brain drain” that usually accompanies sanctions. The longer war drags on and sanctions remain in place, the tougher things will get, not least because war is an expensive business.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Work smarter for regime behaviour change</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Several notable individuals have called for the distribution of frozen Russian funds, including Bill Browder, a long-time foe of Vladimir Putin. But, as is highlighted above, there are grave concerns with this approach, some driven by a concern for profits, others by the impact on the global financial system, and some by both. This suggests a need for fresh tactical thinking on how to employ frozen Russian funds. Given Ukrainian needs, international authorities could be requested to use seized Russian assets as collateral for the issuance of new Ukrainian bonds. The interest on seized assets could be used as of now to reinforce the message on collateral and, at the same time, bring the interest bill down for Ukraine, particularly to pay for the ongoing penalties on IMF loans. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>The funding would be useful. The danger of creating great fanfare about sanctions is that there is an opportunity to cast the sanctioning party as the bad guys in a sort of perverse moral equivalence. This is worsened by the inevitable leakage of the very items supposedly under sanctions, just as the findings of the Kyiv Scientific Research Institute of Forensic Expertise remind us. There is another approach, less founded in the moralism that accompanies sanctions than on engaging with the problem in a manner aligned with a more careful calibration of the benefits of external engagement regimes. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>For example, in North Africa and the Sahel, for those seeking to undo Russian-led destabilization, given that the most effective enemies of the Russians are likely to be Islamists, any assistance or intelligence that western states (including Ukraine) give them is best kept under cover. There may be some more useful long-term outcomes, not least through rebuilding connections and mending relationships in the region that have been badly strained by western over-engagement.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>These new forms of assistance should involve far more than kinetic action or even military equipment and training. Given that Russia-aligned regional regimes are by definition undemocratic and thus highly factional, unstable and vulnerable, these cracks can be widened by limiting their income streams; supporting internal opposition forces through financing along with media and civil society; and helping regional states to limit their influence.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>The same menu of choices exists in Russia itself, including the following measures: providing information on the financial transactions of leaders direct to the public; the training of journalists, accountants and engineers; support for civil society organizations; support for opposition politicians and academics, in the second instance by commissioning work to ensure a basic income free from state controls; fostering networks of opposition politicians; publishing online resources in local languages, especially on how to mount a political campaign and win an election; the training and equipping of cyber-activists; and supporting local investigative journalism. The means to undermine Russia’s war machine – and constrain those allies which, wittingly or otherwise, support it – goes beyond attempts to impose embargoes and sanctions. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Unless such measures are applied with consummate regulatory precision, they can provide a fig-leaf of respectability to a failing policy, and will always be mitigated by the role of business in seeking profit, or by fears of over compromising the integrity of the global financial system. Rather, sanctions should be seen as part of a continuum of state action, at one end of which is a more careful calibration of benefits to undo authoritarianism and, at the other, a stricter application of measures, specifically targeting individuals. This is a capacity that exists today in unprecedented forensic detail. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Strengthen forensics</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>War usually visits poor places, making them even poorer. The cost of turning a blind eye to Russia’s wanton destruction of communities across Ukraine lies not only in the costs to property. After all, it puts the interests of the state above – and seemingly beyond – those of the individual, the opposite of the very premise of the human rights regime that followed the Second World War where, in the esteemed Nuremburg  jurist Hersch Lauterpacht’s words, “the well-being of an individual is the ultimate object of all law.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht was born close to Habsburg Lemberg, now Lviv in modern-day Ukraine. Other Ukrainians have taken up the same struggle, not least the Nobel laureate Oleksandra Matviichuk, whose Center for Civil Liberties has documented more than 78,000 war crimes so far. Digital technologies offer huge advances in tracking perpetrators, from soldiers to commanders and even the chips and production lines responsible for the missiles and drones raining down on Ukrainian cities. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>The Achilles heel of sanctions remains their (lack of) implementation, driven by political differences or financial advantage, and enabled by a lack of consequences. The efficient implementation of sanctions could and should be strengthened through both legislative and non-legislative means at the national level. There is a need to increase the analytical capacity of institutions to ensure that they are properly staffed. For instance, the variance in sanctions monitoring capacity ranges across Europe in departments made up of five to 150 people. Similarly, limiting money laundering via flow-through (transit) accounts is important to cut corrupt practices. One means of enabling this is to implement without further delay the EU Confiscation Directive by all EU member states and to incorporate it into the national legal framework of all member states. Also on a legislative level, more countries should amend their respective criminal codes to introduce or strengthen the punishment for violations of international sanctions.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>But sanctions should not be a pretext for presenting options as ratcheting up isolation and nothing else or more. On a spectrum of coercion, there has to be a carrot with the stick. For example, the binary choice of sanctions should not obscure the much more difficult and complex business of engaging with oppositions forces, parliamentary and non-governmental, including business, to build constituencies for change. That is probably the lesson from apartheid South Africa, which is most often overlooked, despite the power and impact of this role. This is because it was not a dramatic action from outside that brought change, but rather the support of those fighting for change from outside. South Africa did not change because it was cut off. It changed because the regime did not want to be cut off and those that remained connected had gained all the advantages and strengths of so doing. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanctions remain critical in reducing government capacity in part by increasing cost and complexity for regime survival, and ensuring that elites in particular are not immune to the implications of their actions. Changing elite behaviour depends on increasing the pressure that can push parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can help to tip the balance, not least in changing perceptions of elite impunity. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Whatever the workarounds developed by the apartheid regime in South Africa and the businesses operating there, ultimately the military, economic and social costs outweighed the benefits, and the regime changed. But this demanded a coherent approach, including a wide range of sanctions with (almost) global support as well as various carrots, not least the prospect of global inclusion. At its core, it required a rational regime, which was prepared to concede political power if the costs of hanging on outweighed the benefits of letting go. Contrary, then, to the enthusiasm for sanctions as a measure short of war, they do not promise instant change, nor are they effective without a comprehensive approach. They can, if so devised, help to change the direction of travel.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>This article draws, in part, on Greg Mills and David Kilcullen’s book title The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> is the director of the </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> is the research director of the </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> is a member of Ukraine’s Verkhovna Rada and deputy chair of the parliamentary committee on foreign affairs. Luis Ravina is a professor at the University of Navarra.</span></span>\n",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"es": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Están más preocupados por mantener su propio poder y financiar su estilo de vida, cueste lo que cueste a su gente. Pero hay formas y medios, directos e indirectos, de aumentar los costos de tales elecciones. Algunos de estos nuevos medios se han desarrollado tras la invasión a gran escala de Rusia a Ucrania.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Las sanciones económicas son una herramienta de coerción en el extremo más suave de un espectro que comienza con el aislamiento diplomático y los boicots voluntarios y termina con bloqueos físicos. También pueden incluir medidas más suaves, como una calibración más cuidadosa de la ayuda. Si bien muchos – generalmente aquellos contra quienes se aplican – son rápidos en afirmar que las sanciones no funcionan, la historia sugiere que, al menos en algunos casos, con la cantidad adecuada de voluntad política, sí pueden. Pero una dependencia excesiva de las sanciones probablemente no ofrecerá nada más que una medida de autocomplacencia. Un enfoque solo en esto solo oscurece otras posibilidades no violentas para alentar y, de hecho, facilitar, cambios en el comportamiento del régimen.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Con un poco de ayuda de nuestros amigos</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>La elusión de sanciones se facilita por la falta de apoyo diplomático para la causa detrás de su imposición, reflejando el interés propio. La guerra de Rusia en Ucrania es un caso en cuestión. Los gobiernos que representan alrededor del 60 por ciento de la población mundial, incluidos India, China, Sudáfrica y gran parte del Medio Oriente, no aceptaron al principio del conflicto la narrativa ucraniana o occidental de la guerra en 2022 por diversas razones. Estas incluyeron el interés propio y percepciones de un doble rasero occidental. Tales percepciones, legítimas o no, fueron sembradas y promovidas activamente por Rusia en las redes sociales, para reforzar la idea de la OTAN como el agresor y Rusia como la víctima. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>En respuesta a las invasiones de Ucrania en 2014 y 2022, Occidente ha impuesto un conjunto sin precedentes de medidas económicas contra Moscú. La Unión Europea ha adoptado, para mediados de 2024, 14 paquetes de sanciones, dirigidos a más de 2,200 individuos y entidades, y cubriendo una amplia gama de sectores, bienes y servicios. A su vez, Estados Unidos ha impuesto más de 14,000 sanciones, más que las impuestas a Irán, Cuba y Corea del Norte combinados, dirigidas a 10,173 individuos, 4,089 entidades, 177 buques y 100 aeronaves. En total, Rusia ha sido objeto de más de 14,000 sanciones. Tales medidas tenían la intención de debilitar la capacidad de Moscú para hacer la guerra al deprimir sus ingresos y limitar el acceso a tecnologías críticas para su máquina de guerra. Sin embargo, aunque este régimen ha hecho indudablemente más difícil la situación para los rusos, y el alcance completo de los impactos no se conoce, a pesar de una década de conflicto y el “régimen de sanciones más extenso de la historia”, parece que poco ha cambiado.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>La idea era, al principio, que las sanciones occidentales morderían lenta pero inexorablemente, convirtiendo el conflicto en una “lucha entre el refrigerador y la televisión”, como comentó un coronel ucraniano al inicio de la fase de la guerra en 2022. La retórica puede hacer un corazón pleno, dijo, pero rara vez llena el estómago. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ha habido algunos resultados tangibles. Según un estudio publicado por el grupo de trabajo conjunto estadounidense-ucraniano sobre sanciones rusas, tales restricciones han reducido el superávit de la balanza de pagos actual de Rusia. En general, se estimó que había disminuido un 60 por ciento en 2022-23. El rublo también se depreció, lo que aumentó la inflación y, en el proceso, creó efectos sociales agravados por la desviación de fondos hacia la guerra desde el Fondo Nacional de Bienestar de Rusia. Los ingresos del comercio de petróleo y gas – responsables de casi la mitad (alrededor de 230 mil millones de dólares estadounidenses) de los ingresos por exportaciones en 2021 – supuestamente cayeron alrededor del 50 por ciento en 2023, ya que la pérdida de “mercados estables y solventes, la brecha tecnológica y el efecto multiplicador [que afecta] la cadena de suministro (transporte de tanques, servicios portuarios, transporte por tuberías)” comenzaron a hacer efecto. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>¿Sobreviviendo a la tormenta?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sin embargo, por cada indicio del éxito de las sanciones, parece haber evidencia contradictoria. A pesar de la variedad de sanciones, la economía de Rusia ha desafiado repetidamente las predicciones de su inminente perdición, incluida la de colapso financiero, recesión, inflación descontrolada y escasez de habilidades y tecnología. Como </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> señaló en agosto de 2024: “A pesar de las sanciones y el estatus de paria, la economía de Rusia está creciendo con fuerza. Resulta que el gasto bacanal, en tiempos de guerra, realmente hace que las cosas avancen.” Si acaso, el incumplimiento de las sanciones también ha estimulado la economía, con negocios anteriormente de propiedad occidental adquiridos a bajo precio por aquellos en Rusia. Las cadenas de suministro también se han establecido con países amigos (para esto se lee China, Irán, India y Corea del Norte, entre otros), inicialmente para diversificar las exportaciones de petróleo ruso y asegurar flujos de tecnología para insumos de armas de alta tecnología. Sin embargo, esto se está persiguiendo cada vez más para bienes de consumo también. Treinta meses después de la invasión, </span><i><span>The Economist</span></i><span> informa que la mitad de las importaciones de bienes provienen de China, el doble de la participación de antes de la invasión. Se espera que el PIB de Rusia crezca más de un tres por ciento en 2024, su mayor aumento desde la década de 2010. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Entre las estrategias que Rusia ha desplegado con éxito se encuentra el uso de empresas comerciales de terceros desde Dubái, que distribuyen sus productos petroleros en África Occidental. El petróleo ruso se vende a precios por debajo del mercado en países como Burkina Faso y Malí, donde ha ayudado a mantener a gobernantes militares malignos en el poder, así como a estados ansiosos por beneficiarse del petróleo a bajo precio como Ghana, Costa de Marfil y Benín. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dada la contabilidad cerrada y el secreto del estado de Putin, puede ser difícil determinar los efectos reales y a largo plazo del régimen de sanciones. Ciertamente, es probable que haya encarecido y complicado la producción militar y el rearme, dada la oferta de componentes a un precio premium, especialmente de Corea del Norte, China e Irán. Oficialmente, Rusia ha aumentado </span><span>el gasto militar</span> <span>del 2.7 por ciento del PIB en 2022, al 3.9 por ciento en 2023 y al seis por ciento en 2024, o poco menos de un tercio de su presupuesto gubernamental. </span><span>Sin embargo, a principios de 2024, se estimó que el gasto en defensa ruso podría representar hasta el 40 por ciento de su presupuesto porque la guerra en Ucrania está costando más que su gasto combinado en salud y educación. En comparación, Estados Unidos gastó un 11 por ciento, mientras que el promedio de la OTAN fue del 4.3 por ciento.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Las presiones impuestas por las sanciones externas, sin embargo, no han sido lo suficientemente intensas, ciertamente desde una perspectiva ucraniana, y no se impusieron de manera rápida o severa para asegurar que el refrigerador superara a la televisión. Rusia ha sido hábil tanto en acelerar su propia producción militar, tras un inicio lento, quizás en anticipación de una victoria rápida, como en adquirir material de sus aliados. B</span><span>y activando su propio eje, Moscú ha obtenido al menos tres millones de proyectiles de artillería pesada de Corea del Norte desde agosto de 2023 (y quizás hasta seis millones), y 300,000 de Irán en 2023. Rusia misma está</span><span> produciendo alrededor de 250,000 proyectiles de artillería al mes, o tres millones anualmente. Estados Unidos y Europa juntos tienen una capacidad para producir alrededor de 1.2 millones de proyectiles anualmente, mientras que Estados Unidos se ha fijado como objetivo producir 100,000 proyectiles de artillería al mes para finales de 2025. Se informa que Rusia está operando fábricas de artillería 24/7 en turnos rotativos de 12 horas, con un estimado de 3.5 millones de rusos trabajando ahora en el sector. Esto es un aumento de alrededor de dos a 2.5 millones antes de la guerra. Además, bienes y componentes críticos de Occidente continúan encontrando su camino hacia la máquina de guerra de Rusia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Las sanciones siguen siendo intrínsecamente limitadas porque rara vez apuntan a actores extranjeros. En cambio, apuntan a actores nacionales, como empresas estadounidenses o aquellas que operan bajo la jurisdicción estadounidense. Aun así, las soluciones alternativas suelen estar un paso por delante de los regímenes de sanciones. Como una ilustración, la mayor fuente de suministro de artículos de alta prioridad en el campo de batalla necesarios para los sistemas de armas rusos es, según se informa, la empresa estadounidense Intel. </span><span>El mercado también encuentra rápidamente un nuevo equilibrio, teniendo en cuenta la alteración de los precios. Un aumento en las tasas de interés ha elevado el valor del rublo. Las sanciones tampoco funcionan cuando hay una falta de vínculos. Estados Unidos no es, por ejemplo, un socio comercial significativo con Rusia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Apretando los tornillos</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>En respuesta a estas debilidades, han ocurrido dos grandes cambios en los regímenes de sanciones en este siglo: la disposición a ir tras individuos selectos y sancionar los sistemas financieros que sostienen a los gobernantes. Nombrada en honor al abogado fiscal Sergei Magnitsky, quien fue supuestamente asesinado en una prisión de Moscú en 2009 por exponer la corrupción de funcionarios rusos, la Ley Global Magnitsky del gobierno de EE. UU. es un programa de sanciones de derechos humanos y anticorrupción de amplio alcance y dirigido a funcionarios gubernamentales así como a ciudadanos privados. La Ley de 2012 autoriza al gobierno de EE. UU. a sancionar a funcionarios gubernamentales extranjeros en todo el mundo que sean violadores de derechos humanos, congelar sus activos y prohibirles la entrada a los Estados Unidos. En los primeros diez años de su historia, Magnitsky citó a 450 individuos. La gran fortaleza del programa radica en su intento deliberado de cortar a individuos corruptos y manchados del sistema financiero global.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Además, aunque las sanciones dirigidas contra Rusia comenzaron débilmente en 2022 (hubo excepciones para bienes de lujo, por ejemplo, en el paquete de sanciones de la UE, para apaciguar a Italia), pronto se extendieron al sistema bancario ruso. A pesar de los temores sobre el impacto en los bancos occidentales, se impidió a Rusia utilizar el sistema de pago internacional SWIFT. Al cortar a siete bancos rusos del sistema, Occidente aumentó significativamente el costo de la banca, a pesar de la resistencia de los bancos europeos. I</span><span>n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span>La llamada a incautar más de 300 mil millones de dólares estadounidenses mantenidos por bancos occidentales y emplearlos para la ayuda a Ucrania fue igualmente recibida con alarma por los bancos comerciales. Como dijo Bill Winters, el director del banco Standard Chartered, en respuesta a esta sugerencia, la respuesta de la comunidad financiera a la incautación de las ganancias de los activos rusos congelados sería “mixta” en medio de temores de “armar” a los bancos centrales y las monedas.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tales temores de un dólar estadounidense politizado y armado son en parte responsables de que la participación del dólar entre las reservas globales haya caído del 70 por ciento a poco menos del 60 en este siglo, a medida que los países buscan proteger sus reservas de sanciones. Junto con la fricción comercial con China, la</span><span> armamentización del control de EE. UU. sobre el sistema financiero internacional probablemente cambiará la conducta de las potencias no occidentales y llevará a arquitecturas rivales, que pueden ganar un apoyo significativo</span><span>. Esto explica por qué Pekín ha desarrollado su propia plataforma de pago internacional: el Sistema de Pago Interbancario Transfronterizo (CIPS). Este es independiente de SWIFT y es aceptado en Rusia y por bancos en Brasil y en otros lugares. </span><span>Pero los cambios en este sistema pueden tardar mucho tiempo, dada la continua primacía del dólar como moneda de reserva.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Las sanciones son siempre una especie de espada de doble filo. Para ser efectivas y prevenir el eludirlas, deben ser integrales e incluir tantos países como sea posible. Sin embargo, esto es difícil de lograr cuando hay diferentes profundidades de dependencia de Rusia en las esferas económica y comercial; una disposición limitada a sufrir demasiado; fuertes intereses creados; sectores “vacas sagradas” como el combustible nuclear o las plantas; la disponibilidad de saboteadores estratégicos que se han beneficiado más de las sanciones occidentales a Rusia; así como los saboteadores tácticos que no se unieron a las sanciones y fueron fundamentales en la reexportación de bienes. Esto se complica por la existencia de muchas lagunas y la insuficiente aplicación de sanciones secundarias. Todo esto le ha otorgado a Rusia un largo tiempo para ajustarse y hacer arreglos alternativos.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Frente al frente económico unido de Occidente, Rusia ha contraatacado utilizando mercados paralelos, tecnología de doble uso y conductos de terceros países. Pero hay límites. Hay un costo, como aprendió Sudáfrica bajo el apartheid, al comprar tecnología de contrabando. Los proveedores son caros y cautelosos acerca de perder el acceso a mercados más ricos. Y la tecnología no puede compensar la pérdida de trabajadores calificados por la “fuga de cerebros” que generalmente acompaña a las sanciones. Cuanto más se prolongue la guerra y las sanciones permanezcan vigentes, más difíciles serán las cosas, no menos porque la guerra es un negocio costoso.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Trabajar de manera más inteligente para el cambio de comportamiento del régimen</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Varios individuos notables han pedido la distribución de fondos rusos congelados, incluido Bill Browder, un antiguo enemigo de Vladimir Putin. Pero, como se destaca arriba, hay graves preocupaciones con este enfoque, algunas impulsadas por una preocupación por las ganancias, otras por el impacto en el sistema financiero global, y algunas por ambas. Esto sugiere la necesidad de un nuevo pensamiento táctico sobre cómo emplear los fondos rusos congelados. Dadas las necesidades ucranianas, se podría solicitar a las autoridades internacionales que utilicen los activos rusos incautados como garantía para la emisión de nuevos bonos ucranianos. Los intereses sobre los activos incautados podrían utilizarse a partir de ahora para reforzar el mensaje sobre la garantía y, al mismo tiempo, reducir la factura de intereses para Ucrania, particularmente para pagar las sanciones en los préstamos del FMI. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>La financiación sería útil. El peligro de crear un gran alboroto sobre las sanciones es que hay una oportunidad de presentar a la parte sancionadora como los villanos en una especie de equivalencia moral perversa. Esto se agrava por la inevitable fuga de los mismos artículos supuestamente bajo sanciones, tal como nos recuerdan los hallazgos del Instituto de Investigación Científica de Experticia Forense de Kyiv. Hay otro enfoque, menos fundado en el moralismo que acompaña a las sanciones que en involucrarse con el problema de una manera alineada con una calibración más cuidadosa de los beneficios de los regímenes de compromiso externo. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Por ejemplo, en el norte de África y el Sahel, para aquellos que buscan deshacer la desestabilización liderada por Rusia, dado que los enemigos más efectivos de los rusos probablemente sean islamistas, cualquier asistencia o inteligencia que los estados occidentales (incluida Ucrania) les brinden es mejor mantenerla en secreto. Puede haber algunos resultados a largo plazo más útiles, no menos a través de la reconstrucción de conexiones y la reparación de relaciones en la región que han sido gravemente tensadas por el exceso de compromiso occidental.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Estas nuevas formas de asistencia deberían involucrar mucho más que acción cinética o incluso equipo y entrenamiento militar. Dado que los regímenes regionales alineados con Rusia son por definición antidemocráticos y, por lo tanto, altamente faccionados, inestables y vulnerables, estas grietas pueden ampliarse limitando sus flujos de ingresos; apoyando a fuerzas de oposición internas a través de financiamiento junto con medios y sociedad civil; y ayudando a los estados regionales a limitar su influencia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>El mismo menú de opciones existe en Rusia misma, incluidas las siguientes medidas: proporcionar información sobre las transacciones financieras de los líderes directamente al público; la capacitación de periodistas, contadores e ingenieros; apoyo a organizaciones de la sociedad civil; apoyo a políticos y académicos de oposición, en este último caso mediante la contratación de trabajos para garantizar un ingreso básico libre de controles estatales; fomentar redes de políticos de oposición; publicar recursos en línea en idiomas locales, especialmente sobre cómo montar una campaña política y ganar una elección; la capacitación y equipamiento de ciberactivistas; y apoyar el periodismo de investigación local. Los medios para socavar la máquina de guerra de Rusia – y restringir a aquellos aliados que, consciente o inconscientemente, la apoyan – van más allá de los intentos de imponer embargos y sanciones. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A menos que tales medidas se apliquen con una precisión regulatoria consumada, pueden proporcionar una hoja de parra de respetabilidad a una política fallida, y siempre serán mitigadas por el papel de los negocios en la búsqueda de ganancias, o por temores de comprometer en exceso la integridad del sistema financiero global. Más bien, las sanciones deben verse como parte de un continuo de acción estatal, en un extremo del cual hay una calibración más cuidadosa de los beneficios para deshacer el autoritarismo y, en el otro, una aplicación más estricta de medidas, específicamente dirigidas a individuos. Esta es una capacidad que existe hoy en día con un detalle forense sin precedentes. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Fortalecer la forensía</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>La guerra generalmente visita lugares pobres, haciéndolos aún más pobres. El costo de hacer la vista gorda ante la destrucción desenfrenada de comunidades en Ucrania por parte de Rusia no solo radica en los costos de la propiedad. Después de todo, pone los intereses del estado por encima – y aparentemente más allá – de los del individuo, lo opuesto a la premisa misma del régimen de derechos humanos que siguió a la Segunda Guerra Mundial donde, en palabras del estimado jurista de Nuremberg Hersch Lauterpacht, “el bienestar de un individuo es el objetivo último de toda ley.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht nació cerca de Habsburgo Lemberg, ahora Lviv en la Ucrania moderna. Otros ucranianos han asumido la misma lucha, no menos que la laureada con el Nobel Oleksandra Matviichuk, cuyo Centro para las Libertades Civiles ha documentado más de 78,000 crímenes de guerra hasta ahora. Las tecnologías digitales ofrecen enormes avances en el seguimiento de los perpetradores, desde soldados hasta comandantes e incluso los chips y líneas de producción responsables de los misiles y drones que caen sobre las ciudades ucranianas. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>El talón de Aquiles de las sanciones sigue siendo su (falta de) implementación, impulsada por diferencias políticas o ventajas financieras, y habilitada por la falta de consecuencias. La implementación eficiente de las sanciones podría y debería fortalecerse a través de medios legislativos y no legislativos a nivel nacional. Hay una necesidad de aumentar la capacidad analítica de las instituciones para garantizar que estén debidamente dotadas de personal. Por ejemplo, la variación en la capacidad de monitoreo de sanciones varía en Europa en departamentos compuestos por cinco a 150 personas. De manera similar, limitar el lavado de dinero a través de cuentas de flujo (tránsito) es importante para cortar prácticas corruptas. Un medio para habilitar esto es implementar sin más demora la Directiva de Confiscación de la UE por todos los estados miembros de la UE e incorporarla al marco legal nacional de todos los estados miembros. También a nivel legislativo, más países deberían enmendar sus respectivos códigos penales para introducir o fortalecer el castigo por violaciones de sanciones internacionales.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pero las sanciones no deberían ser un pretexto para presentar opciones como un aumento de aislamiento y nada más o más. En un espectro de coerción, debe haber una zanahoria junto con el palo. Por ejemplo, la elección binaria de sanciones no debería oscurecer el negocio mucho más difícil y complejo de involucrarse con fuerzas de oposición, parlamentarias y no gubernamentales, incluido el negocio, para construir bases para el cambio. Esa es probablemente la lección de Sudáfrica durante el apartheid, que a menudo se pasa por alto, a pesar del poder y el impacto de este papel. Esto se debe a que no fue una acción dramática desde afuera la que trajo el cambio, sino más bien el apoyo de aquellos que luchaban por el cambio desde afuera. Sudáfrica no cambió porque fue aislada. Cambió porque el régimen no quería ser aislado y aquellos que permanecieron conectados habían ganado todas las ventajas y fortalezas de hacerlo. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Las sanciones siguen siendo críticas para reducir la capacidad del gobierno en parte al aumentar el costo y la complejidad para la supervivencia del régimen, y asegurando que las élites en particular no sean inmunes a las implicaciones de sus acciones. Cambiar el comportamiento de las élites depende de aumentar la presión que puede empujar a las partes fuera del campo de batalla y hacia la mesa de negociaciones. Las sanciones pueden ayudar a inclinar la balanza, no menos en cambiar las percepciones de la impunidad de las élites. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Cualesquiera que sean las soluciones alternativas desarrolladas por el régimen del apartheid en Sudáfrica y las empresas que operan allí, en última instancia, los costos militares, económicos y sociales superaron los beneficios, y el régimen cambió. Pero esto exigió un enfoque coherente, que incluía una amplia gama de sanciones con (casi) apoyo global, así como varias zanahorias, no menos que la perspectiva de inclusión global. En su núcleo, requería un régimen racional, que estuviera dispuesto a ceder el poder político si los costos de aferrarse superaban los beneficios de soltar. Por lo tanto, contrariamente al entusiasmo por las sanciones como una medida intermedia a la guerra, no prometen un cambio instantáneo, ni son efectivas sin un enfoque integral. Pueden, si se diseñan así, ayudar a cambiar la dirección del viaje.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Este artículo se basa, en parte, en el título del libro de Greg Mills y David Kilcullen, The Art of War and Peace (Johannesburgo: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> es el director de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundación Brenthurst</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> es el director de investigación de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundación Brenthurst</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> es miembro de la Verkhovna Rada de Ucrania y vicepresidente del comité parlamentario de asuntos exteriores. Luis Ravina es profesor en la Universidad de Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"fi": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>He ovat enemmän huolissaan omasta vallastaan ja elämäntapansa rahoittamisesta, riippumatta siitä, mitä se maksaa heidän kansalleen. Mutta on olemassa keinoja ja keinoja, suoria ja epäsuoria, nostaa tällaisen valinnan kustannuksia. Osa näistä uusista keinoista on kehitetty Venäjän täysimittaisen hyökkäyksen jälkeen Ukrainaan.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Taloudelliset pakotteet ovat pehmeämmän pakottamisen väline, joka alkaa diplomaattisesta eristyksestä ja vapaaehtoisista boikoteista ja päättyy fyysisiin saartoihin. Ne voivat jopa sisältää pehmeämpiä toimenpiteitä, kuten avun tarkempaa kalibrointia. Vaikka monet – yleensä ne, joihin niitä sovelletaan – ovat nopeita väittämään, että pakotteet eivät toimi, historia viittaa siihen, että ainakin joissakin tapauksissa, oikealla poliittisella tahdolla, ne voivat. Mutta liiallinen riippuvuus pakotteista todennäköisesti tuottaa vain itseensä tyytyväisyyttä. Tämän yksin keskittyminen vain hämärtää muita väkivallattomia mahdollisuuksia kannustaa ja itse asiassa helpottaa muutoksia hallituksen käyttäytymisessä.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Pieni apu ystäviltämme</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pakotteiden kiertäminen on helpompaa, kun puuttuu diplomaattista tukea niiden asettamisen taustalla olevalle asialle, mikä heijastaa omia etuja. Venäjän sota Ukrainassa on hyvä esimerkki. Hallitukset, jotka edustavat noin 60 prosenttia maailman väestöstä, mukaan lukien Intia, Kiina, Etelä-Afrikka ja suuri osa Lähi-itää, eivät alussa konfliktia hyväksyneet Ukrainan tai lännen kertomusta sodasta vuonna 2022 eri syistä. Näihin kuului omat edut ja lännen kaksoisstandardien käsitykset. Tällaisia käsityksiä, olipa ne oikeutettuja tai ei, viljeltiin ja edistettiin aktiivisesti Venäjän toimesta sosiaalisessa mediassa, vahvistaakseen ajatusta Naton aggressorina ja Venäjä uhreina. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Vastauksena Venäjän vuonna 2014 ja 2022 tapahtuneisiin hyökkäyksiin Ukrainassa, länsi on asettanut ennennäkemättömän joukon taloudellisia toimenpiteitä Moskovaa vastaan. Euroopan unioni on kesäkuuhun 2024 mennessä hyväksynyt 14 pakettia pakotteita, jotka kohdistuvat yli 2 200 yksilöön ja toimijaan, ja kattavat laajan valikoiman sektoreita, tavaroita ja palveluja. Vuorostaan Yhdysvallat on asettanut yli 14 000 pakotetta, enemmän kuin Irania, Kuubaa ja Pohjois-Koreaa vastaan yhteensä, kohdistuen 10 173 yksilöön, 4 089 toimijaan, 177 alukseen ja 100 lentokoneeseen. Yhteensä Venäjä on ollut yli 14 000 pakotteen kohteena. Tällaisilla toimenpiteillä oli tarkoitus heikentää Moskovan kykyä käydä sotaa vähentämällä sen tuloja ja rajoittamalla pääsyä kriittisiin teknologioihin sen sotakoneelle. Kuitenkin, vaikka tämä hallinto on epäilemättä vaikeuttanut venäläisten elämää, ja vaikutusten täysi laajuus ei ole tiedossa, huolimatta kymmenestä vuodesta konfliktia ja \"historian laajimmasta pakoteregiimistä\", mikään ei näytä muuttuneen.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ajatus oli alussa, että lännen pakotteet purisivat hitaasti mutta varmasti, tehden konfliktista \"taistelun jääkaapin ja television välillä\", kuten eräs ukrainalainen eversti kommentoi sodan 2022-vaiheen alussa. Retoriikka voi täyttää sydämen, hän sanoi, mutta harvoin täyttää vatsan. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>On ollut joitakin konkreettisia tuloksia. Yhdysvaltojen ja Ukrainan yhteisen </span><span>Kansainvälisen työryhmän Venäjän pakotteista</span><span> mukaan tällaiset rajoitukset ovat kutistaneet Venäjän </span><span>maksataseen ylijäämää. Yhteensä tämän arvioitiin olevan 60 prosenttia alhaalla vuosina 2022-23. Myös rupla heikkeni, mikä nosti inflaatiota ja samalla loi sosiaalisia vaikutuksia, joita pahensi rahoituksen siirtäminen sodasta Venäjän kansallisesta hyvinvointirahastosta. Öljy- ja kaasukaupasta saadut tulot – jotka vastasivat lähes puolta (noin 230 miljardia Yhdysvaltain dollaria) vientituloista vuonna 2021 – ovat reportedly laskeneet noin 50 prosenttia vuonna 2023, kun \"vakaan ja maksukykyisen markkinan, teknologian kuilun ja moninkertaistamisvaikutuksen [vaikuttavan] toimitusketjuun (tankkerikuljetus, satamapalvelut, putkikuljetus)\" kaikki alkoivat purra. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Sateen kestämistä?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Kuitenkin jokaisen pakotteiden onnistumisen merkin myötä näyttää olevan ristiriitaista näyttöä. Huolimatta pakotteiden laajuudesta, Venäjän talous on toistuvasti kyennyt vastustamaan ennusteita sen välittömästä tuhosta, mukaan lukien taloudellinen romahdus, taantuma, hallitsematon inflaatio ja osaamis- ja teknologiavaje. Kuten </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> huomautti elokuussa 2024: \"Huolimatta pakotteista ja paria-statuksesta, Venäjän talous kasvaa voimakkaasti. On käynyt ilmi, että baakkanaalinen kulutus sodan aikana todella saa asiat liikkeelle.\" Jos jotain, pakotteiden kiertäminen on myös piristänyt taloutta, kun aikaisemmin lännen omistamat yritykset on ostettu halvalla Venäjällä. Toimitusketjuja on myös perustettu ystävällisten maiden kanssa (tähän luetaan Kiina, Iran, Intia ja Pohjois-Korea muiden joukossa), alun perin monipuolistamaan Venäjän öljyvientejä ja varmistamaan teknologian virtausta korkean teknologian aseiden osiin. Kuitenkin tätä tavoitellaan yhä enemmän myös kulutustavaroiden osalta. Kolmekymmentä kuukautta hyökkäyksen jälkeen </span><i><span>The Economist</span></i><span> raportoi, että puolet tavara-importeista tulee Kiinasta, kaksinkertainen osuus ennen hyökkäystä. Venäjän BKT:n odotetaan kasvavan yli kolme prosenttia vuonna 2024, mikä on sen nopein kasvuspurtti sitten 2010-luvun. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Raporttien mukaan Venäjä on käyttänyt menestyksekkäästi kolmansien osapuolten kaupankäyntiyrityksiä Dubain kautta, jotka jakavat sen öljytuotteita Länsi-Afrikassa. Venäläistä öljyä myydään alle markkinahintojen maissa kuten Burkina Fasossa ja Malissa, missä se on auttanut pitämään syöpää aiheuttavat sotilasjohtajat vallassa, sekä valtioissa, jotka haluavat hyötyä halpahintaisesta öljystä, kuten Ghanassa, Norsunluurannikolla ja Beninissä. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ottaen huomioon Putinin valtion suljetun kirjanpidon ja salaisuuden, voi olla vaikeaa määrittää pakoteregiimin todellisia, pitkäaikaisia vaikutuksia. On varmasti todennäköistä, että se on tehnyt sotatuotannosta ja uudelleenaseistamisesta kalliimpaa ja monimutkaisempaa, ottaen huomioon komponenttien saatavuuden erityisesti Pohjois-Koreasta, Kiinasta ja Iranista. Virallisesti Venäjä on lisännyt </span><span>sotilasmenojaan</span><span> 2,7 prosentista BKT:stä vuonna 2022, 3,9 prosenttiin vuonna 2023 ja kuuteen prosenttiin vuonna 2024, tai hieman alle kolmanneksen sen valtion budjetista. </span><span>Vuoden 2024 alussa kuitenkin arvioitiin, että Venäjän puolustusmenot saattavat olla jopa 40 prosenttia sen budjetista, koska sota Ukrainassa maksaa enemmän kuin sen yhteenlaskettu meno terveydenhuoltoon ja koulutukseen. Vertailun vuoksi Yhdysvallat käytti 11 prosenttia, kun taas Naton keskiarvo oli 4,3 prosenttia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ulkoisten pakotteiden aiheuttamat paineet eivät kuitenkaan ole olleet riittävän voimakkaita, ainakin ukrainalaisten näkökulmasta, eivätkä niitä ole asetettu nopeasti tai ankarasti riittävästi varmistaakseen, että jääkaappi voitti television. Venäjä on ollut taitava sekä oman sotilastuotantonsa nopeuttamisessa, hitaasta alusta huolimatta, ehkä nopean voiton ennakoimiseksi, että hankkimaan materiaalia liittolaisiltaan. B</span><span>Aktivoimalla oman akselinsa Moskova on saanut ainakin kolme miljoonaa raskasta tykistökierrosta Pohjois-Koreasta elokuusta 2023 lähtien (ja ehkä jopa kuusi miljoonaa), ja 300 000 Iranista vuonna 2023. Venäjä itse tuottaa</span><span> noin 250 000 tykistökierrosta kuukaudessa, tai kolme miljoonaa vuodessa. Yhdysvalloilla ja Euroopalla on yhdessä kapasiteetti tuottaa noin 1,2 miljoonaa kuulaa vuodessa, kun taas Yhdysvallat on asettanut itselleen tavoitteeksi tuottaa 100 000 tykistökierrosta kuukaudessa vuoden 2025 loppuun mennessä. Venäjän kerrotaan pyörittävän tykistökauppoja 24/7 vuorotellen 12 tunnin vuoroissa, ja arvioiden mukaan nyt noin 3,5 miljoonaa venäläistä työskentelee alalla. Tämä on noussut noin kahdesta 2,5 miljoonasta ennen sotaa. Lisäksi kriittiset lännen tavarat ja komponentit löytävät edelleen tiensä Venäjän sotakoneeseen.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pakotteet ovat sisäisesti rajoitettuja, koska ne harvoin kohdistuvat ulkomaisiin toimijoihin. Sen sijaan ne kohdistuvat kotimaisiin toimijoihin, kuten Yhdysvaltojen yrityksiin tai niihin, jotka toimivat Yhdysvaltojen lainkäyttövallan alaisina. Silti kiertotavat ovat yleensä askeleen edellä pakoteregiimejä. Esimerkiksi suurin korkean prioriteetin taistelukenttäesineiden toimituslähde, joka on tarpeen venäläisille asejärjestelmille, on reportedly amerikkalainen yritys Intel. </span><span>Markkinat löytävät myös nopeasti uuden tasapainon, ottaen huomioon hintahäiriön. Korkojen nousu on nostanut ruplan arvoa. Pakotteet eivät myöskään toimi, kun siteitä ei ole. Yhdysvallat ei esimerkiksi ole merkittävä kauppakumppani Venäjän kanssa.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Ruuvien kiristäminen</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Vastauksena näihin heikkouksiin on tapahtunut kaksi suurta muutosta pakoteregiimeissä tällä vuosisadalla: halukkuus kohdistaa valikoituja yksilöitä ja pakottaa rahoitusjärjestelmiä, jotka tukevat hallitsijoita. Verotuksen asianajaja Sergei Magnitskyn mukaan nimetty, joka väitetysti murhattiin Moskovan vankilassa vuonna 2009 paljastaessaan venäläisten viranomaisten korruptiota, Yhdysvaltojen hallituksen Global Magnitsky Act on laaja, kohdennettu, ihmisoikeus- ja korruptionvastainen pakoteohjelma, joka kohdistuu hallituksen viranomaisiin sekä yksityisiin kansalaisiin. Vuoden 2012 laki valtuuttaa Yhdysvaltojen hallituksen pakottamaan ulkomaisia hallituksen viranomaisia ympäri maailmaa, jotka ovat ihmisoikeusrikkojia, jäädyttämään heidän varansa ja kieltämään heitä pääsemästä Yhdysvaltoihin. Ensimmäisten kymmenen vuoden aikana Magnitsky mainitsi 450 yksilöä. Ohjelman suuri vahvuus on sen tarkoituksellinen yritys katkaista korruptoituneet ja tahraantuneet yksilöt globaalista rahoitusjärjestelmästä.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lisäksi, vaikka Venäjää vastaan kohdistetut pakotteet alkoivat heikosti vuonna 2022 (esimerkiksi EU:n pakettissa oli poikkeuksia luksustuotteille, jotta voitaisiin tyydyttää Italiaa), ne laajentuivat pian Venäjän pankkijärjestelmään. Huolimatta pelosta lännen pankkien vaikutuksesta, Venäjältä estettiin SWIFT-kansainvälisen maksujärjestelmän käyttö. Katkaisemalla seitsemän venäläispankin pääsyn järjestelmään länsi nosti merkittävästi pankkitoiminnan kustannuksia, huolimatta eurooppalaisten pankkien vastustuksesta. I</span><span>n lisäksi dollarin aseistaminen tällä tavalla, Venäjän valuuttavarantojen jäädyttäminen oli ennennäkemätön käyttö ylimääräisestä lainkäyttövallasta. </span><span>Kutsu takavarikoida yli 300 miljardia Yhdysvaltain dollaria, joita lännen pankit pitävät, ja käyttää niitä Ukrainan avustamiseen, herätti myös hälytyksen kaupallisissa pankeissa. Kuten Bill Winters, Standard Chartered -pankin johtaja, sanoi vastauksena tähän ehdotukseen, rahoitusyhteisön reaktio venäläisten jäädytettyjen varojen voittojen takavarikoimiseen olisi \"sekava\" pelkojen keskellä \"keskuspankkien ja valuuttojen aseistamisesta\".</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tällaiset pelot poliittisesta ja aseistetusta Yhdysvaltain dollarista ovat osittain vastuussa dollarin osan laskusta globaalista varannosta 70 prosentista vain alle 60 prosenttiin tällä vuosisadalla, kun maat pyrkivät suojaamaan varantojaan pakotteilta. Yhdistettynä kauppakiistoihin Kiinan kanssa, Yhdysvaltojen kansainvälisen rahoitusjärjestelmän aseistaminen tulee todennäköisesti muuttamaan ei-lännen valtioiden toimintaa ja johtamaan kilpaileviin rakenteisiin, jotka saattavat saada merkittävää tukea</span><span>. Tämä selittää, miksi Peking on kehittänyt oman kansainvälisen maksualustansa – rajat ylittävän pankkien maksujärjestelmän (CIPS). Tämä on riippumaton SWIFT:stä ja sitä hyväksytään Venäjällä sekä pankeissa Brasiliassa ja muualla. </span><span>Mutta muutokset tähän järjestelmään saattavat viedä aikaa, ottaen huomioon dollarin jatkuva ensisijaisuus varantovaluuttana.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pakotteet ovat aina eräänlainen kaksiteräinen miekka. Jotta ne olisivat tehokkaita ja estäisivät kiertämistä, niiden on oltava kattavia ja sisältää mahdollisimman monta maata. Kuitenkin tämä on vaikeaa saavuttaa, kun riippuvuus Venäjästä taloudellisilla ja kaupallisilla alueilla vaihtelee; rajoitettu halukkuus kärsiä liikaa; vahvat eturyhmät; \"pyhät lehmät\" kuten ydinpolttoaine tai laitokset; strategisten häiritsijöiden saatavuus, jotka ovat hyötyneet eniten lännen pakotteista Venäjää vastaan; sekä taktiset häiritsijät, jotka eivät liittyneet pakotteisiin ja olivat keskeisiä tavaroiden uudelleenvientissä. Tämä pahentaa monien porsaanreikien olemassaolo ja toissijaisten pakotteiden riittämätön täytäntöönpano. Kaikki tämä on antanut Venäjälle pitkän ajan sopeutua ja tehdä vaihtoehtoisia järjestelyjä.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lännen taloudellista yhtenäistä rintamaa vastaan Venäjä on taistellut takaisin käyttäen rinnakkaismarkkinoita, kaksikäyttöteknologiaa ja kolmansien maiden kanavia. Mutta rajoja on. On olemassa lisäkustannus, kuten Etelä-Afrikka oppi apartheidin aikana, salakuljetetun teknologian ostamisesta. Toimittajat ovat kalliita ja varovaisia menettämään pääsyn rikkaampiin markkinoihin. Ja teknologia ei voi korvata osaavien työntekijöiden menetystä, joka yleensä seuraa pakotteita. Mitä pidempään sota jatkuu ja pakotteet pysyvät voimassa, sitä vaikeammaksi asiat tulevat, ei vähiten siksi, että sota on kallista liiketoimintaa.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Työskentele älykkäämmin hallituksen käyttäytymisen muutoksen puolesta</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Useat merkittävät henkilöt ovat vaatineet jäädytettyjen venäläisten varojen jakamista, mukaan lukien Bill Browder, pitkäaikainen Vladimir Putinin vihollinen. Mutta, kuten edellä on korostettu, tähän lähestymistapaan liittyy vakavia huolia, joista osa johtuu huolista voittojen suhteen, toiset globaalin rahoitusjärjestelmän vaikutuksista, ja jotkut molemmista. Tämä viittaa tarpeeseen tuoreelle taktiseen ajattelulle siitä, miten käyttää jäädytettyjä venäläisiä varoja. Ottaen huomioon Ukrainan tarpeet, kansainvälisiä viranomaisia voitaisiin pyytää käyttämään takavarikoituja venäläisiä varoja vakuutena uusien ukrainalaisten joukkovelkakirjojen liikkeeseenlaskussa. Takavarikoitujen varojen korkoa voitaisiin käyttää nyt vahvistamaan viestiä vakuudesta ja samalla laskea korkolaskua Ukrainalle, erityisesti maksamaan meneillään olevista sanktioista IMF-lainoille. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Rahoitus olisi hyödyllistä. Suuri vaara luoda suurta melua pakotteista on se, että on mahdollisuus esittää pakottava osapuoli pahoina, eräänlaisena perverssina moraalisena vastapainona. Tämä pahenee väistämättömällä vuotamisella niistä asioista, jotka oletettavasti ovat pakotteiden alaisia, aivan kuten Kiovan oikeuslaitoksen tutkimuslaitoksen löydökset muistuttavat meitä. On olemassa toinen lähestymistapa, joka on vähemmän perustunut pakotteita seuraavaan moralismiin kuin ongelman käsittelyyn tavalla, joka on linjassa ulkoisten sitoutumisten etujen tarkemman kalibroinnin kanssa. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Esimerkiksi Pohjois-Afrikassa ja Sahelissa, niille, jotka pyrkivät purkamaan Venäjän johtamaa epävakautta, ottaen huomioon, että venäläisten tehokkaimmat viholliset ovat todennäköisesti islamisteja, kaikki apu tai tiedustelu, jota lännen valtiot (mukaan lukien Ukraina) antavat heille, on parasta pitää salassa. Saattaa olla joitakin hyödyllisiä pitkäaikaisia tuloksia, ei vähiten alueen yhteyksien uudelleenrakentamisen ja suhteiden korjaamisen kautta, joita lännen liiallinen sitoutuminen on pahasti rasittanut.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Nämä uudet avustuksen muodot tulisi sisältää paljon enemmän kuin kineettinen toiminta tai jopa sotilaallinen varustus ja koulutus. Ottaen huomioon, että Venäjän kanssa liitännäiset alueelliset hallitukset ovat määritelmän mukaan epädemokraattisia ja siten erittäin fraktioituneita, epävakaita ja haavoittuvia, näitä halkeamia voidaan laajentaa rajoittamalla niiden tulovirtoja; tukemalla sisäisiä oppositiovoimia rahoituksen avulla yhdessä median ja kansalaisyhteiskunnan kanssa; ja auttamalla alueellisia valtioita rajoittamaan niiden vaikutusvaltaa.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sama valikoima vaihtoehtoja on olemassa Venäjällä itsessään, mukaan lukien seuraavat toimenpiteet: tietojen tarjoaminen johtajien taloudellisista transaktioista suoraan yleisölle; toimittajien, kirjanpitäjien ja insinöörien kouluttaminen; kansalaisyhteiskuntajärjestöjen tukeminen; oppositiopoliitikkojen ja akateemikoiden tukeminen, jälkimmäisessä tapauksessa tilaamalla työtä varmistaakseen perustoimeentuloa, joka on vapaa valtion valvonnasta; oppositiopoliitikkojen verkostojen edistäminen; paikallisten kielten verkkosivustojen julkaiseminen, erityisesti siitä, miten käynnistää poliittinen kampanja ja voittaa vaalit; kyberaktivistien kouluttaminen ja varustaminen; ja paikallisen tutkivan journalismin tukeminen. Keinot Venäjän sotakoneen heikentämiseksi – ja rajoittamiseksi niille liittolaisille, jotka, tietoisesti tai muuten, tukevat sitä – menevät pidemmälle kuin yritykset asettaa saartoja ja pakotteita. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ellei tällaisia toimenpiteitä sovelleta täydellisellä sääntelytarkkuudella, ne voivat antaa kunnioituksen verhon epäonnistuneelle politiikalle, ja niitä rajoittaa aina liiketoiminnan rooli voiton etsimisessä tai pelot ylittää globaalin rahoitusjärjestelmän eheyden. Pikemminkin pakotteita tulisi pitää osana valtion toiminnan jatkuvuutta, jonka toisessa päässä on tarkempi kalibrointi etuista autoritarismin purkamiseksi ja toisessa tiukempi toimenpiteiden soveltaminen, erityisesti yksilöitä kohden. Tämä on kyky, joka on olemassa tänään ennennäkemättömän tarkasti. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Vahvista forensiikkaa</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sota vierailee yleensä köyhissä paikoissa, tehden niistä vielä köyhempiä. Venäjän mielivaltaisen tuhon yhteisöille Ukrainassa ummistaminen ei maksa vain omaisuutta. Loppujen lopuksi se asettaa valtion edut yksilön etujen ylle – ja näennäisesti niiden ylle – mikä on täysin vastoin ihmisoikeusjärjestelmän perusperiaatetta, joka seurasi toista maailmansotaa, jossa, arvostetun Nürnbergin juristin Hersch Lauterpachtin sanojen mukaan, \"yksilön hyvinvointi on kaikkien lakien viimeinen tavoite.\"</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht syntyi lähellä Habsburgin Lembergissä, nykyisessä Lvivissä nykypäivän Ukrainassa. Muut ukrainalaiset ovat ottaneet saman taistelun, ei vähiten Nobel-palkittu Oleksandra Matviichuk, jonka Kansalaisvapauksien keskus on dokumentoinut yli 78 000 sotarikosta tähän mennessä. Digitaaliset teknologiat tarjoavat suuria edistysaskeleita tekijöiden jäljittämisessä, sotilaista komentajiin ja jopa ohjuksista ja droneista vastuussa oleviin siruihin ja tuotantolinjoihin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pakotteiden Achilles-kantapää on niiden (puutteellinen) täytäntöönpano, jota ohjaavat poliittiset erimielisyydet tai taloudelliset edut, ja jota mahdollistaa seurausten puute. Pakotteiden tehokasta täytäntöönpanoa voitaisiin ja pitäisi vahvistaa sekä lainsäädännöllisin että ei-lainsäädännöllisin keinoin kansallisella tasolla. On tarpeen lisätä instituutioiden analyyttista kapasiteettia varmistaakseen, että ne ovat riittävästi henkilöstöä. Esimerkiksi pakotteiden valvontakapasiteetti vaihtelee Euroopassa osastoissa, jotka koostuvat viidestä 150 henkilöön. Samoin rahanpesun rajoittaminen läpivientitileillä on tärkeää korruptiivisten käytäntöjen katkaisemiseksi. Yksi keino mahdollistaa tämä on toteuttaa viipymättä EU:n takavarikkodirektiivi kaikkien EU:n jäsenvaltioiden toimesta ja sisällyttää se kaikkien jäsenvaltioiden kansalliseen lainsäädäntöön. Myös lainsäädännöllisellä tasolla useampien maiden tulisi muuttaa omia rikoslakejaan ottaakseen käyttöön tai vahvistaakseen rangaistuksia kansainvälisten pakotteiden rikkomisesta.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mutta pakotteet eivät saisi olla tekosyy esittää vaihtoehtoja eristyksen kiristämisenä ja ei mitään muuta tai enemmän. Pakottamisen spektrissä on oltava porkkana yhdessä kepin kanssa. Esimerkiksi pakotteiden binäärinen valinta ei saisi hämärtää paljon vaikeampaa ja monimutkaisempaa liiketoimintaa, joka liittyy oppositiovoimien, parlamentaaristen ja ei-hallituksellisten, mukaan lukien liiketoiminta, sitoutumiseen muutoksen rakentamiseksi. Tämä on todennäköisesti oppitunti apartheidin Etelä-Afrikasta, joka usein jää huomiotta, huolimatta tämän roolin voimasta ja vaikutuksesta. Tämä johtuu siitä, että muutos ei tullut dramaattisesta toiminnasta ulkopuolelta, vaan pikemminkin niiden tuesta, jotka taistelivat muutoksen puolesta ulkopuolelta. Etelä-Afrikka ei muuttunut, koska se katkaistiin. Se muuttui, koska hallinto ei halunnut tulla katkaistuksi ja ne, jotka pysyivät yhteydessä, olivat saaneet kaikki edut ja vahvuudet siitä, että he tekivät niin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pakotteet ovat edelleen kriittisiä hallituksen kapasiteetin vähentämisessä osittain lisäämällä kustannuksia ja monimutkaisuutta hallinnon selviytymiselle, ja varmistamalla, että erityisesti eliitit eivät ole immuuneja toiminnastaan aiheutuville seurauksille. Eliitin käyttäytymisen muuttaminen riippuu paineen lisäämisestä, joka voi työntää osapuolia taistelukentältä neuvottelupöytään. Pakotteet voivat auttaa kääntämään tasapainoa, ei vähiten muuttamalla käsityksiä eliitin rankaisemattomuudesta. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mitä tahansa kiertotapoja apartheid-hallinto kehitti Etelä-Afrikassa ja siellä toimivissa yrityksissä, lopulta sotilaalliset, taloudelliset ja sosiaaliset kustannukset ylittivät hyödyt, ja hallinto muuttui. Mutta tämä vaati johdonmukaista lähestymistapaa, mukaan lukien laaja valikoima pakotteita (lähes) globaalilla tuella sekä erilaisia porkkanoita, ei vähiten globaalin osallistumisen mahdollisuutta. Sen ytimessä se vaati rationaalista hallintoa, joka oli valmis luopumaan poliittisesta vallasta, jos pysymisen kustannukset ylittivät luopumisen hyödyt. Siten, vastoin innostusta pakotteista sodan mittarina, ne eivät lupaa välitöntä muutosta, eivätkä ne ole tehokkaita ilman kattavaa lähestymistapaa. Ne voivat, jos niin suunnitellaan, auttaa muuttamaan matkasuuntaa.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Tämä artikkeli perustuu osittain Greg Millsin ja David Kilcullenin kirjan nimeen Taidon sota ja rauha (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> on </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst-säätiön</span></a><span> johtaja. <strong>Ray Hartley</strong> on </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst-säätiön</span></a><span> tutkimusjohtaja. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> on Ukrainan korkeimman neuvoston jäsen ja ulkoasiain valiokunnan varapuheenjohtaja. Luis Ravina on professori Navarra-yliopistossa.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"fr": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Ils sont plus préoccupés par le maintien de leur propre pouvoir et le financement de leur mode de vie, quel qu'en soit le coût pour leur peuple. Mais il existe des moyens directs et indirects d'augmenter les coûts de tels choix. Certains de ces nouveaux moyens ont été développés à la suite de l'invasion à grande échelle de l'Ukraine par la Russie.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Les sanctions économiques sont un outil de coercition à l'extrémité douce d'un spectre qui commence par l'isolement diplomatique et les boycotts volontaires et se termine par des blocus physiques. Cela peut même inclure des mesures plus douces, comme un calibrage plus attentif de l'aide. Bien que beaucoup – généralement ceux contre qui elles sont appliquées – soient rapides à affirmer que les sanctions ne fonctionnent pas, l'histoire suggère que, du moins dans certains cas, avec la bonne volonté politique, elles peuvent fonctionner. Mais une dépendance excessive aux sanctions est susceptible de n'apporter que peu de choses, sauf une mesure de satisfaction personnelle. Se concentrer uniquement sur cela obscurcit d'autres possibilités non violentes d'encourager et, en fait, de faciliter, des changements dans le comportement du régime.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Avec un peu d'aide de nos amis</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>La contournement des sanctions est facilité par un manque de soutien diplomatique pour la cause derrière leur imposition, reflétant l'intérêt personnel. La guerre de la Russie en Ukraine en est un exemple. Les gouvernements représentant environ 60 % de la population mondiale, y compris l'Inde, la Chine, l'Afrique du Sud et une grande partie du Moyen-Orient, n'ont pas accepté au début du conflit le récit ukrainien ou occidental de la guerre en 2022 pour diverses raisons. Celles-ci incluaient l'intérêt personnel et la perception d'un double standard occidental. De telles perceptions, légitimes ou non, ont été activement semées et promues par la Russie sur les réseaux sociaux, pour renforcer l'idée que l'OTAN est l'agresseur et la Russie la victime. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>En réponse aux invasions de l'Ukraine par la Russie en 2014 et 2022, l'Occident a imposé un ensemble de mesures économiques sans précédent contre Moscou. L'Union européenne a, d'ici mi-2024, adopté 14 paquets de sanctions, ciblant plus de 2 200 individus et entités, et couvrant un large éventail de secteurs, de biens et de services. À son tour, les États-Unis ont imposé plus de 14 000 sanctions, plus que celles sur l'Iran, Cuba et la Corée du Nord réunis, ciblant 10 173 individus, 4 089 entités, 177 navires et 100 avions. Au total, la Russie a été soumise à plus de 14 000 sanctions. Ces mesures avaient pour but d'affaiblir la capacité de Moscou à mener la guerre en déprimant ses revenus et en limitant l'accès aux technologies critiques pour sa machine de guerre. Pourtant, même si ce régime a sans aucun doute rendu la tâche plus difficile pour les Russes, et que l'ampleur totale des impacts n'est pas connue, malgré une décennie de conflit et le « régime de sanctions le plus étendu de l'histoire », peu de choses semblent avoir changé.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>L'idée était, au départ, que les sanctions occidentales mordraient lentement mais inéluctablement, rendant le conflit une « lutte entre le réfrigérateur et la télévision », comme l'a commenté un colonel ukrainien au début de la phase 2022 de la guerre. La rhétorique peut remplir un cœur, a-t-il dit, mais elle ne remplit que rarement l'estomac. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Il y a eu quelques résultats tangibles. Selon une étude publiée par le groupe de travail international américano-ukrainien sur les sanctions russes, ces restrictions ont réduit le surplus de la balance des paiements courants de la Russie. Dans l'ensemble, cela a été estimé à une baisse de 60 % en 2022-23. Le rouble a également déprécié, faisant grimper l'inflation et, ce faisant, créant des effets sociaux aggravés par la diversion de fonds vers la guerre depuis le Fonds national de bien-être de la Russie. Les recettes du commerce pétrolier et gazier – responsables de près de la moitié (environ 230 milliards de dollars américains) des revenus d'exportation en 2021 – auraient chuté d'environ 50 % en 2023 alors que la perte de « marchés stables et solvables, l'écart technologique et l'effet multiplicateur [affectant] la chaîne d'approvisionnement (transport par tanker, services portuaires, transport par pipeline) » commençait à se faire sentir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Survivre à la tempête ?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pourtant, pour chaque indication du succès des sanctions, il semble y avoir des preuves contradictoires. Malgré la gamme de sanctions, l'économie russe a à plusieurs reprises défié les prévisions de sa doom imminente, y compris l'effondrement financier, la récession, l'inflation galopante et une pénurie de compétences et de technologies. Comme </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> l'a noté en août 2024 : « Malgré les sanctions et le statut de paria, l'économie russe croît fortement. Il s'avère que les dépenses bacchanales, en temps de guerre, font vraiment avancer les choses. » Si quoi que ce soit, le contournement des sanctions a également dynamisé l'économie, les entreprises autrefois détenues par des occidentaux étant rachetées à bas prix par des acteurs en Russie. Des chaînes d'approvisionnement ont également été mises en place avec des pays amis (pour cela, on entend la Chine, l'Iran, l'Inde et la Corée du Nord, entre autres), initialement pour diversifier les exportations de pétrole russe et garantir les flux technologiques pour les intrants d'armement de haute technologie. Cependant, cela est de plus en plus poursuivi pour les biens de consommation également. Trente mois après l'invasion, </span><i><span>The Economist</span></i><span> rapporte que la moitié des importations de biens proviennent de Chine, soit deux fois la part d'avant l'invasion. Le PIB de la Russie devrait croître de plus de trois pour cent en 2024, sa plus forte poussée de croissance depuis les années 2010. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Parmi les stratégies que la Russie aurait déployées avec succès figure l'utilisation de sociétés de négoce tierces basées à Dubaï, qui distribuent ses produits pétroliers en Afrique de l'Ouest. Le pétrole russe est vendu à des prix inférieurs au marché dans des pays comme le Burkina Faso et le Mali, où il a aidé à maintenir des dirigeants militaires malins au pouvoir, ainsi que des États désireux de bénéficier de pétrole à prix réduit comme le Ghana, la Côte d'Ivoire et le Bénin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Étant donné la comptabilité fermée et le secret de l'État de Poutine, il peut être difficile de déterminer les véritables effets à long terme du régime de sanctions. Certes, il est probable que cela ait rendu la production militaire et le réarmement plus coûteux et compliqués, étant donné l'approvisionnement en composants à un prix élevé, en particulier en provenance de la Corée du Nord, de la Chine et de l'Iran. Officiellement, la Russie a augmenté </span><span>les dépenses militaires</span> <span>de 2,7 % du PIB en 2022, à 3,9 % en 2023 et six pour cent en 2024, soit un peu moins d'un tiers de son budget gouvernemental. </span><span>Au début de 2024, cependant, on estimait que les dépenses de défense russes pourraient représenter jusqu'à 40 % de son budget parce que la guerre en Ukraine coûte plus que ses dépenses combinées en santé et en éducation. En comparaison, les États-Unis ont dépensé 11 %, tandis que la moyenne de l'OTAN était de 4,3 %.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Cependant, les pressions exercées par les sanctions externes n'ont pas été suffisamment intenses, certainement du point de vue ukrainien, et n'ont pas été imposées rapidement ou sévèrement pour garantir que le réfrigérateur l'emporte sur la télévision. La Russie a su à la fois accélérer sa propre production militaire, après un démarrage lent, peut-être en prévision d'une victoire rapide, et acquérir du matériel auprès de ses alliés. B</span><span>En activant son propre axe, Moscou a obtenu au moins trois millions de munitions d'artillerie lourde de la Corée du Nord depuis août 2023 (et peut-être jusqu'à six millions), et 300 000 de l'Iran en 2023. La Russie elle-même produit</span><span> environ 250 000 obus d'artillerie par mois, soit trois millions par an. Les États-Unis et l'Europe ensemble ont une capacité de production d'environ 1,2 million d'obus par an, tandis que les États-Unis se sont fixés pour objectif de produire 100 000 obus d'artillerie par mois d'ici la fin de 2025. La Russie serait en train de faire fonctionner des usines d'artillerie 24 heures sur 24, 7 jours sur 7, avec des équipes tournantes de 12 heures, avec environ 3,5 millions de Russes travaillant maintenant dans le secteur. C'est une augmentation par rapport à environ deux à 2,5 millions avant la guerre. De plus, des biens et composants critiques occidentaux continuent de trouver leur chemin vers la machine de guerre de la Russie.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Les sanctions restent intrinsèquement limitées car elles ciblent rarement des acteurs étrangers. Au lieu de cela, elles ciblent des acteurs nationaux, tels que des entreprises américaines ou celles opérant sous la juridiction américaine. Même ainsi, les solutions de contournement sont généralement un pas en avant par rapport aux régimes de sanctions. À titre d'illustration, la plus grande source d'approvisionnement en articles de champ de bataille de haute priorité nécessaires aux systèmes d'armement russes est apparemment l'entreprise américaine Intel. </span><span>Le marché trouve également rapidement un nouvel équilibre, tenant compte du bouleversement des prix. Une hausse des taux d'intérêt a fait grimper la valeur du rouble. Les sanctions ne fonctionnent également pas lorsqu'il y a un manque de liens. Les États-Unis ne sont, par exemple, pas un partenaire commercial significatif de la Russie.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Serrer les vis</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>En réponse à ces faiblesses, deux grands changements ont eu lieu dans les régimes de sanctions au cours de ce siècle : la volonté de s'en prendre à des individus sélectionnés et de sanctionner les systèmes financiers qui soutiennent les dirigeants. Nommée d'après l'avocat fiscal Sergei Magnitsky, qui aurait été assassiné dans une prison de Moscou en 2009 pour avoir exposé la corruption de fonctionnaires russes, la loi américaine Global Magnitsky est un programme de sanctions ciblées, en matière de droits de l'homme et de lutte contre la corruption, visant les fonctionnaires gouvernementaux ainsi que les citoyens privés. La loi de 2012 autorise le gouvernement américain à sanctionner des fonctionnaires gouvernementaux étrangers dans le monde entier qui sont des contrevenants aux droits de l'homme, à geler leurs avoirs et à leur interdire l'entrée aux États-Unis. Au cours des dix premières années de son histoire, Magnitsky a cité 450 individus. La grande force du programme réside dans sa tentative délibérée de couper les individus corrompus et entachés du système financier mondial.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De plus, bien que les sanctions ciblées contre la Russie aient commencé faiblement en 2022 (il y avait des exemptions pour les biens de luxe, par exemple, dans le paquet de sanctions de l'UE, pour apaiser l'Italie), elles se sont rapidement étendues au système bancaire russe. Malgré les craintes concernant l'impact sur les banques occidentales, la Russie a été empêchée d'utiliser le système de paiement international SWIFT. En coupant sept banques russes du système, l'Occident a considérablement augmenté le coût du secteur bancaire, malgré la résistance des banques européennes. I</span><span>n plus de l'armement du dollar de cette manière, le gel des réserves de devises de la Russie a été une utilisation sans précédent de la juridiction extraterritoriale. </span><span>L'appel à saisir plus de 300 milliards de dollars américains détenus par des banques occidentales et à les utiliser pour l'aide à l'Ukraine a également été accueilli avec alarmes par les banques commerciales. Comme l'a déclaré Bill Winters, le directeur de la banque Standard Chartered, en réponse à cette suggestion, la réaction de la communauté financière à la saisie des bénéfices des actifs russes gelés serait « mitigée » au milieu des craintes de « militariser » les banques centrales et les devises.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De telles craintes d'un dollar américain politisé et militarisé sont en partie responsables de la part du dollar parmi les réserves mondiales tombant de 70 % à un peu moins de 60 % au cours de ce siècle, alors que les pays cherchent à protéger leurs réserves contre les sanctions. Couplé à des frictions commerciales avec la Chine, l'</span><span>armement du contrôle américain sur le système financier international changera très probablement la conduite des puissances non occidentales et conduira à des architectures rivales, qui pourraient gagner un soutien significatif</span><span>. Cela explique pourquoi Pékin a développé sa propre plateforme de paiement international – le Système de paiement interbancaire transfrontalier (CIPS). Cela est indépendant de SWIFT et est accepté en Russie et par des banques au Brésil et ailleurs. </span><span>Mais les changements apportés à ce système pourraient prendre beaucoup de temps, étant donné la primauté continue du dollar en tant que monnaie de réserve.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Les sanctions sont toujours une sorte d'épée à double tranchant. Pour être efficaces et prévenir le contournement, elles doivent être complètes et inclure autant de pays que possible. Pourtant, cela est difficile à réaliser lorsqu'il existe différents niveaux de dépendance à la Russie dans les sphères économique et commerciale ; une volonté limitée de souffrir trop ; de forts intérêts acquis ; des secteurs « vaches sacrées » comme le combustible nucléaire ou les centrales ; la disponibilité de perturbateurs stratégiques qui ont le plus bénéficié des sanctions occidentales contre la Russie ; ainsi que des perturbateurs tactiques qui n'ont pas rejoint les sanctions et ont été instrumentaux dans la réexportation de biens. Cela est aggravé par l'existence de nombreuses échappatoires et l'insuffisance de l'application des sanctions secondaires. Tout cela a accordé à la Russie beaucoup de temps pour s'adapter et faire des arrangements alternatifs.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Face à l'unité économique de l'Occident, la Russie a riposté en utilisant des marchés parallèles, des technologies à double usage et des canaux de pays tiers. Mais il y a des limites. Il y a une prime, comme l'a appris l'Afrique du Sud sous l'apartheid, à acheter des technologies de contrebande. Les fournisseurs sont chers et méfiants de perdre l'accès à des marchés plus riches. Et la technologie ne peut pas compenser la perte de travailleurs qualifiés due à la « fuite des cerveaux » qui accompagne généralement les sanctions. Plus la guerre dure et que les sanctions restent en place, plus les choses deviendront difficiles, d'autant plus que la guerre est une affaire coûteuse.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Travailler plus intelligemment pour un changement de comportement du régime</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Plusieurs personnalités notables ont appelé à la distribution des fonds russes gelés, y compris Bill Browder, un ennemi de longue date de Vladimir Poutine. Mais, comme cela a été souligné ci-dessus, il y a de graves préoccupations concernant cette approche, certaines étant motivées par une préoccupation pour les bénéfices, d'autres par l'impact sur le système financier mondial, et certaines par les deux. Cela suggère un besoin de réflexion tactique nouvelle sur la manière d'utiliser les fonds russes gelés. Étant donné les besoins ukrainiens, les autorités internationales pourraient être invitées à utiliser les actifs russes saisis comme garantie pour l'émission de nouvelles obligations ukrainiennes. Les intérêts sur les actifs saisis pourraient être utilisés dès maintenant pour renforcer le message sur la garantie et, en même temps, réduire la facture d'intérêts pour l'Ukraine, en particulier pour payer les pénalités en cours sur les prêts du FMI. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le financement serait utile. Le danger de créer un grand battage autour des sanctions est qu'il y a une opportunité de présenter le parti sanctionnant comme les méchants dans une sorte d'équivalence morale perverse. Cela est aggravé par la fuite inévitable des éléments supposément sous sanctions, tout comme les conclusions de l'Institut de recherche scientifique de Kyiv sur l'expertise judiciaire nous le rappellent. Il existe une autre approche, moins fondée sur le moralisme qui accompagne les sanctions que sur l'engagement avec le problème d'une manière alignée avec un calibrage plus attentif des avantages des régimes d'engagement externes. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Par exemple, en Afrique du Nord et au Sahel, pour ceux qui cherchent à annuler la déstabilisation dirigée par la Russie, étant donné que les ennemis les plus efficaces des Russes sont susceptibles d'être des islamistes, toute assistance ou renseignement que les États occidentaux (y compris l'Ukraine) leur fournissent est mieux gardé sous couvert. Il pourrait y avoir des résultats à long terme plus utiles, notamment en reconstruisant des connexions et en réparant des relations dans la région qui ont été gravement tendues par un engagement excessif de l'Occident.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ces nouvelles formes d'assistance devraient impliquer bien plus que des actions cinétiques ou même des équipements et formations militaires. Étant donné que les régimes régionaux alignés sur la Russie sont par définition antidémocratiques et donc hautement factionnels, instables et vulnérables, ces fissures peuvent être élargies en limitant leurs flux de revenus ; en soutenant les forces d'opposition internes par le financement ainsi que par les médias et la société civile ; et en aidant les États régionaux à limiter leur influence.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le même menu de choix existe en Russie même, y compris les mesures suivantes : fournir des informations sur les transactions financières des dirigeants directement au public ; former des journalistes, des comptables et des ingénieurs ; soutenir des organisations de la société civile ; soutenir des politiciens et des universitaires d'opposition, dans ce dernier cas en commanditant des travaux pour garantir un revenu de base exempt de contrôles étatiques ; favoriser des réseaux de politiciens d'opposition ; publier des ressources en ligne dans des langues locales, en particulier sur la manière de mener une campagne politique et de gagner une élection ; former et équiper des cyber-activistes ; et soutenir le journalisme d'investigation local. Les moyens de saper la machine de guerre de la Russie – et de contraindre ces alliés qui, sciemment ou non, la soutiennent – vont au-delà des tentatives d'imposer des embargos et des sanctions. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>À moins que de telles mesures ne soient appliquées avec une précision réglementaire consommée, elles peuvent fournir un cache-sexe de respectabilité à une politique échouée, et seront toujours atténuées par le rôle des affaires dans la recherche de profit, ou par la peur de compromettre l'intégrité du système financier mondial. Au contraire, les sanctions devraient être considérées comme faisant partie d'un continuum d'action étatique, à une extrémité duquel se trouve un calibrage plus attentif des avantages pour annuler l'autoritarisme et, à l'autre, une application plus stricte des mesures, ciblant spécifiquement des individus. C'est une capacité qui existe aujourd'hui dans un détail judiciaire sans précédent. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Renforcer la criminalistique</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>La guerre visite généralement des endroits pauvres, les rendant encore plus pauvres. Le coût de fermer les yeux sur la destruction aveugle par la Russie des communautés à travers l'Ukraine ne réside pas seulement dans les coûts des biens. Après tout, cela place les intérêts de l'État au-dessus – et apparemment au-delà – de ceux de l'individu, à l'opposé même de la prémisse même du régime des droits de l'homme qui a suivi la Seconde Guerre mondiale où, selon les mots du juriste de Nuremberg Hersch Lauterpacht, « le bien-être d'un individu est l'objet ultime de tout droit. »</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht est né près de Lemberg, aujourd'hui Lviv en Ukraine moderne. D'autres Ukrainiens ont pris la même lutte, notamment la lauréate du prix Nobel Oleksandra Matviichuk, dont le Centre pour les libertés civiles a documenté plus de 78 000 crimes de guerre jusqu'à présent. Les technologies numériques offrent d'énormes avancées dans le suivi des auteurs, des soldats aux commandants et même des puces et des chaînes de production responsables des missiles et des drones tombant sur les villes ukrainiennes. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le talon d'Achille des sanctions reste leur (absence d') application, motivée par des différences politiques ou des avantages financiers, et facilitée par un manque de conséquences. L'application efficace des sanctions pourrait et devrait être renforcée par des moyens législatifs et non législatifs au niveau national. Il est nécessaire d'augmenter la capacité analytique des institutions pour s'assurer qu'elles sont correctement dotées en personnel. Par exemple, la variance dans la capacité de surveillance des sanctions varie à travers l'Europe dans des départements composés de cinq à 150 personnes. De même, limiter le blanchiment d'argent via des comptes de transit est important pour réduire les pratiques corrompues. Un moyen de permettre cela est de mettre en œuvre sans plus tarder la Directive de confiscation de l'UE par tous les États membres de l'UE et de l'incorporer dans le cadre juridique national de tous les États membres. Également au niveau législatif, plus de pays devraient modifier leurs codes pénaux respectifs pour introduire ou renforcer la punition des violations des sanctions internationales.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mais les sanctions ne devraient pas être un prétexte pour présenter des options comme un renforcement de l'isolement et rien d'autre ou plus. Sur un spectre de coercition, il doit y avoir une carotte avec le bâton. Par exemple, le choix binaire des sanctions ne devrait pas obscurcir le travail beaucoup plus difficile et complexe d'engager des forces d'opposition, parlementaires et non gouvernementales, y compris les entreprises, pour construire des bases de soutien au changement. C'est probablement la leçon de l'Afrique du Sud sous l'apartheid, qui est souvent négligée, malgré le pouvoir et l'impact de ce rôle. Cela est dû au fait que ce n'est pas une action dramatique de l'extérieur qui a apporté le changement, mais plutôt le soutien de ceux qui luttent pour le changement de l'extérieur. L'Afrique du Sud n'a pas changé parce qu'elle a été coupée. Elle a changé parce que le régime ne voulait pas être coupé et ceux qui sont restés connectés avaient gagné tous les avantages et forces de ce faisant. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Les sanctions restent critiques pour réduire la capacité gouvernementale en partie en augmentant le coût et la complexité de la survie du régime, et en veillant à ce que les élites en particulier ne soient pas à l'abri des implications de leurs actions. Changer le comportement des élites dépend d'une augmentation de la pression qui peut pousser les parties hors du champ de bataille et à la table des négociations. Les sanctions peuvent aider à faire pencher la balance, notamment en changeant les perceptions de l'impunité des élites. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Quelles que soient les solutions de contournement développées par le régime d'apartheid en Afrique du Sud et les entreprises qui y opèrent, en fin de compte, les coûts militaires, économiques et sociaux l'emportaient sur les bénéfices, et le régime a changé. Mais cela exigeait une approche cohérente, y compris une large gamme de sanctions avec un soutien (presque) mondial ainsi que diverses carottes, notamment la perspective d'inclusion mondiale. Au cœur, cela nécessitait un régime rationnel, prêt à céder le pouvoir politique si les coûts de s'accrocher l'emportaient sur les bénéfices de lâcher prise. Contrairement, alors, à l'enthousiasme pour les sanctions comme mesure à la limite de la guerre, elles ne promettent pas de changement instantané, ni ne sont efficaces sans une approche globale. Elles peuvent, si elles sont conçues ainsi, aider à changer la direction du voyage.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Cet article s'inspire, en partie, du livre de Greg Mills et David Kilcullen intitulé The Art of War and Peace (Johannesburg : Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> est le directeur de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> est le directeur de recherche de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> est membre de la Verkhovna Rada d'Ukraine et vice-président de la commission parlementaire des affaires étrangères. Luis Ravina est professeur à l'Université de Navarre.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"hr": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Oni su više zabrinuti za održavanje svoje vlastite moći i financiranje svog načina života, bez obzira na cijenu za njihov narod. No, postoje načini i sredstva, izravni i neizravni, za povećanje troškova takvih izbora. Neki od ovih novih sredstava razvijeni su nakon potpune invazije Rusije na Ukrajinu. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ekonomske sankcije su alat prisile na mekšoj strani spektra koji počinje diplomatskom izolacijom i dobrovoljnim bojkotima, a završava fizičkim blokadama. Mogu uključivati i mekše mjere, poput pažljivijeg kalibriranja pomoći. Dok mnogi – obično oni protiv kojih se primjenjuju – brzo tvrde da sankcije ne djeluju, povijest sugerira da, barem u nekim slučajevima, uz pravu količinu političke volje, mogu. No, prekomjerna ovisnost o sankcijama vjerojatno će donijeti malo osim mjere samopouzdanja. Fokusiranje samo na to samo zamagljuje druge nenasilne mogućnosti za poticanje i, zapravo, olakšavanje promjena u ponašanju režima.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Uz malo pomoći naših prijatelja</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Obilaženje sankcija olakšano je nedostatkom diplomatske podrške za uzrok koji stoji iza njihove primjene, odražavajući vlastiti interes. Rat Rusije u Ukrajini je primjer. Vlade koje predstavljaju oko 60 posto svjetske populacije, uključujući Indiju, Kinu, Južnu Afriku i veći dio Bliskog Istoka, nisu na početku sukoba prihvatile ukrajinsku ili zapadnu naraciju o ratu 2022. iz raznih razloga. Ti su razlozi uključivali vlastiti interes i percepcije zapadnog dvostrukog standarda. Takve percepcije, legitimne ili ne, aktivno su sadi i promicale od strane Rusije na društvenim mrežama, kako bi se ojačala ideja da je NATO agresor, a Rusija žrtva. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Kao odgovor na ruske invazije na Ukrajinu 2014. i 2022., Zapad je nametnuo bez presedana niz ekonomskih mjera protiv Moskve. Europska unija je do sredine 2024. usvojila 14 paketa sankcija, ciljajući više od 2.200 pojedinaca i entiteta, pokrivajući širok spektar sektora, dobara i usluga. S druge strane, Sjedinjene Američke Države su nametnule više od 14.000 sankcija, više nego na Iran, Kubu i Sjevernu Koreju zajedno, ciljajući 10.173 pojedinca, 4.089 entiteta, 177 plovila i 100 zrakoplova. Ukupno, Rusija je bila podvrgnuta više od 14.000 sankcija. Takve mjere imale su namjeru oslabiti Moskvu u vođenju rata smanjenjem njezinih prihoda i ograničavanjem pristupa kritičnim tehnologijama za njezin ratni stroj. Ipak, iako je ovaj režim nesumnjivo otežao život Rusima, a puni opseg utjecaja nije poznat, unatoč desetljeću sukoba i “najopsežnijem režimu sankcija u povijesti”, malo se toga čini da se promijenilo.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ideja je, na početku, bila da će zapadne sankcije polako, ali neizbježno, djelovati, čineći sukob “borbom između hladnjaka i televizora”, kako je jedan ukrajinski pukovnik komentirao na početku faze rata 2022. Rhetorika može ispuniti srce, rekao je, ali rijetko ispunjava trbuh. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bilo je nekih opipljivih rezultata. Prema studiji koju je objavila zajednička američko-ukrajinska </span><span>Međunarodna radna skupina za ruske sankcije,</span> <span>takva ograničenja su smanjila Ruskin </span><span>suvišak tekućeg računa plaćanja. Ukupno, procijenjeno je da je pao za 60 posto u 2022-23. Rublja se također deprecirala, povećavajući inflaciju i, u tom procesu, stvarajući socijalne učinke pogoršane preusmjeravanjem sredstava za rat iz Ruske nacionalne blagajne. Prihodi od trgovine naftom i plinom – odgovorni za gotovo polovicu (oko 230 milijardi američkih dolara) izvoznog prihoda u 2021. – navodno su pali za oko 50 posto u 2023. kako su gubici “stabilnih i solventnih tržišta, tehnološki jaz i multiplikacijski učinak [koji utječe] na opskrbni lanac (transport tankera, lučke usluge, transport plinovoda)” počeli djelovati. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Preživljavanje oluje?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ipak, za svaku naznaku uspjeha sankcija, čini se da postoje kontradiktorni dokazi. Unatoč nizu sankcija, ruska ekonomija je više puta prkosila predviđanjima njenog neizbježnog propasti, uključujući financijski kolaps, recesiju, nekontroliranu inflaciju i nedostatak vještina i tehnologije. Kao </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> je primijetio u kolovozu 2024.: “Unatoč sankcijama i statusu parije, ruska ekonomija snažno raste. Ispostavilo se da bacchanalno trošenje, u vrijeme rata, zaista pokreće stvari.” Ako išta, kršenje sankcija također je potaknulo ekonomiju, s nekada zapadnim tvrtkama koje su jeftino preuzeli oni u Rusiji. Opskrbni lanci također su uspostavljeni s prijateljskim zemljama (za ovo se misli na Kinu, Iran, Indiju i Sjevernu Koreju među ostalima), prvotno kako bi se diverzificirali ruski izvozi nafte i osigurali protoci tehnologije za visokotehnološke oružane inpute. Međutim, to se sve više provodi i za potrošačke proizvode. Trideset mjeseci nakon invazije, </span><i><span>The Economist</span></i><span> izvještava da polovica uvoza dobara dolazi iz Kine, dvostruko više nego prije invazije. Očekuje se da će ruski BDP rasti za više od tri posto u 2024., što je njegov najbrži rast od 2010-ih. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Među strategijama koje je Rusija navodno uspješno primijenila je korištenje trgovačkih firmi trećih strana iz Dubaija, koje distribuiraju njezine naftne proizvode u Zapadnoj Africi. Ruska nafta se prodaje po cijenama ispod tržišnih u zemljama poput Burkine Faso i Malija, gdje je pomogla održati maligne vojne vladare na vlasti, kao i državama koje žele profitirati od jeftine nafte poput Gane, Obale Slonovače i Benina. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>S obzirom na zatvoreno računovodstvo i tajnost Putinove države, može biti teško odrediti stvarne, dugoročne učinke režima sankcija. Svakako, vjerojatno je da je otežalo vojnu proizvodnju i naoružavanje, s obzirom na opskrbu komponentama po premijum cijenama, posebno iz Sjeverne Koreje, Kine i Irana. Službeno, Rusija je povećala </span><span>vojnu potrošnju</span> <span>s 2,7 posto BDP-a u 2022., na 3,9 posto u 2023. i šest posto u 2024., ili nešto manje od jedne trećine svog vladinog proračuna. </span><span>Do početka 2024. međutim, procijenjeno je da bi ruski vojni troškovi mogli činiti čak 40 posto svog proračuna jer rat u Ukrajini košta više od kombiniranih troškova za zdravstvo i obrazovanje. U usporedbi, SAD je potrošio 11 posto, dok je prosjek NATO-a bio 4,3 posto.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pritisci koje nameću vanjske sankcije, međutim, nisu bili dovoljno intenzivni, svakako iz ukrajinske perspektive, i nisu nametnuti dovoljno brzo ili strogo kako bi osigurali da hladnjak pobijedi televizor. Rusija je bila vješta u ubrzavanju vlastite vojne proizvodnje, nakon sporog početka, možda u očekivanju brze pobjede, i stjecanju materijala od svojih saveznika. B</span><span> aktiviranjem vlastite osi, Moskva je od kolovoza 2023. nabavila najmanje tri milijuna metaka teške artiljerije iz Sjeverne Koreje (i možda čak šest milijuna), i 300.000 iz Irana u 2023. Godini. Rusija sama proizvodi</span><span> oko 250.000 artiljerijskih granata mjesečno, ili tri milijuna godišnje. SAD i Europa zajedno imaju kapacitet proizvodnje od oko 1,2 milijuna granata godišnje, dok je SAD postavio cilj proizvodnje 100.000 metaka artiljerije mjesečno do kraja 2025. Rusija se navodno bavi artiljerijskim tvornicama 24/7 na rotirajućim 12-satnim smjenama, s procijenjenih 3,5 milijuna Rusa koji sada rade u tom sektoru. To je porast s oko dva do 2,5 milijuna prije rata. Štoviše, kritične zapadne robe i komponente i dalje pronalaze svoj put do ruskog ratnog stroja.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcije ostaju intrinzično ograničene jer rijetko ciljaju strane aktere. Umjesto toga, ciljaju domaće aktere, poput američkih tvrtki ili onih koje djeluju pod američkom jurisdikcijom. Ipak, rješenja su obično jedan korak ispred režima sankcija. Kao jedan primjer, najveći izvor opskrbe visokoprioritetnim bojišnim predmetima potrebnim za ruske vojne sustave navodno je američka tvrtka Intel. </span><span>Tržište također brzo pronalazi novu ravnotežu, uzimajući u obzir poremećaj u cijenama. Porast kamatnih stopa povećao je vrijednost rublje. Sankcije također ne djeluju kada nedostaju veze. Sjedinjene Američke Države, na primjer, nisu značajan trgovinski partner Rusiji.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Stezanje vijaka</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Kao odgovor na ove slabosti, došlo je do dvije velike promjene u režimima sankcija u ovom stoljeću: spremnost da se ide za odabranim pojedincima i sankcioniranje financijskih sustava koji podržavaju vladare. Nazvane po poreznom odvjetniku Sergeju Magnitskom, koji je navodno ubijen u moskovskom zatvoru 2009. zbog otkrivanja korupcije ruskih dužnosnika, Global Magnitsky Act američke vlade je dalekosežan, ciljani program sankcija za ljudska prava i borbu protiv korupcije usmjeren na vladine dužnosnike, kao i privatne građane. Zakon iz 2012. ovlašćuje američku vladu da sankcionira strane vladine dužnosnike širom svijeta koji su počinitelji kršenja ljudskih prava, zamrzne njihovu imovinu i zabrani im ulazak u Sjedinjene Američke Države. U prvih deset godina svoje povijesti, Magnitsky je naveo 450 pojedinaca. Velika snaga programa leži u njegovom namjernom pokušaju da isključi korumpirane i kontaminirane pojedince iz globalnog financijskog sustava.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Osim toga, dok su ciljne sankcije protiv Rusije započele slabo 2022. (bilo je izuzeća za luksuznu robu, na primjer, u paketu sankcija EU, kako bi se umirila Italija), ubrzo su se proširile na ruski bankovni sustav. Unatoč strahovima od utjecaja na zapadne banke, Rusiji je onemogućeno korištenje SWIFT međunarodnog platnog sustava. Isključivanjem sedam ruskih banaka iz sustava, Zapad je značajno povećao troškove bankarstva, unatoč otporu europskih banaka. I</span><span> pored oružavanja dolara na ovaj način, zamrzavanje ruskih deviznih rezervi bilo je bez presedana korištenje ekstrateritorijalne jurisdikcije. </span><span>Poziv na zapljenu više od 300 milijardi američkih dolara koje drže zapadne banke i njihovo korištenje za pomoć Ukrajini također je naišao na alarm kod komercijalnih banaka. Kao što je Bill Winters, šef banke Standard Chartered, rekao u odgovoru na ovaj prijedlog, odgovor financijske zajednice na zapljenu profita ruskih zamrznutih sredstava bio bi “miješan” usred strahova od “oružavanja” središnjih banaka i valuta.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Takvi strahovi od politiziranog i oružanog američkog dolara dijelom su odgovorni za pad udjela dolara među globalnim rezervama s 70 posto na nešto manje od 60 u ovom stoljeću, dok zemlje nastoje zaštititi svoje rezerve od sankcija. U kombinaciji s trgovinskim trenjima s Kinom, </span><span>oružavanje američke kontrole nad međunarodnim financijskim sustavom najvjerojatnije će promijeniti ponašanje ne-zapadnih sila i dovesti do suparničkih arhitektura, koje bi mogle dobiti značajnu podršku</span><span>. To objašnjava zašto je Peking razvio svoju vlastitu međunarodnu platnu platformu – Sustav međubankovnog plaćanja (CIPS). Ovo je neovisno o SWIFT-u i prihvaća se u Rusiji i od banaka u Brazilu i drugdje. </span><span>No, promjene u ovom sustavu mogle bi potrajati dugo, s obzirom na nastavak primata dolara kao rezervne valute.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcije su uvijek neka vrsta dvostrukog oštrica. Da bi bile učinkovite i spriječile zaobilaženje, moraju biti sveobuhvatne i uključivati što više zemalja. Ipak, to je teško postići kada postoje različite dubine ovisnosti o Rusiji u ekonomskim i trgovinskim sferama; ograničena spremnost na pretrpljenje previše; jaki interesi; sektori “svetih krava” poput nuklearnog goriva ili postrojenja; dostupnost strateških ometača koji su najviše profitirali od zapadnih sankcija na Rusiju; kao i taktički ometači koji nisu sudjelovali u sankcijama i bili su ključni u re-izvozu dobara. To se dodatno komplicira postojanjem mnogih rupa u zakonodavstvu i nedovoljnom provedbom sekundarnih sankcija. Sve to je Rusiji omogućilo dug vremenski period za prilagodbu i stvaranje alternativnih aranžmana.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Suočena s ekonomskim jedinstvenim frontom sa Zapada, Rusija se borila koristeći paralelna tržišta, tehnologiju dvostruke namjene i posrednike iz trećih zemalja. No, postoje ograničenja. Postoji premija, kao što je Južna Afrika naučila pod aparthejdom, za kupnju krijumčarenih tehnologija. Dobavljači su skupi i oprezni zbog gubitka pristupa bogatijim tržištima. A tehnologija ne može nadoknaditi gubitak kvalificiranih radnika zbog “odliva mozgova” koji obično prati sankcije. Što duže rat traje i sankcije ostaju na snazi, to će stvari postati teže, ne najmanje zbog toga što je rat skupi posao.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Pametnije raditi za promjenu ponašanja režima</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Nekoliko istaknutih pojedinaca pozvalo je na distribuciju zamrznutih ruskih sredstava, uključujući Billa Browdera, dugogodišnjeg protivnika Vladimira Putina. No, kao što je istaknuto iznad, postoje ozbiljne zabrinutosti s ovim pristupom, neke vođene brigom za profite, druge utjecajem na globalni financijski sustav, a neke i s oboje. To sugerira potrebu za novim taktičkim razmišljanjem o tome kako koristiti zamrznuta ruska sredstva. S obzirom na potrebe Ukrajine, međunarodne vlasti mogle bi biti zatražene da koriste zaplijenjenu rusku imovinu kao kolateral za izdavanje novih ukrajinskih obveznica. Kamate na zaplijenjenu imovinu mogle bi se koristiti od sada za jačanje poruke o kolateralu i, u isto vrijeme, smanjiti račun za kamate za Ukrajinu, posebno za plaćanje tekućih kazni na zajmove MMF-a. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Financiranje bi bilo korisno. Opasnost od stvaranja velike pompoznosti oko sankcija je da postoji prilika da se strana koja nameće sankcije prikaže kao loša strana u nekoj vrsti perverzne moralne ekvivalencije. To se pogoršava neizbježnim curenjem samih predmeta koji su navodno pod sankcijama, baš kao što nas nalazi Kijevskog znanstvenog istraživačkog instituta za forenzičku ekspertizu podsjećaju. Postoji drugi pristup, manje utemeljen u moralizmu koji prati sankcije nego u angažiranju s problemom na način usklađenijem s pažljivijom kalibracijom koristi vanjskih režima angažmana. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Na primjer, u Sjevernoj Africi i Sahelu, za one koji nastoje poništiti rusku destabilizaciju, s obzirom na to da su najefikasniji neprijatelji Rusa vjerojatno islamisti, svaka pomoć ili obavještajne informacije koje zapadne države (uključujući Ukrajinu) daju njima najbolje je zadržati u tajnosti. Mogu postojati neki korisniji dugoročni ishodi, ne najmanje kroz obnovu veza i popravak odnosa u regiji koji su bili ozbiljno napeti zbog zapadnog prekomjernog angažmana.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ove nove forme pomoći trebale bi uključivati daleko više od kinetičke akcije ili čak vojne opreme i obuke. S obzirom na to da su regionalni režimi povezani s Rusijom po definiciji nedemokratski i stoga visoko frakcionirani, nestabilni i ranjivi, ove pukotine se mogu proširiti ograničavanjem njihovih izvora prihoda; podržavanjem unutarnjih opozicijskih snaga kroz financiranje zajedno s medijima i civilnim društvom; i pomaganjem regionalnim državama da ograniče njihov utjecaj.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Isti meni izbora postoji i u samoj Rusiji, uključujući sljedeće mjere: pružanje informacija o financijskim transakcijama vođa izravno javnosti; obuka novinara, računovođa i inženjera; podrška organizacijama civilnog društva; podrška opozicijskim političarima i akademicima, u drugom slučaju naručivanjem radova kako bi se osigurao osnovni dohodak slobodan od državnih kontrola; poticanje mreža opozicijskih političara; objavljivanje online resursa na lokalnim jezicima, posebno o tome kako pokrenuti političku kampanju i pobijediti na izborima; obuka i opremanje cyber-aktivista; i podrška lokalnom istraživačkom novinarstvu. Sredstva za potkopavanje ruskog ratnog stroja – i ograničavanje onih saveznika koji, svjesno ili nesvjesno, podržavaju to – nadilaze pokušaje nametanja embarga i sankcija. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Osim ako se takve mjere ne primjenjuju s vrhunskom regulativnom preciznošću, mogu pružiti paravan uglednosti neuspješnoj politici, a uvijek će ih ublažiti uloga poslovanja u potrazi za profitom, ili strahovi od prekomjernog kompromitiranja integriteta globalnog financijskog sustava. Umjesto toga, sankcije bi se trebale smatrati dijelom kontinuuma državne akcije, na jednom kraju kojeg je pažljivija kalibracija koristi za ukidanje autoritarizma, a na drugom stroža primjena mjera, posebno usmjerenih na pojedince. Ovo je kapacitet koji danas postoji u neviđenim forenzičkim detaljima. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Ojačati forenziku</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Rat obično posjećuje siromašna mjesta, čineći ih još siromašnijima. Trošak zatvaranja očiju pred Ruskinom bezobzirnom destrukcijom zajednica širom Ukrajine leži ne samo u troškovima imovine. Uostalom, stavlja interese države iznad – i naizgled izvan – onih pojedinca, suprotno samoj premisi režima ljudskih prava koji je uslijedio nakon Drugog svjetskog rata gdje, riječima uglednog nuremberškog pravnika Hersch Lauterpachta, “dobrobit pojedinca je konačni cilj svih zakona.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht je rođen blizu habsburškog Lemberga, sada Lviv u modernoj Ukrajini. Drugi Ukrajinci su preuzeli istu borbu, ne najmanje Nobelova laureatkinja Oleksandra Matviichuk, čiji je Centar za građanske slobode dokumentirao više od 78.000 ratnih zločina do sada. Digitalne tehnologije nude ogromne napretke u praćenju počinitelja, od vojnika do zapovjednika i čak čipova i proizvodnih linija odgovornih za rakete i dronove koji padaju na ukrajinske gradove. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ahilova peta sankcija ostaje njihova (nedostatak) provedbe, vođena političkim razlikama ili financijskom prednošću, i omogućena nedostatkom posljedica. Učinkovita provedba sankcija mogla bi i trebala biti ojačana kroz zakonodavne i nezakonodavne mjere na nacionalnoj razini. Potrebno je povećati analitičke kapacitete institucija kako bi se osiguralo da su pravilno osobljene. Na primjer, varijacije u kapacitetu praćenja sankcija variraju širom Europe u odjelima koja se sastoje od pet do 150 ljudi. Slično tome, ograničavanje pranja novca putem računa za prolaz (transit) važno je za smanjenje korumpiranih praksi. Jedan od načina omogućavanja ovoga je hitna provedba EU Direktive o oduzimanju imovine od strane svih država članica EU i njezino uključivanje u nacionalni pravni okvir svih država članica. Također na zakonodavnoj razini, više zemalja bi trebalo izmijeniti svoje odgovarajuće kaznene zakone kako bi uvele ili ojačale kazne za kršenja međunarodnih sankcija.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>No, sankcije ne bi trebale biti izgovor za predstavljanje opcija kao pojačavanje izolacije i ništa više ili više. Na spektru prisile, mora postojati mrkva uz batinu. Na primjer, binarni izbor sankcija ne bi trebao zamagliti mnogo teži i složeniji posao angažiranja s opozicijskim snagama, parlamentarnim i nevladinim, uključujući poslovanje, kako bi se izgradile zajednice za promjenu. To je vjerojatno lekcija iz apartheida u Južnoj Africi, koja se najčešće zanemaruje, unatoč moći i utjecaju ove uloge. To je zato što nije bila dramatična akcija izvana koja je donijela promjenu, već podrška onih koji se bore za promjenu izvan. Južna Afrika se nije promijenila jer je bila isključena. Promijenila se jer režim nije želio biti isključen, a oni koji su ostali povezani stekli su sve prednosti i snage toga. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcije ostaju kritične u smanjenju kapaciteta vlade dijelom povećanjem troškova i složenosti preživljavanja režima, i osiguravanjem da elita posebno nije imuna na posljedice svojih postupaka. Promjena ponašanja elite ovisi o povećanju pritiska koji može natjerati strane s bojišta za pregovarački stol. Sankcije mogu pomoći da se preokrene ravnoteža, ne najmanje u promjeni percepcija elite nekažnjivosti. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bez obzira na rješenja koja je razvila aparthejdna vlast u Južnoj Africi i tvrtke koje su tamo poslovale, na kraju su vojne, ekonomske i socijalne cijene nadmašile koristi, a režim se promijenio. No, to je zahtijevalo koherentni pristup, uključujući širok spektar sankcija s (gotovo) globalnom podrškom, kao i razne mrkve, ne najmanje perspektivu globalne uključenosti. U svojoj srži, to je zahtijevalo racionalni režim, koji je bio spreman ustupiti političku moć ako su troškovi zadržavanja nadmašili koristi puštanja. Suprotno, dakle, entuzijazmu za sankcije kao mjeru ispod rata, one ne obećavaju trenutnu promjenu, niti su učinkovite bez sveobuhvatnog pristupa. Mogu, ako su tako osmišljene, pomoći promijeniti smjer putovanja.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Ovaj članak djelomično se oslanja na naslov knjige Grega Millsa i Davida Kilcullena Umijeće rata i mira (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> je direktor </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Zaklade Brenthurst</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> je istraživački direktor </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Zaklade Brenthurst</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> je član ukrajinske Verkhovne Rade i zamjenik predsjednika parlamentarnog odbora za vanjske poslove. Luis Ravina je profesor na Sveučilištu Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"hu": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Többnyire a saját hatalmuk megőrzésével és életmódjuk finanszírozásával foglalkoznak, bármilyen áron is legyen az embereik számára. De vannak módok és eszközök, közvetlen és közvetett, a választások költségeinek növelésére. Ezek közül néhány új eszközt a Oroszország Ukrajna elleni teljes körű inváziója után fejlesztettek ki.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A gazdasági szankciók a kényszerítés eszközei a diplomáciai elszigetelés és a önkéntes bojkottok lágyabb végén, és a fizikai blokádok végén helyezkednek el. Ezek akár lágyabb intézkedéseket is magukban foglalhatnak, mint például a segélyek gondosabb kalibrálása. Míg sokan – általában azok, akikkel szemben alkalmazzák őket – gyorsan állítják, hogy a szankciók nem működnek, a történelem azt sugallja, hogy legalább bizonyos esetekben, megfelelő politikai akarat mellett, működhetnek. De a szankciókra való túlzott támaszkodás valószínűleg nem hoz mást, mint egyfajta önelégültséget. Csak erre a fókuszálás elhomályosítja a más, nem erőszakos lehetőségeket a rezsim viselkedésének ösztönzésére és valójában megkönnyítésére.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Barátaink segítségével</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A szankciók megkerülését megkönnyíti a diplomáciai támogatás hiánya az impozíciójuk mögött álló ok iránt, amely a saját érdekeket tükrözi. Oroszország háborúja Ukrajnában jó példa erre. A világ népességének körülbelül 60 százalékát képviselő kormányok, köztük India, Kína, Dél-Afrika és a Közel-Kelet nagy része, a konfliktus kezdetén különböző okokból nem fogadták el az ukrán vagy nyugati narratívát a háborúról 2022-ben. Ezek közé tartozott az önérdek és a nyugati kettős mérce észlelése. Az ilyen észleléseket, legyenek azok jogosak vagy sem, Oroszország aktívan ültette el és népszerűsítette a közösségi médiában, hogy megerősítse a NATO agresszorként és Oroszországot áldozatként ábrázoló elképzelést. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Oroszország 2014-es és 2022-es ukrajnai inváziójára válaszul a Nyugat példa nélküli gazdasági intézkedéseket hozott Moszkva ellen. Az Európai Unió 2024 közepére 14 szankciós csomagot fogadott el, amelyek több mint 2200 egyént és entitást céloznak meg, és széles spektrumú szektorokat, árukat és szolgáltatásokat ölelnek fel. Ezzel párhuzamosan az Egyesült Államok több mint 14 000 szankciót alkalmazott, többet, mint Irán, Kuba és Észak-Korea együttesen, 10 173 egyént, 4 089 entitást, 177 hajót és 100 repülőgépet célozva meg. Összességében Oroszország több mint 14 000 szankciónak volt kitéve. Ezeknek az intézkedéseknek az volt a célja, hogy gyengítsék Moszkva háborús képességét azáltal, hogy csökkentik a bevételeit és korlátozzák a háborús gépezetének kritikus technológiákhoz való hozzáférését. Mégis, bár ez a rezsim kétségtelenül megnehezítette a oroszok helyzetét, és a hatások teljes mértéke nem ismert, a konfliktus évtizede és a \"történelem legkiterjedtebb szankciós rendszere\" ellenére úgy tűnik, hogy alig változott valami.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Az elképzelés az volt, hogy a nyugati szankciók lassan, de megkerülhetetlenül hatni fognak, a konfliktust \"a hűtőszekrény és a televízió közötti küzdelemként\" jellemezve, ahogy egy ukrán ezredes megjegyezte a háború 2022-es szakaszának kezdetén. A retorika talán megtölti a szívet, mondta, de ritkán tölti meg a gyomrot. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Voltak néhány kézzelfogható eredmények. Egy az Egyesült Államok és Ukrajna közötti közös <span>Nemzetközi Munkacsoport a Orosz Szankciókról</span> közzétett tanulmány szerint az ilyen korlátozások csökkentették Oroszország folyó fizetési mérlegének többletét. Összességében ezt 2022-23-ban 60 százalékos csökkenésre becsülték. A rubel is leértékelődött, ami növelte az inflációt, és e folyamat során társadalmi hatásokat teremtett, amelyeket súlyosbított a háborúra irányuló finanszírozás elterelése Oroszország Nemzeti Jóléti Alapjából. Az olaj- és gázkereskedelemből származó bevételek – amelyek 2021-ben a kivitel bevételének közel felét (körülbelül 230 milliárd amerikai dollárt) tették ki – állítólag 2023-ban körülbelül 50 százalékkal csökkentek, mivel a \"stabil és fizetőképes piacok, a technológiai rés és a szorzóhatás [amely] a beszállítói láncot (tanker szállítás, kikötői szolgáltatások, vezetékes szállítás)\" mind elkezdett hatni. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Átvészelni a vihart?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mégis, minden szankció sikerének jele mellett ellentmondásos bizonyítékok is vannak. A szankciók széles spektrumának ellenére Oroszország gazdasága többször is ellentmondott a közelgő végzetének előrejelzéseinek, beleértve a pénzügyi összeomlást, a recessziót, a elszabadult inflációt és a készségek és technológia hiányát. Ahogy <i><span>A</span></i> <i><span>Gazdaság</span></i><span> 2024 augusztusában megjegyezte: \"A szankciók és a paria státusz ellenére Oroszország gazdasága erőteljesen növekszik. Kiderült, hogy a bacchanális költekezés, háború idején, valóban beindítja a dolgokat.\" Ha valami, a szankciók megkerülése is felpörgette a gazdaságot, mivel a korábban nyugati tulajdonú vállalkozásokat olcsón felvásárolták Oroszországban. A beszállítói láncokat is létrehozták baráti országokkal (ide tartozik Kína, Irán, India és Észak-Korea mások mellett), kezdetben az orosz olajexportok diverzifikálására és a technológiai áramlások biztosítására a csúcstechnológiás fegyverekhez. Azonban ezt egyre inkább a fogyasztási cikkek irányába is hajtják. Harminc hónappal az invázió után <i><span>A Gazdaság</span></i><span> arról számol be, hogy a behozott áruk fele Kínából származik, ami kétszerese az invázió előtti aránynak. Oroszország GDP-je várhatóan 2024-ben több mint három százalékkal nő, ami a leggyorsabb növekedés a 2010-es évek óta. </span><span> </span></span></span></span>\n<span class=\"para\"><span>A hírek szerint Oroszország sikeresen alkalmazta a harmadik fél kereskedelmi cégeit Dubajból, amelyek nyugat-afrikai területeken forgalmazzák kőolajtermékeiket. Az orosz olajat a piaci ár alatt dobják piacra olyan országokban, mint Burkina Faso és Mali, ahol segített fenntartani a rosszindulatú katonai uralkodókat a hatalomban, valamint olyan államokat, amelyek szeretnének profitálni az olcsó olajból, mint Ghána, Elefántcsontpart és Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Figyelembe véve Putyin államának zárt számviteli és titkosságát, nehéz lehet meghatározni a szankciós rendszer valódi, hosszú távú hatásait. Biztosan valószínű, hogy a katonai termelés és a fegyverkezés költségesebbé és bonyolultabbá vált, figyelembe véve a komponensek prémium áron történő beszerzését, különösen Észak-Koreából, Kínából és Iránból. Hivatalosan Oroszország a katonai kiadásait 2022-ben a GDP 2,7%-áról 2023-ban 3,9%-ra, 2024-re pedig 6%-ra növelte, ami a kormányzati költségvetésének csaknem egyharmadát teszi ki. 2024 elejére azonban úgy becsülték, hogy az orosz védelmi kiadások akár a költségvetésének 40%-át is kitehetik, mivel a háború Ukrajnában többe kerül, mint az egészségügyre és az oktatásra fordított összes kiadása. Összehasonlításképpen az Egyesült Államok 11%-ot költött, míg a NATO átlag 4,3% volt.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A külső szankciók által gyakorolt nyomás azonban nem volt elég intenzív, legalábbis ukrán szempontból, és nem gyorsan vagy elég szigorúan alkalmazták őket ahhoz, hogy a hűtőszekrény felülmúlja a televíziót. Oroszország ügyesen felgyorsította a saját katonai termelését, miután lassan indult, talán a gyors győzelem előrejelzése miatt, és anyagokat szerzett szövetségeseitől. B</span><span>izonyosítva a saját tengelyét, Moszkva legalább hárommillió nehéz tüzérségi lövedéket szerzett Észak-Koreából 2023 augusztusa óta (és talán akár hatmilliót is), és 300 000-et Iránból 2023-ban. Oroszország maga körülbelül 250 000 tüzérségi lövedéket gyárt havonta, vagy évente hárommilliót. Az Egyesült Államok és Európa együtt körülbelül 1,2 millió lövedéket tudnak évente előállítani, míg az Egyesült Államok célul tűzte ki, hogy 2025 végére havi 100 000 tüzérségi lövedéket gyárt. Oroszország arról számolt be, hogy tüzérségi gyárakat üzemeltet 24/7-es rotációs 12 órás műszakokban, és becslések szerint most 3,5 millió orosz dolgozik a szektorban. Ez a háború előtt körülbelül két-hárommillió volt. Ezenkívül a kritikus nyugati áruk és alkatrészek továbbra is utat találnak Oroszország háborús gépezetéhez.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A szankciók intrinszikusan korlátozottak, mert ritkán célozzák meg a külföldi szereplőket. Ehelyett a belföldi szereplőket célozzák meg, mint például az amerikai cégeket vagy azokat, akik az amerikai joghatóság alatt működnek. Mégis, a megkerülések általában egy lépéssel a szankciós rendszerek előtt járnak. Például a legnagyobb forrása a magas prioritású harctéri elemeknek, amelyek szükségesek az orosz fegyverrendszerekhez, állítólag az amerikai Intel cég. </span><span>A piac is gyorsan megtalálja az új egyensúlyt, figyelembe véve az árak felborulását. A kamatlábak emelkedése növelte a rubel értékét. A szankciók akkor sem működnek, ha hiányoznak a kapcsolatok. Az Egyesült Államok például nem jelentős kereskedelmi partner Oroszországgal.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>A csavarok meghúzása</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ezekre a gyengeségekre válaszul a szankciós rendszerekben két nagy változás történt ebben a században: a hajlandóság, hogy kiválasztott egyéneket célozzanak meg, és a pénzügyi rendszerek szankcionálása, amelyek fenntartják a hatalmat. A Sergei Magnitsky adószakértő nevét viselő törvény, aki állítólag 2009-ben Moszkvában megölték, mert felfedte az orosz tisztviselők korrupcióját, az Egyesült Államok kormánya által bevezetett Globális Magnitsky Törvény egy széleskörű, célzott, emberi jogi és korrupcióellenes szankciós program, amely a kormányzati tisztviselőket és a magánszemélyeket célozza meg. A 2012-es törvény felhatalmazza az Egyesült Államok kormányát, hogy világszerte szankcionálja azokat a külföldi kormányzati tisztviselőket, akik emberi jogi jogsértéseket követnek el, befagyassza a vagyonukat, és megtiltsa számukra az Egyesült Államokba való belépést. Története első tíz évében a Magnitsky 450 egyént említett. A program nagy ereje abban rejlik, hogy szándékosan próbálja meg leválasztani a korrupt és szennyezett egyéneket a globális pénzügyi rendszerről.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ezenkívül, míg a Oroszország ellen irányuló célzott szankciók 2022-ben gyengén indultak (például voltak kivételek a luxuscikkekre az EU szankciós csomagjában, hogy megnyugtassák Olaszországot), hamarosan kiterjedtek az orosz bankrendszerre. A nyugati bankokkal kapcsolatos félelmek ellenére Oroszországot megakadályozták abban, hogy használja a SWIFT nemzetközi fizetési rendszert. Hét orosz bankot leválasztva a rendszerről a Nyugat jelentősen megemelte a banki költségeket, a európai bankok ellenállása ellenére. I</span><span>n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span>A call to seize more than 300 billion US dollars held by western banks and employ it for Ukraine’s relief was similarly met with alarm by commercial banks. As Bill Winters, the head of Standard Chartered bank, said in response to this suggestion, the financial community’s response to seizing the profits of Russian frozen assets would be “mixed” amid fears of “weaponizing” central banks and currencies.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Az ilyen politikai és fegyveres amerikai dollár iránti félelmek részben felelősek azért, hogy a dollár részesedése a globális tartalékok között a században 70%-ról 60% alá csökkent, mivel az országok próbálják megvédelmezni tartalékaikat a szankcióktól. A Kínával folytatott kereskedelmi feszültségekkel együtt az Egyesült Államok nemzetközi pénzügyi rendszerének fegyveresítése valószínűleg megváltoztatja a nem nyugati hatalmak magatartását, és rivális architektúrákhoz vezet, amelyek jelentős támogatást nyerhetnek. Ez magyarázza, miért fejlesztette ki Peking a saját nemzetközi fizetési platformját – a Határokon Átnyúló Bankközi Fizetési Rendszert (CIPS). Ez független a SWIFT-től, és Oroszországban, valamint Brazíliában és másutt is elfogadják. </span><span>De a rendszer megváltoztatása hosszú időt vehet igénybe, figyelembe véve a dollár folytatódó elsőbbségét mint tartalékvalutát.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A szankciók mindig egyfajta kettős élű kardot jelentenek. Ahhoz, hogy hatékonyak legyenek és megakadályozzák a megkerülést, átfogónak kell lenniük, és a lehető legtöbb országot magukban kell foglalniuk. Mégis, ezt nehéz elérni, amikor különböző mélységű függőségek vannak Oroszországtól a gazdasági és kereskedelmi szférákban; korlátozott hajlandóság a túlzott szenvedésre; erős érdekeltségek; \"szent tehén\" szektorok, mint például a nukleáris üzemanyag vagy erőművek; a stratégiai spoiler-ek elérhetősége, akik a legnagyobb hasznot húzták a nyugati szankciókból Oroszország ellen; valamint a taktikai spoiler-ek, akik nem csatlakoztak a szankciókhoz, és kulcsszerepet játszottak az áruk újraexportálásában. Ezt súlyosbítja a sok kiskapu létezése és a másodlagos szankciók elégtelen végrehajtása. Mindez hosszú időt adott Oroszországnak az alkalmazkodásra és alternatív megoldások kidolgozására.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A Nyugat gazdasági egységes frontjával szemben Oroszország párhuzamos piacokat, kettős felhasználású technológiát és harmadik országok közvetítőit használta. De vannak határok. Dél-Afrika az apartheid alatt megtanulta, hogy prémiumot kell fizetni a csempészett technológiáért. A beszállítók drágák és óvatosak, hogy ne veszítsenek hozzáférést a gazdagabb piacokhoz. És a technológia nem pótolhatja a \"agyelszívás\" miatt elveszett szakképzett munkavállalókat, ami általában a szankciókkal jár. Minél tovább tart a háború, és a szankciók érvényben maradnak, annál nehezebb lesz a helyzet, nem utolsósorban azért, mert a háború drága üzlet.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Okosabban dolgozni a rezsim viselkedésének megváltoztatásáért</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Számos figyelemre méltó egyén szólított fel a befagyasztott orosz alapok elosztására, köztük Bill Browder, Vladimir Putyin régóta ellensége. De, ahogy fentebb is hangsúlyozták, komoly aggályok merülnek fel e megközelítéssel kapcsolatban, néhány a profit iránti aggodalom, mások a globális pénzügyi rendszerre gyakorolt hatás miatt, és néhány mindkettő miatt. Ez friss taktikai gondolkodás szükségességét sugallja a befagyasztott orosz alapok felhasználásáról. Figyelembe véve az ukrán szükségleteket, a nemzetközi hatóságok kérhetik, hogy a lefoglalt orosz eszközöket új ukrán kötvények kibocsátásának fedezeteként használják fel. A lefoglalt eszközök után járó kamatokat most fel lehetne használni a fedezet üzenetének megerősítésére, és egyidejűleg csökkenteni lehetne az ukrán kamatkiadásokat, különösen az IMF-hitelek folyamatban lévő büntetéseinek kifizetésére. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A finanszírozás hasznos lenne. A szankciókkal kapcsolatos nagy felhajtás veszélye az, hogy lehetőség nyílik arra, hogy a szankcionáló felet a rosszfiúk közé sorolják egyfajta perverz morális egyenlőség keretében. Ezt súlyosbítja a szankciók alá eső tárgyak elkerülhetetlen szivárgása, ahogy a Kijevi Tudományos Kutatóintézet Igazságügyi Szakértői Intézet megállapításai is emlékeztetnek minket. Van egy másik megközelítés, amely kevésbé a szankciókkal járó moralizáláson alapul, mint inkább a probléma olyan módon való kezelésén, amely összhangban áll a külső elköteleződési rendszerek előnyeinek gondosabb kalibrálásával. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Például Észak-Afrikában és a Sahelben, azok számára, akik meg akarják szüntetni az orosz vezetésű destabilizációt, figyelembe véve, hogy a legjobb orosz ellenfelek valószínűleg iszlámisták, bármilyen segítség vagy hírszerzés, amelyet a nyugati államok (beleértve Ukrajnát) nyújtanak nekik, a legjobban titokban marad. Lehetnek hasznosabb hosszú távú eredmények is, nem utolsósorban a kapcsolatok újjáépítése és a nyugati túlzott elköteleződés által súlyosan megterhelt kapcsolatok helyreállítása révén a régióban.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ezeknek az új formáknak a segítségnyújtásnak sokkal többet kellene magában foglalnia, mint a kinetikus akció vagy akár a katonai felszerelés és kiképzés. Figyelembe véve, hogy az Oroszországhoz kötődő regionális rezsimek definíció szerint undemokratikusak, és így erősen frakcionáltak, instabilak és sebezhetőek, ezeket a repedéseket szélesebbé lehet tenni a bevételi forrásaik korlátozásával; a belső ellenzéki erők támogatásával finanszírozás révén, valamint a média és a civil társadalom támogatásával; és a regionális államok befolyásának korlátozásával.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ugyanez a választási lehetőségek állnak rendelkezésre Oroszországban is, beleértve a következő intézkedéseket: információk nyújtása a vezetők pénzügyi tranzakcióiról közvetlenül a nyilvánosságnak; újságírók, könyvelők és mérnökök képzése; civil társadalmi szervezetek támogatása; ellenzéki politikai és akadémiai személyiségek támogatása, második esetben munkák megbízásával, hogy biztosítsák az állami ellenőrzéstől mentes alapjövedelmet; ellenzéki politikai hálózatok támogatása; online források közzététele helyi nyelveken, különösen arról, hogyan lehet politikai kampányt indítani és választást nyerni; kiberaktivisták képzése és felszerelése; és helyi oknyomozó újságírás támogatása. Az Oroszország háborús gépezetének aláásására – és azok szövetségeseinek korlátozására, akik tudatosan vagy tudatlanul támogatják azt – a szankciók és embargók megkísérlése túlmutat.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ha az ilyen intézkedéseket nem a legmagasabb szintű szabályozási precizitással alkalmazzák, akkor a kudarcra ítélt politika tiszteletet adó álcát adhat, és mindig mérsékelve lesz a vállalkozások szerepe a profit keresésében, vagy a globális pénzügyi rendszer integritásának túlzott kompromittálásának félelme. Inkább a szankciókat a állami cselekvés folytonosságának részének kell tekinteni, amelynek egyik végén a jótékonytalanításra irányuló előnyök gondosabb kalibrálása áll, a másik végén pedig a szigorúbb intézkedések alkalmazása, kifejezetten az egyének célzására. Ez a képesség ma már példa nélküli részletességgel létezik. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>A forenzikusok megerősítése</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A háború általában szegény helyeket látogat meg, még szegényebbé téve őket. Az Oroszország közösségeinek önkényes pusztítására való szemet hunyás költsége nemcsak az ingatlanok költségeiben rejlik. Végül is az állam érdekeit helyezi az egyén érdekei fölé – és látszólag azon túl –, ami ellentétes a második világháború után követett emberi jogi rendszer alapfeltevésével, ahol Hersch Lauterpacht, a neves nürnbergi jogász szavai szerint \"az egyén jóléte minden jog végső célja\".</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht a Habsburg Lemberg közelében született, amely ma Lviv a modern Ukrajnában. Más ukránok is felvették ugyanazt a harcot, nem utolsósorban Oleksandra Matviichuk Nobel-díjas, akinek a Polgári Szabadságok Központja eddig több mint 78 000 háborús bűncselekményt dokumentált. A digitális technológiák hatalmas előnyöket kínálnak a tettesek nyomozásában, a katonáktól a parancsnokokig, sőt a rakéták és drónok gyártósoráig, amelyek ukrán városokra zúdulnak. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A szankciók Achilles-sarka továbbra is a végrehajtásuk (hiánya), amelyet politikai különbségek vagy pénzügyi előnyök vezérelnek, és amelyet a következmények hiánya tesz lehetővé. A szankciók hatékony végrehajtását erősíteni lehet és kellene, mind jogalkotási, mind nem jogalkotási eszközökkel a nemzeti szinten. Növelni kell az intézmények analitikai kapacitását, hogy biztosítsák, hogy megfelelően legyenek személyzetük. Például a szankciók nyomon követésére vonatkozó kapacitás változása Európában öt és 150 emberből álló osztályok között változik. Hasonlóképpen, a pénzmosás korlátozása a folyamatban lévő (transzitszámlák) számlákon fontos a korrupciós gyakorlatok csökkentéséhez. Ennek egyik módja az EU Konfiskálási Irányelvének azonnali végrehajtása minden EU-tagállam által, és annak beépítése az összes tagállam nemzeti jogi keretébe. Továbbá jogalkotási szinten több országnak kellene módosítania a saját büntető törvénykönyvét, hogy bevezesse vagy megerősítse a nemzetközi szankciók megsértésének büntetését.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De a szankcióknak nem szabad ürügyként szolgálniuk arra, hogy a lehetőségeket az elszigeteltség fokozásaként és semmi másként vagy többletként mutassák be. A kényszerítés spektrumán kell lennie egy répa a bot mellett. Például a szankciók bináris választása nem szabad, hogy elhomályosítsa a sokkal nehezebb és bonyolultabb üzletet az ellenzéki erőkkel való kapcsolattartásban, parlamenti és nem kormányzati, beleértve az üzletet is, hogy változásokra építsenek választókereteket. Valószínűleg ez a leckéje az apartheid Dél-Afrikának, amelyet a leggyakrabban figyelmen kívül hagynak, annak ellenére, hogy ennek a szerepnek a hatalma és hatása jelentős. Ez azért van, mert nem egy drámai külső cselekedet hozta el a változást, hanem azok támogatása, akik kívülről harcoltak a változásért. Dél-Afrika nem változott meg, mert leválasztották. Azért változott meg, mert a rezsim nem akarta, hogy leválasszák, és azok, akik kapcsolatban maradtak, minden előnyhöz és erőhöz jutottak, amit ez nyújtott. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A szankciók továbbra is kritikusak a kormányzati kapacitás csökkentésében, részben a rezsim túlélésének költségeinek és bonyolultságának növelésével, és biztosítva, hogy az elit különösen ne legyen immunis a cselekedeteik következményeivel szemben. Az elit viselkedésének megváltoztatása a nyomás növelésén múlik, amely eltérítheti a feleket a csatatérről és a tárgyalóasztalhoz terelheti őket. A szankciók segíthetnek a mérleg elbillentésében, nem utolsósorban az elit büntetlenségének észlelésének megváltoztatásában. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bármi is legyen a megkerülések, amelyeket az apartheid rezsim Dél-Afrikában és az ott működő vállalkozások fejlesztettek ki, végső soron a katonai, gazdasági és társadalmi költségek felülmúlták az előnyöket, és a rezsim megváltozott. De ez egy koherens megközelítést igényelt, beleértve a széles spektrumú szankciókat (majdnem) globális támogatással, valamint különböző répaformákat, nem utolsósorban a globális integráció kilátását. A lényegében egy racionális rezsimre volt szükség, amely hajlandó volt lemondani a politikai hatalomról, ha a ragaszkodás költségei felülmúlták a lemondás előnyeit. Ezzel ellentétben a háború előtti szankciók iránti lelkesedéssel, nem ígérnek azonnali változást, és nem hatékonyak átfogó megközelítés nélkül. Ha úgy alakítják, segíthetnek megváltoztatni az irányt.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Ez a cikk részben Greg Mills és David Kilcullen könyvének címére épít, amely a Háború és Béke Művészete (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> a </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Alapítvány</span></a><span> igazgatója. <strong>Ray Hartley</strong> a </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Alapítvány</span></a><span> kutatási igazgatója. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> Ukrajna Legfelsőbb Tanácsának tagja és a külügyi bizottság alelnöke. Luis Ravina a Navarrai Egyetem professzora.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"it": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Sono più preoccupati di mantenere il proprio potere e finanziare il proprio stile di vita, qualunque sia il costo per il loro popolo. Ma ci sono modi e mezzi, diretti e indiretti, per aumentare i costi di tali scelte. Alcuni di questi nuovi mezzi sono stati sviluppati a seguito dell'invasione su larga scala della Russia in Ucraina. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le sanzioni economiche sono uno strumento di coercizione all'estremità più morbida di uno spettro che inizia con l'isolamento diplomatico e i boicottaggi volontari e termina con i blocchi fisici. Possono includere anche misure più morbide, come una calibrazione più attenta degli aiuti. Mentre molti – di solito quelli contro cui vengono applicate – sono pronti a sostenere che le sanzioni non funzionano, la storia suggerisce che, almeno in alcuni casi, con la giusta dose di volontà politica, possono funzionare. Ma un'eccessiva dipendenza dalle sanzioni è probabile che porti a poco più di una misura di autocompiacimento. Un focus solo su questo oscura altre possibilità non violente per incoraggiare e, di fatto, facilitare, cambiamenti nel comportamento del regime.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Con un piccolo aiuto dai nostri amici</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>L'aggiramento delle sanzioni è reso più facile da una mancanza di supporto diplomatico per la causa dietro la loro imposizione, riflettendo l'interesse personale. La guerra della Russia in Ucraina è un caso emblematico. I governi che rappresentano circa il 60% della popolazione mondiale, inclusi India, Cina, Sudafrica e gran parte del Medio Oriente, non hanno accettato all'inizio del conflitto la narrazione ucraina o occidentale della guerra nel 2022 per vari motivi. Questi includevano l'interesse personale e la percezione di un doppio standard occidentale. Tali percezioni, legittime o meno, sono state attivamente seminate e promosse dalla Russia sui social media, per rafforzare l'idea della NATO come aggressore e della Russia come vittima. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>In risposta alle invasioni della Russia in Ucraina nel 2014 e nel 2022, l'Occidente ha imposto un insieme senza precedenti di misure economiche contro Mosca. L'Unione Europea ha, entro la metà del 2024, adottato 14 pacchetti di sanzioni, mirando a oltre 2.200 individui ed entità, e coprendo una vasta gamma di settori, beni e servizi. A sua volta, gli Stati Uniti hanno imposto oltre 14.000 sanzioni, più di quelle su Iran, Cuba e Corea del Nord messe insieme, mirando a 10.173 individui, 4.089 entità, 177 navi e 100 aerei. In totale, la Russia è stata soggetta a più di 14.000 sanzioni. Tali misure avevano l'intento di indebolire la capacità di Mosca di condurre guerra deprimendo il suo reddito e limitando l'accesso a tecnologie critiche per la sua macchina da guerra. Eppure, anche se questo regime ha indubbiamente reso più difficile per i russi, e l'estensione completa degli impatti non è nota, nonostante un decennio di conflitto e il “regime di sanzioni più esteso della storia”, sembra che poco sia cambiato.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>L'idea era, all'inizio, che le sanzioni occidentali avrebbero lentamente ma inesorabilmente colpito, rendendo il conflitto una “lotta tra il frigorifero e la televisione”, come ha commentato un colonnello ucraino all'inizio della fase del 2022 della guerra. La retorica può riempire un cuore, ha detto, ma raramente riempie lo stomaco. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ci sono stati alcuni risultati tangibili. Secondo uno studio pubblicato dal gruppo di lavoro congiunto USA-Ucraina </span><span>International Working Group on Russian Sanctions,</span> <span>tali restrizioni hanno ridotto il surplus della Russia del suo attuale saldo dei pagamenti. Complessivamente, si stima che sia diminuito del 60% nel 2022-23. Anche il rublo si è deprezzato, facendo aumentare l'inflazione e, nel processo, creando effetti sociali aggravati dalla deviazione di fondi per la guerra dal Fondo Nazionale per il Benessere della Russia. Le entrate dal commercio di petrolio e gas – responsabili di quasi la metà (circa 230 miliardi di dollari) del reddito da esportazione nel 2021 – sono riportate essere diminuite di circa il 50% nel 2023 poiché la perdita di “mercati stabili e solvibili, il divario tecnologico e l'effetto moltiplicatore [che influisce] sulla catena di approvvigionamento (trasporto con petroliere, servizi portuali, trasporto tramite pipeline)” ha iniziato a farsi sentire. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Resistere alla tempesta?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Eppure, per ogni indicazione del successo delle sanzioni, sembra esserci evidenza contraddittoria. Nonostante la gamma di sanzioni, l'economia russa ha ripetutamente sfidato le previsioni della sua imminente rovina, inclusi il collasso finanziario, la recessione, l'inflazione galoppante e la carenza di competenze e tecnologia. Come </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> ha notato nell'agosto 2024: “Nonostante le sanzioni e lo status di paria, l'economia russa sta crescendo fortemente. Si scopre che la spesa bacchanaliana, in tempo di guerra, fa davvero muovere le cose.” Se mai, l'aggiramento delle sanzioni ha anche stimolato l'economia, con aziende precedentemente di proprietà occidentale acquistate a buon mercato da chi si trova in Russia. Le catene di approvvigionamento sono state anche stabilite con paesi amici (per questo leggi Cina, Iran, India e Corea del Nord tra gli altri), inizialmente per diversificare le esportazioni di petrolio russo e garantire il flusso di tecnologia per gli input di armi ad alta tecnologia. Tuttavia, questo viene sempre più perseguito anche per beni di consumo. Trenta mesi dopo l'invasione, </span><i><span>The Economist</span></i><span> riporta che metà delle importazioni di beni proviene dalla Cina, il doppio della quota rispetto a prima dell'invasione. Si prevede che il PIL della Russia crescerà di oltre il tre per cento nel 2024, il suo più veloce aumento di crescita dalla decade del 2010. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tra le strategie che la Russia ha apparentemente impiegato con successo c'è l'uso di aziende di trading di terze parti da Dubai, che distribuiscono i suoi prodotti petroliferi in Africa occidentale. Il petrolio russo viene svenduto a prezzi inferiori al mercato in paesi come Burkina Faso e Mali, dove ha aiutato a mantenere al potere i maligni governanti militari, così come stati desiderosi di beneficiare del petrolio a prezzo ridotto come Ghana, Costa d'Avorio e Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Data la contabilità chiusa e il segreto dello stato di Putin, potrebbe essere difficile determinare i reali effetti a lungo termine del regime di sanzioni. Certamente, è probabile che abbia reso la produzione militare e il riarmo più costosi e complicati, data l'offerta di componenti a un prezzo elevato, specialmente dalla Corea del Nord, Cina e Iran. Ufficialmente, la Russia ha aumentato </span><span>la spesa militare</span> <span>dal 2,7% del PIL nel 2022, al 3,9% nel 2023 e al sei per cento nel 2024, ovvero poco meno di un terzo del suo bilancio governativo. </span><span>All'inizio del 2024, tuttavia, si stimava che la spesa per la difesa russa potesse rappresentare fino al 40% del suo bilancio perché la guerra in Ucraina costa più della sua spesa combinata per salute ed educazione. A titolo di confronto, gli Stati Uniti hanno speso l'11%, mentre la media della NATO era del 4,3%.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le pressioni imposte dalle sanzioni esterne, tuttavia, non sono state abbastanza intense, certamente da una prospettiva ucraina, e non sono state imposte rapidamente o severamente abbastanza da garantire che il frigorifero prevalesse sulla televisione. La Russia è stata abile sia nell'accelerare la propria produzione militare, dopo un inizio lento, forse in previsione di una vittoria rapida, sia nell'acquisire materiali dai suoi alleati. B</span><span>attivando il proprio asse, Mosca ha ottenuto almeno tre milioni di colpi di artiglieria pesante dalla Corea del Nord da agosto 2023 (e forse fino a sei milioni), e 300.000 dall'Iran nel 2023. La Russia stessa sta</span><span> producendo circa 250.000 proiettili di artiglieria al mese, ovvero tre milioni all'anno. Gli Stati Uniti e l'Europa insieme hanno una capacità di produrre circa 1,2 milioni di proiettili all'anno, mentre gli Stati Uniti si sono posti l'obiettivo di produrre 100.000 colpi di artiglieria al mese entro la fine del 2025. Si riporta che la Russia sta gestendo fabbriche di artiglieria 24 ore su 24, 7 giorni su 7, con turni rotativi di 12 ore, con circa 3,5 milioni di russi ora impiegati nel settore. Questo è un aumento rispetto ai circa due o 2,5 milioni prima della guerra. Inoltre, beni e componenti critici occidentali continuano a trovare la loro strada verso la macchina da guerra russa.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le sanzioni rimangono intrinsecamente limitate perché raramente prendono di mira attori stranieri. Invece, prendono di mira attori domestici, come le aziende statunitensi o quelle che operano sotto la giurisdizione statunitense. Anche così, le soluzioni alternative sono di solito un passo avanti rispetto ai regimi di sanzioni. Come esempio, la principale fonte di approvvigionamento di articoli di alta priorità per il campo di battaglia necessari per i sistemi d'arma russi è riportata essere l'azienda americana Intel. </span><span>Il mercato trova anche rapidamente un nuovo equilibrio, tenendo conto del turbamento dei prezzi. Un aumento dei tassi di interesse ha fatto salire il valore del rublo. Le sanzioni non funzionano nemmeno quando c'è una mancanza di legami. Gli Stati Uniti, ad esempio, non sono un partner commerciale significativo per la Russia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Stringere le viti</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>In risposta a queste debolezze, due grandi cambiamenti sono avvenuti nei regimi di sanzioni in questo secolo: la volontà di perseguire individui selezionati e di sanzionare i sistemi finanziari che sostengono i governanti. Prende il nome dall'avvocato fiscale Sergei Magnitsky, che sarebbe stato assassinato in una prigione di Mosca nel 2009 per aver denunciato la corruzione da parte di funzionari russi, il Global Magnitsky Act del governo statunitense è un programma di sanzioni sui diritti umani e anti-corruzione mirato e di ampia portata, rivolto a funzionari governativi così come a cittadini privati. La legge del 2012 autorizza il governo degli Stati Uniti a sanzionare funzionari governativi stranieri in tutto il mondo che sono trasgressori dei diritti umani, congelare i loro beni e vietare loro di entrare negli Stati Uniti. Nei primi dieci anni della sua storia, Magnitsky ha citato 450 individui. La grande forza del programma risiede nel suo tentativo deliberato di escludere individui corrotti e compromessi dal sistema finanziario globale.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Inoltre, mentre le sanzioni mirate contro la Russia sono iniziate debolmente nel 2022 (c'erano esenzioni per beni di lusso, ad esempio, nel pacchetto di sanzioni dell'UE, per placare l'Italia), si sono presto estese al sistema bancario russo. Nonostante le paure per l'impatto sulle banche occidentali, alla Russia è stato impedito di utilizzare il sistema di pagamento internazionale SWIFT. Escludendo sette banche russe dal sistema, l'Occidente ha significativamente aumentato il costo del banking, nonostante la resistenza delle banche europee. I</span><span>n aggiunta all'armaizzazione del dollaro in questo modo, il congelamento delle riserve valutarie della Russia è stato un uso senza precedenti della giurisdizione extraterritoriale. </span><span>La richiesta di sequestrare più di 300 miliardi di dollari statunitensi detenuti da banche occidentali e impiegarli per l'assistenza all'Ucraina è stata similmente accolta con allerta dalle banche commerciali. Come ha detto Bill Winters, il capo della Standard Chartered bank, in risposta a questo suggerimento, la risposta della comunità finanziaria al sequestro dei profitti dei beni congelati russi sarebbe stata “mista” in mezzo a timori di “armazzare” le banche centrali e le valute.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tali paure di un dollaro politicizzato e armato sono in parte responsabili per la diminuzione della quota del dollaro tra le riserve globali, scesa dal 70% a poco meno del 60% in questo secolo, poiché i paesi cercano di rendere le loro riserve immuni dalle sanzioni. Insieme alle frizioni commerciali con la Cina, l'</span><span>armazzamento del controllo degli Stati Uniti sul sistema finanziario internazionale cambierà molto probabilmente la condotta delle potenze non occidentali e porterà a architetture rivali, che potrebbero guadagnare un sostegno significativo</span><span>. Questo spiega perché Pechino ha sviluppato la propria piattaforma di pagamento internazionale – il Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Questa è indipendente da SWIFT ed è accettata in Russia e da banche in Brasile e altrove. </span><span>Ma i cambiamenti a questo sistema potrebbero richiedere molto tempo, data la continua primazia del dollaro come valuta di riserva.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le sanzioni sono sempre una sorta di doppio taglio. Per essere efficaci e prevenire l'aggiramento, devono essere complete e includere il maggior numero possibile di paesi. Tuttavia, questo è difficile da realizzare quando ci sono diverse profondità di dipendenza dalla Russia nelle sfere economiche e commerciali; una limitata volontà di soffrire troppo; forti interessi consolidati; settori “mucche sacre” come il combustibile nucleare o gli impianti; la disponibilità di sabotatori strategici che hanno beneficiato di più delle sanzioni occidentali sulla Russia; così come i sabotatori tattici che non hanno aderito alle sanzioni e sono stati strumentali nel riesportare beni. Questo è aggravato dall'esistenza di molte scappatoie e dall'insufficiente applicazione delle sanzioni secondarie. Tutto ciò ha concesso alla Russia molto tempo per adattarsi e fare accordi alternativi.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Di fronte al fronte economico unito dell'Occidente, la Russia ha reagito utilizzando mercati paralleli, tecnologia a doppio uso e condotti di paesi terzi. Ma ci sono limiti. C'è un premio, come ha appreso il Sudafrica sotto l'apartheid, nell'acquistare tecnologia di contrabbando. I fornitori sono costosi e diffidenti nel perdere l'accesso a mercati più ricchi. E la tecnologia non può compensare la perdita di lavoratori qualificati dal “brain drain” che di solito accompagna le sanzioni. Più a lungo la guerra si trascina e le sanzioni rimangono in vigore, più le cose diventeranno difficili, non da ultimo perché la guerra è un affare costoso.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Lavorare in modo più intelligente per cambiare il comportamento del regime</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Diverse persone note hanno chiesto la distribuzione dei fondi russi congelati, incluso Bill Browder, un antico nemico di Vladimir Putin. Ma, come evidenziato sopra, ci sono gravi preoccupazioni con questo approccio, alcune guidate da una preoccupazione per i profitti, altre dall'impatto sul sistema finanziario globale, e alcune da entrambi. Questo suggerisce la necessità di un nuovo pensiero tattico su come impiegare i fondi russi congelati. Date le esigenze ucraine, le autorità internazionali potrebbero essere invitate a utilizzare i beni russi sequestrati come garanzia per l'emissione di nuovi obbligazioni ucraine. Gli interessi sui beni sequestrati potrebbero essere utilizzati fin da ora per rafforzare il messaggio sulla garanzia e, allo stesso tempo, ridurre il costo degli interessi per l'Ucraina, in particolare per pagare le sanzioni in corso sui prestiti del FMI. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Il finanziamento sarebbe utile. Il pericolo di creare grande clamore sulle sanzioni è che c'è l'opportunità di presentare la parte sanzionante come i cattivi in una sorta di perversa equivalenza morale. Questo è aggravato dalla inevitabile fuoriuscita degli stessi articoli supposti sotto sanzioni, proprio come ci ricordano i risultati dell'Istituto di Ricerca Scientifica di Expertise Forense di Kyiv. C'è un altro approccio, meno fondato nel moralismo che accompagna le sanzioni e più orientato a impegnarsi con il problema in un modo allineato con una calibrazione più attenta dei benefici dei regimi di coinvolgimento esterno. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ad esempio, in Nord Africa e nel Sahel, per coloro che cercano di annullare la destabilizzazione guidata dalla Russia, dato che i nemici più efficaci dei russi sono probabilmente gli islamisti, qualsiasi assistenza o intelligence che gli stati occidentali (inclusa l'Ucraina) forniscono loro è meglio mantenuta sotto copertura. Potrebbero esserci alcuni risultati a lungo termine più utili, non da ultimo attraverso la ricostruzione di connessioni e la riparazione di relazioni nella regione che sono state gravemente danneggiate da un eccessivo coinvolgimento occidentale.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Queste nuove forme di assistenza dovrebbero coinvolgere molto più che azioni cinetiche o anche attrezzature e addestramento militari. Dato che i regimi regionali allineati con la Russia sono per definizione antidemocratici e quindi altamente faziosi, instabili e vulnerabili, queste crepe possono essere ampliate limitando i loro flussi di reddito; sostenendo forze di opposizione interne attraverso finanziamenti insieme a media e società civile; e aiutando gli stati regionali a limitare la loro influenza.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lo stesso menu di scelte esiste in Russia stessa, comprese le seguenti misure: fornire informazioni sulle transazioni finanziarie dei leader direttamente al pubblico; la formazione di giornalisti, contabili e ingegneri; supporto per organizzazioni della società civile; supporto per politici e accademici di opposizione, nel secondo caso commissionando lavori per garantire un reddito di base libero da controlli statali; promuovere reti di politici di opposizione; pubblicare risorse online in lingue locali, specialmente su come avviare una campagna politica e vincere un'elezione; la formazione e l'equipaggiamento di attivisti informatici; e sostenere il giornalismo investigativo locale. I mezzi per minare la macchina da guerra della Russia – e costringere quegli alleati che, consapevolmente o meno, la sostengono – vanno oltre i tentativi di imporre embarghi e sanzioni. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A meno che tali misure non siano applicate con una precisione regolamentare consumata, possono fornire un pretesto di rispettabilità a una politica fallimentare e saranno sempre mitigate dal ruolo degli affari nella ricerca di profitto, o dalle paure di compromettere eccessivamente l'integrità del sistema finanziario globale. Piuttosto, le sanzioni dovrebbero essere viste come parte di un continuum di azione statale, a un'estremità del quale c'è una calibrazione più attenta dei benefici per annullare l'autoritarismo e, dall'altra, un'applicazione più rigorosa delle misure, specificamente mirate agli individui. Questa è una capacità che esiste oggi in un dettaglio forense senza precedenti. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Rafforzare la forense</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>La guerra di solito colpisce i luoghi poveri, rendendoli ancora più poveri. Il costo di chiudere un occhio sulla distruzione sconsiderata delle comunità da parte della Russia in tutta l'Ucraina non risiede solo nei costi per la proprietà. Dopotutto, mette gli interessi dello stato al di sopra – e apparentemente oltre – quelli dell'individuo, l'opposto della stessa premessa del regime dei diritti umani che seguì la Seconda Guerra Mondiale dove, nelle parole del giurista di Norimberga Hersch Lauterpacht, “il benessere di un individuo è l'oggetto ultimo di tutta la legge.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht è nato vicino a Leopoli, ora Lviv nell'odierna Ucraina. Altri ucraini hanno intrapreso la stessa lotta, non da ultimo il premio Nobel Oleksandra Matviichuk, il cui Centro per le Libertà Civili ha documentato finora più di 78.000 crimini di guerra. Le tecnologie digitali offrono enormi progressi nel rintracciare i colpevoli, dai soldati ai comandanti e persino ai chip e alle linee di produzione responsabili dei missili e dei droni che piovono sulle città ucraine. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Il tallone d'Achille delle sanzioni rimane la loro (mancanza di) attuazione, guidata da differenze politiche o vantaggi finanziari, e abilitata da una mancanza di conseguenze. L'attuazione efficiente delle sanzioni potrebbe e dovrebbe essere rafforzata attraverso mezzi sia legislativi che non legislativi a livello nazionale. C'è bisogno di aumentare la capacità analitica delle istituzioni per garantire che siano adeguatamente dotate di personale. Ad esempio, la variazione nella capacità di monitoraggio delle sanzioni varia in tutta Europa in dipartimenti composti da cinque a 150 persone. Allo stesso modo, limitare il riciclaggio di denaro tramite conti di transito è importante per tagliare le pratiche corrotte. Un modo per abilitare questo è implementare senza ulteriori indugi la Direttiva di Confisca dell'UE da parte di tutti gli stati membri dell'UE e incorporarla nel quadro giuridico nazionale di tutti gli stati membri. Anche a livello legislativo, più paesi dovrebbero modificare i rispettivi codici penali per introdurre o rafforzare la punizione per le violazioni delle sanzioni internazionali.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ma le sanzioni non dovrebbero essere un pretesto per presentare opzioni come un aumento dell'isolamento e nient'altro o di più. Su uno spettro di coercizione, deve esserci una carota insieme al bastone. Ad esempio, la scelta binaria delle sanzioni non dovrebbe oscurare l'affare molto più difficile e complesso di impegnarsi con le forze di opposizione, parlamentari e non governative, inclusi gli affari, per costruire consensi per il cambiamento. Questa è probabilmente la lezione dell'apartheid in Sudafrica, che è spesso trascurata, nonostante il potere e l'impatto di questo ruolo. Questo perché non è stata un'azione drammatica dall'esterno a portare cambiamento, ma piuttosto il supporto di coloro che lottano per il cambiamento dall'esterno. Il Sudafrica non è cambiato perché è stato isolato. È cambiato perché il regime non voleva essere isolato e coloro che sono rimasti connessi hanno guadagnato tutti i vantaggi e le forze di farlo. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Le sanzioni rimangono critiche nel ridurre la capacità del governo in parte aumentando il costo e la complessità per la sopravvivenza del regime, e garantendo che le élite in particolare non siano immuni alle implicazioni delle loro azioni. Cambiare il comportamento delle élite dipende dall'aumento della pressione che può spingere le parti fuori dal campo di battaglia e al tavolo delle trattative. Le sanzioni possono aiutare a inclinare l'equilibrio, non da ultimo nel cambiare le percezioni dell'impunità delle élite. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Qualunque siano le soluzioni alternative sviluppate dal regime dell'apartheid in Sudafrica e dalle aziende che vi operano, alla fine i costi militari, economici e sociali hanno superato i benefici, e il regime è cambiato. Ma questo ha richiesto un approccio coerente, inclusa una vasta gamma di sanzioni con (quasi) supporto globale così come varie carote, non da ultimo la prospettiva di inclusione globale. Al suo interno, ha richiesto un regime razionale, disposto a concedere il potere politico se i costi di resistere superavano i benefici di lasciar andare. Contrariamente, quindi, all'entusiasmo per le sanzioni come misura intermedia alla guerra, esse non promettono cambiamenti istantanei, né sono efficaci senza un approccio globale. Possono, se così concepite, aiutare a cambiare la direzione del viaggio.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Questo articolo si basa, in parte, sul titolo del libro di Greg Mills e David Kilcullen The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> è il direttore della </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> è il direttore della ricerca della </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> è un membro della Verkhovna Rada dell'Ucraina e vicepresidente della commissione parlamentare per gli affari esteri. Luis Ravina è un professore all'Università di Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"nl": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Zij zijn meer bezorgd over het behouden van hun eigen macht en het financieren van hun levensstijl, ongeacht de kosten voor hun mensen. Maar er zijn manieren en middelen, direct en indirect, om de kosten van dergelijke keuzes te verhogen. Sommige van deze nieuwe middelen zijn ontwikkeld na de grootschalige invasie van Oekraïne door Rusland.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Economische sancties zijn een middel van dwang aan de zachtere kant van een spectrum dat begint met diplomatieke isolatie en vrijwillige boycots en eindigt met fysieke blokkades. Het kan zelfs zachtere maatregelen omvatten, zoals een zorgvuldiger afstemming van hulp. Terwijl velen – meestal degenen tegen wie ze worden toegepast – snel beweren dat sancties niet werken, suggereert de geschiedenis dat, tenminste in sommige gevallen, met de juiste hoeveelheid politieke wil, ze dat wel kunnen. Maar een te grote afhankelijkheid van sancties zal waarschijnlijk weinig opleveren, behalve een gevoel van zelfvoldoening. Een focus op dit alleen verdoezelt alleen andere niet-gewelddadige mogelijkheden om veranderingen in het regimegedrag aan te moedigen en, in feite, te vergemakkelijken.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Met een beetje hulp van onze vrienden</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Het omzeilen van sancties wordt vergemakkelijkt door een gebrek aan diplomatieke steun voor de zaak achter hun oplegging, wat zelfbelang weerspiegelt. De oorlog van Rusland in Oekraïne is een voorbeeld. Regeringen die ongeveer 60 procent van de wereldbevolking vertegenwoordigen, waaronder India, China, Zuid-Afrika en een groot deel van het Midden-Oosten, accepteerden in het begin van het conflict om verschillende redenen het Oekraïense of westerse narratief van de oorlog in 2022 niet. Deze omvatten zelfbelang en percepties van een westers dubbel standaard. Dergelijke percepties, legitiem of niet, werden actief gezaaid en gepromoot door Rusland op sociale media, om het idee van de NAVO als de agressor en Rusland als het slachtoffer te versterken. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Als reactie op de invasies van Oekraïne door Rusland in 2014 en 2022 heeft het Westen een ongekend aantal economische maatregelen tegen Moskou opgelegd. De Europese Unie heeft, tegen medio 2024, 14 pakketten sancties aangenomen, gericht op meer dan 2.200 individuen en entiteiten, en dekt een breed scala aan sectoren, goederen en diensten. Op zijn beurt heeft de Verenigde Staten meer dan 14.000 sancties opgelegd, meer dan die op Iran, Cuba en Noord-Korea samen, gericht op 10.173 individuen, 4.089 entiteiten, 177 schepen en 100 vliegtuigen. In totaal is Rusland onderworpen aan meer dan 14.000 sancties. Dergelijke maatregelen hadden de bedoeling om Moskou's vermogen om oorlog te voeren te verzwakken door zijn inkomen te verlagen en de toegang tot kritieke technologieën voor zijn oorlogsapparaat te beperken. Toch, hoewel dit regime het ongetwijfeld moeilijker heeft gemaakt voor de Russen, en de volledige omvang van de gevolgen niet bekend is, ondanks een decennium van conflict en het “meest uitgebreide sanctieregime in de geschiedenis”, lijkt er weinig veranderd te zijn.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Het idee was, in het begin, dat westerse sancties langzaam maar zeker zouden bijten, waardoor het conflict een “strijd tussen de koelkast en de televisie” zou worden, zoals een Oekraïense kolonel opmerkte aan het begin van de 2022-fase van de oorlog. Rhetoriek kan een vol hart maken, zei hij, maar vult zelden de maag. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Er zijn enkele tastbare resultaten geweest. Volgens een studie gepubliceerd door de gezamenlijke Amerikaanse-Oekraïense </span><span>Internationale Werkgroep over Russische Sancties,</span> <span>hebben dergelijke beperkingen het </span><span>overschot van Rusland's lopende betalingsbalans verkleind. Over het geheel genomen werd geschat dat dit met 60 procent is gedaald in 2022-23. De roebel is ook gedevalueerd, wat de inflatie heeft opgedreven en in het proces sociale effecten heeft gecreëerd die verergerd zijn door de afleiding van financiering voor de oorlog van Rusland's Nationaal Welzijnsfonds. Ontvangsten uit de olie- en gashandel – verantwoordelijk voor bijna de helft (ongeveer 230 miljard Amerikaanse dollars) van de exportinkomsten in 2021 – zijn naar verluidt met ongeveer 50 procent gedaald in 2023, aangezien het verlies van “stabiele en solvabele markten, de technologiekloof, en het multiplier effect [dat] de toeleveringsketen (tankertransport, havenservices, pijpleidingtransport)” allemaal begon te bijten. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>De storm doorstaan?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Toch lijkt er voor elke aanwijzing van het succes van sancties tegenstrijdig bewijs te zijn. Ondanks het scala aan sancties heeft de Russische economie herhaaldelijk de voorspellingen van haar aanstaande ondergang weerstaan, inclusief financiële ineenstorting, recessie, galopperende inflatie en een tekort aan vaardigheden en technologie. Zoals </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> opmerkte in augustus 2024: “Ondanks sancties en paria-status groeit de Russische economie sterk. Het blijkt dat bacchanal uitgaven, in een tijd van oorlog, echt dingen in gang zetten.” Als er iets is, heeft het omzeilen van sancties ook de economie een boost gegeven, met voorheen westerse bedrijven die goedkoop zijn opgekocht door degenen in Rusland. Toeleveringsketens zijn ook opgezet met vriendelijke landen (voor dit lees China, Iran, India en Noord-Korea onder anderen), aanvankelijk om de Russische olie-export te diversifiëren en ervoor te zorgen dat technologieën voor hightech wapens binnenkomen. Dit wordt echter steeds meer nagestreefd voor consumptiegoederen. Dertig maanden na de invasie, </span><i><span>The Economist</span></i><span> meldt dat de helft van de goederenimport uit China komt, twee keer het aandeel van voor de invasie. De Russische BBP wordt verwacht met meer dan drie procent te groeien in 2024, de snelste groei sinds de jaren 2010. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Onder de strategieën die Rusland naar verluidt met succes heeft ingezet, is het gebruik van handelsbedrijven van derden vanuit Dubai, die zijn petroleumproducten in West-Afrika distribueren. Russische olie wordt tegen onder marktprijzen gedumpt in landen zoals Burkina Faso en Mali, waar het heeft geholpen om kwaadaardige militaire heersers aan de macht te houden, evenals staten die willen profiteren van goedkope olie zoals Ghana, Ivoorkust en Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Gezien de gesloten boekhouding en geheimhouding van Poetin's staat, kan het moeilijk zijn om de werkelijke, langetermijneffecten van het sanctieregime te bepalen. Zeker, het is waarschijnlijk dat het militaire productie en herbewapening kostbaarder en gecompliceerder heeft gemaakt, gezien de levering van componenten tegen een premie, vooral vanuit Noord-Korea, China en Iran. Officieel heeft Rusland </span><span>de militaire uitgaven</span> <span>verhoogd van 2,7 procent van het BBP in 2022, naar 3,9 procent in 2023 en zes procent in 2024, of net iets minder dan een derde van zijn overheidsbudget. </span><span>Aan het begin van 2024 werd echter geschat dat de Russische defensie-uitgaven mogelijk tot 40 procent van zijn budget kunnen uitmaken omdat de oorlog in Oekraïne meer kost dan de gecombineerde uitgaven voor gezondheid en onderwijs. Ter vergelijking, de VS gaf 11 procent uit, terwijl het NAVO-gemiddelde 4,3 procent was.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De druk die door externe sancties wordt opgelegd, is echter niet intens genoeg geweest, zeker vanuit Oekraïens perspectief, en werd niet snel of hard genoeg opgelegd om ervoor te zorgen dat de koelkast de televisie overtrof. Rusland is bedreven geweest in zowel het versnellen van zijn eigen militaire productie, na een trage start, misschien in afwachting van een snelle overwinning, als het verwerven van materieel van zijn bondgenoten. B</span><span>y het activeren van zijn eigen as heeft Moskou sinds augustus 2023 minstens drie miljoen zware artilleriegranaten uit Noord-Korea verkregen (en misschien wel zes miljoen), en 300.000 uit Iran in 2023. Rusland zelf produceert</span><span> ongeveer 250.000 artilleriegranaten per maand, of drie miljoen per jaar. De VS en Europa samen hebben een capaciteit om ongeveer 1,2 miljoen granaten per jaar te produceren, terwijl de VS zichzelf als doel heeft gesteld om tegen het einde van 2025 100.000 artilleriegranaten per maand te produceren. Rusland zou artilleriefabrieken 24/7 draaien op roterende 12-uurshifts, met naar schatting 3,5 miljoen Russen die nu in de sector werken. Dit is een stijging van ongeveer twee tot 2,5 miljoen voor de oorlog. Bovendien blijven kritieke westerse goederen en componenten hun weg naar de Russische oorlogsmasjinerie vinden.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sancties blijven intrinsiek beperkt omdat ze zelden buitenlandse actoren targeten. In plaats daarvan richten ze zich op binnenlandse actoren, zoals Amerikaanse bedrijven of die onder Amerikaanse jurisdictie opereren. Toch zijn de oplossingen meestal een stap voor op de sanctieregimes. Als een illustratie is de grootste bron van levering van hoog-prioritaire strijdtoneelitems die nodig zijn voor Russische wapensystemen naar verluidt het Amerikaanse bedrijf Intel. </span><span>De markt vindt ook snel een nieuw evenwicht, rekening houdend met de verstoring van de prijzen. Een stijging van de rente heeft de waarde van de roebel opgedreven. Sancties werken ook niet als er een gebrek aan banden is. De Verenigde Staten zijn bijvoorbeeld geen belangrijke handelspartner van Rusland.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>De schroeven aandraaien</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Als reactie op deze zwakheden zijn er twee grote veranderingen opgetreden in sanctieregimes in deze eeuw: de bereidheid om selectieve individuen aan te pakken en de financiële systemen die heersers ondersteunen te sanctioneren. Genoemd naar de belastingadvocaat Sergei Magnitsky, die naar verluidt in 2009 in een Moskouse gevangenis werd vermoord omdat hij corruptie door Russische functionarissen aan het licht bracht, is de Global Magnitsky Act van de Amerikaanse regering een vergaand, gericht, mensenrechten- en anti-corruptie sanctieprogramma gericht op overheidsfunctionarissen en particuliere burgers. De wet van 2012 machtigt de Amerikaanse regering om buitenlandse overheidsfunctionarissen wereldwijd te sanctioneren die mensenrechtenovertreders zijn, hun activa te bevriezen en hen te verbieden de Verenigde Staten binnen te komen. In de eerste tien jaar van zijn geschiedenis heeft Magnitsky 450 individuen genoemd. De grote kracht van het programma ligt in de opzettelijke poging om corrupte en besmette individuen af te snijden van het wereldwijde financiële systeem.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bovendien, terwijl gerichte sancties tegen Rusland in 2022 aarzelend begonnen (er waren bijvoorbeeld uitzonderingen voor luxe goederen in het EU-sanctiepakket, om Italië te sussen), breidden ze zich al snel uit naar het Russische banksysteem. Ondanks de vrees voor de impact op westerse banken, werd Rusland verhinderd het SWIFT-internationale betalingssysteem te gebruiken. Door zeven Russische banken van het systeem af te snijden, heeft het Westen de kosten van bankieren aanzienlijk verhoogd, ondanks verzet van Europese banken. I</span><span>n aanvulling op de wapenverdeling van de dollar op deze manier, was het bevriezen van Rusland's valutareserves een ongekende toepassing van extraterritoriale jurisdictie. </span><span>De oproep om meer dan 300 miljard Amerikaanse dollars die door westerse banken worden aangehouden in beslag te nemen en te gebruiken voor de hulp aan Oekraïne, werd eveneens met alarm ontvangen door commerciële banken. Zoals Bill Winters, de hoofd van Standard Chartered bank, zei in reactie op deze suggestie, zou de reactie van de financiële gemeenschap op het in beslag nemen van de winsten van Russische bevroren activa “gemengd” zijn te midden van vrees voor het “wapen van” centrale banken en valuta.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dergelijke vrees voor een gepolitiseerde en gewapende Amerikaanse dollar is deels verantwoordelijk voor de daling van het aandeel van de dollar onder de wereldreserves van 70 procent naar net onder de 60 deze eeuw, aangezien landen proberen hun reserves sanctiebestendig te maken. Gecombineerd met handelsfrictie met China, zal</span><span> de wapenverdeling van de Amerikaanse controle over het internationale financiële systeem hoogstwaarschijnlijk het gedrag van niet-westerse machten veranderen en leiden tot rivaliserende architecturen, die mogelijk aanzienlijke steun kunnen krijgen</span><span>. Dit verklaart waarom Peking zijn eigen internationale betalingsplatform heeft ontwikkeld – het Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Dit is onafhankelijk van SWIFT en wordt geaccepteerd in Rusland en door banken in Brazilië en elders. </span><span>Maar veranderingen in dit systeem kunnen lang duren, gezien de voortdurende primacy van de dollar als reservevaluta.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sancties zijn altijd een soort tweesnijdend zwaard. Om effectief te zijn en om te voorkomen dat ze worden omzeild, moeten ze alomvattend zijn en zoveel mogelijk landen omvatten. Toch is dit moeilijk te bereiken wanneer er verschillende diepten van afhankelijkheid van Rusland zijn in de economische en handelssectoren; een beperkte bereidheid om te veel te lijden; sterke gevestigde belangen; “heilige koe” sectoren zoals nucleaire brandstof of planten; de beschikbaarheid van strategische verstoringen die het meest hebben geprofiteerd van de westerse sancties tegen Rusland; evenals de tactische verstoringen die zich niet bij de sancties hebben aangesloten en instrumenteel waren in het herexporteren van goederen. Dit wordt verergerd door het bestaan van veel mazen in de wet en de onvoldoende handhaving van secundaire sancties. Dit alles heeft Rusland een lange tijd gegeven om zich aan te passen en alternatieve regelingen te treffen.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>In het licht van het economische verenigde front van het Westen, heeft Rusland teruggevochten met behulp van parallelle markten, dual-use technologie en tussenpersonen uit derde landen. Maar er zijn grenzen. Er is een premie, zoals Zuid-Afrika leerde onder apartheid, aan het kopen van gesmokkeld technologie. Leveranciers zijn duur en voorzichtig over het verliezen van toegang tot rijkere markten. En technologie kan het verlies van geschoolde arbeiders door de “brain drain” die meestal gepaard gaat met sancties niet compenseren. Hoe langer de oorlog voortduurt en de sancties van kracht blijven, hoe moeilijker het zal worden, niet in de laatste plaats omdat oorlog een dure aangelegenheid is.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Slimmer werken voor verandering in regimegedrag</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Verschillende opmerkelijke individuen hebben gepleit voor de distributie van bevroren Russische fondsen, waaronder Bill Browder, een langdurige vijand van Vladimir Poetin. Maar, zoals hierboven is benadrukt, zijn er ernstige zorgen over deze benadering, sommige gedreven door een zorg voor winst, andere door de impact op het wereldwijde financiële systeem, en sommige door beide. Dit suggereert een behoefte aan frisse tactische denkwijzen over hoe bevroren Russische fondsen te gebruiken. Gezien de behoeften van Oekraïne, zouden internationale autoriteiten kunnen worden gevraagd om in beslag genomen Russische activa als onderpand te gebruiken voor de uitgifte van nieuwe Oekraïense obligaties. De rente op in beslag genomen activa zou vanaf nu kunnen worden gebruikt om de boodschap over onderpand te versterken en tegelijkertijd de rentelasten voor Oekraïne te verlagen, vooral om de lopende boetes op IMF-leningen te betalen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De financiering zou nuttig zijn. Het gevaar van het creëren van veel ophef over sancties is dat er een kans is om de sanctiepartij als de slechteriken te presenteren in een soort perverse morele gelijkwaardigheid. Dit wordt verergerd door de onvermijdelijke lekkage van de items die verondersteld worden onder sancties te vallen, net zoals de bevindingen van het Kyiv Scientific Research Institute of Forensic Expertise ons herinneren. Er is een andere benadering, minder gefundeerd in het moralistische dat gepaard gaat met sancties dan in het aangaan van het probleem op een manier die in lijn is met een zorgvuldiger afstemming van de voordelen van externe betrokkenheid regimes. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bijvoorbeeld, in Noord-Afrika en de Sahel, voor degenen die de door Rusland geleide destabilisatie willen ongedaan maken, gezien het feit dat de meest effectieve vijanden van de Russen waarschijnlijk islamisten zijn, is elke hulp of inlichting die westerse staten (inclusief Oekraïne) hen geven het beste onder de radar te houden. Er kunnen enkele nuttigere langetermijnresultaten zijn, niet in de laatste plaats door het herstellen van verbindingen en het herstellen van relaties in de regio die ernstig zijn belast door de westerse overbetrokkenheid.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Deze nieuwe vormen van hulp zouden veel meer moeten omvatten dan kinetische actie of zelfs militaire uitrusting en training. Gezien het feit dat Rusland-geallieerde regionale regimes per definitie ondemocratisch en dus zeer factioneel, instabiel en kwetsbaar zijn, kunnen deze scheuren worden vergroot door hun inkomstenstromen te beperken; interne oppositiekrachten te ondersteunen door middel van financiering samen met media en het maatschappelijk middenveld; en regionale staten te helpen hun invloed te beperken.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Hetzelfde menu van keuzes bestaat in Rusland zelf, inclusief de volgende maatregelen: informatie over de financiële transacties van leiders direct aan het publiek verstrekken; de training van journalisten, accountants en ingenieurs; ondersteuning van maatschappelijke organisaties; ondersteuning van oppositiepolitici en academici, in de tweede instantie door werk te laten uitvoeren om een basisinkomen vrij van staatscontrole te waarborgen; netwerken van oppositiepolitici bevorderen; online bronnen publiceren in lokale talen, vooral over hoe een politieke campagne te voeren en een verkiezing te winnen; de training en uitrusting van cyberactivisten; en het ondersteunen van lokaal onderzoeksjournalistiek. De middelen om Rusland's oorlogsmasjinerie te ondermijnen – en die bondgenoten te beperken die, bewust of onbewust, deze ondersteunen – gaan verder dan pogingen om embargo's en sancties op te leggen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tenzij dergelijke maatregelen met uiterste regelgevende precisie worden toegepast, kunnen ze een figuurlijke dekmantel van respectabiliteit bieden voor een falend beleid, en zullen ze altijd worden gemitigeerd door de rol van het bedrijfsleven in het nastreven van winst, of door vrees om de integriteit van het wereldwijde financiële systeem te compromitteren. Integendeel, sancties zouden moeten worden gezien als onderdeel van een continuüm van staatsactie, aan één kant waarvan een zorgvuldiger afstemming van voordelen staat om autoritarisme ongedaan te maken en aan de andere kant een striktere toepassing van maatregelen, specifiek gericht op individuen. Dit is een capaciteit die vandaag de dag in ongekende forensische details bestaat. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Versterk forensisch onderzoek</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Oorlog bezoekt meestal arme plaatsen, waardoor ze nog armer worden. De kosten van het wegkijken van Rusland's wrede vernietiging van gemeenschappen in Oekraïne liggen niet alleen in de kosten van eigendommen. Tenslotte plaatst het de belangen van de staat boven – en schijnbaar voorbij – die van het individu, het tegenovergestelde van de premisse van het mensenrechtenregime dat volgde op de Tweede Wereldoorlog waar, in de woorden van de gerespecteerde Neurenberg-jurist Hersch Lauterpacht, “het welzijn van een individu het uiteindelijke doel van alle wet is.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht werd geboren nabij Habsburg Lemberg, nu Lviv in het moderne Oekraïne. Andere Oekraïners hebben dezelfde strijd opgepakt, niet in de laatste plaats de Nobelprijswinnaar Oleksandra Matviichuk, wiens Center for Civil Liberties meer dan 78.000 oorlogsmisdaden tot nu toe heeft gedocumenteerd. Digitale technologieën bieden enorme vooruitgangen in het traceren van daders, van soldaten tot commandanten en zelfs de chips en productielijnen die verantwoordelijk zijn voor de raketten en drones die neerdalen op Oekraïense steden. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De Achillespees van sancties blijft hun (gebrek aan) uitvoering, gedreven door politieke verschillen of financieel voordeel, en mogelijk gemaakt door een gebrek aan gevolgen. De efficiënte uitvoering van sancties zou kunnen en moeten worden versterkt door zowel wetgevende als niet-wetgevende middelen op nationaal niveau. Er is een behoefte om de analytische capaciteit van instellingen te vergroten om ervoor te zorgen dat ze goed zijn bemand. Bijvoorbeeld, de variatie in sanctietoezichtcapaciteit varieert in Europa in afdelingen die bestaan uit vijf tot 150 mensen. Evenzo is het belangrijk om witwassen van geld via doorstroom (transit) rekeningen te beperken om corrupte praktijken te verminderen. Een manier om dit mogelijk te maken is om zonder verdere vertraging de EU-confiscatiewetgeving door alle EU-lidstaten te implementeren en deze op te nemen in het nationale juridische kader van alle lidstaten. Ook op wetgevend niveau zouden meer landen hun respectieve strafwetten moeten wijzigen om de straf voor schendingen van internationale sancties in te voeren of te versterken.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Maar sancties zouden geen voorwendsel moeten zijn om opties voor te stellen als het verhogen van isolatie en niets anders of meer. Op een spectrum van dwang moet er een wortel zijn met de stok. Bijvoorbeeld, de binaire keuze van sancties zou de veel moeilijkere en complexere zaak van het aangaan van oppositiekrachten, parlementair en niet-gouvernementeel, inclusief het bedrijfsleven, om kiesdistricten voor verandering op te bouwen, niet mogen verdoezelen. Dat is waarschijnlijk de les uit het apartheid Zuid-Afrika, die het vaakst over het hoofd wordt gezien, ondanks de kracht en impact van deze rol. Dit komt omdat het niet een dramatische actie van buitenaf was die verandering bracht, maar eerder de steun van degenen die van buitenaf voor verandering vochten. Zuid-Afrika veranderde niet omdat het werd afgesneden. Het veranderde omdat het regime niet afgesneden wilde worden en degenen die verbonden bleven alle voordelen en sterkte van het doen daarvan hadden verkregen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sancties blijven cruciaal in het verminderen van de capaciteit van de overheid, deels door de kosten en complexiteit voor het overleven van het regime te verhogen, en ervoor te zorgen dat elites in het bijzonder niet immuun zijn voor de gevolgen van hun acties. Het veranderen van elitegedrag hangt af van het vergroten van de druk die partijen van het slagveld kan duwen en naar de onderhandelingstafel kan brengen. Sancties kunnen helpen om de balans te verschuiven, niet in de laatste plaats door de percepties van elite-onbestraffbaarheid te veranderen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Wat de oplossingen ook zijn die door het apartheidregime in Zuid-Afrika en de bedrijven die daar opereren zijn ontwikkeld, uiteindelijk waren de militaire, economische en sociale kosten groter dan de voordelen, en het regime veranderde. Maar dit vereiste een coherente aanpak, inclusief een breed scala aan sancties met (bijna) wereldwijde steun, evenals verschillende wortels, niet in de laatste plaats het vooruitzicht van wereldwijde inclusie. In wezen vereiste het een rationeel regime, dat bereid was politieke macht op te geven als de kosten van vasthouden groter waren dan de voordelen van loslaten. In tegenstelling tot de enthousiasme voor sancties als een maatregel kort voor oorlog, beloven ze geen onmiddellijke verandering, noch zijn ze effectief zonder een alomvattende aanpak. Ze kunnen, als ze zo zijn ontworpen, helpen om de koers van de reis te veranderen.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Dit artikel is gedeeltelijk gebaseerd op de titel van het boek van Greg Mills en David Kilcullen, The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> is de directeur van de </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> is de onderzoeksdirecteur van de </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> is lid van de Oekraïense Verkhovna Rada en plaatsvervangend voorzitter van de parlementaire commissie voor buitenlandse zaken. Luis Ravina is professor aan de Universiteit van Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"pl": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Są bardziej zaniepokojeni utrzymywaniem własnej władzy i finansowaniem swojego stylu życia, bez względu na koszty dla swojego narodu. Ale istnieją sposoby i środki, bezpośrednie i pośrednie, na podniesienie kosztów takich wyborów. Niektóre z tych nowych środków zostały opracowane po pełnoskalowej inwazji Rosji na Ukrainę. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcje gospodarcze są narzędziem przymusu na łagodniejszym końcu spektrum, które zaczyna się od izolacji dyplomatycznej i dobrowolnych bojkotów, a kończy na fizycznych blokadach. Mogą nawet obejmować łagodniejsze środki, takie jak bardziej ostrożne dostosowanie pomocy. Chociaż wielu – zazwyczaj tych, przeciwko którym są stosowane – szybko twierdzi, że sankcje nie działają, historia sugeruje, że przynajmniej w niektórych przypadkach, przy odpowiedniej woli politycznej, mogą. Jednak nadmierne poleganie na sankcjach prawdopodobnie przyniesie niewiele poza miarą samousatysfakcji. Skupienie się tylko na tym zaciemnia inne pokojowe możliwości zachęcania i, w rzeczywistości, ułatwiania zmian w zachowaniu reżimu.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Z odrobiną pomocy od naszych przyjaciół</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ominięcie sankcji jest ułatwione przez brak wsparcia dyplomatycznego dla przyczyny ich nałożenia, odzwierciedlając interesy własne. Wojna Rosji w Ukrainie jest tego przykładem. Rządy reprezentujące około 60 procent światowej populacji, w tym Indie, Chiny, RPA i dużą część Bliskiego Wschodu, na początku konfliktu nie zaakceptowały ukraińskiej ani zachodniej narracji wojny w 2022 roku z różnych powodów. Należały do nich interesy własne i postrzeganie zachodniego podwójnego standardu. Takie postrzegania, niezależnie od tego, czy są uzasadnione, czy nie, były aktywnie zasiewane i promowane przez Rosję w mediach społecznościowych, aby wzmocnić ideę NATO jako agresora, a Rosji jako ofiary. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>W odpowiedzi na inwazje Rosji na Ukrainę w 2014 i 2022 roku, Zachód nałożył bezprecedensowy zestaw środków gospodarczych przeciwko Moskwie. Unia Europejska przyjęła do połowy 2024 roku 14 pakietów sankcji, które obejmują ponad 2200 osób i podmiotów oraz obejmują szeroki zakres sektorów, towarów i usług. Z kolei Stany Zjednoczone nałożyły ponad 14 000 sankcji, więcej niż na Iran, Kubę i Koreę Północną razem wzięte, celując w 10 173 osoby, 4 089 podmiotów, 177 statków i 100 samolotów. W sumie Rosja została poddana ponad 14 000 sankcjom. Takie środki miały na celu osłabienie zdolności Moskwy do prowadzenia wojny poprzez obniżenie jej dochodów i ograniczenie dostępu do kluczowych technologii dla jej machiny wojennej. Jednak, mimo że ten reżim niewątpliwie utrudnił życie Rosjanom, a pełny zakres skutków nie jest znany, mimo dekady konfliktu i „najobszerniejszego reżimu sankcji w historii”, niewiele wydaje się zmieniać.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pomysł był na początku taki, że zachodnie sankcje będą powoli, ale nieuchronnie działać, czyniąc konflikt „walką między lodówką a telewizorem”, jak skomentował jeden ukraiński pułkownik na początku fazy wojny w 2022 roku. Retoryka może napełniać serce, powiedział, ale rzadko napełnia żołądek. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Były pewne namacalne wyniki. Według badania opublikowanego przez wspólną amerykańsko-ukraińską </span><span>Międzynarodową Grupę Roboczą ds. Sankcji Rosyjskich,</span> <span>takie ograniczenia zmniejszyły </span><span>nadwyżkę Rosji w jej bieżącej bilansie płatniczym. Ogólnie szacuje się, że spadła ona o 60 procent w latach 2022-23. Rubel również osłabił się, co podniosło inflację i w procesie stworzyło efekty społeczne pogorszone przez przekierowanie funduszy na wojnę z Narodowego Funduszu Dobrobytu Rosji. Dochody z handlu ropą i gazem – odpowiedzialne za prawie połowę (około 230 miliardów dolarów amerykańskich) dochodów z eksportu w 2021 roku – podobno spadły o około 50 procent w 2023 roku, ponieważ utrata „stabilnych i wypłacalnych rynków, luka technologiczna i efekt mnożnika [wpływający] na łańcuch dostaw (transport tankowców, usługi portowe, transport rurociągowy)” zaczęły działać. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Przetrwanie burzy?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Jednakże, na każde wskazanie sukcesu sankcji, wydaje się, że istnieją sprzeczne dowody. Pomimo zakresu sankcji, gospodarka Rosji wielokrotnie zaskakiwała prognozy jej nieuchronnej zagłady, w tym upadku finansowego, recesji, niekontrolowanej inflacji i niedoboru umiejętności i technologii. Jak </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> zauważył w sierpniu 2024 roku: „Pomimo sankcji i statusu pariasa, gospodarka Rosji rośnie w szybkim tempie. Okazuje się, że bacchanalna wydatność, w czasie wojny, naprawdę napędza sprawy.” Jeśli już, łamanie sankcji również ożywiło gospodarkę, a wcześniej zachodnie firmy zostały tanio przejęte przez tych w Rosji. Łańcuchy dostaw zostały również ustanowione z przyjaznymi krajami (w tym Chiny, Iran, Indie i Koreę Północną), początkowo w celu dywersyfikacji rosyjskiego eksportu ropy i zapewnienia przepływu technologii dla wysokotaktycznych komponentów zbrojeniowych. Jednak to coraz bardziej jest realizowane również dla dóbr konsumpcyjnych. Trzydzieści miesięcy po inwazji, </span><i><span>The Economist</span></i><span> informuje, że połowa importowanych towarów pochodzi z Chin, co stanowi dwukrotnie większy udział niż przed inwazją. PKB Rosji ma wzrosnąć o ponad trzy procent w 2024 roku, co jest najszybszym wzrostem od lat 2010-tych. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Wśród strategii, które Rosja podobno z powodzeniem wdrożyła, jest wykorzystanie firm handlowych z trzecich krajów z Dubaju, które dystrybuują jej produkty naftowe w Afryce Zachodniej. Rosyjska ropa jest sprzedawana po cenach poniżej rynkowych w krajach takich jak Burkina Faso i Mali, gdzie pomogła utrzymać władze wojskowe w mocy, a także w państwach chętnych do skorzystania z tańszej ropy, takich jak Ghana, Wybrzeże Kości Słoniowej i Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Biorąc pod uwagę zamknięte rachunki i tajemnice państwa Putina, może być trudno określić rzeczywiste, długoterminowe skutki reżimu sankcji. Z pewnością prawdopodobnie uczyniło to produkcję wojskową i zbrojenia droższymi i bardziej skomplikowanymi, biorąc pod uwagę dostawy komponentów po cenach premium, szczególnie z Korei Północnej, Chin i Iranu. Oficjalnie Rosja zwiększyła </span><span>wydatki wojskowe</span> <span>z 2,7 procent PKB w 2022 roku do 3,9 procent w 2023 roku i sześciu procent w 2024 roku, co stanowi nieco poniżej jednej trzeciej jej budżetu rządowego. </span><span>Na początku 2024 roku jednak szacowano, że wydatki obronne Rosji mogą stanowić aż 40 procent jej budżetu, ponieważ wojna w Ukrainie kosztuje więcej niż jej łączne wydatki na zdrowie i edukację. Dla porównania, USA wydawały 11 procent, podczas gdy średnia NATO wynosiła 4,3 procent.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Naciski wywierane przez zewnętrzne sankcje jednak nie były wystarczająco intensywne, z pewnością z ukraińskiej perspektywy, i nie zostały nałożone wystarczająco szybko ani surowo, aby zapewnić, że lodówka pokona telewizor. Rosja była biegła zarówno w przyspieszaniu własnej produkcji wojskowej, po powolnym początku, być może w oczekiwaniu na szybkie zwycięstwo, jak i w pozyskiwaniu materiałów od swoich sojuszników. B</span><span>Aktywując własną oś, Moskwa uzyskała co najmniej trzy miliony pocisków artyleryjskich z Korei Północnej od sierpnia 2023 roku (a może nawet sześć milionów), oraz 300 000 z Iranu w 2023 roku. Rosja sama produkuje</span><span> około 250 000 pocisków artyleryjskich miesięcznie, czyli trzy miliony rocznie. USA i Europa razem mają zdolność produkcji około 1,2 miliona pocisków rocznie, podczas gdy USA postawiły sobie cel wyprodukowania 100 000 pocisków artyleryjskich miesięcznie do końca 2025 roku. Rosja podobno prowadzi fabryki artyleryjskie 24/7 na rotacyjnych zmianach 12-godzinnych, z szacowaną liczbą 3,5 miliona Rosjan pracujących obecnie w tym sektorze. To wzrost z około dwóch do 2,5 miliona przed wojną. Co więcej, krytyczne zachodnie towary i komponenty nadal znajdują drogę do rosyjskiej machiny wojennej.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcje pozostają z natury ograniczone, ponieważ rzadko celują w zagranicznych aktorów. Zamiast tego celują w krajowych aktorów, takich jak amerykańskie firmy lub te działające pod jurysdykcją USA. Mimo to, obejścia są zazwyczaj o krok przed reżimami sankcyjnymi. Jako ilustracja, największym źródłem dostaw wysokoprioritytowych przedmiotów na polu bitwy niezbędnych dla rosyjskich systemów broni jest podobno amerykańska firma Intel. </span><span>Rynek szybko znajduje również nową równowagę, uwzględniając zakłócenia w cenach. Wzrost stóp procentowych podniósł wartość rubla. Sankcje również nie działają, gdy brakuje powiązań. Stany Zjednoczone, na przykład, nie są znaczącym partnerem handlowym Rosji.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Zaostrzenie śrub</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>W odpowiedzi na te słabości, w tym wieku nastąpiły dwie wielkie zmiany w reżimach sankcji: gotowość do ścigania wybranych osób i sankcjonowania systemów finansowych, które wspierają władców. Nazwane na cześć prawnika podatkowego Siergieja Magnitskiego, który rzekomo został zamordowany w moskiewskim więzieniu w 2009 roku za ujawnienie korupcji wśród rosyjskich urzędników, amerykańska ustawa Global Magnitsky Act jest dalekosiężnym, ukierunkowanym programem sankcji dotyczących praw człowieka i walki z korupcją, skierowanym zarówno do urzędników rządowych, jak i obywateli prywatnych. Ustawa z 2012 roku upoważnia rząd USA do sankcjonowania zagranicznych urzędników rządowych na całym świecie, którzy są naruszycielami praw człowieka, zamrażania ich aktywów i zakazywania im wjazdu do Stanów Zjednoczonych. W ciągu pierwszych dziesięciu lat swojej historii Magnitsky wymienił 450 osób. Wielką siłą programu jest jego celowe dążenie do odcięcia skorumpowanych i skażonych osób od globalnego systemu finansowego.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dodatkowo, podczas gdy ukierunkowane sankcje przeciwko Rosji zaczęły się słabo w 2022 roku (na przykład w pakiecie sankcji UE były wyjątki dla dóbr luksusowych, aby uspokoić Włochy), szybko rozszerzyły się na rosyjski system bankowy. Pomimo obaw o wpływ na zachodnie banki, Rosja została pozbawiona możliwości korzystania z międzynarodowego systemu płatności SWIFT. Odcinając siedem rosyjskich banków od systemu, Zachód znacznie podniósł koszty bankowości, mimo oporu ze strony europejskich banków. I</span><span> oprócz broni w dolarach w ten sposób, zamrożenie rezerw walutowych Rosji było bezprecedensowym użyciem jurysdykcji ekstraterytorialnej. </span><span>Wezwanie do przejęcia ponad 300 miliardów dolarów amerykańskich przechowywanych przez zachodnie banki i wykorzystania ich na pomoc dla Ukrainy spotkało się z niepokojem ze strony banków komercyjnych. Jak powiedział Bill Winters, szef banku Standard Chartered, w odpowiedzi na tę sugestię, reakcja społeczności finansowej na przejęcie zysków z zamrożonych aktywów rosyjskich byłaby „mieszana” w obawie przed „uzbrojeniem” banków centralnych i walut.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Takie obawy dotyczące upolitycznionego i uzbrojonego dolara amerykańskiego są częściowo odpowiedzialne za spadek udziału dolara w globalnych rezerwach z 70 procent do nieco poniżej 60 w tym wieku, ponieważ kraje starają się zabezpieczyć swoje rezerwy przed sankcjami. W połączeniu z napięciami handlowymi z Chinami, </span><span>uzbrojenie kontroli USA nad międzynarodowym systemem finansowym najprawdopodobniej zmieni zachowanie nie-zachodnich mocarstw i doprowadzi do rywalizujących architektur, które mogą zyskać znaczące wsparcie</span><span>. To wyjaśnia, dlaczego Pekin opracował własną międzynarodową platformę płatniczą – Międzynarodowy System Płatności Międzybankowych (CIPS). Jest on niezależny od SWIFT i akceptowany w Rosji oraz przez banki w Brazylii i innych krajach. </span><span>Jednak zmiany w tym systemie mogą zająć dużo czasu, biorąc pod uwagę ciągłą dominację dolara jako waluty rezerwowej.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcje są zawsze rodzajem miecza obosiecznego. Aby były skuteczne i zapobiegały omijaniu, muszą być kompleksowe i obejmować jak najwięcej krajów. Jednak trudno to osiągnąć, gdy istnieją różne stopnie zależności od Rosji w sferze gospodarczej i handlowej; ograniczona gotowość do zbyt dużego cierpienia; silne interesy własne; sektory „świętych krów”, takie jak paliwo jądrowe czy elektrownie; dostępność strategicznych sabotażystów, którzy najwięcej skorzystali na zachodnich sankcjach na Rosję; a także taktycznych sabotażystów, którzy nie dołączyli do sankcji i byli kluczowi w reeksporcie towarów. To wszystko jest potęgowane przez istnienie wielu luk i niewystarczające egzekwowanie wtórnych sankcji. Wszystko to dało Rosji dużo czasu na dostosowanie się i dokonanie alternatywnych ustaleń.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>W obliczu ekonomicznego zjednoczonego frontu ze strony Zachodu, Rosja walczyła, korzystając z rynków równoległych, technologii podwójnego zastosowania i pośredników z trzecich krajów. Ale są ograniczenia. Istnieje premia, jak nauczyła się RPA w czasach apartheidu, za kupowanie przemycanej technologii. Dostawcy są drodzy i ostrożni, aby nie stracić dostępu do bogatszych rynków. A technologia nie może zrekompensować utraty wykwalifikowanych pracowników z „drenażu mózgów”, który zazwyczaj towarzyszy sankcjom. Im dłużej wojna trwa i sankcje pozostają w mocy, tym trudniej będzie, nie mniej dlatego, że wojna jest kosztownym interesem.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Pracuj mądrzej, aby zmienić zachowanie reżimu</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Kilka znaczących osób wezwało do dystrybucji zamrożonych rosyjskich funduszy, w tym Bill Browder, długoletni przeciwnik Władimira Putina. Ale, jak podkreślono powyżej, istnieją poważne obawy związane z tym podejściem, niektóre wynikające z troski o zyski, inne z wpływu na globalny system finansowy, a niektóre z obu. Sugeruje to potrzebę świeżego myślenia taktycznego na temat tego, jak wykorzystać zamrożone rosyjskie fundusze. Biorąc pod uwagę potrzeby Ukrainy, międzynarodowe władze mogłyby zostać poproszone o wykorzystanie przejętych rosyjskich aktywów jako zabezpieczenia dla emisji nowych ukraińskich obligacji. Odsetki od przejętych aktywów mogłyby być wykorzystywane już teraz, aby wzmocnić przekaz dotyczący zabezpieczeń i jednocześnie obniżyć rachunek odsetkowy dla Ukrainy, szczególnie w celu pokrycia bieżących kar za pożyczki MFW. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Finansowanie byłoby przydatne. Niebezpieczeństwo tworzenia wielkiego rozgłosu wokół sankcji polega na tym, że istnieje możliwość przedstawienia strony nakładającej sankcje jako złych ludzi w pewnego rodzaju perwersyjnej moralnej równoważności. To jest pogarszane przez nieuchronne wycieki tych przedmiotów, które rzekomo są objęte sankcjami, tak jak przypominają nam ustalenia Kijowskiego Instytutu Naukowo-Badawczego Ekspertyzy Sądowej. Istnieje inne podejście, mniej oparte na moralizmie towarzyszącym sankcjom, a bardziej na zaangażowaniu w problem w sposób zgodny z bardziej ostrożnym dostosowaniem korzyści z zewnętrznych reżimów zaangażowania. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Na przykład, w Afryce Północnej i Sahelu, dla tych, którzy starają się zniweczyć destabilizację kierowaną przez Rosję, biorąc pod uwagę, że najskuteczniejszymi wrogami Rosjan prawdopodobnie będą islamiści, wszelkie wsparcie lub informacje wywiadowcze, które państwa zachodnie (w tym Ukraina) im udzielają, najlepiej jest utrzymać w tajemnicy. Mogą istnieć bardziej użyteczne długoterminowe wyniki, nie mniej przez odbudowę połączeń i naprawę relacji w regionie, które zostały poważnie nadszarpnięte przez nadmierne zaangażowanie Zachodu.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Te nowe formy pomocy powinny obejmować znacznie więcej niż działania kinetyczne czy nawet sprzęt wojskowy i szkolenie. Biorąc pod uwagę, że regionalne reżimy sprzyjające Rosji są z definicji niedemokratyczne, a zatem wysoce frakcyjne, niestabilne i wrażliwe, te pęknięcia można poszerzyć, ograniczając ich strumienie dochodów; wspierając wewnętrzne siły opozycyjne poprzez finansowanie oraz media i społeczeństwo obywatelskie; oraz pomagając regionalnym państwom ograniczyć ich wpływy.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ten sam zestaw wyborów istnieje w samej Rosji, w tym następujące środki: dostarczanie informacji o transakcjach finansowych liderów bezpośrednio do publiczności; szkolenie dziennikarzy, księgowych i inżynierów; wsparcie dla organizacji społeczeństwa obywatelskiego; wsparcie dla polityków opozycyjnych i akademików, w drugim przypadku poprzez zlecanie prac, aby zapewnić podstawowy dochód wolny od kontroli państwowej; wspieranie sieci polityków opozycyjnych; publikowanie zasobów online w lokalnych językach, szczególnie na temat tego, jak prowadzić kampanię polityczną i wygrać wybory; szkolenie i wyposażanie aktywistów cybernetycznych; oraz wspieranie lokalnego dziennikarstwa śledczego. Środki mające na celu osłabienie rosyjskiej machiny wojennej – i ograniczenie tych sojuszników, którzy, świadomie lub nie, ją wspierają – wykraczają poza próby nałożenia embarg i sankcji. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>O ile takie środki nie są stosowane z doskonałą precyzją regulacyjną, mogą stanowić zasłonę dla nieudanej polityki i zawsze będą łagodzone przez rolę biznesu w dążeniu do zysku lub przez obawy przed nadmiernym kompromitowaniem integralności globalnego systemu finansowego. Raczej sankcje powinny być postrzegane jako część kontinuum działań państwowych, na jednym końcu którego znajduje się bardziej ostrożne dostosowanie korzyści w celu zlikwidowania autorytaryzmu, a na drugim surowsze stosowanie środków, celujących w konkretne osoby. To jest zdolność, która istnieje dzisiaj w bezprecedensowych szczegółach kryminalistycznych. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Wzmocnienie kryminalistyki</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Wojna zazwyczaj odwiedza biedne miejsca, czyniąc je jeszcze biedniejszymi. Koszt przymykania oka na bezwzględne zniszczenie społeczności przez Rosję w całej Ukrainie leży nie tylko w kosztach mienia. W końcu stawia interesy państwa ponad – i zdaje się poza – interesami jednostki, co jest przeciwieństwem samej zasady reżimu praw człowieka, który powstał po II wojnie światowej, gdzie, według szanowanego prawnika norymberskiego Hersch Lauterpachta, „dobrobyt jednostki jest ostatecznym celem wszelkiego prawa.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht urodził się blisko Habsburg Lwowa, obecnie Lwów w nowoczesnej Ukrainie. Inni Ukraińcy podjęli tę samą walkę, nie mniej niż laureatka Nagrody Nobla Oleksandra Matviichuk, której Centrum Praw Obywatelskich udokumentowało dotychczas ponad 78 000 zbrodni wojennych. Technologie cyfrowe oferują ogromne postępy w śledzeniu sprawców, od żołnierzy po dowódców, a nawet chipy i linie produkcyjne odpowiedzialne za pociski i drony spadające na ukraińskie miasta. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Pięta achillesowa sankcji pozostaje ich (brak) wdrożenia, napędzana różnicami politycznymi lub korzyściami finansowymi, i umożliwiona brakiem konsekwencji. Efektywne wdrożenie sankcji mogłoby i powinno być wzmocnione zarówno poprzez środki legislacyjne, jak i pozalegislacyjne na poziomie krajowym. Istnieje potrzeba zwiększenia zdolności analitycznych instytucji, aby zapewnić, że są odpowiednio obsadzone. Na przykład, różnice w zdolności monitorowania sankcji różnią się w Europie w departamentach składających się z pięciu do 150 osób. Podobnie, ograniczenie prania pieniędzy poprzez konta przepływowe (transitowe) jest ważne, aby ograniczyć korupcyjne praktyki. Jednym ze sposobów umożliwienia tego jest jak najszybsze wdrożenie Dyrektywy UE o konfiskacie przez wszystkie państwa członkowskie UE i włączenie jej do krajowego systemu prawnego wszystkich państw członkowskich. Również na poziomie legislacyjnym, więcej krajów powinno zmienić swoje odpowiednie kodeksy karne, aby wprowadzić lub wzmocnić kary za naruszenia międzynarodowych sankcji.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ale sankcje nie powinny być pretekstem do przedstawiania opcji jako zaostrzania izolacji i niczego więcej. Na spektrum przymusu musi być marchewka z kijem. Na przykład, binarny wybór sankcji nie powinien zaciemniać znacznie trudniejszej i bardziej złożonej kwestii angażowania sił opozycyjnych, parlamentarnych i pozarządowych, w tym biznesu, w celu budowania wyborców dla zmiany. To prawdopodobnie jest lekcją z apartheidu w RPA, która jest najczęściej pomijana, mimo siły i wpływu tej roli. Dzieje się tak, ponieważ to nie dramatyczne działanie z zewnątrz przyniosło zmianę, ale raczej wsparcie tych, którzy walczyli o zmianę z zewnątrz. RPA nie zmieniła się, ponieważ została odcięta. Zmieniła się, ponieważ reżim nie chciał być odcięty, a ci, którzy pozostali połączeni, zyskali wszystkie korzyści i siły z tego wynikające. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcje pozostają kluczowe w redukcji zdolności rządowych częściowo poprzez zwiększenie kosztów i złożoności przetrwania reżimu oraz zapewnienie, że elity w szczególności nie są odporne na konsekwencje swoich działań. Zmiana zachowań elit zależy od zwiększenia presji, która może zepchnąć strony z pola bitwy do stołu negocjacyjnego. Sankcje mogą pomóc przechylić równowagę, nie mniej w zmianie postrzegania bezkarności elit. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Cokolwiek by nie wymyśliły obejścia opracowane przez reżim apartheidu w RPA i działające tam firmy, ostatecznie koszty militarne, gospodarcze i społeczne przewyższyły korzyści, a reżim się zmienił. Ale wymagało to spójnego podejścia, w tym szerokiego zakresu sankcji z (prawie) globalnym wsparciem oraz różnych marchewek, nie mniej niż perspektywy globalnej integracji. W swojej istocie wymagało to racjonalnego reżimu, który był gotów ustąpić władzy politycznej, jeśli koszty trzymania się władzy przewyższały korzyści z jej oddania. W przeciwieństwie do entuzjazmu dla sankcji jako środka krótkiego w stosunku do wojny, nie obiecują one natychmiastowej zmiany, ani nie są skuteczne bez kompleksowego podejścia. Mogą, jeśli tak zostaną zaprojektowane, pomóc zmienić kierunek podróży.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Artykuł ten częściowo opiera się na tytule książki Grega Millsa i Davida Kilcullena „Sztuka wojny i pokoju” (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> jest dyrektorem </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundacji Brenthurst</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> jest dyrektorem badań w </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundacji Brenthurst</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> jest członkiem ukraińskiej Rady Najwyższej i wiceprzewodniczącym parlamentarnej komisji ds. spraw zagranicznych. Luis Ravina jest profesorem na Uniwersytecie Nawarry.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"pt": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Eles estão mais preocupados em manter seu próprio poder e financiar seu estilo de vida, custe o que custar para seu povo. Mas há maneiras e meios, diretos e indiretos, de aumentar os custos de tais escolhas. Algumas dessas novas maneiras foram desenvolvidas após a invasão em grande escala da Rússia à Ucrânia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanções econômicas são uma ferramenta de coerção no extremo mais suave de um espectro que começa com isolamento diplomático e boicotes voluntários e termina com bloqueios físicos. Podem até incluir medidas mais suaves, como uma calibração mais cuidadosa da ajuda. Embora muitos – geralmente aqueles contra quem são aplicadas – sejam rápidos em afirmar que as sanções não funcionam, a história sugere que, pelo menos em alguns casos, com a quantidade certa de vontade política, elas podem. Mas uma dependência excessiva de sanções provavelmente resultará em pouco, exceto uma medida de autossatisfação. Um foco apenas nisso obscurece outras possibilidades não violentas de encorajar e, de fato, facilitar, mudanças no comportamento do regime.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Com um pouco de ajuda de nossos amigos</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A elisão das sanções é facilitada pela falta de apoio diplomático à causa por trás de sua imposição, refletindo interesses próprios. A guerra da Rússia na Ucrânia é um caso em questão. Governos que representam cerca de 60 por cento da população mundial, incluindo Índia, China, África do Sul e grande parte do Oriente Médio, não aceitaram no início do conflito a narrativa ucraniana ou ocidental da guerra em 2022 por várias razões. Essas incluíram interesses próprios e percepções de um duplo padrão ocidental. Tais percepções, legítimas ou não, foram ativamente semeadas e promovidas pela Rússia nas redes sociais, para reforçar a ideia da OTAN como agressora e da Rússia como vítima. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Em resposta às invasões da Ucrânia pela Rússia em 2014 e 2022, o Ocidente impôs um conjunto sem precedentes de medidas econômicas contra Moscou. A União Europeia adotou, até meados de 2024, 14 pacotes de sanções, visando mais de 2.200 indivíduos e entidades, e cobrindo uma ampla gama de setores, bens e serviços. Por sua vez, os Estados Unidos impuseram mais de 14.000 sanções, mais do que as impostas ao Irã, Cuba e Coreia do Norte juntas, visando 10.173 indivíduos, 4.089 entidades, 177 embarcações e 100 aeronaves. No total, a Rússia foi submetida a mais de 14.000 sanções. Tais medidas tinham a intenção de enfraquecer a capacidade de Moscou de travar guerra, deprimindo sua renda e limitando o acesso a tecnologias críticas para sua máquina de guerra. No entanto, mesmo que esse regime tenha indubitavelmente dificultado a vida dos russos, e a extensão total dos impactos não seja conhecida, apesar de uma década de conflito e do “mais extenso regime de sanções da história”, pouco parece ter mudado.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A ideia era, no início, que as sanções ocidentais mordessem lenta, mas inexoravelmente, tornando o conflito uma “luta entre a geladeira e a televisão”, como comentou um coronel ucraniano no início da fase de 2022 da guerra. A retórica pode fazer um coração pleno, disse ele, mas raramente enche o estômago. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Houve alguns resultados tangíveis. De acordo com um estudo publicado pelo grupo de trabalho conjunto EUA-Ucrânia sobre sanções russas, tais restrições reduziram o superávit da balança de pagamentos da Rússia. No geral, isso foi estimado em uma queda de 60 por cento em 2022-23. O rublo também se desvalorizou, aumentando a inflação e, no processo, criando efeitos sociais agravados pela desvio de recursos para a guerra a partir do Fundo Nacional de Bem-Estar da Rússia. As receitas do comércio de petróleo e gás – responsáveis por quase metade (cerca de 230 bilhões de dólares) da renda de exportação em 2021 – supostamente caíram cerca de 50 por cento em 2023, à medida que a perda de “mercados estáveis e solventes, a lacuna tecnológica e o efeito multiplicador [afetando] a cadeia de suprimentos (transporte de petroleiros, serviços portuários, transporte por dutos)” começaram a fazer efeito. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Enfrentando a tempestade?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>No entanto, para cada indicação do sucesso das sanções, parece haver evidências contraditórias. Apesar da gama de sanções, a economia da Rússia repetidamente desafiou as previsões de sua iminente ruína, incluindo colapso financeiro, recessão, inflação descontrolada e escassez de habilidades e tecnologia. Como </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> observou em agosto de 2024: “Apesar das sanções e do status de pária, a economia da Rússia está crescendo fortemente. Acontece que os gastos bacanais, em tempos de guerra, realmente fazem as coisas acontecerem.” Se algo, a violação das sanções também impulsionou a economia, com empresas anteriormente de propriedade ocidental sendo adquiridas a preços baixos por aqueles na Rússia. Cadeias de suprimentos também foram estabelecidas com países amigos (para isso leia-se China, Irã, Índia e Coreia do Norte, entre outros), inicialmente para diversificar as exportações de petróleo da Rússia e garantir o fluxo de tecnologia para insumos de armas de alta tecnologia. No entanto, isso está sendo cada vez mais buscado para bens de consumo também. Trinta meses após a invasão, </span><i><span>The Economist</span></i><span> relata que metade das importações de bens vêm da China, o dobro da participação antes da invasão. O PIB da Rússia deve crescer mais de três por cento em 2024, seu crescimento mais rápido desde a década de 2010. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Entre as estratégias que a Rússia supostamente implantou com sucesso está o uso de empresas de comércio de terceiros em Dubai, que distribuem seus produtos petrolíferos na África Ocidental. O petróleo russo é despejado a preços abaixo do mercado em países como Burkina Faso e Mali, onde ajudou a manter governantes militares malignos no poder, assim como estados ansiosos para se beneficiar do petróleo a preço reduzido, como Gana, Costa do Marfim e Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dada a contabilidade fechada e o segredo do estado de Putin, pode ser difícil determinar os reais efeitos de longo prazo do regime de sanções. Certamente, é provável que tenha tornado a produção militar e o rearmamento mais caros e complicados, dada a oferta de componentes a um preço elevado, especialmente da Coreia do Norte, China e Irã. Oficialmente, a Rússia aumentou </span><span>os gastos militares</span> <span>de 2,7 por cento do PIB em 2022, para 3,9 por cento em 2023 e seis por cento em 2024, ou pouco menos de um terço de seu orçamento governamental. </span><span>No início de 2024, no entanto, foi estimado que os gastos de defesa da Rússia podem representar até 40 por cento de seu orçamento porque a guerra na Ucrânia está custando mais do que seus gastos combinados em saúde e educação. Em comparação, os EUA gastaram 11 por cento, enquanto a média da OTAN foi de 4,3 por cento.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>As pressões impostas pelas sanções externas, no entanto, não foram intensas o suficiente, certamente do ponto de vista ucraniano, e não foram impostas de forma rápida ou severa o suficiente para garantir que a geladeira superasse a televisão. A Rússia foi hábil em acelerar sua própria produção militar, após um início lento, talvez em antecipação a uma vitória rápida, e adquirir material de seus aliados. B</span><span>Ao ativar seu próprio eixo, Moscou obteve pelo menos três milhões de projéteis de artilharia pesada da Coreia do Norte desde agosto de 2023 (e talvez até seis milhões), e 300.000 do Irã em 2023. A Rússia está</span><span> produzindo cerca de 250.000 projéteis de artilharia por mês, ou três milhões anualmente. Os EUA e a Europa juntos têm capacidade para produzir cerca de 1,2 milhão de projéteis anualmente, enquanto os EUA se propuseram a produzir 100.000 projéteis de artilharia por mês até o final de 2025. A Rússia está sendo relatada como operando fábricas de artilharia 24 horas por dia, 7 dias por semana, em turnos rotativos de 12 horas, com cerca de 3,5 milhões de russos agora trabalhando no setor. Isso é um aumento em relação a cerca de dois a 2,5 milhões antes da guerra. Além disso, bens e componentes críticos do Ocidente continuam a encontrar seu caminho para a máquina de guerra da Rússia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>As sanções permanecem intrinsecamente limitadas porque raramente visam atores estrangeiros. Em vez disso, elas visam atores domésticos, como empresas dos EUA ou aquelas que operam sob a jurisdição dos EUA. Mesmo assim, as alternativas geralmente estão um passo à frente dos regimes de sanções. Como uma ilustração, a maior fonte de suprimento de itens de batalha de alta prioridade necessários para os sistemas de armas russos é supostamente a empresa americana Intel. </span><span>O mercado também rapidamente encontra um novo equilíbrio, levando em conta a perturbação nos preços. Um aumento nas taxas de juros elevou o valor do rublo. As sanções também não funcionam quando há falta de laços. Os Estados Unidos, por exemplo, não são um parceiro comercial significativo da Rússia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Apertando os parafusos</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Em resposta a essas fraquezas, duas grandes mudanças ocorreram nos regimes de sanções neste século: a disposição de perseguir indivíduos selecionados e sancionar os sistemas financeiros que sustentam os governantes. Nomeada em homenagem ao advogado tributário Sergei Magnitsky, que foi supostamente assassinado em uma prisão de Moscou em 2009 por expor a corrupção de oficiais russos, a Lei Global Magnitsky do governo dos EUA é um programa de sanções abrangente, direcionado, de direitos humanos e anticorrupção, voltado para oficiais do governo, bem como cidadãos privados. A Lei de 2012 autoriza o governo dos EUA a sancionar oficiais de governo estrangeiros em todo o mundo que sejam violadores dos direitos humanos, congelar seus ativos e proibi-los de entrar nos Estados Unidos. Nos primeiros dez anos de sua história, Magnitsky citou 450 indivíduos. A grande força do programa reside em sua tentativa deliberada de cortar indivíduos corruptos e manchados do sistema financeiro global.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Além disso, enquanto as sanções direcionadas contra a Rússia começaram de forma fraca em 2022 (houve isenções para bens de luxo, por exemplo, no pacote de sanções da UE, para apaziguar a Itália), logo se estenderam ao sistema bancário russo. Apesar dos temores sobre o impacto nos bancos ocidentais, a Rússia foi impedida de usar o sistema de pagamento internacional SWIFT. Ao cortar sete bancos russos do sistema, o Ocidente elevou significativamente o custo da bancarização, apesar da resistência dos bancos europeus. I</span><span>Além da armação do dólar dessa maneira, o congelamento das reservas de moeda da Rússia foi um uso sem precedentes da jurisdição extraterritorial. </span><span>O apelo para apreender mais de 300 bilhões de dólares americanos mantidos por bancos ocidentais e empregá-los para a ajuda à Ucrânia foi igualmente recebido com alarme pelos bancos comerciais. Como Bill Winters, o chefe do banco Standard Chartered, disse em resposta a essa sugestão, a resposta da comunidade financeira à apreensão dos lucros dos ativos congelados da Rússia seria “mista” em meio a temores de “armar” bancos centrais e moedas.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tais temores de um dólar americano politizado e armado são parcialmente responsáveis pela queda da participação do dólar entre as reservas globais de 70 por cento para pouco menos de 60 neste século, à medida que os países buscam proteger suas reservas das sanções. Juntamente com a fricção comercial com a China, a</span><span> armação do controle dos EUA sobre o sistema financeiro internacional provavelmente mudará a conduta das potências não ocidentais e levará a arquiteturas rivais, que podem ganhar apoio significativo</span><span>. Isso explica por que Pequim desenvolveu sua própria plataforma de pagamento internacional – o Sistema de Pagamento Interbancário Transfronteiriço (CIPS). Isso é independente do SWIFT e é aceito na Rússia e por bancos no Brasil e em outros lugares. </span><span>Mas mudanças nesse sistema podem levar muito tempo, dada a primazia contínua do dólar como moeda de reserva.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>As sanções são sempre uma espécie de espada de dois gumes. Para serem eficazes e prevenir desvios, elas devem ser abrangentes e incluir o maior número possível de países. No entanto, isso é difícil de alcançar quando há diferentes profundidades de dependência da Rússia nas esferas econômica e comercial; uma disposição limitada para sofrer demais; fortes interesses estabelecidos; setores “vacas sagradas” como combustível nuclear ou usinas; a disponibilidade de sabotadores estratégicos que mais se beneficiaram das sanções ocidentais sobre a Rússia; assim como os sabotadores táticos que não aderiram às sanções e foram fundamentais na reexportação de bens. Isso é agravado pela existência de muitas brechas e pela aplicação insuficiente de sanções secundárias. Tudo isso deu à Rússia muito tempo para se ajustar e fazer arranjos alternativos.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Diante da frente unida econômica do Ocidente, a Rússia retaliou usando mercados paralelos, tecnologia de uso dual e canais de terceiros. Mas há limites. Há um custo, como a África do Sul aprendeu sob o apartheid, para comprar tecnologia contrabandeada. Os fornecedores são caros e cautelosos em perder acesso a mercados mais ricos. E a tecnologia não pode compensar a perda de trabalhadores qualificados devido à “fuga de cérebros” que geralmente acompanha sanções. Quanto mais a guerra se arrasta e as sanções permanecem em vigor, mais difíceis as coisas ficarão, não menos porque a guerra é um negócio caro.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Trabalhar de forma mais inteligente para a mudança de comportamento do regime</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Várias pessoas notáveis pediram a distribuição de fundos russos congelados, incluindo Bill Browder, um inimigo de longa data de Vladimir Putin. Mas, como destacado acima, há sérias preocupações com essa abordagem, algumas impulsionadas pela preocupação com lucros, outras pelo impacto no sistema financeiro global, e algumas por ambas. Isso sugere a necessidade de um novo pensamento tático sobre como empregar fundos russos congelados. Dadas as necessidades ucranianas, as autoridades internacionais poderiam ser solicitadas a usar ativos russos apreendidos como garantia para a emissão de novos títulos ucranianos. Os juros sobre os ativos apreendidos poderiam ser usados a partir de agora para reforçar a mensagem sobre garantias e, ao mesmo tempo, reduzir a conta de juros para a Ucrânia, particularmente para pagar pelas penalidades em empréstimos do FMI. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>O financiamento seria útil. O perigo de criar grande alarde sobre as sanções é que há uma oportunidade de apresentar a parte sancionadora como os vilões em uma espécie de equivalência moral perversa. Isso é agravado pelo vazamento inevitável dos próprios itens supostamente sob sanções, assim como as descobertas do Instituto de Pesquisa Científica de Kyiv de Expertise Forense nos lembram. Há outra abordagem, menos fundamentada no moralismo que acompanha as sanções do que em engajar-se com o problema de uma maneira alinhada com uma calibração mais cuidadosa dos benefícios dos regimes de engajamento externo. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Por exemplo, no Norte da África e no Sahel, para aqueles que buscam desfazer a desestabilização liderada pela Rússia, dado que os inimigos mais eficazes dos russos provavelmente serão islamitas, qualquer assistência ou inteligência que os estados ocidentais (incluindo a Ucrânia) lhes ofereçam é melhor mantida em segredo. Pode haver alguns resultados mais úteis a longo prazo, não menos através da reconstrução de conexões e reparação de relacionamentos na região que foram gravemente prejudicados pelo excesso de engajamento ocidental.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Essas novas formas de assistência devem envolver muito mais do que ação cinética ou mesmo equipamentos e treinamento militares. Dado que os regimes regionais alinhados à Rússia são, por definição, antidemocráticos e, portanto, altamente faccionais, instáveis e vulneráveis, essas fissuras podem ser ampliadas limitando suas fontes de renda; apoiando forças de oposição internas por meio de financiamento, juntamente com mídia e sociedade civil; e ajudando estados regionais a limitar sua influência.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>O mesmo cardápio de escolhas existe na própria Rússia, incluindo as seguintes medidas: fornecer informações sobre as transações financeiras dos líderes diretamente ao público; o treinamento de jornalistas, contadores e engenheiros; apoio a organizações da sociedade civil; apoio a políticos e acadêmicos da oposição, no segundo caso, encomendando trabalhos para garantir uma renda básica livre de controles estatais; fomentar redes de políticos da oposição; publicar recursos online em idiomas locais, especialmente sobre como montar uma campanha política e vencer uma eleição; o treinamento e equipagem de ciberativistas; e apoiar o jornalismo investigativo local. Os meios para minar a máquina de guerra da Rússia – e restringir aqueles aliados que, consciente ou inconscientemente, a apoiam – vão além de tentativas de impor embargos e sanções. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A menos que tais medidas sejam aplicadas com precisão regulatória consumada, elas podem fornecer uma folha de figueira de respeitabilidade a uma política fracassada e sempre serão mitigadas pelo papel dos negócios em buscar lucro, ou por temores de comprometer demais a integridade do sistema financeiro global. Em vez disso, as sanções devem ser vistas como parte de um continuum de ação estatal, em uma extremidade do qual está uma calibração mais cuidadosa dos benefícios para desfazer o autoritarismo e, na outra, uma aplicação mais rigorosa de medidas, visando especificamente indivíduos. Esta é uma capacidade que existe hoje em detalhes forenses sem precedentes. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Fortalecer a perícia forense</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>A guerra geralmente visita lugares pobres, tornando-os ainda mais pobres. O custo de fechar os olhos para a destruição desenfreada da Rússia em comunidades em toda a Ucrânia não está apenas nos custos de propriedade. Afinal, coloca os interesses do estado acima – e aparentemente além – dos do indivíduo, o oposto da própria premissa do regime de direitos humanos que se seguiu à Segunda Guerra Mundial, onde, nas palavras do estimado jurista de Nuremberg, Hersch Lauterpacht, “o bem-estar de um indivíduo é o objetivo final de toda a lei.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht nasceu perto de Lemberg, na Habsburgo, agora Lviv na moderna Ucrânia. Outros ucranianos assumiram a mesma luta, não menos que a laureada com o Nobel Oleksandra Matviichuk, cujo Centro para Liberdades Civis documentou mais de 78.000 crimes de guerra até agora. Tecnologias digitais oferecem enormes avanços no rastreamento de perpetradores, desde soldados até comandantes e até mesmo os chips e linhas de produção responsáveis pelos mísseis e drones que caem sobre as cidades ucranianas. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>O ponto fraco das sanções continua sendo sua (falta de) implementação, impulsionada por diferenças políticas ou vantagens financeiras, e possibilitada pela falta de consequências. A implementação eficiente das sanções poderia e deveria ser fortalecida por meio de meios legislativos e não legislativos em nível nacional. Há uma necessidade de aumentar a capacidade analítica das instituições para garantir que estejam devidamente equipadas. Por exemplo, a variação na capacidade de monitoramento de sanções varia pela Europa em departamentos compostos por cinco a 150 pessoas. Da mesma forma, limitar a lavagem de dinheiro por meio de contas de fluxo (trânsito) é importante para cortar práticas corruptas. Um meio de possibilitar isso é implementar sem mais delongas a Diretiva de Confisco da UE por todos os estados membros da UE e incorporá-la ao quadro legal nacional de todos os estados membros. Também em nível legislativo, mais países deveriam emendar seus respectivos códigos penais para introduzir ou fortalecer a punição por violações de sanções internacionais.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mas as sanções não devem ser um pretexto para apresentar opções como um aumento do isolamento e nada mais ou mais. Em um espectro de coerção, deve haver uma cenoura junto com o bastão. Por exemplo, a escolha binária de sanções não deve obscurecer o negócio muito mais difícil e complexo de engajar forças de oposição, parlamentares e não governamentais, incluindo negócios, para construir bases para a mudança. Essa é provavelmente a lição da África do Sul sob o apartheid, que é frequentemente negligenciada, apesar do poder e impacto desse papel. Isso porque não foi uma ação dramática de fora que trouxe a mudança, mas sim o apoio daqueles que lutavam por mudança de fora. A África do Sul não mudou porque foi isolada. Mudou porque o regime não queria ser isolado e aqueles que permaneceram conectados ganharam todas as vantagens e forças de fazê-lo. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>As sanções permanecem críticas na redução da capacidade do governo, em parte aumentando o custo e a complexidade para a sobrevivência do regime, e garantindo que as elites em particular não estejam imunes às implicações de suas ações. Mudar o comportamento das elites depende de aumentar a pressão que pode empurrar as partes para fora do campo de batalha e para a mesa de negociações. As sanções podem ajudar a inclinar a balança, não menos em mudar as percepções da impunidade das elites. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Quaisquer que sejam as alternativas desenvolvidas pelo regime do apartheid na África do Sul e pelas empresas que operam lá, no final, os custos militares, econômicos e sociais superaram os benefícios, e o regime mudou. Mas isso exigiu uma abordagem coerente, incluindo uma ampla gama de sanções com apoio (quase) global, bem como várias cenouras, não menos que a perspectiva de inclusão global. Em seu cerne, exigiu um regime racional, que estivesse disposto a ceder o poder político se os custos de se manter superassem os benefícios de se soltar. Contrariamente, então, ao entusiasmo por sanções como uma medida abaixo da guerra, elas não prometem mudança instantânea, nem são eficazes sem uma abordagem abrangente. Elas podem, se assim elaboradas, ajudar a mudar a direção do movimento.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Este artigo se baseia, em parte, no livro de Greg Mills e David Kilcullen intitulado A Arte da Guerra e da Paz (Joanesburgo: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> é o diretor da </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundação Brenthurst</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> é o diretor de pesquisa da </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundação Brenthurst</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> é membro da Verkhovna Rada da Ucrânia e vice-presidente do comitê parlamentar de assuntos externos. Luis Ravina é professor na Universidade de Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"ro": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Ei sunt mai preocupați de menținerea propriei puteri și de finanțarea stilului lor de viață, indiferent de costul pentru poporul lor. Dar există modalități directe și indirecte de a crește costurile acestor alegeri. Unele dintre aceste noi modalități au fost dezvoltate în urma invaziei pe scară largă a Rusiei în Ucraina. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sancțiunile economice sunt un instrument de constrângere la capătul mai blând al unui spectru care începe cu izolarea diplomatică și boicoturi voluntare și se termină cu blocade fizice. Acestea pot include chiar și măsuri mai blânde, cum ar fi o calibrare mai atentă a ajutoarelor. Deși mulți – de obicei cei împotriva cărora sunt aplicate – sunt rapizi să susțină că sancțiunile nu funcționează, istoria sugerează că, cel puțin în unele cazuri, cu suficientă voință politică, ele pot funcționa. Dar o dependență excesivă de sancțiuni este probabil să ofere puțin altceva decât un sentiment de satisfacție de sine. O concentrare exclusiv pe aceasta doar obscurează alte posibilități non-violente de a încuraja și, de fapt, de a facilita, schimbări în comportamentul regimului.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Cu puțin ajutor de la prietenii noștri</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ocolirea sancțiunilor este facilitată de lipsa de sprijin diplomatic pentru cauza din spatele impunerii acestora, reflectând interesul propriu. Războiul Rusiei în Ucraina este un exemplu relevant. Guvernele care reprezintă aproximativ 60% din populația lumii, inclusiv India, China, Africa de Sud și o mare parte din Orientul Mijlociu, nu au acceptat la începutul conflictului narațiunea ucraineană sau cea vestică a războiului în 2022 din diverse motive. Acestea au inclus interesul propriu și percepții ale unui dublu standard vestic. Astfel de percepții, legitime sau nu, au fost semănate și promovate activ de Rusia pe rețelele sociale, pentru a întări ideea că NATO este agresorul și Rusia victima. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ca răspuns la invaziile Rusiei din 2014 și 2022 în Ucraina, Occidentul a impus un set fără precedent de măsuri economice împotriva Moscovei. Uniunea Europeană a adoptat, până la mijlocul anului 2024, 14 pachete de sancțiuni, vizând peste 2.200 de indivizi și entități, acoperind o gamă largă de sectoare, bunuri și servicii. La rândul său, Statele Unite au impus peste 14.000 de sancțiuni, mai mult decât cele impuse Iranului, Cubei și Coreei de Nord la un loc, vizând 10.173 de indivizi, 4.089 de entități, 177 de nave și 100 de aeronave. În total, Rusia a fost supusă la mai mult de 14.000 de sancțiuni. Astfel de măsuri au avut intenția de a slăbi capacitatea Moscovei de a duce război prin diminuarea veniturilor sale și limitarea accesului la tehnologii critice pentru mașina sa de război. Cu toate acestea, chiar dacă acest regim a făcut fără îndoială mai dificil pentru ruși, iar amploarea completă a impacturilor nu este cunoscută, în ciuda unui deceniu de conflict și a „celui mai extins regim de sancțiuni din istorie”, puțin pare să se fi schimbat.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ideea a fost, la început, că sancțiunile occidentale vor mușca încet, dar inexorabil, transformând conflictul într-o „lupte între frigider și televizor”, așa cum a comentat un colonel ucrainean la începutul fazei din 2022 a războiului. Retorica poate umple o inimă plină, a spus el, dar rareori umple stomacul. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Au existat unele rezultate tangibile. Potrivit unui studiu publicat de Grupul de Lucru Internațional SUA-Ucraina pe Sancțiunile Rusiei,</span> <span> astfel de restricții au redus surplusul balanței de plăți curente a Rusiei. </span><span>În general, se estimează că acesta a scăzut cu 60% în 2022-23. Rubla s-a depreciat, provocând o creștere a inflației și, în proces, creând efecte sociale agravate de devierea fondurilor către război din Fondul Național de Bunăstare al Rusiei. Veniturile din comerțul cu petrol și gaze – responsabile pentru aproape jumătate (aproximativ 230 de miliarde de dolari) din venitul din exporturi în 2021 – s-au raportat că au scăzut cu aproximativ 50% în 2023, deoarece pierderea „piețelor stabile și solvabile, decalajul tehnologic și efectul multiplicator [care afectează] lanțul de aprovizionare (transportul cu tancuri, serviciile portuare, transportul prin conducte)” a început să se resimtă. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Rezistând furtunii?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Cu toate acestea, pentru fiecare indicație a succesului sancțiunilor, pare să existe dovezi contradictorii. În ciuda gamei de sancțiuni, economia Rusiei a sfidat în mod repetat predicțiile despre doomă iminentă, inclusiv colaps financiar, recesiune, inflație galopantă și lipsă de abilități și tehnologie. Așa cum </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> a observat în august 2024: „În ciuda sancțiunilor și statutului de paria, economia Rusiei crește puternic. Se pare că cheltuielile bacchanale, într-un timp de război, chiar pun lucrurile în mișcare.” Dacă este ceva, ocolirea sancțiunilor a stimulat de asemenea economia, cu afaceri anterior deținute de occidentali cumpărate ieftin de cei din Rusia. Lanțurile de aprovizionare au fost de asemenea stabilite cu țări prietene (pentru aceasta citim China, Iran, India și Coreea de Nord, printre altele), inițial pentru a diversifica exporturile de petrol rusesc și a asigura fluxurile de tehnologie pentru inputurile de arme de înaltă tehnologie. Cu toate acestea, acest lucru este urmărit din ce în ce mai mult și pentru bunuri de consum. La treizeci de luni după invazie, </span><i><span>The Economist</span></i><span> raportează că jumătate din importurile de bunuri provin din China, de două ori mai mult decât cota de dinainte de invazie. PIB-ul Rusiei este așteptat să crească cu mai mult de trei procente în 2024, cea mai rapidă creștere din anii 2010. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Printre strategiile pe care Rusia le-a desfășurat cu succes se numără utilizarea firmelor comerciale terțe din Dubai, care distribuie produsele sale petroliere în Africa de Vest. Petrolul rusesc este vândut la prețuri sub piață în țări precum Burkina Faso și Mali, unde a ajutat la menținerea la putere a conducătorilor militari malefici, precum și a statelor dornice să beneficieze de petrolul la preț redus, cum ar fi Ghana, Coasta de Fildeș și Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Având în vedere contabilitatea închisă și secretul statului lui Putin, poate fi dificil să se determine efectele reale, pe termen lung, ale regimului de sancțiuni. Cu siguranță, este probabil să fi făcut producția militară și reînarmarea mai costisitoare și complicate, având în vedere oferta de componente la un preț premium, în special din Coreea de Nord, China și Iran. Oficial, Rusia a crescut </span><span>cheltuielile militare</span> <span>de la 2,7% din PIB în 2022, la 3,9% în 2023 și șase procente în 2024, sau puțin sub o treime din bugetul său guvernamental. </span><span>La începutul anului 2024, totuși, se estima că cheltuielile de apărare ale Rusiei ar putea reprezenta până la 40% din bugetul său, deoarece războiul din Ucraina costă mai mult decât cheltuielile sale combinate pentru sănătate și educație. Comparativ, SUA a cheltuit 11%, în timp ce media NATO a fost de 4,3%.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Presiunea impusă de sancțiunile externe, totuși, nu a fost suficient de intensă, cu siguranță din perspectiva ucraineană, și nu a fost impusă rapid sau sever pentru a asigura că frigiderul a învins televizorul. Rusia a fost abilă atât în accelerarea propriei producții militare, după un început lent, poate în anticiparea unei victorii rapide, cât și în achiziționarea de materiale de la aliații săi. B</span><span> prin activarea propriului său ax, Moscova a obținut cel puțin trei milioane de cartușe de artilerie grea din Coreea de Nord din august 2023 (și poate chiar până la șase milioane), și 300.000 din Iran în 2023. Rusia însăși produce</span><span> aproximativ 250.000 de obuze de artilerie pe lună, sau trei milioane anual. SUA și Europa împreună au o capacitate de a produce aproximativ 1,2 milioane de obuze anual, în timp ce SUA și-a stabilit un obiectiv de a produce 100.000 de cartușe de artilerie pe lună până la sfârșitul anului 2025. Se raportează că Rusia funcționează fabrici de artilerie 24/7 pe ture rotative de 12 ore, cu aproximativ 3,5 milioane de ruși lucrând acum în sector. Aceasta este o creștere de la aproximativ două până la 2,5 milioane înainte de război. În plus, bunurile și componentele critice din vest continuă să își găsească drumul către mașina de război a Rusiei.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sancțiunile rămân în mod intrinsec limitate deoarece rareori vizează actori străini. În schimb, ele vizează actori interni, cum ar fi firmele americane sau cele care operează sub jurisdicția americană. Chiar și așa, soluțiile alternative sunt de obicei cu un pas înaintea regimurilor de sancțiuni. Ca o ilustrare, cea mai mare sursă de aprovizionare cu articole de pe câmpul de luptă de înaltă prioritate necesare pentru sistemele de arme rusești este, se pare, firma americană Intel. </span><span>Piața găsește de asemenea rapid un nou echilibru, luând în considerare perturbarea prețurilor. O creștere a ratelor dobânzilor a dus la creșterea valorii rublei. Sancțiunile nu funcționează de asemenea atunci când există o lipsă de legături. Statele Unite, de exemplu, nu sunt un partener comercial semnificativ pentru Rusia.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Strângerea șuruburilor</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ca răspuns la aceste slăbiciuni, au avut loc două mari schimbări în regimurile de sancțiuni în acest secol: disponibilitatea de a viza indivizi selectați și de a sancționa sistemele financiare care susțin conducătorii. Denumit după avocatul fiscal Sergei Magnitsky, care a fost presupus ucis într-o închisoare din Moscova în 2009 pentru expunerea corupției de către oficialii ruși, Legea Globală Magnitsky a guvernului american este un program extins, țintit, de sancțiuni pentru drepturile omului și anti-corupție, destinat oficialilor guvernamentali, precum și cetățenilor privați. Legea din 2012 autorizează guvernul american să sancționeze oficialii guvernamentali străini din întreaga lume care sunt infractori în domeniul drepturilor omului, să le înghețe activele și să le interzică intrarea în Statele Unite. În primii zece ani ai istoriei sale, Magnitsky a citat 450 de indivizi. Marea putere a programului constă în încercarea sa deliberată de a tăia legăturile cu indivizi corupți și compromiși din sistemul financiar global.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>În plus, deși sancțiunile țintite împotriva Rusiei au început slab în 2022 (au existat excepții pentru bunuri de lux, de exemplu, în pachetul de sancțiuni al UE, pentru a liniști Italia), acestea s-au extins rapid la sistemul bancar rus. În ciuda temerilor cu privire la impactul asupra băncilor occidentale, Rusiei i s-a interzis utilizarea sistemului internațional de plăți SWIFT. Prin deconectarea a șapte bănci rusești de la sistem, Occidentul a crescut semnificativ costul bancar, în ciuda rezistenței din partea băncilor europene. I</span><span>n plus față de armarea dolarului în acest mod, înghețarea rezervelor valutare ale Rusiei a fost o utilizare fără precedent a jurisdicției extraterritoriale. </span><span>Apelul de a confisca mai mult de 300 de miliarde de dolari americani deținute de băncile occidentale și de a le folosi pentru ajutorul Ucrainei a fost de asemenea întâmpinat cu alarmă de băncile comerciale. Așa cum a spus Bill Winters, șeful băncii Standard Chartered, ca răspuns la această sugestie, reacția comunității financiare la confiscarea profiturilor activelor rusești înghețate ar fi fost „mixtă” în mijlocul temerilor de „armare” a băncilor centrale și a monedelor.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Astfel de temeri cu privire la un dolar american politicizat și armamentat sunt parțial responsabile pentru scăderea cotei dolarului în rezervele globale de la 70% la puțin sub 60% în acest secol, pe măsură ce țările caută să-și protejeze rezervele de sancțiuni. Împreună cu fricțiunile comerciale cu China, armarea controlului SUA asupra sistemului financiar internațional va schimba cel mai probabil comportamentul puterilor non-vestice și va conduce la arhitecturi rivale, care ar putea câștiga un sprijin semnificativ. </span><span>Acest lucru explică de ce Beijingul a dezvoltat propria platformă internațională de plăți – Sistemul de Plăți Interbancare Transfrontaliere (CIPS). Acesta este independent de SWIFT și este acceptat în Rusia și de băncile din Brazilia și din alte părți. </span><span>Dar modificările acestui sistem ar putea dura mult timp, având în vedere primatul continuu al dolarului ca monedă de rezervă.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sancțiunile sunt întotdeauna un fel de sabie cu două tăișuri. Pentru a fi eficiente și a preveni ocolirea, ele trebuie să fie cuprinzătoare și să includă cât mai multe țări posibil. Cu toate acestea, acest lucru este dificil de realizat atunci când există diferite adâncimi de dependență de Rusia în sferele economice și comerciale; o disponibilitate limitată de a suferi prea mult; interese puternice și consolidate; sectoare „vaca sacră” precum combustibilul nuclear sau centralele; disponibilitatea de sabotori strategici care au beneficiat cel mai mult de sancțiunile occidentale asupra Rusiei; precum și sabotori tactici care nu au aderat la sancțiuni și au fost esențiali în re-exportarea bunurilor. Acest lucru este agravat de existența multor lacune și de aplicarea insuficientă a sancțiunilor secundare. Toate acestea au oferit Rusiei mult timp pentru a se adapta și a face aranjamente alternative.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>În fața frontului economic unit din partea Occidentului, Rusia a ripostat folosind piețe paralele, tehnologie cu utilizare duală și canale din țări terțe. Dar există limite. Există un preț, așa cum a învățat Africa de Sud sub apartheid, pentru a cumpăra tehnologie contrabandă. Furnizorii sunt scumpi și prudenți în privința pierderii accesului la piețe mai bogate. Și tehnologia nu poate compensa pierderea lucrătorilor calificați din „drenajul de creiere” care însoțește de obicei sancțiunile. Cu cât războiul durează mai mult și sancțiunile rămân în vigoare, cu atât lucrurile vor deveni mai dificile, nu în ultimul rând pentru că războiul este o afacere costisitoare.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Lucrează mai inteligent pentru schimbarea comportamentului regimului</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Mai multe persoane notabile au cerut distribuirea fondurilor rusești înghețate, inclusiv Bill Browder, un dușman de lungă durată al lui Vladimir Putin. Dar, așa cum este subliniat mai sus, există îngrijorări grave cu privire la această abordare, unele generate de o preocupare pentru profituri, altele de impactul asupra sistemului financiar global și unele de ambele. Aceasta sugerează o nevoie de gândire tactică proaspătă cu privire la modul de a utiliza fondurile rusești înghețate. Având în vedere nevoile ucrainene, autoritățile internaționale ar putea fi solicitate să folosească activele rusești confiscate ca garanție pentru emiterea de noi obligațiuni ucrainene. Dobânda pe activele confiscate ar putea fi folosită de acum înainte pentru a întări mesajul privind garanția și, în același timp, pentru a reduce factura de dobândă pentru Ucraina, în special pentru a plăti penalitățile în curs de desfășurare pe împrumuturile FMI. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Finanțarea ar fi utilă. Pericolul de a crea o mare vâlvă în jurul sancțiunilor este că există o oportunitate de a prezenta partea care impune sancțiuni ca fiind cei răi într-o formă de echivalență morală perversă. Acest lucru este agravat de scurgerea inevitabilă a elementelor care se presupune că sunt sub sancțiuni, așa cum ne amintește Institutul de Cercetări Științifice din Kiev pentru Expertiză Judiciară. Există o altă abordare, mai puțin fundamentată în moralismul care însoțește sancțiunile decât în angajarea cu problema într-o manieră aliniată cu o calibrare mai atentă a beneficiilor regimurilor de angajare externe. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De exemplu, în Africa de Nord și Sahel, pentru cei care caută să dezvăluie destabilizarea condusă de Rusia, având în vedere că cei mai eficienți dușmani ai rușilor sunt probabil islamiștii, orice asistență sau informații pe care statele occidentale (inclusiv Ucraina) le oferă acestora este cel mai bine să fie păstrate sub acoperire. Ar putea exista unele rezultate pe termen lung mai utile, nu în ultimul rând prin reconstruirea conexiunilor și repararea relațiilor din regiune care au fost grav afectate de implicarea excesivă a Occidentului.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Aceste noi forme de asistență ar trebui să implice mult mai mult decât acțiuni cinetice sau chiar echipamente și instruire militară. Având în vedere că regimurile regionale aliniate cu Rusia sunt prin definiție nedemocratice și, prin urmare, extrem de facționale, instabile și vulnerabile, aceste fisuri pot fi lărgite prin limitarea fluxurilor lor de venituri; sprijinirea forțelor de opoziție interne prin finanțare, împreună cu media și societatea civilă; și ajutând statele regionale să își limiteze influența.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Același meniu de opțiuni există în Rusia însăși, inclusiv următoarele măsuri: furnizarea de informații despre tranzacțiile financiare ale liderilor direct publicului; formarea jurnaliștilor, contabililor și inginerilor; sprijin pentru organizațiile societății civile; sprijin pentru politicienii și academicienii din opoziție, în al doilea caz prin comisionarea de lucrări pentru a asigura un venit de bază liber de controale de stat; promovarea rețelelor de politicieni din opoziție; publicarea de resurse online în limbile locale, în special despre cum să organizezi o campanie politică și să câștigi alegerile; formarea și echiparea activiștilor cibernetici; și sprijinirea jurnalismului de investigație local. Mijloacele de a submina mașina de război a Rusiei – și de a constrânge acei aliați care, conștient sau nu, o susțin – depășesc încercările de a impune embargouri și sancțiuni. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dacă astfel de măsuri nu sunt aplicate cu o precizie de reglementare desăvârșită, ele pot oferi o mască de respectabilitate unei politici eșuate și vor fi întotdeauna atenuate de rolul afacerilor în căutarea profitului sau de temerile de a compromite prea mult integritatea sistemului financiar global. Mai degrabă, sancțiunile ar trebui să fie văzute ca parte a unui continuum de acțiune de stat, la un capăt al căruia se află o calibrare mai atentă a beneficiilor pentru a desființa autoritarismul și, la celălalt, o aplicare mai strictă a măsurilor, vizând în special indivizi. Aceasta este o capacitate care există astăzi în detalii fără precedent de criminalistică. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Întărirea criminalisticii</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Războiul vizitează de obicei locuri sărace, făcându-le și mai sărace. Costul de a închide ochii la distrugerea necontrolată a comunităților din Ucraina de către Rusia nu se află doar în costurile pentru proprietate. La urma urmei, pune interesele statului deasupra – și aparent dincolo de – cele ale individului, opusul chiar premisei regimului de drepturile omului care a urmat celui de-al Doilea Război Mondial, unde, în cuvintele distinsului jurist de la Nuremberg Hersch Lauterpacht, „bunăstarea unui individ este obiectul suprem al tuturor legilor.”</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht s-a născut aproape de Habsburg Lemberg, acum Lviv în Ucraina modernă. Alți ucraineni au preluat aceeași luptă, nu în ultimul rând laureata Premiului Nobel Oleksandra Matviichuk, al cărei Centru pentru Libertăți Civile a documentat până acum mai mult de 78.000 de crime de război. Tehnologiile digitale oferă progrese uriașe în urmărirea făptașilor, de la soldați la comandanți și chiar cipurile și liniile de producție responsabile pentru rachetele și dronele care cad asupra orașelor ucrainene. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Punctul slab al sancțiunilor rămâne (lipsa lor de) implementare, determinată de diferențe politice sau avantaje financiare, și facilitată de lipsa de consecințe. Implementarea eficientă a sancțiunilor ar putea și ar trebui să fie întărită prin mijloace legislative și non-legislative la nivel național. Există o nevoie de a crește capacitatea analitică a instituțiilor pentru a se asigura că sunt dotate corespunzător. De exemplu, variația capacității de monitorizare a sancțiunilor variază în întreaga Europă în departamente formate din cinci până la 150 de persoane. În mod similar, limitarea spălării banilor prin conturi de trecere (de tranzit) este importantă pentru a reduce practicile corupte. Un mijloc de a permite acest lucru este de a implementa fără întârziere Directiva de Confiscare a UE de către toate statele membre ale UE și de a o încorpora în cadrul legal național al tuturor statelor membre. De asemenea, la nivel legislativ, mai multe țări ar trebui să își modifice codurile penale respective pentru a introduce sau a întări pedeapsa pentru încălcarea sancțiunilor internaționale.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dar sancțiunile nu ar trebui să fie un pretext pentru a prezenta opțiunile ca fiind o intensificare a izolării și nimic altceva sau mai mult. Pe un spectru de constrângere, trebuie să existe o morcov cu bătaia. De exemplu, alegerea binară a sancțiunilor nu ar trebui să obscureze afacerea mult mai dificilă și complexă de a angaja forțele de opoziție, parlamentare și non-guvernamentale, inclusiv afaceri, pentru a construi constituențe pentru schimbare. Aceasta este probabil lecția din Africa de Sud sub apartheid, care este cel mai adesea trecută cu vederea, în ciuda puterii și impactului acestui rol. Acest lucru se datorează faptului că nu a fost o acțiune dramatică din exterior care a adus schimbarea, ci mai degrabă sprijinul celor care luptau pentru schimbare din exterior. Africa de Sud nu s-a schimbat pentru că a fost izolată. S-a schimbat pentru că regimul nu a vrut să fie izolat și cei care au rămas conectați au câștigat toate avantajele și puterile de a face acest lucru. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sancțiunile rămân critice în reducerea capacității guvernului, parțial prin creșterea costului și complexității pentru supraviețuirea regimului și asigurându-se că elitele în special nu sunt imune la implicațiile acțiunilor lor. Schimbarea comportamentului elitei depinde de creșterea presiunii care poate împinge părțile de pe câmpul de luptă la masa negocierilor. Sancțiunile pot ajuta la înclinarea balanței, nu în ultimul rând în schimbarea percepțiilor despre impunitatea elitei. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Indiferent de soluțiile alternative dezvoltate de regimul apartheid din Africa de Sud și de afacerile care operează acolo, în cele din urmă, costurile militare, economice și sociale au depășit beneficiile, iar regimul s-a schimbat. Dar acest lucru a cerut o abordare coerentă, inclusiv o gamă largă de sancțiuni cu sprijin (aproape) global, precum și diverse morcovi, nu în ultimul rând perspectiva incluziunii globale. La baza sa, a necesitat un regim rațional, care era pregătit să cedeze puterea politică dacă costurile de a se agăța depășeau beneficiile de a renunța. Prin urmare, contrar entuziasmului pentru sancțiuni ca măsură de evitare a războiului, acestea nu promit o schimbare instantanee, nici nu sunt eficiente fără o abordare cuprinzătoare. Ele pot, dacă sunt concepute astfel, ajuta la schimbarea direcției de călătorie.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Acest articol se bazează, în parte, pe titlul cărții lui Greg Mills și David Kilcullen, Arta Războiului și Păcii (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> este directorul </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundației Brenthurst</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> este directorul de cercetare al </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Fundației Brenthurst</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> este membru al Radei Supreme a Ucrainei și vicepreședinte al comisiei parlamentare pentru afaceri externe. Luis Ravina este profesor la Universitatea din Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"ru": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Они больше озабочены сохранением своей власти и финансированием своего образа жизни, независимо от последствий для своего народа. Но есть способы и средства, прямые и косвенные, повышения ценности таких выборов. Некоторые из этих новых средств были разработаны после полномасштабного вторжения России в Украину.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Экономические санкции являются инструментом принуждения на более мягком конце спектра, который начинается с дипломатической изоляции и добровольных бойкотов и заканчивается физическими блокадами. Это может даже включать более мягкие меры, такие как более тщательная калибровка помощи. Хотя многие — обычно те, против кого они применяются — быстро утверждают, что санкции не работают, история показывает, что, по крайней мере в некоторых случаях, при достаточной политической воле они могут сработать. Но чрезмерная зависимость от санкций, вероятно, принесет мало, кроме меры самодовольства. Сосредоточение только на этом лишь затмевает другие ненасильственные возможности для поощрения и, на самом деле, содействия изменениям в поведении режима.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> С небольшой помощью от наших друзей</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Обход санкций облегчает отсутствие дипломатической поддержки для причины их введения, отражая эгоизм. Война России в Украине является тому примером. Государства, представляющие около 60 процентов населения мира, включая Индию, Китай, Южную Африку и большую часть Ближнего Востока, в начале конфликта не приняли украинский или западный нарратив войны в 2022 году по различным причинам. К ним относятся эгоизм и восприятие западного двойного стандарта. Такие восприятия, легитимные или нет, активно сеялись и продвигались Россией в социальных сетях, чтобы укрепить идею НАТО как агрессора, а Россию как жертву. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>В ответ на вторжения России в Украину в 2014 и 2022 годах Запад ввел беспрецедентный ряд экономических мер против Москвы. Европейский Союз к середине 2024 года принял 14 пакетов санкций, нацеленных на более чем 2200 физических и юридических лиц и охватывающих широкий спектр секторов, товаров и услуг. В свою очередь, Соединенные Штаты ввели более 14 000 санкций, больше, чем против Ирана, Кубы и Северной Кореи вместе взятых, нацелившись на 10 173 физических лиц, 4 089 юридических лиц, 177 судов и 100 самолетов. В общей сложности Россия подверглась более 14 000 санкциям. Такие меры имели целью ослабить способность Москвы вести войну, снижая ее доходы и ограничивая доступ к критическим технологиям для ее военной машины. Тем не менее, хотя этот режим, безусловно, усложнил жизнь россиянам, и полная степень последствий неизвестна, несмотря на десятилетие конфликта и «самый обширный режим санкций в истории», мало что, похоже, изменилось.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Идея заключалась в том, что западные санкции будут медленно, но неумолимо действовать, превращая конфликт в «борьбу между холодильником и телевизором», как прокомментировал один украинский полковник в начале фазы войны 2022 года. Риторика может наполнять сердце, сказал он, но редко наполняет желудок. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Существуют некоторые ощутимые результаты. Согласно исследованию, опубликованному совместной американско-украинской </span><span>Международной рабочей группы по российским санкциям,</span> <span>такие ограничения сократили </span><span>профицит текущего счета России. В целом, это было оценено в снижение на 60 процентов в 2022-23 годах. Рубль также обесценился, что привело к росту инфляции и, в процессе, создало социальные последствия, усугубленные перераспределением средств на войну из Национального фонда благосостояния России. Поступления от торговли нефтью и газом — ответственные за почти половину (около 230 миллиардов долларов США) экспортных доходов в 2021 году — по сообщениям, упали примерно на 50 процентов в 2023 году, поскольку потеря «стабильных и платежеспособных рынков, технологический разрыв и мультипликативный эффект [влияют] на цепочку поставок (транспортировка танкерами, портовые услуги, трубопроводный транспорт)» начали давать о себе знать. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Выдержка шторма?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Тем не менее, для каждого указания на успех санкций, кажется, есть противоречивые доказательства. Несмотря на ряд санкций, экономика России многократно опровергала прогнозы о ее неминуемой гибели, включая финансовый крах, рецессию, неконтролируемую инфляцию и нехватку навыков и технологий. Как </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> отметил в августе 2024 года: «Несмотря на санкции и статус парии, экономика России сильно растет. Оказывается, безудержные траты во время войны действительно заставляют дела двигаться». Если что-то, обход санкций также подстегнул экономику, когда ранее западные компании были куплены по низким ценам теми, кто находится в России. Цепочки поставок также были налажены с дружественными странами (под этим подразумеваются Китай, Иран, Индия и Северная Корея, среди прочих), изначально для диверсификации российских нефтяных экспортов и обеспечения потоков технологий для высокотехнологичных вооружений. Однако это все чаще преследуется и для потребительских товаров. Тридцать месяцев после вторжения </span><i><span>The Economist</span></i><span> сообщает, что половина импорта товаров поступает из Китая, что вдвое больше доли до вторжения. Ожидается, что ВВП России вырастет более чем на три процента в 2024 году, что станет самым быстрым ростом с 2010-х годов. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Среди стратегий, которые Россия, как сообщается, успешно использовала, является использование торговых компаний третьих стран из Дубая, которые распределяют ее нефтепродукты в Западной Африке. Российская нефть сбрасывается по ценам ниже рыночных в таких странах, как Буркина-Фасо и Мали, где она помогла удержать злокачественных военных правителей у власти, а также в государствах, стремящихся воспользоваться дешевым нефтью, таких как Гана, Кот-д'Ивуар и Бенин. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Учитывая закрытую бухгалтерию и секретность государства Путина, может быть трудно определить реальные, долгосрочные последствия режима санкций. Безусловно, это, вероятно, сделало военное производство и перевооружение более дорогими и сложными, учитывая поставки комплектующих по высокой цене, особенно из Северной Кореи, Китая и Ирана. Официально Россия увеличила </span><span>военные расходы</span> <span>с 2,7 процента ВВП в 2022 году до 3,9 процента в 2023 году и шести процентов в 2024 году, или чуть менее одной трети своего государственного бюджета. </span><span>К началу 2024 года, однако, было оценено, что российские расходы на оборону могут составлять до 40 процентов бюджета, поскольку война в Украине стоит больше, чем совокупные расходы на здравоохранение и образование. Для сравнения, США потратили 11 процентов, в то время как средний показатель НАТО составил 4,3 процента.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Тем не менее, давление, оказываемое внешними санкциями, не было достаточно интенсивным, безусловно, с украинской точки зрения, и не было введено быстро или жестко, чтобы гарантировать, что холодильник победит телевизор. Россия была искусна как в ускорении собственного военного производства после медленного старта, возможно, в ожидании быстрой победы, так и в приобретении материальных средств у своих союзников. Б</span><span>лагодаря активации своего собственного оси, Москва получила как минимум три миллиона снарядов тяжелой артиллерии из Северной Кореи с августа 2023 года (и, возможно, до шести миллионов), и 300 000 из Ирана в 2023 году. Россия сама производит</span><span> около 250 000 артиллерийских снарядов в месяц, или три миллиона в год. США и Европа вместе имеют возможность производить около 1,2 миллиона снарядов в год, в то время как США поставили себе цель производить 100 000 снарядов артиллерии в месяц к концу 2025 года. Сообщается, что Россия работает на артиллерийских заводах круглосуточно, в сменах по 12 часов, с оценочными 3,5 миллиона россиян, работающих в этом секторе. Это увеличение с около двух до 2,5 миллиона до войны. Более того, критические западные товары и компоненты продолжают находить путь к военной машине России.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкции остаются по своей сути ограниченными, поскольку они редко нацелены на иностранных участников. Вместо этого они нацелены на внутренних участников, таких как американские компании или те, кто работает под юрисдикцией США. Тем не менее, обходы обычно на один шаг опережают режимы санкций. В качестве одного примера, крупнейшим источником поставок высокоприоритетных боевых предметов, необходимых для российских систем оружия, является, как сообщается, американская компания Intel. </span><span>Рынок также быстро находит новое равновесие, учитывая нарушения цен. Рост процентных ставок привел к увеличению стоимости рубля. Санкции также не работают, когда отсутствуют связи. Соединенные Штаты, например, не являются значительным торговым партнером России.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Ужесточение винтов</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>В ответ на эти слабости в этом столетии произошли два крупных изменения в режимах санкций: готовность преследовать отдельных лиц и санкционировать финансовые системы, которые поддерживают правителей. Названный в честь налогового юриста Сергея Магнитского, который, как утверждается, был убит в московской тюрьме в 2009 году за разоблачение коррупции среди российских чиновников, Закон США о глобальном Магнитском является далеко идущей, целенаправленной программой санкций в области прав человека и борьбы с коррупцией, нацеленной как на государственных чиновников, так и на частных граждан. Закон 2012 года уполномочивает правительство США вводить санкции против иностранных государственных чиновников по всему миру, которые являются нарушителями прав человека, замораживать их активы и запрещать им въезд в Соединенные Штаты. В первые десять лет своей истории Магнитский упомянул 450 человек. Великая сила программы заключается в ее целенаправленной попытке отрезать коррумпированных и запятнанных людей от глобальной финансовой системы.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Кроме того, хотя целенаправленные санкции против России начали слабо в 2022 году (например, в пакете санкций ЕС были исключения для предметов роскоши, чтобы успокоить Италию), они вскоре распространились на российскую банковскую систему. Несмотря на опасения по поводу влияния на западные банки, России было запрещено использовать международную платежную систему SWIFT. Отрезав семь российских банков от системы, Запад значительно увеличил стоимость банковских услуг, несмотря на сопротивление со стороны европейских банков. Я</span><span>к также, как и использование доллара в этом контексте, заморозка валютных резервов России была беспрецедентным использованием экстерриториальной юрисдикции. </span><span>Призыв к конфискации более 300 миллиардов долларов США, хранящихся в западных банках, и использованию их для помощи Украине также вызвал тревогу среди коммерческих банков. Как сказал Билл Уинтерс, глава банка Standard Chartered, в ответ на это предложение, реакция финансового сообщества на конфискацию прибыли от замороженных активов России будет «смешанной» на фоне опасений по поводу «вооружения» центральных банков и валют.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Такие опасения по поводу политизированного и вооруженного доллара США отчасти ответственны за снижение доли доллара среди глобальных резервов с 70 процентов до чуть менее 60 в этом столетии, поскольку страны стремятся защитить свои резервы от санкций. В сочетании с торговыми трениями с Китаем, </span><span>вооружение контроля США над международной финансовой системой, скорее всего, изменит поведение не западных держав и приведет к соперничающим архитектурам, которые могут получить значительную поддержку</span><span>. Это объясняет, почему Пекин разработал свою собственную международную платежную платформу — Систему межбанковских платежей (CIPS). Она независима от SWIFT и принимается в России и банках в Бразилии и других странах. </span><span>Но изменения в этой системе могут занять много времени, учитывая продолжающееся первенство доллара как резервной валюты.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкции всегда являются своего рода обоюдоострым мечом. Чтобы быть эффективными и предотвратить обход, они должны быть всеобъемлющими и включать как можно больше стран. Однако это трудно достичь, когда существует разная степень зависимости от России в экономической и торговой сферах; ограниченная готовность терпеть слишком много; сильные корыстные интересы; «священные коровы», такие как ядерное топливо или заводы; наличие стратегических «спойлеров», которые больше всего выиграли от западных санкций против России; а также тактические «спойлеры», которые не присоединились к санкциям и сыграли важную роль в реэкспорте товаров. Это усугубляется существованием множества лазеек и недостаточным соблюдением вторичных санкций. Все это дало России много времени для адаптации и создания альтернативных схем.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>В условиях экономического единого фронта со стороны Запада Россия ответила, используя параллельные рынки, технологии двойного назначения и каналы третьих стран. Но есть пределы. Как узнала Южная Африка во время апартеида, есть премия за покупку контрабандной технологии. Поставщики дороги и опасаются потерять доступ к более богатым рынкам. И технологии не могут компенсировать потерю квалифицированных работников из-за «утечки мозгов», которая обычно сопровождает санкции. Чем дольше продолжается война и остаются санкции, тем сложнее будет, не в последнюю очередь потому, что война — это дорогое дело.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Работайте умнее для изменения поведения режима</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Несколько известных личностей призвали к распределению замороженных российских средств, включая Билла Браудера, давнего противника Владимира Путина. Но, как было подчеркнуто выше, существуют серьезные опасения по поводу этого подхода, некоторые из которых вызваны беспокойством о прибыли, другие — влиянием на глобальную финансовую систему, а некоторые — и тем и другим. Это указывает на необходимость свежего тактического мышления о том, как использовать замороженные российские средства. Учитывая потребности Украины, международные власти могут быть призваны использовать конфискованные российские активы в качестве залога для выпуска новых украинских облигаций. Проценты на конфискованные активы могут быть использованы уже сейчас, чтобы укрепить сообщение о залоге и одновременно снизить процентные расходы для Украины, особенно для оплаты текущих штрафов по кредитам МВФ. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Финансирование было бы полезным. Опасность создания большого шума вокруг санкций заключается в том, что есть возможность представить санкционирующую сторону как злодеев в неком извращенном моральном эквиваленте. Это усугубляется неизбежной утечкой тех самых предметов, которые якобы находятся под санкциями, как напоминают нам выводы Киевского научно-исследовательского института судебной экспертизы. Существует другой подход, менее основанный на моральности, которая сопутствует санкциям, чем на взаимодействии с проблемой таким образом, который соответствует более тщательной калибровке преимуществ внешних режимов взаимодействия. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Например, в Северной Африке и Сахеле, для тех, кто стремится разрушить дестабилизацию, возглавляемую Россией, учитывая, что наиболее эффективными врагами россиян, вероятно, будут исламисты, любая помощь или разведка, которую западные государства (включая Украину) им предоставляют, лучше всего держать в секрете. Могут быть некоторые более полезные долгосрочные результаты, не в последнюю очередь через восстановление связей и восстановление отношений в регионе, которые были сильно испорчены чрезмерным вовлечением Запада.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Эти новые формы помощи должны включать гораздо больше, чем кинетические действия или даже военное оборудование и обучение. Учитывая, что региональные режимы, ориентированные на Россию, по определению недемократичны и, следовательно, сильно фракционные, нестабильные и уязвимые, эти трещины можно расширить, ограничивая их доходные потоки; поддерживая внутренние оппозиционные силы через финансирование вместе с медиа и гражданским обществом; и помогая региональным государствам ограничивать их влияние.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Тот же набор вариантов существует и в самой России, включая следующие меры: предоставление информации о финансовых транзакциях лидеров непосредственно общественности; обучение журналистов, бухгалтеров и инженеров; поддержка гражданских организаций; поддержка оппозиционных политиков и ученых, во втором случае путем заказа работ для обеспечения базового дохода, свободного от государственного контроля; содействие сетям оппозиционных политиков; публикация онлайн-ресурсов на местных языках, особенно о том, как провести политическую кампанию и выиграть выборы; обучение и оснащение киберактивистов; и поддержка местной расследовательской журналистики. Средства для подрыва военной машины России — и ограничения тех союзников, которые, сознательно или нет, ее поддерживают — выходят за рамки попыток наложить эмбарго и санкции. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Если такие меры не будут применены с безупречной регуляторной точностью, они могут предоставить прикрытие для неудачной политики и всегда будут смягчены ролью бизнеса в поисках прибыли или страхом чрезмерного компрометирования целостности глобальной финансовой системы. Скорее, санкции следует рассматривать как часть континуума государственных действий, на одном конце которого находится более тщательная калибровка преимуществ для разрушения авторитаризма, а на другом — более строгая реализация мер, специально нацеленных на отдельных лиц. Это способность, которая существует сегодня в беспрецедентных судебных деталях. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Укрепление судебной экспертизы</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Война обычно посещает бедные места, делая их еще беднее. Стоимость закрытия глаз на безжалостное разрушение Россией сообществ по всей Украине заключается не только в ущербе для собственности. В конце концов, это ставит интересы государства выше — и, казалось бы, за пределами — интересов индивидуума, что противоположно самой предпосылке режима прав человека, который последовал за Второй мировой войной, где, по словам уважаемого нюрнбергского юриста Херш Лаутерпахта, «благосостояние индивидуума является конечной целью всего закона». </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Лаутерпахт родился недалеко от Габсбургского Львова, ныне Львов в современной Украине. Другие украинцы продолжают ту же борьбу, не в последнюю очередь лауреат Нобелевской премии Александра Матвийчук, чей Центр гражданских свобод зафиксировал более 78 000 военных преступлений на данный момент. Цифровые технологии предлагают огромные возможности для отслеживания преступников, от солдат до командиров и даже чипов и производственных линий, ответственных за ракеты и дроны, обрушивающиеся на украинские города. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ахиллесова пята санкций остается их (недостаток) реализации, вызванный политическими разногласиями или финансовыми преимуществами, и обеспеченный отсутствием последствий. Эффективная реализация санкций могла бы и должна быть усилена как законодательными, так и вне законодательными средствами на национальном уровне. Необходимо увеличить аналитические возможности учреждений, чтобы гарантировать, что они правильно укомплектованы. Например, различия в возможностях мониторинга санкций варьируются по Европе в департаментах, состоящих из пяти до 150 человек. Аналогично, ограничение отмывания денег через транзитные счета важно для сокращения коррумпированных практик. Одним из способов этого является немедленное внедрение Директивы ЕС о конфискации всеми государствами-членами ЕС и ее интеграция в национальную правовую систему всех государств-членов. Также на законодательном уровне больше стран должны изменить свои уголовные кодексы, чтобы ввести или усилить наказание за нарушения международных санкций.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Но санкции не должны быть предлогом для представления вариантов как ужесточения изоляции и ничего более. На спектре принуждения должен быть и пряник, и кнут. Например, бинарный выбор санкций не должен затмевать гораздо более сложное дело взаимодействия с оппозиционными силами, парламентскими и неправительственными, включая бизнес, для создания электората для изменений. Это, вероятно, урок из апартеидной Южной Африки, который чаще всего упускается из виду, несмотря на силу и влияние этой роли. Это потому, что не драматическое действие снаружи привело к изменениям, а поддержка тех, кто борется за изменения снаружи. Южная Африка не изменилась, потому что была отрезана. Она изменилась, потому что режим не хотел быть отрезанным, и те, кто оставался на связи, получили все преимущества и силы от этого. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкции остаются критически важными для снижения возможностей правительства, отчасти за счет увеличения затрат и сложности для выживания режима и обеспечения того, чтобы элиты, в частности, не были защищены от последствий своих действий. Изменение поведения элит зависит от увеличения давления, которое может вытолкнуть стороны с поля боя к столу переговоров. Санкции могут помочь изменить баланс, не в последнюю очередь изменяя восприятие безнаказанности элит. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Каковы бы ни были обходные пути, разработанные режимом апартеида в Южной Африке и бизнесом, работающим там, в конечном итоге военные, экономические и социальные затраты перевесили выгоды, и режим изменился. Но это потребовало согласованного подхода, включая широкий спектр санкций с (почти) глобальной поддержкой, а также различные пряники, не в последнюю очередь перспективу глобального включения. В своей основе это требовало рационального режима, который был готов уступить политическую власть, если затраты на удержание власти перевешивали выгоды от ее утраты. Таким образом, в противовес энтузиазму по поводу санкций как меры, не доходящей до войны, они не обещают мгновенных изменений, и они неэффективны без комплексного подхода. Они могут, если так задумано, помочь изменить направление движения.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Эта статья частично основана на книге Грега Миллса и Дэвида Килкуллена «Искусство войны и мира» (Йоханнесбург: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Грег Миллс</strong> является директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Фонда Брентурст</span></a><span>. <strong>Рэй Хартли</strong> является научным директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Фонда Брентурст</span></a><span>. <strong>Григорий Немиря</strong> является членом Верховной Рады Украины и заместителем председателя парламентского комитета по иностранным делам. Луис Равина — профессор Университета Наварры.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"sk": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Sú viac znepokojení udržiavaním svojej vlastnej moci a financovaním svojho životného štýlu, bez ohľadu na náklady pre svojich ľudí. Ale existujú spôsoby a prostriedky, priamé a nepriame, ako zvýšiť náklady takýchto rozhodnutí. Niektoré z týchto nových prostriedkov boli vyvinuté po plnohodnotnej invázii Ruska na Ukrajinu. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Hospodárske sankcie sú nástrojom nátlaku na mäkšom konci spektra, ktoré začína diplomatickou izoláciou a dobrovoľnými bojkotmi a končí fyzickými blokádami. Môžu dokonca zahŕňať mäkšie opatrenia, ako je opatrnejšie kalibrovanie pomoci. Hoci mnohí – zvyčajne tí, proti ktorým sú uplatňované – rýchlo tvrdia, že sankcie nefungujú, história naznačuje, že aspoň v niektorých prípadoch, s dostatočnou politickou vôľou, môžu. Ale nadmerná závislosť na sankciách pravdepodobne prinesie len mieru sebaspokojnosti. Zameranie sa len na toto zakrýva iné nenásilné možnosti na povzbudenie a v skutočnosti uľahčenie zmien v správaní režimu.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> S malou pomocou od našich priateľov</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Obchádzanie sankcií je uľahčené nedostatkom diplomatickej podpory pre príčinu, ktorá stojí za ich uvalením, odrážajúcim vlastný záujem. Ruská vojna na Ukrajine je príkladom. Vlády, ktoré zastupujú približne 60 percent svetovej populácie, vrátane Indie, Číny, Južnej Afriky a veľkej časti Blízkeho východu, na začiatku konfliktu neprijali ukrajinský alebo západný naratív vojny v roku 2022 z rôznych dôvodov. Tieto dôvody zahŕňali vlastný záujem a vnímanie západného dvojitého štandardu. Takéto vnímanie, či už legitímne alebo nie, bolo aktívne zasievané a propagované Ruskom na sociálnych médiách, aby posilnilo predstavu NATO ako agresora a Ruska ako obete. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>V reakcii na ruské invázie na Ukrajinu v rokoch 2014 a 2022 Západ uvalil bezprecedentný súbor hospodárskych opatrení proti Moskve. Európska únia do polovice roku 2024 prijala 14 balíkov sankcií, ktoré sa zameriavajú na viac ako 2 200 jednotlivcov a subjektov a pokrývajú široké spektrum sektorov, tovaru a služieb. Na oplátku Spojené štáty uvalili viac ako 14 000 sankcií, viac ako na Irán, Kubu a Severnú Kóreu dohromady, zameriavajúc sa na 10 173 jednotlivcov, 4 089 subjektov, 177 plavidiel a 100 lietadiel. Celkovo bolo Rusko podrobené viac ako 14 000 sankciám. Tieto opatrenia mali za cieľ oslabiť schopnosť Moskvy viesť vojnu znížením jej príjmov a obmedzením prístupu k kritickým technológiám pre jej vojenský stroj. Napriek tomu, aj keď tento režim nepochybne sťažuje situáciu pre Rusov, a plný rozsah dopadov nie je známy, napriek desaťročiu konfliktu a „najrozsiahlejšiemu sankčnému režimu v histórii“, sa zdá, že sa toho veľa nezmenilo.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Myšlienka bola na začiatku taká, že západné sankcie by pomaly, ale neúprosne zasiahli, robia konflikt „boju medzi chladničkou a televíziou“, ako komentoval jeden ukrajinský plukovník na začiatku fázy vojny v roku 2022. Rétorika môže naplniť srdce, povedal, ale zriedka naplní žalúdok. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Existujú niektoré hmatateľné výsledky. Podľa štúdie zverejnenej spoločnou americko-ukrajinskou </span><span>Medzinárodnou pracovnou skupinou pre ruské sankcie,</span> <span>takéto obmedzenia zmenšili ruský </span><span>prebytok jeho aktuálneho platobného bilancie. Celkovo sa odhadovalo, že v rokoch 2022-23 klesol o 60 percent. Rubeľ sa tiež oslabil, čo viedlo k zvýšeniu inflácie a v procese vytvorilo sociálne efekty zhoršené presmerovaním financovania na vojnu z ruského Národného fondu sociálneho zabezpečenia. Príjmy z obchodu s ropou a plynom – zodpovedné za takmer polovicu (približne 230 miliárd amerických dolárov) exportných príjmov v roku 2021 – údajne klesli o približne 50 percent v roku 2023, keď strata „stabilných a solventných trhov, technologická medzera a multiplikačný efekt [ovplyvňujúci] dodávateľský reťazec (preprava tankerov, prístavné služby, preprava potrubím)“ začali mať dopad. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Prežitie búrky?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Napriek tomu, že pre každé znamenie úspechu sankcií sa zdá, že existujú protichodné dôkazy. Napriek rozsahu sankcií ruská ekonomika opakovane odolávala predpovediam jej bezprostredného zániku, vrátane finančného kolapsu, recesie, nekontrolovanej inflácie a nedostatku zručností a technológie. Ako </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> poznamenal v auguste 2024: „Napriek sankciám a statusu paria ruská ekonomika silno rastie. Ukazuje sa, že bacchanalské výdavky, v čase vojny, naozaj rozprúdia veci.“ Ak niečo, obchádzanie sankcií tiež povzbudilo ekonomiku, pričom bývalé západné podniky boli lacno odkúpené tými v Rusku. Dodávateľské reťazce boli tiež nastavené s priateľskými krajinami (za týmto sa rozumie Čína, Irán, India a Severná Kórea medzi inými), pôvodne na diverzifikáciu ruských ropných exportov a zabezpečenie prietoku technológie pre vysokotechnologické zbrojné vstupy. Avšak, toto sa čoraz viac presadzuje aj pre spotrebný tovar. Tridsať mesiacov po invázii, </span><i><span>The Economist</span></i><span> hlási, že polovica dovozu tovaru pochádza z Číny, dvakrát viac ako pred inváziou. Očakáva sa, že ruský HDP vzrastie o viac ako tri percentá v roku 2024, čo je jeho najrýchlejší rast od 2010s. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Medzi stratégiami, ktoré Rusko údajne úspešne nasadilo, je použitie obchodných firiem tretích strán z Dubaja, ktoré distribuujú jeho ropné produkty v Západnej Afrike. Ruská ropa sa predáva pod trhovými cenami v krajinách ako Burkina Faso a Mali, kde pomohla udržať maligných vojenských vládcu pri moci, ako aj štátom, ktoré sa chcú tešiť z lacnej ropy, ako je Ghana, Pobrežie Slonoviny a Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Vzhľadom na uzavreté účtovníctvo a tajnosť Putinovho štátu môže byť ťažké určiť skutočné, dlhodobé účinky sankčného režimu. Určite je pravdepodobné, že to urobilo vojenskú výrobu a prezbrojenie nákladnejšími a zložitými, vzhľadom na dodávku komponentov za prémiovú cenu, najmä z Severnej Kórey, Číny a Iránu. Oficiálne Rusko zvýšilo </span><span>vojenské výdavky</span> <span>z 2,7 percenta HDP v roku 2022 na 3,9 percenta v roku 2023 a šesť percent v roku 2024, alebo tesne pod jednou tretinou svojho vládneho rozpočtu. </span><span>Na začiatku roku 2024 sa však odhadovalo, že ruské obranné výdavky môžu predstavovať až 40 percent jeho rozpočtu, pretože vojna na Ukrajine stojí viac ako jeho kombinované výdavky na zdravotnú starostlivosť a vzdelávanie. Pre porovnanie, USA vynaložili 11 percent, zatiaľ čo priemer NATO bol 4,3 percenta.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tlak, ktorý uvalili vonkajšie sankcie, však nebol dostatočne intenzívny, určite z ukrajinskej perspektívy, a nebol uvalený rýchlo alebo dostatočne tvrdo, aby zabezpečil, že chladnička zvíťazí nad televíziou. Rusko bolo zručné v urýchlení vlastnej vojenskej výroby, po pomalom začiatku, možno v očakávaní rýchlej víťazstva, a v získavaní materiálu od svojich spojencov. B</span><span>y aktivovaním vlastnej osi získalo Moskva od augusta 2023 najmenej tri milióny nábojov ťažkého delostrelectva zo Severnej Kórey (a možno až šesť miliónov) a 300 000 z Iránu v roku 2023. Rusko samo </span><span>produkuje približne 250 000 delostreleckých granátov mesačne, alebo tri milióny ročne. USA a Európa spolu majú kapacitu produkovať približne 1,2 milióna granátov ročne, pričom USA si stanovili cieľ vyrobiť 100 000 nábojov delostrelectva mesačne do konca roku 2025. Hovorí sa, že Rusko prevádzkuje delostrelecké fabriky 24/7 na rotujúcich 12-hodinových zmenách, pričom odhadovaných 3,5 milióna Rusov teraz pracuje v tomto sektore. To je nárast z približne dvoch až 2,5 milióna pred vojnou. Navyše, kritické západné tovary a komponenty naďalej nachádzajú cestu k ruskému vojenskému stroju.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcie zostávajú intrinsicky obmedzené, pretože zriedka cielia na zahraničných aktérov. Namiesto toho cielia na domácich aktérov, ako sú americké firmy alebo tie, ktoré pôsobia pod americkou jurisdikciou. Napriek tomu sú obchádzania zvyčajne o krok pred sankčnými režimami. Ako ilustráciu, najväčším zdrojom dodávok vysoko prioritných bojových položiek potrebných pre ruské zbraňové systémy je údajne americká firma Intel. </span><span>Trh tiež rýchlo nájde novú rovnováhu, zohľadňujúc narušenie cien. Nárast úrokových sadzieb zvýšil hodnotu rubľa. Sankcie tiež nefungujú, keď chýbajú väzby. Spojené štáty nie sú napríklad významným obchodným partnerom Ruska.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Zúženie skrutiek</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>V reakcii na tieto slabiny došlo v tomto storočí k dvom veľkým zmenám v sankčných režimoch: ochota ísť po vybraných jednotlivcoch a sankcionovať finančné systémy, ktoré podporujú vládcov. Pomenované po daňovom právnikovi Sergejovi Magnitskom, ktorý bol údajne zavraždený v moskovskom väzení v roku 2009 za odhalenie korupcie ruských úradníkov, americký zákon o globálnych Magnitských sankciách je rozsiahly, cielený program sankcií v oblasti ľudských práv a boja proti korupcii zameraný na vládnych úradníkov, ako aj súkromných občanov. Zákon z roku 2012 oprávňuje americkú vládu sankcionovať zahraničných vládnych úradníkov po celom svete, ktorí sú porušovateľmi ľudských práv, zmraziť ich majetok a zakázať im vstup do Spojených štátov. V prvých desiatich rokoch svojej existencie Magnitsky citoval 450 jednotlivcov. Veľká sila programu spočíva v jeho zámernej snahe odpojiť skorumpovaných a poškodených jednotlivcov od globálneho finančného systému.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Okrem toho, hoci cielené sankcie proti Rusku začali slabými v roku 2022 (existovali výnimky pre luxusné tovary, napríklad v balíku sankcií EÚ, aby sa upokojila Taliansko), čoskoro sa rozšírili na ruský bankový systém. Napriek obavám z dopadu na západné banky, Rusku bolo zabránené používať medzinárodný platobný systém SWIFT. Odrezaním siedmich ruských bánk od systému Západ výrazne zvýšil náklady na bankovníctvo, napriek odporu zo strany európskych bánk. I</span><span>n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span>Výzva na zabavenie viac ako 300 miliárd amerických dolárov držených západnými bankami a ich použitie na pomoc Ukrajine bola podobne prijatá s alarmom komerčnými bankami. Ako povedal Bill Winters, šéf banky Standard Chartered, v reakcii na tento návrh, reakcia finančnej komunity na zabavenie ziskov ruských zmrazených aktív by bola „zmiešaná“ uprostred obáv z „zbraňovania“ centrálnych bánk a mien.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Takéto obavy z politizovaného a zbraňovaného amerického dolára sú čiastočne zodpovedné za pokles podielu dolára medzi globálnymi rezervami z 70 percent na tesne pod 60 v tomto storočí, keďže krajiny sa snažia ochrániť svoje rezervy pred sankciami. V kombinácii s obchodnými trenicami s Čínou, </span><span>zbraňovanie kontroly USA nad medzinárodným finančným systémom pravdepodobne zmení správanie nezápadných mocností a povedie k rivalizujúcim architektúram, ktoré môžu získať významnú podporu</span><span>. To vysvetľuje, prečo Peking vyvinul svoju vlastnú medzinárodnú platobnú platformu – Systém cezhraničných medzi bankovými platieb (CIPS). Tento systém je nezávislý od SWIFT a je akceptovaný v Rusku a bankami v Brazílii a inde. </span><span>Ale zmeny v tomto systéme môžu trvať dlhý čas, vzhľadom na pokračujúcu primárnosť dolára ako rezervnej meny.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcie sú vždy akýmsi dvojsečným mečom. Aby boli účinné a zabránili obchádzaniu, musia byť komplexné a zahŕňať čo najviac krajín. Napriek tomu je ťažké to dosiahnuť, keď existujú rôzne hĺbky závislosti na Rusku v hospodárskej a obchodnej sfére; obmedzená ochota znášať príliš veľa; silné záujmy; „posvätné kravy“ sektory ako jadrové palivo alebo elektrárne; dostupnosť strategických sabotérov, ktorí najviac profitovali z západných sankcií na Rusko; ako aj taktickí sabotéri, ktorí sa nezapojili do sankcií a boli kľúčoví pri re-exporte tovaru. To je umocnené existenciou mnohých medzier a nedostatočným vymáhaním sekundárnych sankcií. To všetko dalo Rusku dlhý čas na prispôsobenie sa a vytvorenie alternatívnych usporiadaní.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Vzhľadom na ekonomický jednotný front zo Západu, Rusko sa bráni pomocou paralelných trhov, technológie s dvojitým použitím a prostredníkov z tretích krajín. Ale existujú limity. Existuje prémiová cena, ako sa Južná Afrika naučila počas apartheidu, za nákup pašovanej technológie. Dodávatelia sú drahí a opatrní, aby nestratili prístup k bohatším trhom. A technológia nemôže nahradiť stratu kvalifikovaných pracovníkov z „odlivu mozgov“, ktorý zvyčajne sprevádza sankcie. Čím dlhšie vojna trvá a sankcie zostávajú v platnosti, tým ťažšie to bude, najmä preto, že vojna je nákladný biznis.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Pracujte inteligentnejšie na zmenu správania režimu</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Niekoľko významných jednotlivcov vyzvalo na distribúciu zmrazených ruských fondov, vrátane Billa Browdera, dlhoročného nepriateľa Vladimira Putina. Ale, ako je uvedené vyššie, existujú vážne obavy s týmto prístupom, niektoré vyplývajúce z obavy o zisky, iné z dopadu na globálny finančný systém a niektoré z oboch. To naznačuje potrebu čerstvého taktického myslenia o tom, ako využiť zmrazené ruské fondy. Vzhľadom na potreby Ukrajiny by sa mohlo požiadať o medzinárodné orgány, aby použili zabavené ruské aktíva ako záruku na vydanie nových ukrajinských dlhopisov. Úroky z zabavených aktív by sa mohli odteraz použiť na posilnenie správy o záruke a zároveň znížiť úrokové náklady pre Ukrajinu, najmä na zaplatenie prebiehajúcich sankcií na pôžičky od MMF. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Financovanie by bolo užitočné. Nebezpečenstvo vytvorenia veľkého rozruchu okolo sankcií spočíva v tom, že existuje príležitosť vykresliť sankcionujúcu stranu ako zlých chlapcov v akomsi perverznom morálnom ekvivalente. To sa zhoršuje nevyhnutným únikom týchto predmetov, ktoré sú údajne pod sankciami, presne tak, ako nás pripomínajú zistenia Kyjevského vedeckého výskumného inštitútu forenznej expertízy. Existuje iný prístup, menej založený na moralizme, ktorý sprevádza sankcie, než na zapojení sa do problému spôsobom, ktorý je v súlade s opatrnejším kalibrovaním výhod vonkajších režimov zapojenia. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Napríklad v Severnej Afrike a Saheli, pre tých, ktorí sa snažia zvrátiť destabilizáciu vedenú Ruskom, keďže najúčinnejšími nepriateľmi Rusov sú pravdepodobne islamisti, akákoľvek pomoc alebo spravodajstvo, ktoré západné štáty (vrátane Ukrajiny) poskytnú, je najlepšie udržať v utajení. Môžu existovať niektoré užitočné dlhodobé výsledky, najmä prostredníctvom obnovy spojení a zlepšovania vzťahov v regióne, ktoré boli vážne narušené západným nadmerným zapojením.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Tieto nové formy pomoci by mali zahŕňať oveľa viac než len kinetickú akciu alebo dokonca vojenské vybavenie a výcvik. Vzhľadom na to, že regionálne režimy spojené s Ruskom sú z definície nedemokratické a teda vysoko frakcionálne, nestabilné a zraniteľné, tieto praskliny môžu byť rozšírené obmedzením ich príjmov; podporovaním vnútorných opozičných síl prostredníctvom financovania spolu s médiami a občianskou spoločnosťou; a pomocou regionálnym štátom obmedziť ich vplyv.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Rovnaké menu možností existuje aj v samotnom Rusku, vrátane nasledujúcich opatrení: poskytovanie informácií o finančných transakciách lídrov priamo verejnosti; školenie novinárov, účtovníkov a inžinierov; podpora občianskych spoločenských organizácií; podpora opozičných politikov a akademikov, v druhom prípade zadávaním prác na zabezpečenie základného príjmu bez štátneho dohľadu; podporovanie sietí opozičných politikov; publikovanie online zdrojov v miestnych jazykoch, najmä o tom, ako usporiadať politickú kampaň a vyhrať voľby; školenie a vybavovanie kyber-aktivistov; a podpora miestneho investigatívneho novinárstva. Prostriedky na podkopanie ruského vojenského stroja – a obmedzenie tých spojencov, ktorí, vedome alebo nevedome, ho podporujú – presahujú pokusy o uvalenie embárga a sankcií. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ak takéto opatrenia nebudú uplatnené s dokonalou regulačnou presnosťou, môžu poskytnúť zástierku rešpektability zlyhávajúcej politiky a vždy budú zmiernené úlohou podnikania pri hľadaní zisku, alebo obavami z nadmerného ohrozenia integrity globálneho finančného systému. Namiesto toho by sa sankcie mali považovať za súčasť kontinuum štátnej akcie, na jednom konci ktorého je opatrnejšie kalibrovanie výhod na zrušenie autoritarizmu a na druhom prísnejšie uplatňovanie opatrení, konkrétne zameraných na jednotlivcov. Toto je kapacita, ktorá dnes existuje v bezprecedentných forenzných detailoch. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Posilniť forenzné metódy</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Vojna zvyčajne navštevuje chudobné miesta, robí ich ešte chudobnejšími. Náklady na zatvorenie očí pred bezohľadným ničením komunít po celej Ukrajine spočívajú nielen v nákladoch na majetok. Napokon, kladie záujmy štátu nad – a zdanlivo mimo – záujmy jednotlivca, čo je opakom samotného predpokladu režimu ľudských práv, ktorý nasledoval po druhej svetovej vojne, kde, podľa váženého nemeckého právnika Hersch Lauterpachta, „dobro jednotlivca je konečným cieľom všetkého práva.“</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht sa narodil blízko Habsburského Lembergu, dnes Lviv v modernej Ukrajine. Iní Ukrajinci sa chopili rovnakého boja, najmä Nobelova laureátka Oleksandra Matviichuk, ktorej Centrum pre občianske slobody zdokumentovalo viac ako 78 000 vojnových zločinov doteraz. Digitálne technológie ponúkajú obrovské pokroky v sledovaní páchateľov, od vojakov po veliteľov a dokonca aj čipy a výrobné linky zodpovedné za rakety a drony, ktoré padajú na ukrajinské mestá. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Achillova päta sankcií zostáva ich (nedostatok) implementácie, poháňaná politickými rozdielmi alebo finančnou výhodou, a umožnená nedostatkom následkov. Efektívna implementácia sankcií by mohla a mala byť posilnená legislatívnymi aj nelegislatívnymi prostriedkami na národnej úrovni. Existuje potreba zvýšiť analytickú kapacitu inštitúcií, aby sa zabezpečilo, že sú riadne obsadené. Napríklad variabilita v kapacite monitorovania sankcií sa líši v Európe v oddeleniach zložených z piatich až 150 ľudí. Rovnako je dôležité obmedziť pranie špinavých peňazí prostredníctvom prenosových (transitných) účtov, aby sa znížili korupčné praktiky. Jedným zo spôsobov, ako to umožniť, je bezodkladne implementovať smernicu EÚ o konfiskácii všetkými členskými štátmi EÚ a začleniť ju do národného právneho rámca všetkých členských štátov. Rovnako na legislatívnej úrovni by viac krajín malo zmeniť svoje príslušné trestné zákony, aby zaviedli alebo posilnili trest za porušenie medzinárodných sankcií.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ale sankcie by nemali byť zámienkou na prezentáciu možností ako zvyšovanie izolácie a nič iné alebo viac. Na spektre nátlaku musí byť mrkva s palicou. Napríklad binárna voľba sankcií by nemala zakrývať oveľa ťažšiu a komplexnejšiu prácu zapojenia sa do opozičných síl, parlamentných a mimovládnych, vrátane podnikania, na budovanie voličských základní pre zmenu. To je pravdepodobne lekcia z apartheidu v Južnej Afrike, ktorá je najčastejšie prehliadaná, napriek moci a dopadu tejto úlohy. To je preto, že to nebola dramatická akcia zvonka, ktorá priniesla zmenu, ale skôr podpora tých, ktorí bojujú za zmenu zvonka. Južná Afrika sa nezmenila, pretože bola odrezaná. Zmenila sa, pretože režim nechcel byť odrezaný a tí, ktorí zostali pripojení, získali všetky výhody a sily z toho, že tak urobili. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sankcie zostávajú kritické pri znižovaní kapacity vlády čiastočne tým, že zvyšujú náklady a zložitosti pre prežitie režimu a zabezpečujú, že elity, najmä, nie sú imúnne voči dôsledkom svojich činov. Zmena správania elít závisí od zvyšovania tlaku, ktorý môže posunúť strany z bojiska k rokovaciemu stolu. Sankcie môžu pomôcť preklopiť rovnováhu, najmä pri zmene vnímania beztrestnosti elít. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Nech už sú akékoľvek obchádzania vyvinuté apartheidným režimom v Južnej Afrike a podnikmi, ktoré tam pôsobia, nakoniec vojenské, hospodárske a sociálne náklady prevážili nad výhodami a režim sa zmenil. Ale to si vyžadovalo koherentný prístup, vrátane širokého spektra sankcií s (takmer) globálnou podporou, ako aj rôznych mrkiev, najmä perspektívy globálnej inklúzie. V jeho jadre to vyžadovalo racionálny režim, ktorý bol pripravený vzdať sa politickej moci, ak náklady na udržanie prevážili nad výhodami pustenia. Naopak, potom, k nadšeniu pre sankcie ako opatrenie pod vojnu, nesľubujú okamžitú zmenu, ani nie sú účinné bez komplexného prístupu. Môžu, ak sú tak navrhnuté, pomôcť zmeniť smer cesty.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Tento článok čiastočne čerpá z knihy Grega Millsa a Davida Kilcullena s názvom Umenie vojny a mieru (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> je riaditeľom </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Nadácie Brenthurst</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> je výskumným riaditeľom </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Nadácie Brenthurst</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> je členom ukrajinskej Verchovnej rady a zástupcom predsedu parlamentného výboru pre zahraničné veci. Luis Ravina je profesorom na Univerzite Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"sv": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>De är mer bekymrade över att upprätthålla sin egen makt och finansiera sin livsstil, oavsett kostnaden för sitt folk. Men det finns sätt och medel, direkta och indirekta, att höja kostnaderna för sådana val. Några av dessa nya medel har utvecklats efter Rysslands fullskaliga invasion av Ukraina.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ekonomiska sanktioner är ett verktyg för tvång i den mjukare änden av ett spektrum som börjar med diplomatiskt isolering och frivilliga bojkottar och slutar med fysiska blockader. Det kan till och med inkludera mjukare åtgärder, såsom en mer noggrann kalibrering av bistånd. Medan många – vanligtvis de som de tillämpas mot – snabbt hävdar att sanktioner inte fungerar, tyder historien på att de, åtminstone i vissa fall, med rätt politisk vilja, kan göra det. Men en överdriven beroende av sanktioner kommer sannolikt att ge lite annat än en känsla av självbelåtenhet. Ett fokus på detta ensamt döljer bara andra icke-våldsamma möjligheter att uppmuntra och faktiskt underlätta förändringar i regimens beteende.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Med lite hjälp från våra vänner</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Omgåendet av sanktioner underlättas av bristen på diplomatiskt stöd för orsaken bakom deras införande, vilket återspeglar egenintresse. Rysslands krig i Ukraina är ett exempel. Regeringar som representerar cirka 60 procent av världens befolkning, inklusive Indien, Kina, Sydafrika och stora delar av Mellanöstern, accepterade inte i början av konflikten den ukrainska eller västerländska berättelsen om kriget 2022 av olika skäl. Dessa inkluderade egenintresse och uppfattningar om en västerländsk dubbelmoral. Sådana uppfattningar, legitima eller inte, såddes och främjades aktivt av Ryssland på sociala medier, för att förstärka idén om NATO som angripare och Ryssland som offer. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Som svar på Rysslands invasioner av Ukraina 2014 och 2022 har väst infört en oöverträffad mängd ekonomiska åtgärder mot Moskva. Europeiska unionen har, fram till mitten av 2024, antagit 14 paket av sanktioner, som riktar sig mot över 2 200 individer och enheter, och täcker ett brett spektrum av sektorer, varor och tjänster. I sin tur har USA infört över 14 000 sanktioner, mer än de mot Iran, Kuba och Nordkorea tillsammans, riktade mot 10 173 individer, 4 089 enheter, 177 fartyg och 100 flygplan. Totalt har Ryssland utsatts för mer än 14 000 sanktioner. Sådana åtgärder hade som avsikt att försvaga Moskvas förmåga att föra krig genom att sänka dess inkomster och begränsa tillgången till kritiska teknologier för dess krigsmaskin. Ändå, även om denna regim utan tvekan har gjort det svårare för ryssarna, och den fulla omfattningen av effekterna är okänd, tycks lite ha förändrats trots ett decennium av konflikt och det \"mest omfattande sanktionsregimen i historien\".</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Idén var, i början, att västerländska sanktioner skulle långsamt men obevekligt bita, vilket gjorde konflikten till en \"kamp mellan kylskåpet och televisionen\", som en ukrainsk överste kommenterade i början av 2022 års krigsfas. Retorik kan göra ett fullt hjärta, sa han, men sällan fyller magen. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Det har funnits några påtagliga resultat. Enligt en studie publicerad av den gemensamma amerikansk-ukrainska </span><span>Internationella arbetsgruppen för ryska sanktioner,</span> <span>har sådana restriktioner krympt Rysslands </span><span>överskott i dess nuvarande betalningsbalans. Totalt uppskattades detta ha minskat med 60 procent under 2022-23. Rubeln har också deprecierats, vilket drivit upp inflationen och, i processen, skapat sociala effekter som förvärrats av omdirigeringen av finansiering till kriget från Rysslands nationella välfärdsfond. Intäkterna från olje- och gashandeln – ansvariga för nästan hälften (ungefär 230 miljarder US-dollar) av exportinkomsten 2021 – rapporterades ha fallit med omkring 50 procent under 2023 när förlusten av \"stabila och solventa marknader, teknikgapet och multiplikatoreffekten [som påverkar] leveranskedjan (tanktransport, hamntjänster, rörtransport)\" alla började bita. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Klarar stormen?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ändå, för varje indikation på framgången av sanktioner, verkar det finnas motstridiga bevis. Trots mängden sanktioner har Rysslands ekonomi upprepade gånger trotsat förutsägelserna om dess omedelbara undergång, inklusive finansiell kollaps, recession, galopperande inflation och brist på kompetens och teknologi. Som </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> noterade i augusti 2024: \"Trots sanktioner och paria-status växer Rysslands ekonomi starkt. Det visar sig att bacchanaliskt spenderande, under krigstid, verkligen får saker att hända.\" Om något har brottandet av sanktioner också stimulerat ekonomin, med tidigare västerländska företag som köpts billigt av de i Ryssland. Leveranskedjor har också etablerats med vänliga länder (för detta läs Kina, Iran, Indien och Nordkorea bland andra), initialt för att diversifiera ryska oljeexporter och säkerställa teknikflöden för högteknologiska vapentillgångar. Men detta eftersträvas alltmer även för konsumentvaror. Trettio månader efter invasionen rapporterar </span><i><span>The Economist</span></i><span> att hälften av varuimporterna kommer från Kina, dubbelt så stor andel som före invasionen. Rysslands BNP förväntas växa med mer än tre procent under 2024, den snabbaste tillväxten sedan 2010-talet. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bland de strategier som Ryssland rapporterats ha använt med framgång är användningen av tredjeparts handelsföretag från Dubai, som distribuerar sina petroleumprodukter i Västafrika. Rysk olja dumpas till under marknadspriser i länder som Burkina Faso och Mali, där den har hjälpt till att hålla maligna militärledare vid makten, liksom stater som är ivriga att dra nytta av billig olja som Ghana, Elfenbenskusten och Benin. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Givet den stängda redovisningen och hemlighetsmakeriet i Putins stat kan det vara svårt att avgöra de verkliga, långsiktiga effekterna av sanktionsregimen. Det är säkert att det sannolikt har gjort militär produktion och upprustning dyrare och mer komplicerat, givet tillgången på komponenter till ett premium, särskilt från Nordkorea, Kina och Iran. Officiellt har Ryssland ökat </span><span>militära utgifter</span> <span>från 2,7 procent av BNP 2022, till 3,9 procent 2023 och sex procent 2024, eller strax under en tredjedel av sin statliga budget. </span><span>Vid början av 2024 uppskattades dock att ryska försvarsutgifter kan stå för så mycket som 40 procent av sin budget eftersom kriget i Ukraina kostar mer än dess sammanlagda utgifter för hälsa och utbildning. Jämfört med detta spenderade USA 11 procent, medan NATO:s genomsnitt var 4,3 procent.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>De påtryckningar som införts av externa sanktioner har emellertid inte varit tillräckligt intensiva, åtminstone från ett ukrainskt perspektiv, och infördes inte snabbt eller hårt nog för att säkerställa att kylskåpet övervann televisionen. Ryssland har varit skickligt på att både påskynda sin egen militärproduktion, efter en långsam start, kanske i förväntan på en snabb seger, och att skaffa materiel från sina allierade. B</span><span>Genom att aktivera sin egen axel har Moskva fått minst tre miljoner skott av tung artilleri från Nordkorea sedan augusti 2023 (och kanske så mycket som sex miljoner), och 300 000 från Iran under 2023. Ryssland självt producerar</span><span> cirka 250 000 artillerigranater per månad, eller tre miljoner årligen. USA och Europa tillsammans har en kapacitet att producera cirka 1,2 miljoner granater årligen, medan USA har satt som mål att producera 100 000 artilleriskott per månad senast i slutet av 2025. Ryssland rapporteras driva artillerifabriker dygnet runt med roterande 12-timmars skift, med uppskattningsvis 3,5 miljoner ryssar som nu arbetar inom sektorn. Detta är en ökning från omkring två till 2,5 miljoner före kriget. Dessutom fortsätter kritiska västerländska varor och komponenter att hitta sin väg till Rysslands krigsmaskin.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanktioner förblir i grunden begränsade eftersom de sällan riktar sig mot utländska aktörer. Istället riktar de sig mot inhemska aktörer, såsom amerikanska företag eller de som verkar under amerikansk jurisdiktion. Ändå ligger lösningarna vanligtvis ett steg före sanktionsregimerna. Som ett exempel är den största källan till leverans av högprioriterade stridsföremål som är nödvändiga för ryska vapensystem enligt uppgift det amerikanska företaget Intel. </span><span>Marknaden hittar också snabbt en ny jämvikt, med hänsyn till störningen av prissättningen. En höjning av räntorna har drivit upp värdet på rubeln. Sanktioner fungerar inte heller när det saknas kopplingar. USA är till exempel inte en betydande handelspartner med Ryssland.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Återstrama skruvarna</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Som svar på dessa svagheter har två stora förändringar inträffat i sanktionsregimerna under detta århundrade: viljan att gå efter utvalda individer och att sanktionera de finansiella system som stöder härskare. Namngiven efter skattejuristen Sergei Magnitsky, som påstås ha mördats i ett Moskva-fängelse 2009 för att ha avslöjat korruption av ryska tjänstemän, är den amerikanska regeringens Global Magnitsky Act ett långtgående, riktat, människorätts- och antikorruptionssanktioneringsprogram som riktar sig mot statstjänstemän såväl som privata medborgare. 2012 års lag ger den amerikanska regeringen rätt att sanktionera utländska statstjänstemän världen över som är människorättsöverträdare, frysa deras tillgångar och förbjuda dem att resa in i USA. Under de första tio åren av sin historia har Magnitsky nämnt 450 individer. Den stora styrkan i programmet ligger i dess avsiktliga försök att stänga av korrupta och smutsiga individer från det globala finansiella systemet.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dessutom, medan riktade sanktioner mot Ryssland började svagt 2022 (det fanns undantag för lyxvaror, till exempel, i EU:s sanktionspaket, för att blidka Italien), utvidgades de snart till det ryska banksystemet. Trots farhågor om påverkan på västerländska banker förhindrades Ryssland från att använda SWIFT internationella betalningssystem. Genom att stänga av sju ryska banker från systemet höjde väst betydligt kostnaden för bankverksamhet, trots motstånd från europeiska banker. I</span><span> tillägg till vapeniseringen av dollarn på detta sätt var frysen av Rysslands valutareserver en oöverträffad användning av extraterritorial jurisdiktion. </span><span>Kallelsen att beslagta mer än 300 miljarder US-dollar som hålls av västerländska banker och använda dem för Ukrainas hjälp möttes också med oro av kommersiella banker. Som Bill Winters, chefen för Standard Chartered bank, sa som svar på detta förslag, skulle den finansiella gemenskapens reaktion på att beslagta vinster från ryska frysta tillgångar vara \"blandad\" mitt i farhågor om \"vapenisering\" av centralbanker och valutor.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sådana farhågor om en politiserad och vapeniserad amerikansk dollar är delvis ansvariga för att dollarns andel bland globala reserver har fallit från 70 procent till strax under 60 detta århundrade, eftersom länder försöker göra sina reserver motståndskraftiga mot sanktioner. I kombination med handelsfriktion med Kina, kommer</span><span> vapeniseringen av USA:s kontroll över det internationella finansiella systemet sannolikt att förändra beteendet hos icke-västerländska makter och leda till rivaliserande arkitekturer, som kan få betydande stöd</span><span>. Detta förklarar varför Peking har utvecklat sin egen internationella betalningsplattform – Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Denna är oberoende av SWIFT och accepteras i Ryssland och av banker i Brasilien och på andra håll. </span><span>Men förändringar i detta system kan ta lång tid, givet dollarns fortsatta primat som reservvaluta.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanktioner är alltid en slags dubbelkantad svärd. För att vara effektiva och förhindra kringgående måste de vara omfattande och inkludera så många länder som möjligt. Ändå är detta svårt att uppnå när det finns olika djup av beroende av Ryssland inom de ekonomiska och handelsområdena; en begränsad vilja att lida för mycket; starka intressen; \"heliga ko\"-sektorer som kärnbränsle eller anläggningar; tillgången på strategiska störande faktorer som har dragit mest nytta av de västerländska sanktionerna mot Ryssland; samt de taktiska störande faktorer som inte deltog i sanktionerna och var avgörande för att återexportera varor. Detta förvärras av förekomsten av många kryphål och den otillräckliga verkställigheten av sekundära sanktioner. Allt detta har gett Ryssland lång tid att justera och göra alternativa arrangemang.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>I mötet med den ekonomiska enade fronten från väst har Ryssland kämpat tillbaka med hjälp av parallella marknader, dual-use-teknologi och tredjepartsledningar. Men det finns gränser. Det finns en premie, som Sydafrika lärde sig under apartheid, för att köpa smugglad teknologi. Leverantörer är dyra och försiktiga med att förlora tillgång till rikare marknader. Och teknologi kan inte kompensera för förlusten av kvalificerade arbetare från \"hjärnflykten\" som vanligtvis följer med sanktioner. Ju längre kriget drar ut på tiden och sanktionerna förblir på plats, desto tuffare blir det, inte minst eftersom krig är en dyr affär.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Arbeta smartare för förändring av regimens beteende</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Flera framstående individer har uppmanat till distribution av frysta ryska medel, inklusive Bill Browder, en långvarig motståndare till Vladimir Putin. Men, som framhävs ovan, finns det allvarliga farhågor kring detta tillvägagångssätt, vissa drivna av oro för vinster, andra av påverkan på det globala finansiella systemet, och vissa av båda. Detta tyder på ett behov av nytt taktiskt tänkande om hur man ska använda frysta ryska medel. Givet ukrainska behov kan internationella myndigheter uppmanas att använda beslagtagna ryska tillgångar som säkerhet för utfärdandet av nya ukrainska obligationer. Räntan på beslagtagna tillgångar kan nu användas för att förstärka budskapet om säkerhet och, samtidigt, sänka räntekostnaderna för Ukraina, särskilt för att betala för de pågående straffavgifterna på IMF-lån. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Finansieringen skulle vara användbar. Faran med att skapa stort ståhej kring sanktioner är att det finns en möjlighet att framställa den sanktionsinförande parten som de \"onda\" i en slags pervers moralisk ekvivalens. Detta förvärras av den oundvikliga läckan av just de föremål som påstås vara under sanktioner, precis som fynden från Kyiv Scientific Research Institute of Forensic Expertise påminner oss. Det finns ett annat tillvägagångssätt, mindre grundat i den moralism som följer med sanktioner än på att engagera sig i problemet på ett sätt som är i linje med en mer noggrann kalibrering av fördelarna med externa engagemangsregimer. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Till exempel, i Nordafrika och Sahel, för dem som söker att åtgärda ryskledd destabilisering, givet att de mest effektiva fienderna till ryssarna sannolikt är islamister, är all hjälp eller information som västerländska stater (inklusive Ukraina) ger dem bäst att hållas hemlig. Det kan finnas några mer användbara långsiktiga resultat, inte minst genom att återuppbygga kopplingar och laga relationer i regionen som har blivit hårt ansträngda av västerländsk överengagemang.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Dessa nya former av hjälp bör involvera långt mer än kinetisk aktion eller ens militär utrustning och träning. Givet att Rysslandsnära regionala regimer per definition är odemokratiska och därmed starkt fraktionerade, instabila och sårbara, kan dessa sprickor vidgas genom att begränsa deras inkomstströmmar; stödja interna oppositionskrafter genom finansiering tillsammans med media och civilsamhälle; och hjälpa regionala stater att begränsa deras inflytande.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Detsamma valet av alternativ finns i Ryssland självt, inklusive följande åtgärder: att tillhandahålla information om ledarnas finansiella transaktioner direkt till allmänheten; utbildning av journalister, revisorer och ingenjörer; stöd för civilsamhällesorganisationer; stöd för oppositionspolitiker och akademiker, i det andra fallet genom att beställa arbete för att säkerställa en grundinkomst fri från statlig kontroll; främja nätverk av oppositionspolitiker; publicera online-resurser på lokala språk, särskilt om hur man genomför en politisk kampanj och vinner ett val; utbildning och utrustning av cyberaktivister; och stödja lokal undersökande journalistik. Medlen för att undergräva Rysslands krigsmaskin – och begränsa de allierade som, medvetet eller omedvetet, stöder den – går bortom försök att införa embargo och sanktioner. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Om inte sådana åtgärder tillämpas med fullständig regleringsprecision kan de ge en fikonblad av respektabilitet till en misslyckad politik, och kommer alltid att mildras av affärers roll i att söka vinst, eller av farhågor om att överkompromissa integriteten i det globala finansiella systemet. Snarare bör sanktioner ses som en del av ett kontinuum av statlig handling, där den ena änden är en mer noggrann kalibrering av fördelar för att åtgärda auktoritarianism och, i den andra, en striktare tillämpning av åtgärder, specifikt riktade mot individer. Detta är en kapacitet som idag finns i oöverträffad forensisk detalj. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Stärka forensik</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Krig besöker vanligtvis fattiga platser, vilket gör dem ännu fattigare. Kostnaden för att blunda för Rysslands hänsynslösa förstörelse av samhällen över hela Ukraina ligger inte bara i kostnaderna för egendom. Efter allt sätter det statens intressen över – och till synes bortom – individens, motsatsen till själva premissen för människorättsregimen som följde efter andra världskriget där, i den ansedda Nuremberg-juristen Hersch Lauterpachts ord, \"individens välbefinnande är det yttersta målet för all lag.\"</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht föddes nära Habsburg Lemberg, nu Lviv i dagens Ukraina. Andra ukrainare har tagit upp samma kamp, inte minst Nobelpristagaren Oleksandra Matviichuk, vars Center for Civil Liberties har dokumenterat mer än 78 000 krigsbrott hittills. Digitala teknologier erbjuder stora framsteg i att spåra gärningspersoner, från soldater till befälhavare och till och med chip och produktionslinjer som är ansvariga för missiler och drönare som regnar ner över ukrainska städer. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanktionernas akilleshäl förblir deras (brist på) genomförande, drivet av politiska skillnader eller finansiell fördel, och möjliggjort av bristen på konsekvenser. Den effektiva genomförandet av sanktioner skulle kunna och bör stärkas genom både lagstiftande och icke-lagstiftande medel på nationell nivå. Det finns ett behov av att öka den analytiska kapaciteten hos institutioner för att säkerställa att de är ordentligt bemannade. Till exempel varierar kapaciteten för sanktionsövervakning över Europa i avdelningar som består av fem till 150 personer. På samma sätt är det viktigt att begränsa penningtvätt via flödeskonton (transitkonton) för att skära ner på korrupta metoder. Ett sätt att möjliggöra detta är att utan ytterligare dröjsmål genomföra EU:s konfiskeringsdirektiv av alla EU-medlemsstater och att införliva det i den nationella rättsliga ramen för alla medlemsstater. Även på lagstiftande nivå bör fler länder ändra sina respektive strafflagar för att införa eller stärka straffet för brott mot internationella sanktioner.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Men sanktioner bör inte vara en förevändning för att presentera alternativ som att öka isoleringen och inget annat eller mer. På ett spektrum av tvång måste det finnas en morot med käppen. Till exempel bör det binära valet av sanktioner inte dölja den mycket svårare och mer komplexa affären att engagera sig med oppositionskrafter, parlamentariska och icke-statliga, inklusive företag, för att bygga väljargrupper för förändring. Det är förmodligen lärdomen från apartheid Sydafrika, som oftast förbises, trots kraften och påverkan av denna roll. Detta beror på att det inte var en dramatisk åtgärd utifrån som förde förändring, utan snarare stödet från dem som kämpade för förändring utifrån. Sydafrika förändrades inte för att det stängdes av. Det förändrades för att regimen inte ville bli avskuren och de som förblev anslutna hade fått alla fördelar och styrkor av att göra så. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Sanktioner förblir avgörande för att minska regeringens kapacitet delvis genom att öka kostnaderna och komplexiteten för regimens överlevnad, och säkerställa att eliterna i synnerhet inte är immuna mot konsekvenserna av sina handlingar. Att förändra eliternas beteende beror på att öka trycket som kan pressa parter från slagfältet till förhandlingsbordet. Sanktioner kan hjälpa till att tippa balansen, inte minst genom att förändra uppfattningar om eliternas straffrihet. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Oavsett de lösningar som utvecklades av apartheidregimen i Sydafrika och de företag som verkade där, vägde de militära, ekonomiska och sociala kostnaderna i slutändan tyngre än fördelarna, och regimen förändrades. Men detta krävde en sammanhängande strategi, inklusive ett brett spektrum av sanktioner med (nästan) globalt stöd samt olika morötter, inte minst utsikten till global inkludering. I sin kärna krävde det en rationell regim, som var beredd att ge upp politisk makt om kostnaderna för att hålla fast översteg fördelarna med att släppa taget. I motsats till entusiasmen för sanktioner som ett mått under krig, lovar de inte omedelbar förändring, och de är inte effektiva utan en omfattande strategi. De kan, om de utformas så, hjälpa till att förändra färdriktningen.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Denna artikel bygger delvis på Greg Mills och David Kilcullens bok med titeln The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong> är direktör för </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Ray Hartley</strong> är forskningsdirektör för </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Brenthurst Foundation</span></a><span>. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> är medlem av Ukrainas Verkhovna Rada och vice ordförande för den parlamentariska kommittén för utrikesfrågor. Luis Ravina är professor vid universitetet i Navarra.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"tr": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Kendi güçlerini korumak ve yaşam tarzlarını finanse etmekle daha çok ilgileniyorlar, bunun bedeli ne olursa olsun. Ancak bu tür seçimlerin maliyetlerini artırmanın doğrudan ve dolaylı yolları vardır. Bu yeni yöntemlerden bazıları, Rusya'nın Ukrayna'ya yönelik tam ölçekli işgali sonrasında geliştirilmiştir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ekonomik yaptırımlar, diplomatik izolasyon ve gönüllü boykotlarla başlayan ve fiziksel abluka ile sona eren bir spektrumun daha yumuşak ucunda bir zorlayıcı araçtır. Daha dikkatli bir yardım kalibrasyonu gibi daha yumuşak önlemleri de içerebilir. Yaptırımların uygulanmasından muzdarip olanlar genellikle yaptırımların etkili olmadığını iddia etseler de, tarih, doğru siyasi irade ile bazı durumlarda etkili olabileceklerini göstermektedir. Ancak yaptırımlara aşırı bağımlılık, yalnızca bir tür öz tatmin sağlamaktan başka bir şey sunmayacaktır. Bu konuya odaklanmak, aslında rejim davranışında değişiklikleri teşvik etmenin ve kolaylaştırmanın diğer şiddetsiz olasılıklarını gölgede bırakmaktadır.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Arkadaşlarımızdan biraz yardım</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Yaptırımların aşılması, bunların uygulanmasının arkasındaki neden için diplomatik destek eksikliği ile kolaylaşmaktadır ve bu da öz çıkarı yansıtmaktadır. Rusya'nın Ukrayna'daki savaşı bunun bir örneğidir. Hindistan, Çin, Güney Afrika ve Orta Doğu'nun büyük bir kısmı dahil olmak üzere, dünya nüfusunun yaklaşık %60'ını temsil eden hükümetler, 2022'deki çatışmanın başlangıcında Ukrayna veya batılı anlatıyı çeşitli nedenlerle kabul etmemiştir. Bu nedenler arasında öz çıkar ve batılı çift standart algıları bulunmaktadır. Bu tür algılar, meşru olsun ya da olmasın, Rusya tarafından sosyal medyada aktif olarak ekilmiş ve teşvik edilmiştir; NATO'nun saldırgan, Rusya'nın ise kurban olduğu fikrini pekiştirmek için. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Rusya'nın 2014 ve 2022'deki Ukrayna işgallerine yanıt olarak, Batı, Moskova'ya karşı eşi benzeri görülmemiş bir ekonomik önlem paketi uygulamıştır. Avrupa Birliği, 2024 ortasına kadar, 2,200'den fazla birey ve kuruluşa yönelik 14 yaptırım paketi benimsemiş ve geniş bir sektör, mal ve hizmet yelpazesini kapsamıştır. Buna karşılık, Amerika Birleşik Devletleri, İran, Küba ve Kuzey Kore'ye uygulanan yaptırımlardan daha fazla olan 14,000'den fazla yaptırım uygulamış, 10,173 birey, 4,089 kuruluş, 177 gemi ve 100 uçak hedef almıştır. Toplamda, Rusya 14,000'den fazla yaptırıma maruz kalmıştır. Bu tür önlemler, Moskova'nın savaş yürütme yeteneğini zayıflatmayı, gelirini düşürmeyi ve savaş makinesi için kritik teknolojilere erişimi sınırlamayı amaçlamıştır. Ancak, bu rejim kesinlikle Ruslar için daha zor hale getirmiş olsa da, etkilerin tam boyutu bilinmemektedir; on yıl süren çatışma ve \"tarihin en kapsamlı yaptırım rejimi\" olmasına rağmen, pek bir şey değişmemiş gibi görünmektedir.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Başlangıçta, batılı yaptırımların yavaş ama kaçınılmaz bir şekilde etkili olacağı düşünülmüştü; bir Ukraynalı albayın 2022 savaşının başlangıcında belirttiği gibi, çatışmayı \"buzdolabı ile televizyon arasındaki bir mücadele\" haline getirecekti. Retorik, dolu bir kalp yaratabilir, dedi, ama nadiren karnı doyurur. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bazı somut sonuçlar elde edilmiştir. ABD-Ukrayna ortak <span>Uluslararası Rus Yaptırımları Çalışma Grubu</span> tarafından yayımlanan bir çalışmaya göre, bu tür kısıtlamalar Rusya'nın cari ödemeler dengesindeki fazlasını küçültmüştür. Genel olarak, bu 2022-23'te %60 oranında bir düşüş olarak tahmin edilmiştir. Ruble de değer kaybetmiş, enflasyonu artırmış ve bu süreçte, Rusya'nın Ulusal Refah Fonu'ndan savaş için ayrılan fonların yönlendirilmesiyle kötüleşen sosyal etkiler yaratmıştır. 2021'de ihracat gelirinin neredeyse yarısından (yaklaşık 230 milyar ABD doları) sorumlu olan petrol ve gaz ticaretinden elde edilen gelirlerin, \"istikrarlı ve solvent pazarların kaybı, teknoloji açığı ve tedarik zincirini etkileyen çarpan etkisi\" nedeniyle 2023'te yaklaşık %50 oranında düştüğü bildirilmektedir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Fırtınayı atlatmak?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ancak, yaptırımların başarısına dair her belirti için çelişkili kanıtlar görünmektedir. Yaptırımların çeşitliliğine rağmen, Rusya'nın ekonomisi, mali çöküş, durgunluk, kontrolden çıkmış enflasyon ve beceri ve teknoloji eksikliği gibi yakın bir felaketin öngörülerini defalarca boşa çıkarmıştır. <span>The</span> <span>Economist</span> dergisinin Ağustos 2024'te belirttiği gibi: \"Yaptırımlara ve parya statüsüne rağmen, Rusya'nın ekonomisi güçlü bir şekilde büyüyor. Görünüşe göre, savaş zamanında şatafatlı harcamalar gerçekten işleri hareketlendiriyor.\" Yaptırımları aşmak, ekonomiyi de canlandırmıştır; daha önce batılı olan işletmeler, Rusya'daki kişiler tarafından ucuz bir şekilde satın alınmıştır. Tedarik zincirleri de dost ülkelerle (bunun için Çin, İran, Hindistan ve Kuzey Kore gibi ülkeleri okuyun) kurulmuştur; başlangıçta Rusya'nın petrol ihracatını çeşitlendirmek ve yüksek teknoloji silah girdileri için teknoloji akışını sağlamak amacıyla. Ancak, bu giderek tüketim malları için de takip edilmektedir. İşgalin üzerinden otuz ay geçtikten sonra, <span>The Economist</span> raporlarına göre, mal ithalatının yarısı Çin'den gelmektedir; bu, işgal öncesi payın iki katıdır. Rusya'nın GSYİH'sının 2024'te %3'ten fazla büyümesi beklenmektedir; bu, 2010'ların en hızlı büyüme dönemidir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Rusya'nın başarıyla kullandığı stratejiler arasında, Batı Afrika'da petrol ürünlerini dağıtan Dubai merkezli üçüncü taraf ticaret firmalarının kullanımı bulunmaktadır. Rusya'nın petrolü, Burkina Faso ve Mali gibi ülkelerde piyasa fiyatlarının altında satılmakta; bu da kötü niyetli askeri yöneticilerin iktidarda kalmasına yardımcı olmakta ve Gana, Fildişi Sahili ve Benin gibi indirimli petrol almayı isteyen devletlere fayda sağlamaktadır. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Putin'in devletinin kapalı muhasebesi ve gizliliği göz önüne alındığında, yaptırım rejiminin gerçek, uzun vadeli etkilerini belirlemek zor olabilir. Kesinlikle, bu, özellikle Kuzey Kore, Çin ve İran'dan gelen bileşenlerin tedarikinin pahalı ve karmaşık hale gelmesi nedeniyle askeri üretim ve yeniden silahlanmayı zorlaştırmış olmalıdır. Resmi olarak, Rusya, 2022'de GSYİH'sının %2.7'sinden, 2023'te %3.9'a ve 2024'te %6'ya, yani hükümet bütçesinin yaklaşık üçte birine askeri harcamalarını artırmıştır. Ancak, 2024'ün başında, Rusya'nın savunma harcamalarının bütçesinin %40'ına kadar çıkabileceği tahmin edilmiştir; çünkü Ukrayna'daki savaş, sağlık ve eğitim için yapılan toplam harcamalarından daha fazla maliyet getirmektedir. Karşılaştırıldığında, ABD %11 harcama yaparken, NATO ortalaması %4.3'tür.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ancak, dış yaptırımların getirdiği baskılar, kesinlikle bir Ukrayna perspektifinden bakıldığında, yeterince yoğun olmamıştır ve bu baskılar, buzdolabının televizyonu geçmesini sağlamak için yeterince hızlı veya sert bir şekilde uygulanmamıştır. Rusya, belki de hızlı bir zafer beklentisiyle, yavaş bir başlangıçtan sonra kendi askeri üretimini hızlandırmada ustalaşmıştır ve müttefiklerinden malzeme temin etmiştir. Kendi eksenini harekete geçirerek, Moskova, Ağustos 2023'ten bu yana Kuzey Kore'den en az üç milyon ağır top mermisi elde etmiştir (belki de altı milyon kadar) ve 2023'te İran'dan 300,000 mermi almıştır. Rusya, aylık yaklaşık 250,000 top mermisi üretmektedir; bu da yıllık üç milyon mermiye denk gelmektedir. ABD ve Avrupa birlikte yılda yaklaşık 1.2 milyon mermi üretme kapasitesine sahiptir; ABD, 2025'in sonuna kadar ayda 100,000 mermi üretme hedefi belirlemiştir. Rusya'nın, sektörde şu anda yaklaşık 3.5 milyon Rus'un çalıştığı tahmin edilen 24/7 döner 12 saatlik vardiyalarda top mermisi fabrikalarını çalıştırdığı bildirilmektedir. Bu, savaş öncesinde yaklaşık iki ila 2.5 milyondu. Ayrıca, kritik batılı mallar ve bileşenler, Rusya'nın savaş makinesine ulaşmaya devam etmektedir.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Yaptırımlar, genellikle yabancı aktörleri hedef almadıkları için içsel olarak sınırlıdır. Bunun yerine, ABD firmaları veya ABD yargı yetkisi altında faaliyet gösterenleri hedef alırlar. Yine de, alternatif yollar genellikle yaptırım rejimlerinden bir adım öndedir. Bir örnek olarak, Rus silah sistemleri için gerekli yüksek öncelikli savaş alanı malzemelerinin en büyük tedarik kaynağının, Amerikalı firma Intel olduğu bildirilmektedir. <span>Pazar</span> da fiyatlardaki bozulmayı hesaba katarak hızla yeni bir denge bulmaktadır. Faiz oranlarındaki artış, rublenin değerini artırmıştır. Yaptırımlar, bağların eksik olduğu durumlarda da etkili olmaz. Örneğin, Amerika Birleşik Devletleri, Rusya ile önemli bir ticaret ortağı değildir.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Vida sıkmak</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bu yüzyılda, bu zayıflıklara yanıt olarak, yaptırım rejimlerinde iki büyük değişiklik olmuştur: belirli bireyleri hedef alma isteği ve yöneticileri destekleyen finansal sistemleri yaptırımla hedef alma isteği. 2009'da Rus yetkililerin yolsuzluğunu ifşa ettiği için Moskova'da bir hapiste öldürüldüğü iddia edilen vergi avukatı Sergei Magnitsky'nin adını taşıyan ABD hükümetinin Küresel Magnitsky Yasası, hükümet yetkilileri ve özel vatandaşları hedef alan kapsamlı, hedefli, insan hakları ve yolsuzluk karşıtı yaptırım programıdır. 2012 Yasası, ABD hükümetine dünya genelinde insan hakları ihlalcisi olan yabancı hükümet yetkililerini yaptırımla hedef alma, varlıklarını dondurma ve ABD'ye girişlerini yasaklama yetkisi vermektedir. Tarihinin ilk on yılında, Magnitsky 450 bireyi hedef almıştır. Programın büyük gücü, yolsuz ve lekeli bireyleri küresel finansal sistemden koparma konusundaki kasıtlı çabasındadır.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ayrıca, Rusya'ya yönelik hedefli yaptırımlar 2022'de zayıf bir başlangıç yaptı (örneğin, İtalya'yı yatıştırmak için AB yaptırım paketinde lüks mallar için muafiyetler vardı), ancak kısa sürede Rus bankacılık sistemine yayıldı. Batı, Rusya'nın SWIFT uluslararası ödeme sistemini kullanmasını engellemiştir; batılı bankaların etkisi konusunda endişelere rağmen, yedi Rus bankasını sistemden keserek bankacılık maliyetlerini önemli ölçüde artırmıştır. Bu şekilde doların silahlandırılmasına ek olarak, Rusya'nın döviz rezervlerinin dondurulması, egemenlik dışı yargı yetkisinin eşi benzeri görülmemiş bir kullanımını temsil etmektedir. Batılı bankalarda tutulan 300 milyar ABD dolarından fazla varlığın el konulması ve bunun Ukrayna'nın yardımında kullanılması çağrısı, ticari bankalar tarafından da alarmla karşılanmıştır. Standard Chartered bankasının başkanı Bill Winters, bu öneriye yanıt olarak, Rusya'nın dondurulmuş varlıklarının kârına el konulması konusundaki finansal topluluğun tepkisinin \"karışık\" olacağını, \"merkez bankalarını ve para birimlerini silahlandırma\" korkuları arasında olduğunu belirtmiştir.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Politikleşmiş ve silahlandırılmış bir ABD doları korkusu, bu yüzyılda ülkelerin rezervlerini yaptırımlara karşı koruma çabasıyla, doların küresel rezervler içindeki payının %70'ten %60'ın altına düşmesinin kısmen sorumlusudur. Çin ile ticaret gerginliği ile birleştiğinde, ABD'nin uluslararası finansal sistem üzerindeki kontrolünün silahlandırılması, muhtemelen batılı olmayan güçlerin davranışlarını değiştirecek ve önemli destek kazanabilecek rakip mimarilerin ortaya çıkmasına yol açacaktır. Bu, Pekin'in kendi uluslararası ödeme platformunu geliştirmesinin nedenini açıklamaktadır - Sınır Ötesi Bankalararası Ödeme Sistemi (CIPS). Bu, SWIFT'ten bağımsızdır ve Rusya'da ve Brezilya'daki bankalar tarafından kabul edilmektedir. Ancak, bu sistemdeki değişikliklerin uzun zaman alabileceği göz önüne alındığında, doların rezerv para birimi olarak devam eden önceliği nedeniyle.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Yaptırımlar her zaman bir tür iki ucu keskin kılıçtır. Etkili olabilmeleri ve aşılmalarını önleyebilmeleri için kapsamlı olmaları ve mümkün olduğunca çok ülkeyi içermeleri gerekir. Ancak, Rusya'ya olan ekonomik ve ticari bağımlılığın farklı derinlikleri, fazla acı çekme isteksizliği, güçlü çıkar grupları, nükleer yakıt veya tesisler gibi \"kutsal inek\" sektörleri, batılı yaptırımlardan en çok fayda sağlayan stratejik engelleyicilerin varlığı ve yaptırımlara katılmayan ve malların yeniden ihraç edilmesinde etkili olan taktik engelleyicilerin varlığı nedeniyle bunu başarmak zordur. Tüm bunlar, Rusya'ya alternatif düzenlemeler yapması için uzun bir süre tanımıştır.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Batı'nın ekonomik birleşik cephesine karşı, Rusya, paralel pazarlar, çift kullanımlı teknoloji ve üçüncü ülke kanalları kullanarak karşılık vermiştir. Ancak sınırlar vardır. Güney Afrika'nın apartheid döneminde öğrendiği gibi, kaçak teknoloji satın almanın bir bedeli vardır. Tedarikçiler pahalıdır ve daha zengin pazarlara erişimlerini kaybetme konusunda temkinlidirler. Ayrıca, teknoloji, yaptırımlarla genellikle birlikte gelen \"beyin göçü\" nedeniyle kaybedilen nitelikli iş gücünün kaybını telafi edemez. Savaş ne kadar uzun sürerse ve yaptırımlar ne kadar uzun kalırsa, durum o kadar zorlaşacaktır; en azından savaş pahalı bir iştir.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Rejim davranış değişikliği için daha akıllı çalışmak</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Birçok tanınmış kişi, dondurulmuş Rus fonlarının dağıtımını talep etmiştir; bunlar arasında Vladimir Putin'in uzun zamandır düşmanı Bill Browder da bulunmaktadır. Ancak, yukarıda vurgulandığı gibi, bu yaklaşımda ciddi endişeler vardır; bazıları kâr kaygısından, diğerleri küresel finansal sistem üzerindeki etkiden ve bazıları her ikisinden kaynaklanmaktadır. Bu, dondurulmuş Rus fonlarını nasıl kullanacağına dair yeni taktik düşüncelere ihtiyaç olduğunu önermektedir. Ukrayna'nın ihtiyaçları göz önüne alındığında, uluslararası otoritelerden, el konulan Rus varlıklarını yeni Ukrayna tahvillerinin çıkarılması için teminat olarak kullanmaları istenebilir. El konulan varlıkların faizleri, teminat mesajını güçlendirmek için şu andan itibaren kullanılabilir ve aynı zamanda Ukrayna için, özellikle IMF kredileri üzerindeki devam eden cezaları ödemek için faiz yükünü azaltabilir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Finansman faydalı olacaktır. Yaptırımlar hakkında büyük bir gürültü yaratmanın tehlikesi, yaptırım uygulayan tarafı kötü adamlar olarak göstermek için bir fırsat yaratmasıdır; bu, Kyiv Adli Tıp Uzmanlık Enstitüsü'nün bulgularının hatırlattığı gibi, yaptırımlar altında olduğu iddia edilen maddelerin kaçakçılığının kaçınılmaz sızmasıyla daha da kötüleşmektedir. Yaptırımların eşlik ettiği ahlaki temellere dayanmaktan ziyade, dış etkileşim rejimlerinin faydalarını daha dikkatli bir şekilde kalibre etme ile uyumlu bir şekilde sorunu ele almayı içeren başka bir yaklaşım vardır. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Örneğin, Kuzey Afrika ve Sahel'de, Rusya'nın liderliğindeki istikrarsızlaştırmayı tersine çevirmek isteyenler için, Rusların en etkili düşmanlarının muhtemelen İslamcılar olduğu göz önüne alındığında, batılı devletlerin (Ukrayna dahil) onlara vereceği her türlü yardım veya istihbarat gizli tutulmalıdır. Batıda aşırı katılım nedeniyle kötüleşen ilişkileri onarmak ve bağlantıları yeniden inşa etmek yoluyla daha faydalı uzun vadeli sonuçlar elde edilebilir.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bu yeni yardım biçimleri, kinetik eylem veya hatta askeri ekipman ve eğitimden çok daha fazlasını içermelidir. Rusya ile uyumlu bölgesel rejimlerin tanım gereği demokratik olmaması ve dolayısıyla son derece fraksiyonel, istikrarsız ve savunmasız olması nedeniyle, bu çatlaklar gelir akışlarını sınırlayarak genişletilebilir; iç muhalefet güçlerini finansmanla destekleyerek, medya ve sivil toplumla birlikte; ve bölgesel devletlerin etkilerini sınırlamalarına yardımcı olarak.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Rusya'nın kendisinde de aynı seçimler mevcuttur; bunlar arasında şu önlemler bulunmaktadır: liderlerin finansal işlemleri hakkında kamuya bilgi sağlamak; gazeteciler, muhasebeciler ve mühendisler eğitmek; sivil toplum kuruluşlarına destek vermek; muhalefet politikacıları ve akademisyenlere destek vermek; ikinci durumda, devlet kontrollerinden bağımsız bir temel gelir sağlamak için iş yaptırmak; muhalefet politikacıları ağlarını geliştirmek; yerel dillerde çevrimiçi kaynaklar yayımlamak, özellikle siyasi kampanya yürütme ve seçim kazanma konusunda; siber aktivistleri eğitmek ve donatmak; ve yerel araştırmacı gazeteciliği desteklemek. Rusya'nın savaş makinesini zayıflatma ve onu destekleyen müttefikleri kısıtlama yolları, yaptırımlar ve ambargolar uygulama çabalarından daha fazlasını gerektirmektedir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Bu tür önlemler, mükemmel bir düzenleyici hassasiyetle uygulanmadıkça, başarısız bir politikaya saygınlık kazandıracak bir örtü sağlayabilir ve her zaman kâr arayışındaki iş dünyasının rolü veya küresel finansal sistemin bütünlüğünü aşırı şekilde tehlikeye atma korkuları tarafından hafifletilecektir. Aksine, yaptırımlar, otoriterliği ortadan kaldırmak için faydaların daha dikkatli bir şekilde kalibre edilmesi ile bir uçta, bireyleri hedef alan önlemlerin daha sıkı bir şekilde uygulanması ile diğer uçta bir devlet eylemi sürekliliğinin parçası olarak görülmelidir. Bu, günümüzde eşi benzeri görülmemiş adli detaylarla mevcut bir kapasitedir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Adli tıbbı güçlendirmek</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Savaş genellikle yoksul yerleri ziyaret eder ve onları daha da yoksul hale getirir. Rusya'nın Ukrayna'daki toplulukların keyfi yıkımına göz yummanın maliyeti yalnızca mülk kaybı ile sınırlı değildir. Sonuçta, devletin çıkarlarını bireylerin çıkarlarının üstünde ve görünüşte ötesinde tutmaktadır; bu, İkinci Dünya Savaşı'ndan sonra ortaya çıkan insan hakları rejiminin tam tersidir; bu rejimde, saygın Nuremberg hukukçusu Hersch Lauterpacht'ın sözleriyle, \"bir bireyin refahı, tüm hukukun nihai amacıdır.\"</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Lauterpacht, günümüz Ukrayna'sında Lviv olan Habsburg Lemberg yakınlarında doğmuştur. Diğer Ukraynalılar da aynı mücadeleyi üstlenmiştir; bunlar arasında, şu ana kadar 78,000'den fazla savaş suçunu belgeleyen Nobel ödüllü Oleksandra Matviichuk'un Sivil Özgürlükler Merkezi de bulunmaktadır. Dijital teknolojiler, faillerin izini sürmekte büyük ilerlemeler sunmaktadır; bu, askerlerden komutanlara ve hatta Ukrayna şehirlerine yağmur gibi yağan füzeler ve insansız hava araçlarının sorumlu olduğu çipler ve üretim hatlarına kadar uzanmaktadır. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Yaptırımların en büyük zayıflığı, siyasi farklılıklar veya mali avantajlar nedeniyle uygulama eksikliğidir ve sonuçsuz kalma durumu ile mümkün kılınmaktadır. Yaptırımların etkin bir şekilde uygulanması, hem yasama hem de yasama dışı yollarla ulusal düzeyde güçlendirilmelidir. Kurumların doğru bir şekilde personel almasını sağlamak için analitik kapasitelerinin artırılmasına ihtiyaç vardır. Örneğin, yaptırım izleme kapasitesindeki farklılık, beş ila 150 kişiden oluşan departmanlar arasında Avrupa genelinde değişiklik göstermektedir. Ayrıca, akış hesapları aracılığıyla kara para aklamayı sınırlamak, yolsuz uygulamaları kesmek için önemlidir. Bunu sağlamak için, tüm AB üye devletleri tarafından AB El Koyma Yönergesi'nin derhal uygulanması ve tüm üye devletlerin ulusal hukuk sistemine dahil edilmesi gerekmektedir. Ayrıca, yasama düzeyinde, daha fazla ülkenin uluslararası yaptırımları ihlal edenler için ceza yasalarını değiştirmesi veya güçlendirmesi gerekmektedir.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ancak, yaptırımlar, seçenekleri yalnızca izolasyonu artırmak ve başka bir şey olarak sunmak için bir bahane olmamalıdır. Zorlamanın bir spektrumunda, sopa ile birlikte bir havuç olmalıdır. Örneğin, yaptırımların ikili seçeneği, muhalefet güçleriyle, parlamenter ve sivil toplum dahil olmak üzere, iş dünyasıyla etkileşimde bulunmanın çok daha zor ve karmaşık işini gölgede bırakmamalıdır; bu, değişim için destek oluşturmak amacıyla. Bu, apartheid Güney Afrika'sından alınacak en önemli dersdir; bu rolün gücü ve etkisi göz önüne alındığında, genellikle göz ardı edilmektedir. Çünkü değişimi getiren dışarıdan dramatik bir eylem değil, dışarıdan değişim için savaşanların desteğidir. Güney Afrika, kesildiği için değişmedi. Değişti çünkü rejim kesilmek istemedi ve bağlantıda kalanlar, bunun tüm avantajlarını ve güçlerini elde etti.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Yaptırımlar, hükümetin kapasitesini azaltmada kritik öneme sahiptir; bu, kısmen rejimin hayatta kalması için maliyet ve karmaşıklığı artırarak ve özellikle elitlerin eylemlerinin sonuçlarından muaf olmalarını sağlayarak gerçekleşmektedir. Elit davranışını değiştirmek, tarafları savaş alanından müzakere masasına itebilecek baskıyı artırmaya bağlıdır. Yaptırımlar, dengeyi değiştirmeye yardımcı olabilir; bu, elitlerin cezasızlık algılarını değiştirmekte de önemlidir. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Apartheid rejiminin Güney Afrika'da geliştirdiği ve orada faaliyet gösteren işletmelerin geliştirdiği her türlü alternatif yol, nihayetinde askeri, ekonomik ve sosyal maliyetlerin faydaları aştığı için rejim değişmiştir. Ancak bu, tutarlı bir yaklaşım gerektirmiştir; bu, (neredeyse) küresel destekle geniş bir yaptırım yelpazesi ve çeşitli havuçlar, en azından küresel katılım perspektifi gerektirmiştir. Temelinde, maliyetlerin, tutunmanın faydalarından daha fazla olduğu durumlarda, siyasi gücü teslim etmeye istekli bir rasyonel rejim gerektirmiştir. Dolayısıyla, savaş öncesi bir önlem olarak yaptırımlara duyulan heyecanın aksine, yaptırımlar anında değişim vaat etmez; kapsamlı bir yaklaşım olmadan etkili değildirler. Eğer bu şekilde tasarlanırsa, seyahat yönünü değiştirmeye yardımcı olabilirler.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Bu makale, kısmen Greg Mills ve David Kilcullen'ın <span>The Art of War and Peace</span> (Johannesburg: Penguin Random House, 2024) adlı kitabından alıntı yapmaktadır.</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Greg Mills</strong>, <span>Brenthurst Vakfı</span>nın direktörüdür. <strong>Ray Hartley</strong>, <span>Brenthurst Vakfı</span>nın araştırma direktörüdür. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong>, Ukrayna'nın Verkhovna Rada üyesi ve dış ilişkiler komitesinin başkan yardımcısıdır. Luis Ravina, Navarra Üniversitesi'nde profesördür.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        },
        key:"uk": {
            key:"value": string:"<span class=\"para\"><span>Вони більше стурбовані збереженням своєї влади та фінансуванням свого способу життя, незалежно від витрат для свого народу. Але є способи і засоби, прямі та непрямі, підвищення витрат на такі вибори. Деякі з цих нових засобів були розроблені після повномасштабного вторгнення Росії в Україну. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Економічні санкції є інструментом примусу на м'якшому кінці спектра, який починається з дипломатичної ізоляції та добровільних бойкотів і закінчується фізичними блокадами. Це може навіть включати м'якші заходи, такі як більш обережна калібрування допомоги. Хоча багато – зазвичай ті, проти кого вони застосовуються – швидко стверджують, що санкції не працюють, історія свідчить, що, принаймні в деяких випадках, з правильною політичною волею, вони можуть. Але надмірна залежність від санкцій, ймовірно, принесе мало, окрім міри самозадоволення. Зосередження лише на цьому лише затемнює інші ненасильницькі можливості для заохочення і, насправді, сприяння змінам у поведінці режиму.  </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> З невеликою допомогою від наших друзів</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Обхід санкцій полегшується відсутністю дипломатичної підтримки для справи, що стоїть за їх накладенням, що відображає егоїзм. Війна Росії в Україні є яскравим прикладом. Уряди, які представляють близько 60 відсотків населення світу, включаючи Індію, Китай, Південну Африку та більшу частину Близького Сходу, на початку конфлікту не прийняли українську або західну наративу війни в 2022 році з різних причин. До них входили егоїзм і сприйняття західного подвійного стандарту. Такі сприйняття, легітимні чи ні, активно насаджувалися і просувалися Росією в соціальних мережах, щоб підкріпити ідею НАТО як агресора, а Росію як жертву. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>У відповідь на вторгнення Росії в Україну в 2014 і 2022 роках Захід наклав безпрецедентний пакет економічних заходів проти Москви. Європейський Союз до середини 2024 року прийняв 14 пакетів санкцій, націлених на понад 2,200 осіб і організацій, і охоплює широкий спектр секторів, товарів і послуг. У свою чергу, Сполучені Штати наклали понад 14,000 санкцій, більше, ніж на Іран, Кубу та Північну Корею разом узяті, націлених на 10,173 осіб, 4,089 організацій, 177 суден і 100 літаків. В цілому, Росія піддалася більше ніж 14,000 санкцій. Такі заходи мали на меті послабити здатність Москви вести війну, зменшуючи її доходи та обмежуючи доступ до критичних технологій для її військової машини. Проте, хоча цей режим безсумнівно ускладнив життя росіянам, і повний обсяг впливу не відомий, незважаючи на десятиліття конфлікту та \"найбільш обширний режим санкцій в історії\", мало що, здається, змінилося.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ідея полягала в тому, що на початку західні санкції повільно, але невпинно почнуть діяти, перетворюючи конфлікт на \"боротьбу між холодильником і телевізором\", як прокоментував один український полковник на початку фази війни 2022 року. Риторика може наповнити серце, сказав він, але рідко заповнює шлунок. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Існували деякі відчутні результати. Згідно з дослідженням, опублікованим спільною американсько-українською </span><span>Міжнародною робочою групою з російських санкцій,</span> <span>такі обмеження зменшили </span><span>профіцит поточного рахунку Росії. Загалом, це оцінювалося на 60 відсотків у 2022-23 роках. Рубль також знецінився, що призвело до зростання інфляції і, в процесі, створило соціальні наслідки, погіршені перенаправленням фінансування на війну з Національного фонду добробуту Росії. Надходження від торгівлі нафтою та газом – відповідальні за майже половину (близько 230 мільярдів доларів США) експортних доходів у 2021 році – за повідомленнями, впали приблизно на 50 відсотків у 2023 році, оскільки втрата \"стабільних і платоспроможних ринків, технологічний розрив і мультиплікаторний ефект [впливаючи] на ланцюг постачання (транспорт танкерів, портові послуги, трубопровідний транспорт)\" почали давати про себе знати. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Переживання бурі?</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Проте, для кожного свідчення успіху санкцій, здається, є суперечливі докази. Незважаючи на різноманітність санкцій, економіка Росії неодноразово спростовувала прогнози її неминучого загибелі, включаючи фінансовий крах, рецесію, неконтрольовану інфляцію та нестачу навичок і технологій. Як </span><i><span>The</span></i> <i><span>Economist</span></i><span> зазначив у серпні 2024 року: \"Незважаючи на санкції та статус парії, економіка Росії сильно зростає. Виявляється, що бенкетні витрати під час війни дійсно розганяють справи.\" Якщо вже на те пішло, обходження санкцій також підживило економіку, оскільки раніше західні компанії були куплені за низькими цінами тими, хто в Росії. Ланцюги постачання також були налагоджені з дружніми країнами (для цього читайте Китай, Іран, Індію та Північну Корею серед інших), спочатку для диверсифікації російського експорту нафти та забезпечення технологічних потоків для високотехнологічних озброєнь. Однак це все більше переслідується і для споживчих товарів. Тридцять місяців після вторгнення, </span><i><span>The Economist</span></i><span> повідомляє, що половина імпортних товарів надходить з Китаю, що вдвічі більше, ніж до вторгнення. ВВП Росії, як очікується, зросте більш ніж на три відсотки в 2024 році, що є найшвидшим зростанням з 2010-х років. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Серед стратегій, які Росія, як повідомляється, успішно застосувала, є використання торгових фірм третьої сторони з Дубая, які розподіляють її нафтопродукти в Західній Африці. Російська нафта скидається за цінами нижче ринкових у таких країнах, як Буркіна-Фасо та Малі, де вона допомогла утримати злочинних військових правителів при владі, а також у державах, які прагнуть скористатися дешевою нафтою, таких як Гана, Кот-д'Івуар та Бенін. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Враховуючи закриту бухгалтерію та таємність держави Путіна, може бути важко визначити реальні, довгострокові наслідки режиму санкцій. Безумовно, ймовірно, що це ускладнило військове виробництво та переозброєння, оскільки постачання компонентів стало дорогим, особливо з Північної Кореї, Китаю та Ірану. Офіційно Росія збільшила </span><span>військові витрати</span> <span>з 2.7 відсотка ВВП у 2022 році до 3.9 відсотка у 2023 році та шести відсотків у 2024 році, або трохи менше однієї третини свого державного бюджету. </span><span>На початку 2024 року, однак, оцінювалося, що витрати на оборону Росії можуть становити до 40 відсотків її бюджету, оскільки війна в Україні коштує більше, ніж її сукупні витрати на охорону здоров'я та освіту. Для порівняння, США витратили 11 відсотків, тоді як середнє значення НАТО становило 4.3 відсотка.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Тиски, накладені зовнішніми санкціями, однак, не були достатньо інтенсивними, безумовно, з української точки зору, і не були накладені швидко чи жорстко, щоб забезпечити, що холодильник переміг телевізор. Росія виявилася спритною в прискоренні власного військового виробництва після повільного старту, можливо, в очікуванні швидкої перемоги, і в отриманні матеріалів від своїх союзників. Б</span><span>активуючи свій власний осі, Москва отримала принаймні три мільйони снарядів важкої артилерії з Північної Кореї з серпня 2023 року (і, можливо, до шести мільйонів), і 300,000 з Ірану в 2023 році. Росія сама виробляє</span><span> близько 250,000 артилерійських снарядів на місяць, або три мільйони щорічно. США та Європа разом мають можливість виробляти близько 1.2 мільйона снарядів щорічно, тоді як США поставили собі мету виробляти 100,000 снарядів артилерії на місяць до кінця 2025 року. Повідомляється, що Росія працює на артилерійських заводах 24/7 на ротаційних 12-годинних змінах, з приблизно 3.5 мільйона росіян, які зараз працюють у цьому секторі. Це більше, ніж близько двох до 2.5 мільйонів до війни. Більше того, критичні західні товари та компоненти продовжують знаходити свій шлях до військової машини Росії.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкції залишаються внутрішньо обмеженими, оскільки вони рідко націлюються на іноземних учасників. Натомість вони націлюються на внутрішніх учасників, таких як американські компанії або ті, що працюють під юрисдикцією США. Навіть так, обхід зазвичай на один крок попереду режимів санкцій. Як один приклад, найбільшим джерелом постачання високопріоритетних польових товарів, необхідних для російських озброєнь, є, як повідомляється, американська компанія Intel. </span><span>Ринок також швидко знаходить нову рівновагу, враховуючи порушення цін. Зростання процентних ставок підвищило вартість рубля. Санкції також не працюють, коли немає зв'язків. Сполучені Штати, наприклад, не є значним торговим партнером Росії.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Посилення тиску</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>У відповідь на ці слабкості, у цьому столітті відбулися дві великі зміни в режимах санкцій: готовність переслідувати окремих осіб і накладати санкції на фінансові системи, які підтримують правителів. Названий на честь податкового юриста Сергія Магнітського, який, як стверджують, був убитий у московській в'язниці в 2009 році за викриття корупції російських чиновників, Закон США про глобальні санкції Магнітського є далекосяжною, цілеспрямованою програмою санкцій у сфері прав людини та боротьби з корупцією, спрямованою на державних чиновників, а також на приватних осіб. Закон 2012 року надає уряду США право накладати санкції на іноземних державних чиновників у всьому світі, які є порушниками прав людини, заморожувати їх активи та забороняти їм в'їзд до Сполучених Штатів. Протягом перших десяти років своєї історії Магнітський згадував 450 осіб. Велика сила програми полягає в її свідомій спробі відрізати корумпованих і заплямованих осіб від глобальної фінансової системи.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Крім того, хоча цілеспрямовані санкції проти Росії почалися мляво в 2022 році (існували винятки для розкішних товарів, наприклад, у пакеті санкцій ЄС, щоб заспокоїти Італію), вони швидко поширилися на російську банківську систему. Незважаючи на побоювання щодо впливу на західні банки, Росії було заборонено використовувати міжнародну платіжну систему SWIFT. Відключивши сім російських банків від системи, Захід значно підвищив вартість банківських послуг, незважаючи на опір з боку європейських банків. Я</span><span>кщо додати до зброї долара таким чином, заморожування валютних резервів Росії стало безпрецедентним використанням екстериторіальної юрисдикції. </span><span>Заклик до конфіскації більше 300 мільярдів доларів США, які зберігаються західними банками, і використання їх для допомоги Україні також викликав тривогу у комерційних банків. Як сказав Білл Вінтерс, голова банку Standard Chartered, у відповідь на цю пропозицію, реакція фінансової спільноти на конфіскацію прибутків від заморожених активів Росії буде \"змішаною\" на тлі побоювань щодо \"озброєння\" центральних банків і валют.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Такі побоювання щодо політизованого та озброєного долара США частково відповідальні за зниження частки долара серед глобальних резервів з 70 відсотків до трохи менше 60 цього століття, оскільки країни намагаються захистити свої резерви від санкцій. У поєднанні з торговими тертями з Китаєм, </span><span>озброєння контролю США над міжнародною фінансовою системою, ймовірно, змінить поведінку не західних держав і призведе до виникнення конкурентних архітектур, які можуть отримати значну підтримку</span><span>. Це пояснює, чому Пекін розробив свою власну міжнародну платіжну платформу – Міжнародну міжбанківську платіжну систему (CIPS). Вона незалежна від SWIFT і приймається в Росії та банками в Бразилії та інших країнах. </span><span>Але зміни в цій системі можуть зайняти багато часу, враховуючи продовження пріоритету долара як резервної валюти.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкції завжди є своєрідним двосічним мечем. Щоб бути ефективними і запобігти обходу, вони повинні бути всеосяжними і включати якомога більше країн. Проте це важко досягти, коли існують різні рівні залежності від Росії в економічній та торговій сферах; обмежена готовність страждати занадто сильно; сильні корисливі інтереси; \"священні корови\" в секторах, таких як ядерне паливо або електростанції; наявність стратегічних спойлерів, які найбільше виграли від західних санкцій проти Росії; а також тактичних спойлерів, які не приєдналися до санкцій і були важливими в реекспорті товарів. Це ускладнюється існуванням багатьох лазівок і недостатнім виконанням вторинних санкцій. Все це надало Росії багато часу для адаптації та створення альтернативних угод.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Перед об'єднаним економічним фронтом Заходу Росія відповіла, використовуючи паралельні ринки, технології подвійного призначення та канали третьої країни. Але є межі. Є премія, як дізналася Південна Африка під час апартеїду, за купівлю контрабандних технологій. Постачальники дорогі і обережні щодо втрати доступу до багатших ринків. І технології не можуть компенсувати втрату кваліфікованих працівників через \"втечу мізків\", яка зазвичай супроводжує санкції. Чим довше триває війна і санкції залишаються в силі, тим важче буде, не в останню чергу тому, що війна є дорогою справою.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span>Працюйте розумніше для зміни поведінки режиму</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Декілька помітних осіб закликали до розподілу заморожених російських коштів, включаючи Білла Браудера, давнього супротивника Володимира Путіна. Але, як зазначено вище, існують серйозні побоювання щодо цього підходу, деякі з яких викликані занепокоєнням щодо прибутків, інші – впливом на глобальну фінансову систему, а деякі – обома. Це свідчить про необхідність свіжого тактичного мислення щодо того, як використовувати заморожені російські активи. Враховуючи потреби України, міжнародні органи можуть бути запрошені використовувати конфісковані російські активи як заставу для випуску нових українських облігацій. Відсотки на конфісковані активи можуть бути використані вже зараз, щоб підкріпити повідомлення про заставу і, в той же час, зменшити відсоткові витрати для України, особливо для покриття поточних штрафів за кредитами МВФ. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Фінансування було б корисним. Небезпека створення великого шуму навколо санкцій полягає в тому, що є можливість представити санкційні сторони як поганих хлопців у своєрідному перекрученому моральному еквіваленті. Це погіршується неминучим витоком самих предметів, які нібито підпадають під санкції, як нагадують нам висновки Київського науково-дослідного інституту судової експертизи. Існує інший підхід, менш заснований на моральності, що супроводжує санкції, ніж на залученні до проблеми в спосіб, що відповідає більш обережному калібруванню переваг зовнішніх режимів залучення. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Наприклад, у Північній Африці та Сахелі, для тих, хто прагне скасувати дестабілізацію, що здійснюється Росією, враховуючи, що найефективнішими ворогами росіян, ймовірно, є ісламісти, будь-яка допомога або розвідка, яку західні держави (включаючи Україну) надають їм, найкраще тримати в таємниці. Можуть бути деякі більш корисні довгострокові результати, не в останню чергу через відновлення зв'язків і відновлення відносин у регіоні, які були сильно напружені через надмірну залученість Заходу.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ці нові форми допомоги повинні включати набагато більше, ніж кінетичні дії або навіть військове обладнання та навчання. Враховуючи, що регіональні режими, що підтримують Росію, за визначенням є недемократичними, а отже, дуже фракційними, нестабільними та вразливими, ці тріщини можна розширити, обмежуючи їхні доходи; підтримуючи внутрішні опозиційні сили через фінансування разом із медіа та громадянським суспільством; і допомагаючи регіональним державам обмежити їхній вплив.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Той самий набір виборів існує і в самій Росії, включаючи такі заходи: надання інформації про фінансові транзакції лідерів безпосередньо громадськості; навчання журналістів, бухгалтерів і інженерів; підтримка організацій громадянського суспільства; підтримка опозиційних політиків і академіків, у другому випадку шляхом замовлення робіт для забезпечення базового доходу, вільного від державного контролю; сприяння мережам опозиційних політиків; публікація онлайн-ресурсів місцевими мовами, особливо про те, як провести політичну кампанію та виграти вибори; навчання та оснащення кібер-активістів; і підтримка місцевої розслідувальної журналістики. Засоби для підриву військової машини Росії – і обмеження тих союзників, які, свідомо чи ні, підтримують її – виходять за межі спроб накласти ембарго та санкції. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Якщо такі заходи не будуть застосовані з бездоганною регуляторною точністю, вони можуть надати фігуру поваги невдалому політиці і завжди будуть пом'якшені роллю бізнесу в пошуку прибутку або страхом надмірного компромісу цілісності глобальної фінансової системи. Натомість санкції слід розглядати як частину безперервності державної дії, на одному кінці якої є більш обережне калібрування вигод для скасування авторитаризму, а на іншому – більш суворе застосування заходів, що безпосередньо націлюються на осіб. Це є можливістю, яка існує сьогодні в безпрецедентних криміналістичних деталях. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><b><span> Посилити криміналістику</span></b><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Війна зазвичай відвідує бідні місця, роблячи їх ще біднішими. Вартість закриття очей на безглузде знищення Росією спільнот по всій Україні полягає не лише у витратах на майно. Адже це ставить інтереси держави вище – і, здавалося б, поза – інтересами особи, що є протилежністю самої основи режиму прав людини, що виник після Другої світової війни, де, за словами шанованого нюрнберзького юриста Херш Лаутерпахта, \"добробут особи є остаточною метою всього права\".</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Лаутерпахт народився поблизу Габсбурзького Львова, тепер Львова в сучасній Україні. Інші українці взяли на себе ту ж боротьбу, не в останню чергу лауреат Нобелівської премії Олександра Матвійчук, чий Центр громадянських свобод зафіксував понад 78,000 військових злочинів до цього часу. Цифрові технології пропонують величезні можливості для відстеження злочинців, від солдатів до командирів і навіть чіпів та виробничих ліній, відповідальних за ракети та дрони, що падають на українські міста. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Ахіллесова пята санкцій залишається їх (відсутність) реалізації, зумовленої політичними розбіжностями або фінансовими вигодами, і дозволеною відсутністю наслідків. Ефективна реалізація санкцій може і повинна бути посилена як законодавчими, так і не законодавчими засобами на національному рівні. Існує потреба в збільшенні аналітичної спроможності установ, щоб забезпечити їх належне укомплектування. Наприклад, варіація в можливостях моніторингу санкцій варіюється по Європі в департаментах, що складаються з п'яти до 150 осіб. Аналогічно, обмеження відмивання грошей через транзитні рахунки є важливими для скорочення корупційних практик. Один із способів забезпечення цього – реалізувати без подальшої затримки Директиву ЄС про конфіскацію всіма державами-членами ЄС і включити її в національну правову систему всіх держав-членів. Також на законодавчому рівні більше країн повинні внести зміни до своїх кримінальних кодексів, щоб ввести або посилити покарання за порушення міжнародних санкцій.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Але санкції не повинні бути приводом для представлення варіантів як посилення ізоляції і нічого більше. На спектрі примусу має бути морква разом із палицею. Наприклад, бінарний вибір санкцій не повинен затемнювати набагато більш складну справу залучення опозиційних сил, парламентських і неурядових, включаючи бізнес, для створення виборців для змін. Це, напевно, урок з апартеїду в Південній Африці, який найчастіше ігнорується, незважаючи на силу та вплив цієї ролі. Це тому, що не драматична дія ззовні принесла зміни, а підтримка тих, хто бореться за зміни ззовні. Південна Африка не змінилася, тому що її відключили. Вона змінилася, тому що режим не хотів бути відключеним, а ті, хто залишався на зв'язку, отримали всі переваги та сили цього.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Санкції залишаються критично важливими для зменшення державної спроможності частково шляхом підвищення витрат і складності для виживання режиму та забезпечення того, щоб еліти, зокрема, не були імунні до наслідків своїх дій. Зміна поведінки еліт залежить від збільшення тиску, який може змусити сторони покинути поле бою і сісти за стіл переговорів. Санкції можуть допомогти зрушити баланс, не в останню чергу змінюючи сприйняття безкарності еліт. </span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span>Які б не були обхідні шляхи, розроблені режимом апартеїду в Південній Африці та бізнесом, що там працює, врешті-решт військові, економічні та соціальні витрати перевищили вигоди, і режим змінився. Але це вимагало узгодженого підходу, включаючи широкий спектр санкцій з (майже) глобальною підтримкою, а також різні моркви, не в останню чергу перспективу глобальної інтеграції. В основі цього лежала потреба в раціональному режимі, який був готовий поступитися політичною владою, якщо витрати на утримання перевищували вигоди від відпускання. Отже, всупереч ентузіазму щодо санкцій як заходу, що не є війною, вони не обіцяють миттєвих змін, і не є ефективними без комплексного підходу. Вони можуть, якщо їх так розробити, допомогти змінити напрямок руху.</span><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><i><span>Ця стаття частково спирається на назву книги Грега Міллса та Девіда Кілкуллена \"Мистецтво війни та миру\" (Йоганнесбург: Penguin Random House, 2024).</span></i><span> </span></span>\n<span class=\"para\"><span><strong>Грег Міллс</strong> є директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Фонду Брентурст</span></a><span>. <strong>Рей Хартлі</strong> є науковим директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span>Фонду Брентурст</span></a><span>. <strong>Григорій Нємиря</strong> є членом Верховної Ради України та заступником голови парламентського комітету з закордонних справ. Луїс Равіна є професором Університету Наварра.</span></span>",
            key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18"
        }
    },
    key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
    key:"pubDate": string:"2025-02-28T11:28:43",
    key:"contentUrl": {
        key:"en": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromContentUrl": boolean:true,
            key:"firstLanguage": boolean:true
        },
        key:"bg": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"cs": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"de": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"el": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"es": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"fi": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"fr": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"hr": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"hu": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"it": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"nl": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"pl": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"pt": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"ro": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"ru": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"sk": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"sr": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"sv": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"tr": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        },
        key:"uk": {
            key:"value": string:"https://neweasterneurope.eu/?post_type=post&p=38797",
            key:"fromLang": string:"en"
        }
    },
    key:"languageDetails": {
        key:"OriginalLangauges": number:1,
        key:"ContentItemLangauges": number:1,
        key:"ContentItemTranslations": number:21
    },
    key:"originalLanguages": {
        key:"language_codes": [
            string:"en"
        ]
    },
    key:"revision": {
        key:"dateModified": string:"2025-02-28T10:28:47.719",
        key:"__typename": string:"Revision"
    },
    key:"mediaAssets": {
        key:"nodes": [
            {
                key:"uid": string:"eayxtcrnstppqrvhjwaw6dft3zo",
                key:"mediaType": string:"image",
                key:"title": {
                    key:"en": {
                        key:"value": string:"Downing,Street,,London,|,Uk,-,2022.02.26:,Ukrainian,People,Protest,"
                    }
                },
                key:"duration": null:null,
                key:"files": {
                    key:"nodes": [
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-300x200.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-150x150.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-768x512.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-1024x683.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-1024x492.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-1024x660.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-1024x900.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-180x180.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-300x300.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-600x600.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-600x400.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        },
                        {
                            key:"contentUrl": string:"https://neweasterneurope.eu/wp-content/uploads/2025/02/sanctions-100x100.jpg",
                            key:"mimeType": string:"image/jpeg",
                            key:"__typename": string:"File"
                        }
                    ],
                    key:"__typename": string:"MediaAssetFilesByFileToMediaAssetBAndAManyToManyConnection"
                },
                key:"__typename": string:"MediaAsset"
            }
        ],
        key:"__typename": string:"ContentItemMediaAssetsByContentItemToMediaAssetAAndBManyToManyConnection"
    },
    key:"contentItemTranslations": {
        key:"nodes": [
            {
                key:"title": string:"Холодильник и телевизор. Санкции как война другими средствами",
                key:"uid": string:"126f8f81-f720-429d-a8b6-6763133dcdbf",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Они больше озабочены сохранением своей власти и финансированием своего образа жизни, независимо от последствий для своего народа. Но есть способы и средства, прямые и косвенные, повышения ценности таких выборов. Некоторые из этих новых средств были разработаны после полномасштабного вторжения России в Украину.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Экономические санкции являются инструментом принуждения на более мягком конце спектра, который начинается с дипломатической изоляции и добровольных бойкотов и заканчивается физическими блокадами. Это может даже включать более мягкие меры, такие как более тщательная калибровка помощи. Хотя многие — обычно те, против кого они применяются — быстро утверждают, что санкции не работают, история показывает, что, по крайней мере в некоторых случаях, при достаточной политической воле они могут сработать. Но чрезмерная зависимость от санкций, вероятно, принесет мало, кроме меры самодовольства. Сосредоточение только на этом лишь затмевает другие ненасильственные возможности для поощрения и, на самом деле, содействия изменениям в поведении режима.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> С небольшой помощью от наших друзей</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Обход санкций облегчает отсутствие дипломатической поддержки для причины их введения, отражая эгоизм. Война России в Украине является тому примером. Государства, представляющие около 60 процентов населения мира, включая Индию, Китай, Южную Африку и большую часть Ближнего Востока, в начале конфликта не приняли украинский или западный нарратив войны в 2022 году по различным причинам. К ним относятся эгоизм и восприятие западного двойного стандарта. Такие восприятия, легитимные или нет, активно сеялись и продвигались Россией в социальных сетях, чтобы укрепить идею НАТО как агрессора, а Россию как жертву. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">В ответ на вторжения России в Украину в 2014 и 2022 годах Запад ввел беспрецедентный ряд экономических мер против Москвы. Европейский Союз к середине 2024 года принял 14 пакетов санкций, нацеленных на более чем 2200 физических и юридических лиц и охватывающих широкий спектр секторов, товаров и услуг. В свою очередь, Соединенные Штаты ввели более 14 000 санкций, больше, чем против Ирана, Кубы и Северной Кореи вместе взятых, нацелившись на 10 173 физических лиц, 4 089 юридических лиц, 177 судов и 100 самолетов. В общей сложности Россия подверглась более 14 000 санкциям. Такие меры имели целью ослабить способность Москвы вести войну, снижая ее доходы и ограничивая доступ к критическим технологиям для ее военной машины. Тем не менее, хотя этот режим, безусловно, усложнил жизнь россиянам, и полная степень последствий неизвестна, несмотря на десятилетие конфликта и «самый обширный режим санкций в истории», мало что, похоже, изменилось.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Идея заключалась в том, что западные санкции будут медленно, но неумолимо действовать, превращая конфликт в «борьбу между холодильником и телевизором», как прокомментировал один украинский полковник в начале фазы войны 2022 года. Риторика может наполнять сердце, сказал он, но редко наполняет желудок. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Существуют некоторые ощутимые результаты. Согласно исследованию, опубликованному совместной американско-украинской </span><span data-contrast=\"auto\">Международной рабочей группы по российским санкциям,</span> <span data-contrast=\"auto\">такие ограничения сократили </span><span data-contrast=\"auto\">профицит текущего счета России. В целом, это было оценено в снижение на 60 процентов в 2022-23 годах. Рубль также обесценился, что привело к росту инфляции и, в процессе, создало социальные последствия, усугубленные перераспределением средств на войну из Национального фонда благосостояния России. Поступления от торговли нефтью и газом — ответственные за почти половину (около 230 миллиардов долларов США) экспортных доходов в 2021 году — по сообщениям, упали примерно на 50 процентов в 2023 году, поскольку потеря «стабильных и платежеспособных рынков, технологический разрыв и мультипликативный эффект [влияют] на цепочку поставок (транспортировка танкерами, портовые услуги, трубопроводный транспорт)» начали давать о себе знать. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Выдержка шторма?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Тем не менее, для каждого указания на успех санкций, кажется, есть противоречивые доказательства. Несмотря на ряд санкций, экономика России многократно опровергала прогнозы о ее неминуемой гибели, включая финансовый крах, рецессию, неконтролируемую инфляцию и нехватку навыков и технологий. Как </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> отметил в августе 2024 года: «Несмотря на санкции и статус парии, экономика России сильно растет. Оказывается, безудержные траты во время войны действительно заставляют дела двигаться». Если что-то, обход санкций также подстегнул экономику, когда ранее западные компании были куплены по низким ценам теми, кто находится в России. Цепочки поставок также были налажены с дружественными странами (под этим подразумеваются Китай, Иран, Индия и Северная Корея, среди прочих), изначально для диверсификации российских нефтяных экспортов и обеспечения потоков технологий для высокотехнологичных вооружений. Однако это все чаще преследуется и для потребительских товаров. Тридцать месяцев после вторжения </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> сообщает, что половина импорта товаров поступает из Китая, что вдвое больше доли до вторжения. Ожидается, что ВВП России вырастет более чем на три процента в 2024 году, что станет самым быстрым ростом с 2010-х годов. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Среди стратегий, которые Россия, как сообщается, успешно использовала, является использование торговых компаний третьих стран из Дубая, которые распределяют ее нефтепродукты в Западной Африке. Российская нефть сбрасывается по ценам ниже рыночных в таких странах, как Буркина-Фасо и Мали, где она помогла удержать злокачественных военных правителей у власти, а также в государствах, стремящихся воспользоваться дешевым нефтью, таких как Гана, Кот-д'Ивуар и Бенин. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Учитывая закрытую бухгалтерию и секретность государства Путина, может быть трудно определить реальные, долгосрочные последствия режима санкций. Безусловно, это, вероятно, сделало военное производство и перевооружение более дорогими и сложными, учитывая поставки комплектующих по высокой цене, особенно из Северной Кореи, Китая и Ирана. Официально Россия увеличила </span><span data-contrast=\"auto\">военные расходы</span> <span data-contrast=\"auto\">с 2,7 процента ВВП в 2022 году до 3,9 процента в 2023 году и шести процентов в 2024 году, или чуть менее одной трети своего государственного бюджета. </span><span data-contrast=\"auto\">К началу 2024 года, однако, было оценено, что российские расходы на оборону могут составлять до 40 процентов бюджета, поскольку война в Украине стоит больше, чем совокупные расходы на здравоохранение и образование. Для сравнения, США потратили 11 процентов, в то время как средний показатель НАТО составил 4,3 процента.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Тем не менее, давление, оказываемое внешними санкциями, не было достаточно интенсивным, безусловно, с украинской точки зрения, и не было введено быстро или жестко, чтобы гарантировать, что холодильник победит телевизор. Россия была искусна как в ускорении собственного военного производства после медленного старта, возможно, в ожидании быстрой победы, так и в приобретении материальных средств у своих союзников. Б</span><span data-contrast=\"auto\">лагодаря активации своего собственного оси, Москва получила как минимум три миллиона снарядов тяжелой артиллерии из Северной Кореи с августа 2023 года (и, возможно, до шести миллионов), и 300 000 из Ирана в 2023 году. Россия сама производит</span><span data-contrast=\"auto\"> около 250 000 артиллерийских снарядов в месяц, или три миллиона в год. США и Европа вместе имеют возможность производить около 1,2 миллиона снарядов в год, в то время как США поставили себе цель производить 100 000 снарядов артиллерии в месяц к концу 2025 года. Сообщается, что Россия работает на артиллерийских заводах круглосуточно, в сменах по 12 часов, с оценочными 3,5 миллиона россиян, работающих в этом секторе. Это увеличение с около двух до 2,5 миллиона до войны. Более того, критические западные товары и компоненты продолжают находить путь к военной машине России.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкции остаются по своей сути ограниченными, поскольку они редко нацелены на иностранных участников. Вместо этого они нацелены на внутренних участников, таких как американские компании или те, кто работает под юрисдикцией США. Тем не менее, обходы обычно на один шаг опережают режимы санкций. В качестве одного примера, крупнейшим источником поставок высокоприоритетных боевых предметов, необходимых для российских систем оружия, является, как сообщается, американская компания Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Рынок также быстро находит новое равновесие, учитывая нарушения цен. Рост процентных ставок привел к увеличению стоимости рубля. Санкции также не работают, когда отсутствуют связи. Соединенные Штаты, например, не являются значительным торговым партнером России.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Ужесточение винтов</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">В ответ на эти слабости в этом столетии произошли два крупных изменения в режимах санкций: готовность преследовать отдельных лиц и санкционировать финансовые системы, которые поддерживают правителей. Названный в честь налогового юриста Сергея Магнитского, который, как утверждается, был убит в московской тюрьме в 2009 году за разоблачение коррупции среди российских чиновников, Закон США о глобальном Магнитском является далеко идущей, целенаправленной программой санкций в области прав человека и борьбы с коррупцией, нацеленной как на государственных чиновников, так и на частных граждан. Закон 2012 года уполномочивает правительство США вводить санкции против иностранных государственных чиновников по всему миру, которые являются нарушителями прав человека, замораживать их активы и запрещать им въезд в Соединенные Штаты. В первые десять лет своей истории Магнитский упомянул 450 человек. Великая сила программы заключается в ее целенаправленной попытке отрезать коррумпированных и запятнанных людей от глобальной финансовой системы.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Кроме того, хотя целенаправленные санкции против России начали слабо в 2022 году (например, в пакете санкций ЕС были исключения для предметов роскоши, чтобы успокоить Италию), они вскоре распространились на российскую банковскую систему. Несмотря на опасения по поводу влияния на западные банки, России было запрещено использовать международную платежную систему SWIFT. Отрезав семь российских банков от системы, Запад значительно увеличил стоимость банковских услуг, несмотря на сопротивление со стороны европейских банков. Я</span><span data-contrast=\"auto\">к также, как и использование доллара в этом контексте, заморозка валютных резервов России была беспрецедентным использованием экстерриториальной юрисдикции. </span><span data-contrast=\"auto\">Призыв к конфискации более 300 миллиардов долларов США, хранящихся в западных банках, и использованию их для помощи Украине также вызвал тревогу среди коммерческих банков. Как сказал Билл Уинтерс, глава банка Standard Chartered, в ответ на это предложение, реакция финансового сообщества на конфискацию прибыли от замороженных активов России будет «смешанной» на фоне опасений по поводу «вооружения» центральных банков и валют.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Такие опасения по поводу политизированного и вооруженного доллара США отчасти ответственны за снижение доли доллара среди глобальных резервов с 70 процентов до чуть менее 60 в этом столетии, поскольку страны стремятся защитить свои резервы от санкций. В сочетании с торговыми трениями с Китаем, </span><span data-contrast=\"auto\">вооружение контроля США над международной финансовой системой, скорее всего, изменит поведение не западных держав и приведет к соперничающим архитектурам, которые могут получить значительную поддержку</span><span data-contrast=\"auto\">. Это объясняет, почему Пекин разработал свою собственную международную платежную платформу — Систему межбанковских платежей (CIPS). Она независима от SWIFT и принимается в России и банках в Бразилии и других странах. </span><span data-contrast=\"auto\">Но изменения в этой системе могут занять много времени, учитывая продолжающееся первенство доллара как резервной валюты.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкции всегда являются своего рода обоюдоострым мечом. Чтобы быть эффективными и предотвратить обход, они должны быть всеобъемлющими и включать как можно больше стран. Однако это трудно достичь, когда существует разная степень зависимости от России в экономической и торговой сферах; ограниченная готовность терпеть слишком много; сильные корыстные интересы; «священные коровы», такие как ядерное топливо или заводы; наличие стратегических «спойлеров», которые больше всего выиграли от западных санкций против России; а также тактические «спойлеры», которые не присоединились к санкциям и сыграли важную роль в реэкспорте товаров. Это усугубляется существованием множества лазеек и недостаточным соблюдением вторичных санкций. Все это дало России много времени для адаптации и создания альтернативных схем.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">В условиях экономического единого фронта со стороны Запада Россия ответила, используя параллельные рынки, технологии двойного назначения и каналы третьих стран. Но есть пределы. Как узнала Южная Африка во время апартеида, есть премия за покупку контрабандной технологии. Поставщики дороги и опасаются потерять доступ к более богатым рынкам. И технологии не могут компенсировать потерю квалифицированных работников из-за «утечки мозгов», которая обычно сопровождает санкции. Чем дольше продолжается война и остаются санкции, тем сложнее будет, не в последнюю очередь потому, что война — это дорогое дело.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Работайте умнее для изменения поведения режима</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Несколько известных личностей призвали к распределению замороженных российских средств, включая Билла Браудера, давнего противника Владимира Путина. Но, как было подчеркнуто выше, существуют серьезные опасения по поводу этого подхода, некоторые из которых вызваны беспокойством о прибыли, другие — влиянием на глобальную финансовую систему, а некоторые — и тем и другим. Это указывает на необходимость свежего тактического мышления о том, как использовать замороженные российские средства. Учитывая потребности Украины, международные власти могут быть призваны использовать конфискованные российские активы в качестве залога для выпуска новых украинских облигаций. Проценты на конфискованные активы могут быть использованы уже сейчас, чтобы укрепить сообщение о залоге и одновременно снизить процентные расходы для Украины, особенно для оплаты текущих штрафов по кредитам МВФ. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Финансирование было бы полезным. Опасность создания большого шума вокруг санкций заключается в том, что есть возможность представить санкционирующую сторону как злодеев в неком извращенном моральном эквиваленте. Это усугубляется неизбежной утечкой тех самых предметов, которые якобы находятся под санкциями, как напоминают нам выводы Киевского научно-исследовательского института судебной экспертизы. Существует другой подход, менее основанный на моральности, которая сопутствует санкциям, чем на взаимодействии с проблемой таким образом, который соответствует более тщательной калибровке преимуществ внешних режимов взаимодействия. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Например, в Северной Африке и Сахеле, для тех, кто стремится разрушить дестабилизацию, возглавляемую Россией, учитывая, что наиболее эффективными врагами россиян, вероятно, будут исламисты, любая помощь или разведка, которую западные государства (включая Украину) им предоставляют, лучше всего держать в секрете. Могут быть некоторые более полезные долгосрочные результаты, не в последнюю очередь через восстановление связей и восстановление отношений в регионе, которые были сильно испорчены чрезмерным вовлечением Запада.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Эти новые формы помощи должны включать гораздо больше, чем кинетические действия или даже военное оборудование и обучение. Учитывая, что региональные режимы, ориентированные на Россию, по определению недемократичны и, следовательно, сильно фракционные, нестабильные и уязвимые, эти трещины можно расширить, ограничивая их доходные потоки; поддерживая внутренние оппозиционные силы через финансирование вместе с медиа и гражданским обществом; и помогая региональным государствам ограничивать их влияние.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Тот же набор вариантов существует и в самой России, включая следующие меры: предоставление информации о финансовых транзакциях лидеров непосредственно общественности; обучение журналистов, бухгалтеров и инженеров; поддержка гражданских организаций; поддержка оппозиционных политиков и ученых, во втором случае путем заказа работ для обеспечения базового дохода, свободного от государственного контроля; содействие сетям оппозиционных политиков; публикация онлайн-ресурсов на местных языках, особенно о том, как провести политическую кампанию и выиграть выборы; обучение и оснащение киберактивистов; и поддержка местной расследовательской журналистики. Средства для подрыва военной машины России — и ограничения тех союзников, которые, сознательно или нет, ее поддерживают — выходят за рамки попыток наложить эмбарго и санкции. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Если такие меры не будут применены с безупречной регуляторной точностью, они могут предоставить прикрытие для неудачной политики и всегда будут смягчены ролью бизнеса в поисках прибыли или страхом чрезмерного компрометирования целостности глобальной финансовой системы. Скорее, санкции следует рассматривать как часть континуума государственных действий, на одном конце которого находится более тщательная калибровка преимуществ для разрушения авторитаризма, а на другом — более строгая реализация мер, специально нацеленных на отдельных лиц. Это способность, которая существует сегодня в беспрецедентных судебных деталях. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Укрепление судебной экспертизы</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Война обычно посещает бедные места, делая их еще беднее. Стоимость закрытия глаз на безжалостное разрушение Россией сообществ по всей Украине заключается не только в ущербе для собственности. В конце концов, это ставит интересы государства выше — и, казалось бы, за пределами — интересов индивидуума, что противоположно самой предпосылке режима прав человека, который последовал за Второй мировой войной, где, по словам уважаемого нюрнбергского юриста Херш Лаутерпахта, «благосостояние индивидуума является конечной целью всего закона». </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Лаутерпахт родился недалеко от Габсбургского Львова, ныне Львов в современной Украине. Другие украинцы продолжают ту же борьбу, не в последнюю очередь лауреат Нобелевской премии Александра Матвийчук, чей Центр гражданских свобод зафиксировал более 78 000 военных преступлений на данный момент. Цифровые технологии предлагают огромные возможности для отслеживания преступников, от солдат до командиров и даже чипов и производственных линий, ответственных за ракеты и дроны, обрушивающиеся на украинские города. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ахиллесова пята санкций остается их (недостаток) реализации, вызванный политическими разногласиями или финансовыми преимуществами, и обеспеченный отсутствием последствий. Эффективная реализация санкций могла бы и должна быть усилена как законодательными, так и вне законодательными средствами на национальном уровне. Необходимо увеличить аналитические возможности учреждений, чтобы гарантировать, что они правильно укомплектованы. Например, различия в возможностях мониторинга санкций варьируются по Европе в департаментах, состоящих из пяти до 150 человек. Аналогично, ограничение отмывания денег через транзитные счета важно для сокращения коррумпированных практик. Одним из способов этого является немедленное внедрение Директивы ЕС о конфискации всеми государствами-членами ЕС и ее интеграция в национальную правовую систему всех государств-членов. Также на законодательном уровне больше стран должны изменить свои уголовные кодексы, чтобы ввести или усилить наказание за нарушения международных санкций.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Но санкции не должны быть предлогом для представления вариантов как ужесточения изоляции и ничего более. На спектре принуждения должен быть и пряник, и кнут. Например, бинарный выбор санкций не должен затмевать гораздо более сложное дело взаимодействия с оппозиционными силами, парламентскими и неправительственными, включая бизнес, для создания электората для изменений. Это, вероятно, урок из апартеидной Южной Африки, который чаще всего упускается из виду, несмотря на силу и влияние этой роли. Это потому, что не драматическое действие снаружи привело к изменениям, а поддержка тех, кто борется за изменения снаружи. Южная Африка не изменилась, потому что была отрезана. Она изменилась, потому что режим не хотел быть отрезанным, и те, кто оставался на связи, получили все преимущества и силы от этого. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкции остаются критически важными для снижения возможностей правительства, отчасти за счет увеличения затрат и сложности для выживания режима и обеспечения того, чтобы элиты, в частности, не были защищены от последствий своих действий. Изменение поведения элит зависит от увеличения давления, которое может вытолкнуть стороны с поля боя к столу переговоров. Санкции могут помочь изменить баланс, не в последнюю очередь изменяя восприятие безнаказанности элит. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Каковы бы ни были обходные пути, разработанные режимом апартеида в Южной Африке и бизнесом, работающим там, в конечном итоге военные, экономические и социальные затраты перевесили выгоды, и режим изменился. Но это потребовало согласованного подхода, включая широкий спектр санкций с (почти) глобальной поддержкой, а также различные пряники, не в последнюю очередь перспективу глобального включения. В своей основе это требовало рационального режима, который был готов уступить политическую власть, если затраты на удержание власти перевешивали выгоды от ее утраты. Таким образом, в противовес энтузиазму по поводу санкций как меры, не доходящей до войны, они не обещают мгновенных изменений, и они неэффективны без комплексного подхода. Они могут, если так задумано, помочь изменить направление движения.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Эта статья частично основана на книге Грега Миллса и Дэвида Килкуллена «Искусство войны и мира» (Йоханнесбург: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Грег Миллс</strong> является директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Фонда Брентурст</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Рэй Хартли</strong> является научным директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Фонда Брентурст</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Григорий Немиря</strong> является членом Верховной Рады Украины и заместителем председателя парламентского комитета по иностранным делам. Луис Равина — профессор Университета Наварры.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:44.181",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Санкции всегда являются своего рода обоюдоострым мечом. Чтобы быть эффективными и предотвратить обход, они должны быть всеобъемлющими и включать как можно больше стран. Изменение поведения элиты зависит от увеличения давления, которое выталкивает стороны с поля боя и за стол переговоров. Таким образом, санкции могут помочь изменить баланс.</I>\n<br><br>\nРежимы санкций направлены на изменение поведения элиты, повышая затраты и ставки их выборов, как непосредственно в терминах уменьшения их личного комфорта, включая поездки и доступ к финансам, так и косвенно, увеличивая народное давление против их правления через экономические трудности. Это подчеркивает одну из нескольких проблем с санкциями. Эти элиты обычно не заинтересованы в благосостоянии народа, что объясняет их отношение к демократии и ее более широким преимуществам.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"ru",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:38:00.935",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Kylskåpet och televisionen. Sanktioner som krig med andra medel",
                key:"uid": string:"20d30a56-b8a7-475c-aad8-b265e339c928",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">De är mer bekymrade över att upprätthålla sin egen makt och finansiera sin livsstil, oavsett kostnaden för sitt folk. Men det finns sätt och medel, direkta och indirekta, att höja kostnaderna för sådana val. Några av dessa nya medel har utvecklats efter Rysslands fullskaliga invasion av Ukraina.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ekonomiska sanktioner är ett verktyg för tvång i den mjukare änden av ett spektrum som börjar med diplomatiskt isolering och frivilliga bojkottar och slutar med fysiska blockader. Det kan till och med inkludera mjukare åtgärder, såsom en mer noggrann kalibrering av bistånd. Medan många – vanligtvis de som de tillämpas mot – snabbt hävdar att sanktioner inte fungerar, tyder historien på att de, åtminstone i vissa fall, med rätt politisk vilja, kan göra det. Men en överdriven beroende av sanktioner kommer sannolikt att ge lite annat än en känsla av självbelåtenhet. Ett fokus på detta ensamt döljer bara andra icke-våldsamma möjligheter att uppmuntra och faktiskt underlätta förändringar i regimens beteende.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Med lite hjälp från våra vänner</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Omgåendet av sanktioner underlättas av bristen på diplomatiskt stöd för orsaken bakom deras införande, vilket återspeglar egenintresse. Rysslands krig i Ukraina är ett exempel. Regeringar som representerar cirka 60 procent av världens befolkning, inklusive Indien, Kina, Sydafrika och stora delar av Mellanöstern, accepterade inte i början av konflikten den ukrainska eller västerländska berättelsen om kriget 2022 av olika skäl. Dessa inkluderade egenintresse och uppfattningar om en västerländsk dubbelmoral. Sådana uppfattningar, legitima eller inte, såddes och främjades aktivt av Ryssland på sociala medier, för att förstärka idén om NATO som angripare och Ryssland som offer. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Som svar på Rysslands invasioner av Ukraina 2014 och 2022 har väst infört en oöverträffad mängd ekonomiska åtgärder mot Moskva. Europeiska unionen har, fram till mitten av 2024, antagit 14 paket av sanktioner, som riktar sig mot över 2 200 individer och enheter, och täcker ett brett spektrum av sektorer, varor och tjänster. I sin tur har USA infört över 14 000 sanktioner, mer än de mot Iran, Kuba och Nordkorea tillsammans, riktade mot 10 173 individer, 4 089 enheter, 177 fartyg och 100 flygplan. Totalt har Ryssland utsatts för mer än 14 000 sanktioner. Sådana åtgärder hade som avsikt att försvaga Moskvas förmåga att föra krig genom att sänka dess inkomster och begränsa tillgången till kritiska teknologier för dess krigsmaskin. Ändå, även om denna regim utan tvekan har gjort det svårare för ryssarna, och den fulla omfattningen av effekterna är okänd, tycks lite ha förändrats trots ett decennium av konflikt och det \"mest omfattande sanktionsregimen i historien\".</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Idén var, i början, att västerländska sanktioner skulle långsamt men obevekligt bita, vilket gjorde konflikten till en \"kamp mellan kylskåpet och televisionen\", som en ukrainsk överste kommenterade i början av 2022 års krigsfas. Retorik kan göra ett fullt hjärta, sa han, men sällan fyller magen. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Det har funnits några påtagliga resultat. Enligt en studie publicerad av den gemensamma amerikansk-ukrainska </span><span data-contrast=\"auto\">Internationella arbetsgruppen för ryska sanktioner,</span> <span data-contrast=\"auto\">har sådana restriktioner krympt Rysslands </span><span data-contrast=\"auto\">överskott i dess nuvarande betalningsbalans. Totalt uppskattades detta ha minskat med 60 procent under 2022-23. Rubeln har också deprecierats, vilket drivit upp inflationen och, i processen, skapat sociala effekter som förvärrats av omdirigeringen av finansiering till kriget från Rysslands nationella välfärdsfond. Intäkterna från olje- och gashandeln – ansvariga för nästan hälften (ungefär 230 miljarder US-dollar) av exportinkomsten 2021 – rapporterades ha fallit med omkring 50 procent under 2023 när förlusten av \"stabila och solventa marknader, teknikgapet och multiplikatoreffekten [som påverkar] leveranskedjan (tanktransport, hamntjänster, rörtransport)\" alla började bita. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Klarar stormen?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ändå, för varje indikation på framgången av sanktioner, verkar det finnas motstridiga bevis. Trots mängden sanktioner har Rysslands ekonomi upprepade gånger trotsat förutsägelserna om dess omedelbara undergång, inklusive finansiell kollaps, recession, galopperande inflation och brist på kompetens och teknologi. Som </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> noterade i augusti 2024: \"Trots sanktioner och paria-status växer Rysslands ekonomi starkt. Det visar sig att bacchanaliskt spenderande, under krigstid, verkligen får saker att hända.\" Om något har brottandet av sanktioner också stimulerat ekonomin, med tidigare västerländska företag som köpts billigt av de i Ryssland. Leveranskedjor har också etablerats med vänliga länder (för detta läs Kina, Iran, Indien och Nordkorea bland andra), initialt för att diversifiera ryska oljeexporter och säkerställa teknikflöden för högteknologiska vapentillgångar. Men detta eftersträvas alltmer även för konsumentvaror. Trettio månader efter invasionen rapporterar </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> att hälften av varuimporterna kommer från Kina, dubbelt så stor andel som före invasionen. Rysslands BNP förväntas växa med mer än tre procent under 2024, den snabbaste tillväxten sedan 2010-talet. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bland de strategier som Ryssland rapporterats ha använt med framgång är användningen av tredjeparts handelsföretag från Dubai, som distribuerar sina petroleumprodukter i Västafrika. Rysk olja dumpas till under marknadspriser i länder som Burkina Faso och Mali, där den har hjälpt till att hålla maligna militärledare vid makten, liksom stater som är ivriga att dra nytta av billig olja som Ghana, Elfenbenskusten och Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Givet den stängda redovisningen och hemlighetsmakeriet i Putins stat kan det vara svårt att avgöra de verkliga, långsiktiga effekterna av sanktionsregimen. Det är säkert att det sannolikt har gjort militär produktion och upprustning dyrare och mer komplicerat, givet tillgången på komponenter till ett premium, särskilt från Nordkorea, Kina och Iran. Officiellt har Ryssland ökat </span><span data-contrast=\"auto\">militära utgifter</span> <span data-contrast=\"auto\">från 2,7 procent av BNP 2022, till 3,9 procent 2023 och sex procent 2024, eller strax under en tredjedel av sin statliga budget. </span><span data-contrast=\"auto\">Vid början av 2024 uppskattades dock att ryska försvarsutgifter kan stå för så mycket som 40 procent av sin budget eftersom kriget i Ukraina kostar mer än dess sammanlagda utgifter för hälsa och utbildning. Jämfört med detta spenderade USA 11 procent, medan NATO:s genomsnitt var 4,3 procent.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De påtryckningar som införts av externa sanktioner har emellertid inte varit tillräckligt intensiva, åtminstone från ett ukrainskt perspektiv, och infördes inte snabbt eller hårt nog för att säkerställa att kylskåpet övervann televisionen. Ryssland har varit skickligt på att både påskynda sin egen militärproduktion, efter en långsam start, kanske i förväntan på en snabb seger, och att skaffa materiel från sina allierade. B</span><span data-contrast=\"auto\">Genom att aktivera sin egen axel har Moskva fått minst tre miljoner skott av tung artilleri från Nordkorea sedan augusti 2023 (och kanske så mycket som sex miljoner), och 300 000 från Iran under 2023. Ryssland självt producerar</span><span data-contrast=\"auto\"> cirka 250 000 artillerigranater per månad, eller tre miljoner årligen. USA och Europa tillsammans har en kapacitet att producera cirka 1,2 miljoner granater årligen, medan USA har satt som mål att producera 100 000 artilleriskott per månad senast i slutet av 2025. Ryssland rapporteras driva artillerifabriker dygnet runt med roterande 12-timmars skift, med uppskattningsvis 3,5 miljoner ryssar som nu arbetar inom sektorn. Detta är en ökning från omkring två till 2,5 miljoner före kriget. Dessutom fortsätter kritiska västerländska varor och komponenter att hitta sin väg till Rysslands krigsmaskin.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanktioner förblir i grunden begränsade eftersom de sällan riktar sig mot utländska aktörer. Istället riktar de sig mot inhemska aktörer, såsom amerikanska företag eller de som verkar under amerikansk jurisdiktion. Ändå ligger lösningarna vanligtvis ett steg före sanktionsregimerna. Som ett exempel är den största källan till leverans av högprioriterade stridsföremål som är nödvändiga för ryska vapensystem enligt uppgift det amerikanska företaget Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Marknaden hittar också snabbt en ny jämvikt, med hänsyn till störningen av prissättningen. En höjning av räntorna har drivit upp värdet på rubeln. Sanktioner fungerar inte heller när det saknas kopplingar. USA är till exempel inte en betydande handelspartner med Ryssland.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Återstrama skruvarna</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Som svar på dessa svagheter har två stora förändringar inträffat i sanktionsregimerna under detta århundrade: viljan att gå efter utvalda individer och att sanktionera de finansiella system som stöder härskare. Namngiven efter skattejuristen Sergei Magnitsky, som påstås ha mördats i ett Moskva-fängelse 2009 för att ha avslöjat korruption av ryska tjänstemän, är den amerikanska regeringens Global Magnitsky Act ett långtgående, riktat, människorätts- och antikorruptionssanktioneringsprogram som riktar sig mot statstjänstemän såväl som privata medborgare. 2012 års lag ger den amerikanska regeringen rätt att sanktionera utländska statstjänstemän världen över som är människorättsöverträdare, frysa deras tillgångar och förbjuda dem att resa in i USA. Under de första tio åren av sin historia har Magnitsky nämnt 450 individer. Den stora styrkan i programmet ligger i dess avsiktliga försök att stänga av korrupta och smutsiga individer från det globala finansiella systemet.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dessutom, medan riktade sanktioner mot Ryssland började svagt 2022 (det fanns undantag för lyxvaror, till exempel, i EU:s sanktionspaket, för att blidka Italien), utvidgades de snart till det ryska banksystemet. Trots farhågor om påverkan på västerländska banker förhindrades Ryssland från att använda SWIFT internationella betalningssystem. Genom att stänga av sju ryska banker från systemet höjde väst betydligt kostnaden för bankverksamhet, trots motstånd från europeiska banker. I</span><span data-contrast=\"auto\"> tillägg till vapeniseringen av dollarn på detta sätt var frysen av Rysslands valutareserver en oöverträffad användning av extraterritorial jurisdiktion. </span><span data-contrast=\"auto\">Kallelsen att beslagta mer än 300 miljarder US-dollar som hålls av västerländska banker och använda dem för Ukrainas hjälp möttes också med oro av kommersiella banker. Som Bill Winters, chefen för Standard Chartered bank, sa som svar på detta förslag, skulle den finansiella gemenskapens reaktion på att beslagta vinster från ryska frysta tillgångar vara \"blandad\" mitt i farhågor om \"vapenisering\" av centralbanker och valutor.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sådana farhågor om en politiserad och vapeniserad amerikansk dollar är delvis ansvariga för att dollarns andel bland globala reserver har fallit från 70 procent till strax under 60 detta århundrade, eftersom länder försöker göra sina reserver motståndskraftiga mot sanktioner. I kombination med handelsfriktion med Kina, kommer</span><span data-contrast=\"auto\"> vapeniseringen av USA:s kontroll över det internationella finansiella systemet sannolikt att förändra beteendet hos icke-västerländska makter och leda till rivaliserande arkitekturer, som kan få betydande stöd</span><span data-contrast=\"auto\">. Detta förklarar varför Peking har utvecklat sin egen internationella betalningsplattform – Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Denna är oberoende av SWIFT och accepteras i Ryssland och av banker i Brasilien och på andra håll. </span><span data-contrast=\"auto\">Men förändringar i detta system kan ta lång tid, givet dollarns fortsatta primat som reservvaluta.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanktioner är alltid en slags dubbelkantad svärd. För att vara effektiva och förhindra kringgående måste de vara omfattande och inkludera så många länder som möjligt. Ändå är detta svårt att uppnå när det finns olika djup av beroende av Ryssland inom de ekonomiska och handelsområdena; en begränsad vilja att lida för mycket; starka intressen; \"heliga ko\"-sektorer som kärnbränsle eller anläggningar; tillgången på strategiska störande faktorer som har dragit mest nytta av de västerländska sanktionerna mot Ryssland; samt de taktiska störande faktorer som inte deltog i sanktionerna och var avgörande för att återexportera varor. Detta förvärras av förekomsten av många kryphål och den otillräckliga verkställigheten av sekundära sanktioner. Allt detta har gett Ryssland lång tid att justera och göra alternativa arrangemang.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">I mötet med den ekonomiska enade fronten från väst har Ryssland kämpat tillbaka med hjälp av parallella marknader, dual-use-teknologi och tredjepartsledningar. Men det finns gränser. Det finns en premie, som Sydafrika lärde sig under apartheid, för att köpa smugglad teknologi. Leverantörer är dyra och försiktiga med att förlora tillgång till rikare marknader. Och teknologi kan inte kompensera för förlusten av kvalificerade arbetare från \"hjärnflykten\" som vanligtvis följer med sanktioner. Ju längre kriget drar ut på tiden och sanktionerna förblir på plats, desto tuffare blir det, inte minst eftersom krig är en dyr affär.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Arbeta smartare för förändring av regimens beteende</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Flera framstående individer har uppmanat till distribution av frysta ryska medel, inklusive Bill Browder, en långvarig motståndare till Vladimir Putin. Men, som framhävs ovan, finns det allvarliga farhågor kring detta tillvägagångssätt, vissa drivna av oro för vinster, andra av påverkan på det globala finansiella systemet, och vissa av båda. Detta tyder på ett behov av nytt taktiskt tänkande om hur man ska använda frysta ryska medel. Givet ukrainska behov kan internationella myndigheter uppmanas att använda beslagtagna ryska tillgångar som säkerhet för utfärdandet av nya ukrainska obligationer. Räntan på beslagtagna tillgångar kan nu användas för att förstärka budskapet om säkerhet och, samtidigt, sänka räntekostnaderna för Ukraina, särskilt för att betala för de pågående straffavgifterna på IMF-lån. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Finansieringen skulle vara användbar. Faran med att skapa stort ståhej kring sanktioner är att det finns en möjlighet att framställa den sanktionsinförande parten som de \"onda\" i en slags pervers moralisk ekvivalens. Detta förvärras av den oundvikliga läckan av just de föremål som påstås vara under sanktioner, precis som fynden från Kyiv Scientific Research Institute of Forensic Expertise påminner oss. Det finns ett annat tillvägagångssätt, mindre grundat i den moralism som följer med sanktioner än på att engagera sig i problemet på ett sätt som är i linje med en mer noggrann kalibrering av fördelarna med externa engagemangsregimer. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Till exempel, i Nordafrika och Sahel, för dem som söker att åtgärda ryskledd destabilisering, givet att de mest effektiva fienderna till ryssarna sannolikt är islamister, är all hjälp eller information som västerländska stater (inklusive Ukraina) ger dem bäst att hållas hemlig. Det kan finnas några mer användbara långsiktiga resultat, inte minst genom att återuppbygga kopplingar och laga relationer i regionen som har blivit hårt ansträngda av västerländsk överengagemang.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dessa nya former av hjälp bör involvera långt mer än kinetisk aktion eller ens militär utrustning och träning. Givet att Rysslandsnära regionala regimer per definition är odemokratiska och därmed starkt fraktionerade, instabila och sårbara, kan dessa sprickor vidgas genom att begränsa deras inkomstströmmar; stödja interna oppositionskrafter genom finansiering tillsammans med media och civilsamhälle; och hjälpa regionala stater att begränsa deras inflytande.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Detsamma valet av alternativ finns i Ryssland självt, inklusive följande åtgärder: att tillhandahålla information om ledarnas finansiella transaktioner direkt till allmänheten; utbildning av journalister, revisorer och ingenjörer; stöd för civilsamhällesorganisationer; stöd för oppositionspolitiker och akademiker, i det andra fallet genom att beställa arbete för att säkerställa en grundinkomst fri från statlig kontroll; främja nätverk av oppositionspolitiker; publicera online-resurser på lokala språk, särskilt om hur man genomför en politisk kampanj och vinner ett val; utbildning och utrustning av cyberaktivister; och stödja lokal undersökande journalistik. Medlen för att undergräva Rysslands krigsmaskin – och begränsa de allierade som, medvetet eller omedvetet, stöder den – går bortom försök att införa embargo och sanktioner. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Om inte sådana åtgärder tillämpas med fullständig regleringsprecision kan de ge en fikonblad av respektabilitet till en misslyckad politik, och kommer alltid att mildras av affärers roll i att söka vinst, eller av farhågor om att överkompromissa integriteten i det globala finansiella systemet. Snarare bör sanktioner ses som en del av ett kontinuum av statlig handling, där den ena änden är en mer noggrann kalibrering av fördelar för att åtgärda auktoritarianism och, i den andra, en striktare tillämpning av åtgärder, specifikt riktade mot individer. Detta är en kapacitet som idag finns i oöverträffad forensisk detalj. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Stärka forensik</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Krig besöker vanligtvis fattiga platser, vilket gör dem ännu fattigare. Kostnaden för att blunda för Rysslands hänsynslösa förstörelse av samhällen över hela Ukraina ligger inte bara i kostnaderna för egendom. Efter allt sätter det statens intressen över – och till synes bortom – individens, motsatsen till själva premissen för människorättsregimen som följde efter andra världskriget där, i den ansedda Nuremberg-juristen Hersch Lauterpachts ord, \"individens välbefinnande är det yttersta målet för all lag.\"</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht föddes nära Habsburg Lemberg, nu Lviv i dagens Ukraina. Andra ukrainare har tagit upp samma kamp, inte minst Nobelpristagaren Oleksandra Matviichuk, vars Center for Civil Liberties har dokumenterat mer än 78 000 krigsbrott hittills. Digitala teknologier erbjuder stora framsteg i att spåra gärningspersoner, från soldater till befälhavare och till och med chip och produktionslinjer som är ansvariga för missiler och drönare som regnar ner över ukrainska städer. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanktionernas akilleshäl förblir deras (brist på) genomförande, drivet av politiska skillnader eller finansiell fördel, och möjliggjort av bristen på konsekvenser. Den effektiva genomförandet av sanktioner skulle kunna och bör stärkas genom både lagstiftande och icke-lagstiftande medel på nationell nivå. Det finns ett behov av att öka den analytiska kapaciteten hos institutioner för att säkerställa att de är ordentligt bemannade. Till exempel varierar kapaciteten för sanktionsövervakning över Europa i avdelningar som består av fem till 150 personer. På samma sätt är det viktigt att begränsa penningtvätt via flödeskonton (transitkonton) för att skära ner på korrupta metoder. Ett sätt att möjliggöra detta är att utan ytterligare dröjsmål genomföra EU:s konfiskeringsdirektiv av alla EU-medlemsstater och att införliva det i den nationella rättsliga ramen för alla medlemsstater. Även på lagstiftande nivå bör fler länder ändra sina respektive strafflagar för att införa eller stärka straffet för brott mot internationella sanktioner.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Men sanktioner bör inte vara en förevändning för att presentera alternativ som att öka isoleringen och inget annat eller mer. På ett spektrum av tvång måste det finnas en morot med käppen. Till exempel bör det binära valet av sanktioner inte dölja den mycket svårare och mer komplexa affären att engagera sig med oppositionskrafter, parlamentariska och icke-statliga, inklusive företag, för att bygga väljargrupper för förändring. Det är förmodligen lärdomen från apartheid Sydafrika, som oftast förbises, trots kraften och påverkan av denna roll. Detta beror på att det inte var en dramatisk åtgärd utifrån som förde förändring, utan snarare stödet från dem som kämpade för förändring utifrån. Sydafrika förändrades inte för att det stängdes av. Det förändrades för att regimen inte ville bli avskuren och de som förblev anslutna hade fått alla fördelar och styrkor av att göra så. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanktioner förblir avgörande för att minska regeringens kapacitet delvis genom att öka kostnaderna och komplexiteten för regimens överlevnad, och säkerställa att eliterna i synnerhet inte är immuna mot konsekvenserna av sina handlingar. Att förändra eliternas beteende beror på att öka trycket som kan pressa parter från slagfältet till förhandlingsbordet. Sanktioner kan hjälpa till att tippa balansen, inte minst genom att förändra uppfattningar om eliternas straffrihet. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Oavsett de lösningar som utvecklades av apartheidregimen i Sydafrika och de företag som verkade där, vägde de militära, ekonomiska och sociala kostnaderna i slutändan tyngre än fördelarna, och regimen förändrades. Men detta krävde en sammanhängande strategi, inklusive ett brett spektrum av sanktioner med (nästan) globalt stöd samt olika morötter, inte minst utsikten till global inkludering. I sin kärna krävde det en rationell regim, som var beredd att ge upp politisk makt om kostnaderna för att hålla fast översteg fördelarna med att släppa taget. I motsats till entusiasmen för sanktioner som ett mått under krig, lovar de inte omedelbar förändring, och de är inte effektiva utan en omfattande strategi. De kan, om de utformas så, hjälpa till att förändra färdriktningen.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Denna artikel bygger delvis på Greg Mills och David Kilcullens bok med titeln The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> är direktör för </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> är forskningsdirektör för </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> är medlem av Ukrainas Verkhovna Rada och vice ordförande för den parlamentariska kommittén för utrikesfrågor. Luis Ravina är professor vid universitetet i Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:35.458",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sanctioner är alltid en slags dubbelbottnad svärd. För att vara effektiva och förhindra kringgående måste de vara omfattande och inkludera så många länder som möjligt. Att förändra elitbeteende beror på att öka den typ av tryck som pressar parter bort från slagfältet och till förhandlingsbordet. Sanktioner kan därför hjälpa till att tippa balansen.</I>\n<br><br>\nSanktionsregimer syftar till att förändra elitbeteende genom att höja kostnaderna och insatserna för deras val, både direkt i termer av att minska deras personliga komfort inklusive resor och tillgång till finansiering, och indirekt genom att öka det folkliga trycket mot deras styre genom ekonomiska svårigheter. Detta belyser ett av flera problem med sanktioner. Dessa eliter är vanligtvis ointresserade av folkets välfärd, vilket förklarar deras inställning till demokrati och dess bredare fördelar.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"sv",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:43.369",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Chladnička a televízia. Sankcie ako vojna inými prostriedkami",
                key:"uid": string:"265bc44e-814d-420e-9ead-acb8b91cda40",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Sú viac znepokojení udržiavaním svojej vlastnej moci a financovaním svojho životného štýlu, bez ohľadu na náklady pre svojich ľudí. Ale existujú spôsoby a prostriedky, priamé a nepriame, ako zvýšiť náklady takýchto rozhodnutí. Niektoré z týchto nových prostriedkov boli vyvinuté po plnohodnotnej invázii Ruska na Ukrajinu. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Hospodárske sankcie sú nástrojom nátlaku na mäkšom konci spektra, ktoré začína diplomatickou izoláciou a dobrovoľnými bojkotmi a končí fyzickými blokádami. Môžu dokonca zahŕňať mäkšie opatrenia, ako je opatrnejšie kalibrovanie pomoci. Hoci mnohí – zvyčajne tí, proti ktorým sú uplatňované – rýchlo tvrdia, že sankcie nefungujú, história naznačuje, že aspoň v niektorých prípadoch, s dostatočnou politickou vôľou, môžu. Ale nadmerná závislosť na sankciách pravdepodobne prinesie len mieru sebaspokojnosti. Zameranie sa len na toto zakrýva iné nenásilné možnosti na povzbudenie a v skutočnosti uľahčenie zmien v správaní režimu.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> S malou pomocou od našich priateľov</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Obchádzanie sankcií je uľahčené nedostatkom diplomatickej podpory pre príčinu, ktorá stojí za ich uvalením, odrážajúcim vlastný záujem. Ruská vojna na Ukrajine je príkladom. Vlády, ktoré zastupujú približne 60 percent svetovej populácie, vrátane Indie, Číny, Južnej Afriky a veľkej časti Blízkeho východu, na začiatku konfliktu neprijali ukrajinský alebo západný naratív vojny v roku 2022 z rôznych dôvodov. Tieto dôvody zahŕňali vlastný záujem a vnímanie západného dvojitého štandardu. Takéto vnímanie, či už legitímne alebo nie, bolo aktívne zasievané a propagované Ruskom na sociálnych médiách, aby posilnilo predstavu NATO ako agresora a Ruska ako obete. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">V reakcii na ruské invázie na Ukrajinu v rokoch 2014 a 2022 Západ uvalil bezprecedentný súbor hospodárskych opatrení proti Moskve. Európska únia do polovice roku 2024 prijala 14 balíkov sankcií, ktoré sa zameriavajú na viac ako 2 200 jednotlivcov a subjektov a pokrývajú široké spektrum sektorov, tovaru a služieb. Na oplátku Spojené štáty uvalili viac ako 14 000 sankcií, viac ako na Irán, Kubu a Severnú Kóreu dohromady, zameriavajúc sa na 10 173 jednotlivcov, 4 089 subjektov, 177 plavidiel a 100 lietadiel. Celkovo bolo Rusko podrobené viac ako 14 000 sankciám. Tieto opatrenia mali za cieľ oslabiť schopnosť Moskvy viesť vojnu znížením jej príjmov a obmedzením prístupu k kritickým technológiám pre jej vojenský stroj. Napriek tomu, aj keď tento režim nepochybne sťažuje situáciu pre Rusov, a plný rozsah dopadov nie je známy, napriek desaťročiu konfliktu a „najrozsiahlejšiemu sankčnému režimu v histórii“, sa zdá, že sa toho veľa nezmenilo.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Myšlienka bola na začiatku taká, že západné sankcie by pomaly, ale neúprosne zasiahli, robia konflikt „boju medzi chladničkou a televíziou“, ako komentoval jeden ukrajinský plukovník na začiatku fázy vojny v roku 2022. Rétorika môže naplniť srdce, povedal, ale zriedka naplní žalúdok. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Existujú niektoré hmatateľné výsledky. Podľa štúdie zverejnenej spoločnou americko-ukrajinskou </span><span data-contrast=\"auto\">Medzinárodnou pracovnou skupinou pre ruské sankcie,</span> <span data-contrast=\"auto\">takéto obmedzenia zmenšili ruský </span><span data-contrast=\"auto\">prebytok jeho aktuálneho platobného bilancie. Celkovo sa odhadovalo, že v rokoch 2022-23 klesol o 60 percent. Rubeľ sa tiež oslabil, čo viedlo k zvýšeniu inflácie a v procese vytvorilo sociálne efekty zhoršené presmerovaním financovania na vojnu z ruského Národného fondu sociálneho zabezpečenia. Príjmy z obchodu s ropou a plynom – zodpovedné za takmer polovicu (približne 230 miliárd amerických dolárov) exportných príjmov v roku 2021 – údajne klesli o približne 50 percent v roku 2023, keď strata „stabilných a solventných trhov, technologická medzera a multiplikačný efekt [ovplyvňujúci] dodávateľský reťazec (preprava tankerov, prístavné služby, preprava potrubím)“ začali mať dopad. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Prežitie búrky?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Napriek tomu, že pre každé znamenie úspechu sankcií sa zdá, že existujú protichodné dôkazy. Napriek rozsahu sankcií ruská ekonomika opakovane odolávala predpovediam jej bezprostredného zániku, vrátane finančného kolapsu, recesie, nekontrolovanej inflácie a nedostatku zručností a technológie. Ako </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> poznamenal v auguste 2024: „Napriek sankciám a statusu paria ruská ekonomika silno rastie. Ukazuje sa, že bacchanalské výdavky, v čase vojny, naozaj rozprúdia veci.“ Ak niečo, obchádzanie sankcií tiež povzbudilo ekonomiku, pričom bývalé západné podniky boli lacno odkúpené tými v Rusku. Dodávateľské reťazce boli tiež nastavené s priateľskými krajinami (za týmto sa rozumie Čína, Irán, India a Severná Kórea medzi inými), pôvodne na diverzifikáciu ruských ropných exportov a zabezpečenie prietoku technológie pre vysokotechnologické zbrojné vstupy. Avšak, toto sa čoraz viac presadzuje aj pre spotrebný tovar. Tridsať mesiacov po invázii, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> hlási, že polovica dovozu tovaru pochádza z Číny, dvakrát viac ako pred inváziou. Očakáva sa, že ruský HDP vzrastie o viac ako tri percentá v roku 2024, čo je jeho najrýchlejší rast od 2010s. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Medzi stratégiami, ktoré Rusko údajne úspešne nasadilo, je použitie obchodných firiem tretích strán z Dubaja, ktoré distribuujú jeho ropné produkty v Západnej Afrike. Ruská ropa sa predáva pod trhovými cenami v krajinách ako Burkina Faso a Mali, kde pomohla udržať maligných vojenských vládcu pri moci, ako aj štátom, ktoré sa chcú tešiť z lacnej ropy, ako je Ghana, Pobrežie Slonoviny a Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Vzhľadom na uzavreté účtovníctvo a tajnosť Putinovho štátu môže byť ťažké určiť skutočné, dlhodobé účinky sankčného režimu. Určite je pravdepodobné, že to urobilo vojenskú výrobu a prezbrojenie nákladnejšími a zložitými, vzhľadom na dodávku komponentov za prémiovú cenu, najmä z Severnej Kórey, Číny a Iránu. Oficiálne Rusko zvýšilo </span><span data-contrast=\"auto\">vojenské výdavky</span> <span data-contrast=\"auto\">z 2,7 percenta HDP v roku 2022 na 3,9 percenta v roku 2023 a šesť percent v roku 2024, alebo tesne pod jednou tretinou svojho vládneho rozpočtu. </span><span data-contrast=\"auto\">Na začiatku roku 2024 sa však odhadovalo, že ruské obranné výdavky môžu predstavovať až 40 percent jeho rozpočtu, pretože vojna na Ukrajine stojí viac ako jeho kombinované výdavky na zdravotnú starostlivosť a vzdelávanie. Pre porovnanie, USA vynaložili 11 percent, zatiaľ čo priemer NATO bol 4,3 percenta.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tlak, ktorý uvalili vonkajšie sankcie, však nebol dostatočne intenzívny, určite z ukrajinskej perspektívy, a nebol uvalený rýchlo alebo dostatočne tvrdo, aby zabezpečil, že chladnička zvíťazí nad televíziou. Rusko bolo zručné v urýchlení vlastnej vojenskej výroby, po pomalom začiatku, možno v očakávaní rýchlej víťazstva, a v získavaní materiálu od svojich spojencov. B</span><span data-contrast=\"auto\">y aktivovaním vlastnej osi získalo Moskva od augusta 2023 najmenej tri milióny nábojov ťažkého delostrelectva zo Severnej Kórey (a možno až šesť miliónov) a 300 000 z Iránu v roku 2023. Rusko samo </span><span data-contrast=\"auto\">produkuje približne 250 000 delostreleckých granátov mesačne, alebo tri milióny ročne. USA a Európa spolu majú kapacitu produkovať približne 1,2 milióna granátov ročne, pričom USA si stanovili cieľ vyrobiť 100 000 nábojov delostrelectva mesačne do konca roku 2025. Hovorí sa, že Rusko prevádzkuje delostrelecké fabriky 24/7 na rotujúcich 12-hodinových zmenách, pričom odhadovaných 3,5 milióna Rusov teraz pracuje v tomto sektore. To je nárast z približne dvoch až 2,5 milióna pred vojnou. Navyše, kritické západné tovary a komponenty naďalej nachádzajú cestu k ruskému vojenskému stroju.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcie zostávajú intrinsicky obmedzené, pretože zriedka cielia na zahraničných aktérov. Namiesto toho cielia na domácich aktérov, ako sú americké firmy alebo tie, ktoré pôsobia pod americkou jurisdikciou. Napriek tomu sú obchádzania zvyčajne o krok pred sankčnými režimami. Ako ilustráciu, najväčším zdrojom dodávok vysoko prioritných bojových položiek potrebných pre ruské zbraňové systémy je údajne americká firma Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Trh tiež rýchlo nájde novú rovnováhu, zohľadňujúc narušenie cien. Nárast úrokových sadzieb zvýšil hodnotu rubľa. Sankcie tiež nefungujú, keď chýbajú väzby. Spojené štáty nie sú napríklad významným obchodným partnerom Ruska.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Zúženie skrutiek</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">V reakcii na tieto slabiny došlo v tomto storočí k dvom veľkým zmenám v sankčných režimoch: ochota ísť po vybraných jednotlivcoch a sankcionovať finančné systémy, ktoré podporujú vládcov. Pomenované po daňovom právnikovi Sergejovi Magnitskom, ktorý bol údajne zavraždený v moskovskom väzení v roku 2009 za odhalenie korupcie ruských úradníkov, americký zákon o globálnych Magnitských sankciách je rozsiahly, cielený program sankcií v oblasti ľudských práv a boja proti korupcii zameraný na vládnych úradníkov, ako aj súkromných občanov. Zákon z roku 2012 oprávňuje americkú vládu sankcionovať zahraničných vládnych úradníkov po celom svete, ktorí sú porušovateľmi ľudských práv, zmraziť ich majetok a zakázať im vstup do Spojených štátov. V prvých desiatich rokoch svojej existencie Magnitsky citoval 450 jednotlivcov. Veľká sila programu spočíva v jeho zámernej snahe odpojiť skorumpovaných a poškodených jednotlivcov od globálneho finančného systému.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Okrem toho, hoci cielené sankcie proti Rusku začali slabými v roku 2022 (existovali výnimky pre luxusné tovary, napríklad v balíku sankcií EÚ, aby sa upokojila Taliansko), čoskoro sa rozšírili na ruský bankový systém. Napriek obavám z dopadu na západné banky, Rusku bolo zabránené používať medzinárodný platobný systém SWIFT. Odrezaním siedmich ruských bánk od systému Západ výrazne zvýšil náklady na bankovníctvo, napriek odporu zo strany európskych bánk. I</span><span data-contrast=\"auto\">n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span data-contrast=\"auto\">Výzva na zabavenie viac ako 300 miliárd amerických dolárov držených západnými bankami a ich použitie na pomoc Ukrajine bola podobne prijatá s alarmom komerčnými bankami. Ako povedal Bill Winters, šéf banky Standard Chartered, v reakcii na tento návrh, reakcia finančnej komunity na zabavenie ziskov ruských zmrazených aktív by bola „zmiešaná“ uprostred obáv z „zbraňovania“ centrálnych bánk a mien.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Takéto obavy z politizovaného a zbraňovaného amerického dolára sú čiastočne zodpovedné za pokles podielu dolára medzi globálnymi rezervami z 70 percent na tesne pod 60 v tomto storočí, keďže krajiny sa snažia ochrániť svoje rezervy pred sankciami. V kombinácii s obchodnými trenicami s Čínou, </span><span data-contrast=\"auto\">zbraňovanie kontroly USA nad medzinárodným finančným systémom pravdepodobne zmení správanie nezápadných mocností a povedie k rivalizujúcim architektúram, ktoré môžu získať významnú podporu</span><span data-contrast=\"auto\">. To vysvetľuje, prečo Peking vyvinul svoju vlastnú medzinárodnú platobnú platformu – Systém cezhraničných medzi bankovými platieb (CIPS). Tento systém je nezávislý od SWIFT a je akceptovaný v Rusku a bankami v Brazílii a inde. </span><span data-contrast=\"auto\">Ale zmeny v tomto systéme môžu trvať dlhý čas, vzhľadom na pokračujúcu primárnosť dolára ako rezervnej meny.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcie sú vždy akýmsi dvojsečným mečom. Aby boli účinné a zabránili obchádzaniu, musia byť komplexné a zahŕňať čo najviac krajín. Napriek tomu je ťažké to dosiahnuť, keď existujú rôzne hĺbky závislosti na Rusku v hospodárskej a obchodnej sfére; obmedzená ochota znášať príliš veľa; silné záujmy; „posvätné kravy“ sektory ako jadrové palivo alebo elektrárne; dostupnosť strategických sabotérov, ktorí najviac profitovali z západných sankcií na Rusko; ako aj taktickí sabotéri, ktorí sa nezapojili do sankcií a boli kľúčoví pri re-exporte tovaru. To je umocnené existenciou mnohých medzier a nedostatočným vymáhaním sekundárnych sankcií. To všetko dalo Rusku dlhý čas na prispôsobenie sa a vytvorenie alternatívnych usporiadaní.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Vzhľadom na ekonomický jednotný front zo Západu, Rusko sa bráni pomocou paralelných trhov, technológie s dvojitým použitím a prostredníkov z tretích krajín. Ale existujú limity. Existuje prémiová cena, ako sa Južná Afrika naučila počas apartheidu, za nákup pašovanej technológie. Dodávatelia sú drahí a opatrní, aby nestratili prístup k bohatším trhom. A technológia nemôže nahradiť stratu kvalifikovaných pracovníkov z „odlivu mozgov“, ktorý zvyčajne sprevádza sankcie. Čím dlhšie vojna trvá a sankcie zostávajú v platnosti, tým ťažšie to bude, najmä preto, že vojna je nákladný biznis.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Pracujte inteligentnejšie na zmenu správania režimu</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Niekoľko významných jednotlivcov vyzvalo na distribúciu zmrazených ruských fondov, vrátane Billa Browdera, dlhoročného nepriateľa Vladimira Putina. Ale, ako je uvedené vyššie, existujú vážne obavy s týmto prístupom, niektoré vyplývajúce z obavy o zisky, iné z dopadu na globálny finančný systém a niektoré z oboch. To naznačuje potrebu čerstvého taktického myslenia o tom, ako využiť zmrazené ruské fondy. Vzhľadom na potreby Ukrajiny by sa mohlo požiadať o medzinárodné orgány, aby použili zabavené ruské aktíva ako záruku na vydanie nových ukrajinských dlhopisov. Úroky z zabavených aktív by sa mohli odteraz použiť na posilnenie správy o záruke a zároveň znížiť úrokové náklady pre Ukrajinu, najmä na zaplatenie prebiehajúcich sankcií na pôžičky od MMF. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Financovanie by bolo užitočné. Nebezpečenstvo vytvorenia veľkého rozruchu okolo sankcií spočíva v tom, že existuje príležitosť vykresliť sankcionujúcu stranu ako zlých chlapcov v akomsi perverznom morálnom ekvivalente. To sa zhoršuje nevyhnutným únikom týchto predmetov, ktoré sú údajne pod sankciami, presne tak, ako nás pripomínajú zistenia Kyjevského vedeckého výskumného inštitútu forenznej expertízy. Existuje iný prístup, menej založený na moralizme, ktorý sprevádza sankcie, než na zapojení sa do problému spôsobom, ktorý je v súlade s opatrnejším kalibrovaním výhod vonkajších režimov zapojenia. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Napríklad v Severnej Afrike a Saheli, pre tých, ktorí sa snažia zvrátiť destabilizáciu vedenú Ruskom, keďže najúčinnejšími nepriateľmi Rusov sú pravdepodobne islamisti, akákoľvek pomoc alebo spravodajstvo, ktoré západné štáty (vrátane Ukrajiny) poskytnú, je najlepšie udržať v utajení. Môžu existovať niektoré užitočné dlhodobé výsledky, najmä prostredníctvom obnovy spojení a zlepšovania vzťahov v regióne, ktoré boli vážne narušené západným nadmerným zapojením.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tieto nové formy pomoci by mali zahŕňať oveľa viac než len kinetickú akciu alebo dokonca vojenské vybavenie a výcvik. Vzhľadom na to, že regionálne režimy spojené s Ruskom sú z definície nedemokratické a teda vysoko frakcionálne, nestabilné a zraniteľné, tieto praskliny môžu byť rozšírené obmedzením ich príjmov; podporovaním vnútorných opozičných síl prostredníctvom financovania spolu s médiami a občianskou spoločnosťou; a pomocou regionálnym štátom obmedziť ich vplyv.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Rovnaké menu možností existuje aj v samotnom Rusku, vrátane nasledujúcich opatrení: poskytovanie informácií o finančných transakciách lídrov priamo verejnosti; školenie novinárov, účtovníkov a inžinierov; podpora občianskych spoločenských organizácií; podpora opozičných politikov a akademikov, v druhom prípade zadávaním prác na zabezpečenie základného príjmu bez štátneho dohľadu; podporovanie sietí opozičných politikov; publikovanie online zdrojov v miestnych jazykoch, najmä o tom, ako usporiadať politickú kampaň a vyhrať voľby; školenie a vybavovanie kyber-aktivistov; a podpora miestneho investigatívneho novinárstva. Prostriedky na podkopanie ruského vojenského stroja – a obmedzenie tých spojencov, ktorí, vedome alebo nevedome, ho podporujú – presahujú pokusy o uvalenie embárga a sankcií. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ak takéto opatrenia nebudú uplatnené s dokonalou regulačnou presnosťou, môžu poskytnúť zástierku rešpektability zlyhávajúcej politiky a vždy budú zmiernené úlohou podnikania pri hľadaní zisku, alebo obavami z nadmerného ohrozenia integrity globálneho finančného systému. Namiesto toho by sa sankcie mali považovať za súčasť kontinuum štátnej akcie, na jednom konci ktorého je opatrnejšie kalibrovanie výhod na zrušenie autoritarizmu a na druhom prísnejšie uplatňovanie opatrení, konkrétne zameraných na jednotlivcov. Toto je kapacita, ktorá dnes existuje v bezprecedentných forenzných detailoch. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Posilniť forenzné metódy</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Vojna zvyčajne navštevuje chudobné miesta, robí ich ešte chudobnejšími. Náklady na zatvorenie očí pred bezohľadným ničením komunít po celej Ukrajine spočívajú nielen v nákladoch na majetok. Napokon, kladie záujmy štátu nad – a zdanlivo mimo – záujmy jednotlivca, čo je opakom samotného predpokladu režimu ľudských práv, ktorý nasledoval po druhej svetovej vojne, kde, podľa váženého nemeckého právnika Hersch Lauterpachta, „dobro jednotlivca je konečným cieľom všetkého práva.“</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht sa narodil blízko Habsburského Lembergu, dnes Lviv v modernej Ukrajine. Iní Ukrajinci sa chopili rovnakého boja, najmä Nobelova laureátka Oleksandra Matviichuk, ktorej Centrum pre občianske slobody zdokumentovalo viac ako 78 000 vojnových zločinov doteraz. Digitálne technológie ponúkajú obrovské pokroky v sledovaní páchateľov, od vojakov po veliteľov a dokonca aj čipy a výrobné linky zodpovedné za rakety a drony, ktoré padajú na ukrajinské mestá. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Achillova päta sankcií zostáva ich (nedostatok) implementácie, poháňaná politickými rozdielmi alebo finančnou výhodou, a umožnená nedostatkom následkov. Efektívna implementácia sankcií by mohla a mala byť posilnená legislatívnymi aj nelegislatívnymi prostriedkami na národnej úrovni. Existuje potreba zvýšiť analytickú kapacitu inštitúcií, aby sa zabezpečilo, že sú riadne obsadené. Napríklad variabilita v kapacite monitorovania sankcií sa líši v Európe v oddeleniach zložených z piatich až 150 ľudí. Rovnako je dôležité obmedziť pranie špinavých peňazí prostredníctvom prenosových (transitných) účtov, aby sa znížili korupčné praktiky. Jedným zo spôsobov, ako to umožniť, je bezodkladne implementovať smernicu EÚ o konfiskácii všetkými členskými štátmi EÚ a začleniť ju do národného právneho rámca všetkých členských štátov. Rovnako na legislatívnej úrovni by viac krajín malo zmeniť svoje príslušné trestné zákony, aby zaviedli alebo posilnili trest za porušenie medzinárodných sankcií.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ale sankcie by nemali byť zámienkou na prezentáciu možností ako zvyšovanie izolácie a nič iné alebo viac. Na spektre nátlaku musí byť mrkva s palicou. Napríklad binárna voľba sankcií by nemala zakrývať oveľa ťažšiu a komplexnejšiu prácu zapojenia sa do opozičných síl, parlamentných a mimovládnych, vrátane podnikania, na budovanie voličských základní pre zmenu. To je pravdepodobne lekcia z apartheidu v Južnej Afrike, ktorá je najčastejšie prehliadaná, napriek moci a dopadu tejto úlohy. To je preto, že to nebola dramatická akcia zvonka, ktorá priniesla zmenu, ale skôr podpora tých, ktorí bojujú za zmenu zvonka. Južná Afrika sa nezmenila, pretože bola odrezaná. Zmenila sa, pretože režim nechcel byť odrezaný a tí, ktorí zostali pripojení, získali všetky výhody a sily z toho, že tak urobili. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcie zostávajú kritické pri znižovaní kapacity vlády čiastočne tým, že zvyšujú náklady a zložitosti pre prežitie režimu a zabezpečujú, že elity, najmä, nie sú imúnne voči dôsledkom svojich činov. Zmena správania elít závisí od zvyšovania tlaku, ktorý môže posunúť strany z bojiska k rokovaciemu stolu. Sankcie môžu pomôcť preklopiť rovnováhu, najmä pri zmene vnímania beztrestnosti elít. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Nech už sú akékoľvek obchádzania vyvinuté apartheidným režimom v Južnej Afrike a podnikmi, ktoré tam pôsobia, nakoniec vojenské, hospodárske a sociálne náklady prevážili nad výhodami a režim sa zmenil. Ale to si vyžadovalo koherentný prístup, vrátane širokého spektra sankcií s (takmer) globálnou podporou, ako aj rôznych mrkiev, najmä perspektívy globálnej inklúzie. V jeho jadre to vyžadovalo racionálny režim, ktorý bol pripravený vzdať sa politickej moci, ak náklady na udržanie prevážili nad výhodami pustenia. Naopak, potom, k nadšeniu pre sankcie ako opatrenie pod vojnu, nesľubujú okamžitú zmenu, ani nie sú účinné bez komplexného prístupu. Môžu, ak sú tak navrhnuté, pomôcť zmeniť smer cesty.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Tento článok čiastočne čerpá z knihy Grega Millsa a Davida Kilcullena s názvom Umenie vojny a mieru (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> je riaditeľom </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Nadácie Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> je výskumným riaditeľom </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Nadácie Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> je členom ukrajinskej Verchovnej rady a zástupcom predsedu parlamentného výboru pre zahraničné veci. Luis Ravina je profesorom na Univerzite Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:57.881",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sanckcie sú vždy akýmsi dvojsečným mečom. Aby boli účinné a zabránili obchádzaniu, musia byť komplexné a zahŕňať čo najviac krajín. Zmena správania elít závisí od zvyšovania druhu tlaku, ktorý posúva strany z bojiska na rokovací stôl. Sanckcie môžu preto pomôcť preklopiť rovnováhu.</I>\n<br><br>\nRežimy sankcií sa snažia zmeniť správanie elít zvyšovaním nákladov a stávok ich rozhodnutí, priamo v zmysle znižovania ich osobného pohodlia vrátane cestovania a prístupu k financiám, a nepriamo zvyšovaním populárneho tlaku proti ich vláde prostredníctvom hospodárskej krízy. To zdôrazňuje jeden z viacerých problémov so sankciami. Tieto elity zvyčajne nemajú záujem o blahobyt obyvateľstva, čo vysvetľuje ich postoj k demokracii a jej širším prínosom.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"sk",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:48.139",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Buzdolabı ve televizyon. Diğer yollarla savaş olarak yaptırımlar",
                key:"uid": string:"28ce809c-ee75-433a-9695-81d7e396bd4b",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Kendi güçlerini korumak ve yaşam tarzlarını finanse etmekle daha çok ilgileniyorlar, bunun bedeli ne olursa olsun. Ancak bu tür seçimlerin maliyetlerini artırmanın doğrudan ve dolaylı yolları vardır. Bu yeni yöntemlerden bazıları, Rusya'nın Ukrayna'ya yönelik tam ölçekli işgali sonrasında geliştirilmiştir. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ekonomik yaptırımlar, diplomatik izolasyon ve gönüllü boykotlarla başlayan ve fiziksel abluka ile sona eren bir spektrumun daha yumuşak ucunda bir zorlayıcı araçtır. Daha dikkatli bir yardım kalibrasyonu gibi daha yumuşak önlemleri de içerebilir. Yaptırımların uygulanmasından muzdarip olanlar genellikle yaptırımların etkili olmadığını iddia etseler de, tarih, doğru siyasi irade ile bazı durumlarda etkili olabileceklerini göstermektedir. Ancak yaptırımlara aşırı bağımlılık, yalnızca bir tür öz tatmin sağlamaktan başka bir şey sunmayacaktır. Bu konuya odaklanmak, aslında rejim davranışında değişiklikleri teşvik etmenin ve kolaylaştırmanın diğer şiddetsiz olasılıklarını gölgede bırakmaktadır.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Arkadaşlarımızdan biraz yardım</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Yaptırımların aşılması, bunların uygulanmasının arkasındaki neden için diplomatik destek eksikliği ile kolaylaşmaktadır ve bu da öz çıkarı yansıtmaktadır. Rusya'nın Ukrayna'daki savaşı bunun bir örneğidir. Hindistan, Çin, Güney Afrika ve Orta Doğu'nun büyük bir kısmı dahil olmak üzere, dünya nüfusunun yaklaşık %60'ını temsil eden hükümetler, 2022'deki çatışmanın başlangıcında Ukrayna veya batılı anlatıyı çeşitli nedenlerle kabul etmemiştir. Bu nedenler arasında öz çıkar ve batılı çift standart algıları bulunmaktadır. Bu tür algılar, meşru olsun ya da olmasın, Rusya tarafından sosyal medyada aktif olarak ekilmiş ve teşvik edilmiştir; NATO'nun saldırgan, Rusya'nın ise kurban olduğu fikrini pekiştirmek için. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Rusya'nın 2014 ve 2022'deki Ukrayna işgallerine yanıt olarak, Batı, Moskova'ya karşı eşi benzeri görülmemiş bir ekonomik önlem paketi uygulamıştır. Avrupa Birliği, 2024 ortasına kadar, 2,200'den fazla birey ve kuruluşa yönelik 14 yaptırım paketi benimsemiş ve geniş bir sektör, mal ve hizmet yelpazesini kapsamıştır. Buna karşılık, Amerika Birleşik Devletleri, İran, Küba ve Kuzey Kore'ye uygulanan yaptırımlardan daha fazla olan 14,000'den fazla yaptırım uygulamış, 10,173 birey, 4,089 kuruluş, 177 gemi ve 100 uçak hedef almıştır. Toplamda, Rusya 14,000'den fazla yaptırıma maruz kalmıştır. Bu tür önlemler, Moskova'nın savaş yürütme yeteneğini zayıflatmayı, gelirini düşürmeyi ve savaş makinesi için kritik teknolojilere erişimi sınırlamayı amaçlamıştır. Ancak, bu rejim kesinlikle Ruslar için daha zor hale getirmiş olsa da, etkilerin tam boyutu bilinmemektedir; on yıl süren çatışma ve \"tarihin en kapsamlı yaptırım rejimi\" olmasına rağmen, pek bir şey değişmemiş gibi görünmektedir.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Başlangıçta, batılı yaptırımların yavaş ama kaçınılmaz bir şekilde etkili olacağı düşünülmüştü; bir Ukraynalı albayın 2022 savaşının başlangıcında belirttiği gibi, çatışmayı \"buzdolabı ile televizyon arasındaki bir mücadele\" haline getirecekti. Retorik, dolu bir kalp yaratabilir, dedi, ama nadiren karnı doyurur. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bazı somut sonuçlar elde edilmiştir. ABD-Ukrayna ortak <span data-contrast=\"auto\">Uluslararası Rus Yaptırımları Çalışma Grubu</span> tarafından yayımlanan bir çalışmaya göre, bu tür kısıtlamalar Rusya'nın cari ödemeler dengesindeki fazlasını küçültmüştür. Genel olarak, bu 2022-23'te %60 oranında bir düşüş olarak tahmin edilmiştir. Ruble de değer kaybetmiş, enflasyonu artırmış ve bu süreçte, Rusya'nın Ulusal Refah Fonu'ndan savaş için ayrılan fonların yönlendirilmesiyle kötüleşen sosyal etkiler yaratmıştır. 2021'de ihracat gelirinin neredeyse yarısından (yaklaşık 230 milyar ABD doları) sorumlu olan petrol ve gaz ticaretinden elde edilen gelirlerin, \"istikrarlı ve solvent pazarların kaybı, teknoloji açığı ve tedarik zincirini etkileyen çarpan etkisi\" nedeniyle 2023'te yaklaşık %50 oranında düştüğü bildirilmektedir. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Fırtınayı atlatmak?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ancak, yaptırımların başarısına dair her belirti için çelişkili kanıtlar görünmektedir. Yaptırımların çeşitliliğine rağmen, Rusya'nın ekonomisi, mali çöküş, durgunluk, kontrolden çıkmış enflasyon ve beceri ve teknoloji eksikliği gibi yakın bir felaketin öngörülerini defalarca boşa çıkarmıştır. <span data-contrast=\"auto\">The</span> <span data-contrast=\"auto\">Economist</span> dergisinin Ağustos 2024'te belirttiği gibi: \"Yaptırımlara ve parya statüsüne rağmen, Rusya'nın ekonomisi güçlü bir şekilde büyüyor. Görünüşe göre, savaş zamanında şatafatlı harcamalar gerçekten işleri hareketlendiriyor.\" Yaptırımları aşmak, ekonomiyi de canlandırmıştır; daha önce batılı olan işletmeler, Rusya'daki kişiler tarafından ucuz bir şekilde satın alınmıştır. Tedarik zincirleri de dost ülkelerle (bunun için Çin, İran, Hindistan ve Kuzey Kore gibi ülkeleri okuyun) kurulmuştur; başlangıçta Rusya'nın petrol ihracatını çeşitlendirmek ve yüksek teknoloji silah girdileri için teknoloji akışını sağlamak amacıyla. Ancak, bu giderek tüketim malları için de takip edilmektedir. İşgalin üzerinden otuz ay geçtikten sonra, <span data-contrast=\"auto\">The Economist</span> raporlarına göre, mal ithalatının yarısı Çin'den gelmektedir; bu, işgal öncesi payın iki katıdır. Rusya'nın GSYİH'sının 2024'te %3'ten fazla büyümesi beklenmektedir; bu, 2010'ların en hızlı büyüme dönemidir. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Rusya'nın başarıyla kullandığı stratejiler arasında, Batı Afrika'da petrol ürünlerini dağıtan Dubai merkezli üçüncü taraf ticaret firmalarının kullanımı bulunmaktadır. Rusya'nın petrolü, Burkina Faso ve Mali gibi ülkelerde piyasa fiyatlarının altında satılmakta; bu da kötü niyetli askeri yöneticilerin iktidarda kalmasına yardımcı olmakta ve Gana, Fildişi Sahili ve Benin gibi indirimli petrol almayı isteyen devletlere fayda sağlamaktadır. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Putin'in devletinin kapalı muhasebesi ve gizliliği göz önüne alındığında, yaptırım rejiminin gerçek, uzun vadeli etkilerini belirlemek zor olabilir. Kesinlikle, bu, özellikle Kuzey Kore, Çin ve İran'dan gelen bileşenlerin tedarikinin pahalı ve karmaşık hale gelmesi nedeniyle askeri üretim ve yeniden silahlanmayı zorlaştırmış olmalıdır. Resmi olarak, Rusya, 2022'de GSYİH'sının %2.7'sinden, 2023'te %3.9'a ve 2024'te %6'ya, yani hükümet bütçesinin yaklaşık üçte birine askeri harcamalarını artırmıştır. Ancak, 2024'ün başında, Rusya'nın savunma harcamalarının bütçesinin %40'ına kadar çıkabileceği tahmin edilmiştir; çünkü Ukrayna'daki savaş, sağlık ve eğitim için yapılan toplam harcamalarından daha fazla maliyet getirmektedir. Karşılaştırıldığında, ABD %11 harcama yaparken, NATO ortalaması %4.3'tür.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ancak, dış yaptırımların getirdiği baskılar, kesinlikle bir Ukrayna perspektifinden bakıldığında, yeterince yoğun olmamıştır ve bu baskılar, buzdolabının televizyonu geçmesini sağlamak için yeterince hızlı veya sert bir şekilde uygulanmamıştır. Rusya, belki de hızlı bir zafer beklentisiyle, yavaş bir başlangıçtan sonra kendi askeri üretimini hızlandırmada ustalaşmıştır ve müttefiklerinden malzeme temin etmiştir. Kendi eksenini harekete geçirerek, Moskova, Ağustos 2023'ten bu yana Kuzey Kore'den en az üç milyon ağır top mermisi elde etmiştir (belki de altı milyon kadar) ve 2023'te İran'dan 300,000 mermi almıştır. Rusya, aylık yaklaşık 250,000 top mermisi üretmektedir; bu da yıllık üç milyon mermiye denk gelmektedir. ABD ve Avrupa birlikte yılda yaklaşık 1.2 milyon mermi üretme kapasitesine sahiptir; ABD, 2025'in sonuna kadar ayda 100,000 mermi üretme hedefi belirlemiştir. Rusya'nın, sektörde şu anda yaklaşık 3.5 milyon Rus'un çalıştığı tahmin edilen 24/7 döner 12 saatlik vardiyalarda top mermisi fabrikalarını çalıştırdığı bildirilmektedir. Bu, savaş öncesinde yaklaşık iki ila 2.5 milyondu. Ayrıca, kritik batılı mallar ve bileşenler, Rusya'nın savaş makinesine ulaşmaya devam etmektedir.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Yaptırımlar, genellikle yabancı aktörleri hedef almadıkları için içsel olarak sınırlıdır. Bunun yerine, ABD firmaları veya ABD yargı yetkisi altında faaliyet gösterenleri hedef alırlar. Yine de, alternatif yollar genellikle yaptırım rejimlerinden bir adım öndedir. Bir örnek olarak, Rus silah sistemleri için gerekli yüksek öncelikli savaş alanı malzemelerinin en büyük tedarik kaynağının, Amerikalı firma Intel olduğu bildirilmektedir. <span data-contrast=\"auto\">Pazar</span> da fiyatlardaki bozulmayı hesaba katarak hızla yeni bir denge bulmaktadır. Faiz oranlarındaki artış, rublenin değerini artırmıştır. Yaptırımlar, bağların eksik olduğu durumlarda da etkili olmaz. Örneğin, Amerika Birleşik Devletleri, Rusya ile önemli bir ticaret ortağı değildir.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Vida sıkmak</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bu yüzyılda, bu zayıflıklara yanıt olarak, yaptırım rejimlerinde iki büyük değişiklik olmuştur: belirli bireyleri hedef alma isteği ve yöneticileri destekleyen finansal sistemleri yaptırımla hedef alma isteği. 2009'da Rus yetkililerin yolsuzluğunu ifşa ettiği için Moskova'da bir hapiste öldürüldüğü iddia edilen vergi avukatı Sergei Magnitsky'nin adını taşıyan ABD hükümetinin Küresel Magnitsky Yasası, hükümet yetkilileri ve özel vatandaşları hedef alan kapsamlı, hedefli, insan hakları ve yolsuzluk karşıtı yaptırım programıdır. 2012 Yasası, ABD hükümetine dünya genelinde insan hakları ihlalcisi olan yabancı hükümet yetkililerini yaptırımla hedef alma, varlıklarını dondurma ve ABD'ye girişlerini yasaklama yetkisi vermektedir. Tarihinin ilk on yılında, Magnitsky 450 bireyi hedef almıştır. Programın büyük gücü, yolsuz ve lekeli bireyleri küresel finansal sistemden koparma konusundaki kasıtlı çabasındadır.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ayrıca, Rusya'ya yönelik hedefli yaptırımlar 2022'de zayıf bir başlangıç yaptı (örneğin, İtalya'yı yatıştırmak için AB yaptırım paketinde lüks mallar için muafiyetler vardı), ancak kısa sürede Rus bankacılık sistemine yayıldı. Batı, Rusya'nın SWIFT uluslararası ödeme sistemini kullanmasını engellemiştir; batılı bankaların etkisi konusunda endişelere rağmen, yedi Rus bankasını sistemden keserek bankacılık maliyetlerini önemli ölçüde artırmıştır. Bu şekilde doların silahlandırılmasına ek olarak, Rusya'nın döviz rezervlerinin dondurulması, egemenlik dışı yargı yetkisinin eşi benzeri görülmemiş bir kullanımını temsil etmektedir. Batılı bankalarda tutulan 300 milyar ABD dolarından fazla varlığın el konulması ve bunun Ukrayna'nın yardımında kullanılması çağrısı, ticari bankalar tarafından da alarmla karşılanmıştır. Standard Chartered bankasının başkanı Bill Winters, bu öneriye yanıt olarak, Rusya'nın dondurulmuş varlıklarının kârına el konulması konusundaki finansal topluluğun tepkisinin \"karışık\" olacağını, \"merkez bankalarını ve para birimlerini silahlandırma\" korkuları arasında olduğunu belirtmiştir.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Politikleşmiş ve silahlandırılmış bir ABD doları korkusu, bu yüzyılda ülkelerin rezervlerini yaptırımlara karşı koruma çabasıyla, doların küresel rezervler içindeki payının %70'ten %60'ın altına düşmesinin kısmen sorumlusudur. Çin ile ticaret gerginliği ile birleştiğinde, ABD'nin uluslararası finansal sistem üzerindeki kontrolünün silahlandırılması, muhtemelen batılı olmayan güçlerin davranışlarını değiştirecek ve önemli destek kazanabilecek rakip mimarilerin ortaya çıkmasına yol açacaktır. Bu, Pekin'in kendi uluslararası ödeme platformunu geliştirmesinin nedenini açıklamaktadır - Sınır Ötesi Bankalararası Ödeme Sistemi (CIPS). Bu, SWIFT'ten bağımsızdır ve Rusya'da ve Brezilya'daki bankalar tarafından kabul edilmektedir. Ancak, bu sistemdeki değişikliklerin uzun zaman alabileceği göz önüne alındığında, doların rezerv para birimi olarak devam eden önceliği nedeniyle.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Yaptırımlar her zaman bir tür iki ucu keskin kılıçtır. Etkili olabilmeleri ve aşılmalarını önleyebilmeleri için kapsamlı olmaları ve mümkün olduğunca çok ülkeyi içermeleri gerekir. Ancak, Rusya'ya olan ekonomik ve ticari bağımlılığın farklı derinlikleri, fazla acı çekme isteksizliği, güçlü çıkar grupları, nükleer yakıt veya tesisler gibi \"kutsal inek\" sektörleri, batılı yaptırımlardan en çok fayda sağlayan stratejik engelleyicilerin varlığı ve yaptırımlara katılmayan ve malların yeniden ihraç edilmesinde etkili olan taktik engelleyicilerin varlığı nedeniyle bunu başarmak zordur. Tüm bunlar, Rusya'ya alternatif düzenlemeler yapması için uzun bir süre tanımıştır.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Batı'nın ekonomik birleşik cephesine karşı, Rusya, paralel pazarlar, çift kullanımlı teknoloji ve üçüncü ülke kanalları kullanarak karşılık vermiştir. Ancak sınırlar vardır. Güney Afrika'nın apartheid döneminde öğrendiği gibi, kaçak teknoloji satın almanın bir bedeli vardır. Tedarikçiler pahalıdır ve daha zengin pazarlara erişimlerini kaybetme konusunda temkinlidirler. Ayrıca, teknoloji, yaptırımlarla genellikle birlikte gelen \"beyin göçü\" nedeniyle kaybedilen nitelikli iş gücünün kaybını telafi edemez. Savaş ne kadar uzun sürerse ve yaptırımlar ne kadar uzun kalırsa, durum o kadar zorlaşacaktır; en azından savaş pahalı bir iştir.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Rejim davranış değişikliği için daha akıllı çalışmak</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Birçok tanınmış kişi, dondurulmuş Rus fonlarının dağıtımını talep etmiştir; bunlar arasında Vladimir Putin'in uzun zamandır düşmanı Bill Browder da bulunmaktadır. Ancak, yukarıda vurgulandığı gibi, bu yaklaşımda ciddi endişeler vardır; bazıları kâr kaygısından, diğerleri küresel finansal sistem üzerindeki etkiden ve bazıları her ikisinden kaynaklanmaktadır. Bu, dondurulmuş Rus fonlarını nasıl kullanacağına dair yeni taktik düşüncelere ihtiyaç olduğunu önermektedir. Ukrayna'nın ihtiyaçları göz önüne alındığında, uluslararası otoritelerden, el konulan Rus varlıklarını yeni Ukrayna tahvillerinin çıkarılması için teminat olarak kullanmaları istenebilir. El konulan varlıkların faizleri, teminat mesajını güçlendirmek için şu andan itibaren kullanılabilir ve aynı zamanda Ukrayna için, özellikle IMF kredileri üzerindeki devam eden cezaları ödemek için faiz yükünü azaltabilir. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Finansman faydalı olacaktır. Yaptırımlar hakkında büyük bir gürültü yaratmanın tehlikesi, yaptırım uygulayan tarafı kötü adamlar olarak göstermek için bir fırsat yaratmasıdır; bu, Kyiv Adli Tıp Uzmanlık Enstitüsü'nün bulgularının hatırlattığı gibi, yaptırımlar altında olduğu iddia edilen maddelerin kaçakçılığının kaçınılmaz sızmasıyla daha da kötüleşmektedir. Yaptırımların eşlik ettiği ahlaki temellere dayanmaktan ziyade, dış etkileşim rejimlerinin faydalarını daha dikkatli bir şekilde kalibre etme ile uyumlu bir şekilde sorunu ele almayı içeren başka bir yaklaşım vardır. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Örneğin, Kuzey Afrika ve Sahel'de, Rusya'nın liderliğindeki istikrarsızlaştırmayı tersine çevirmek isteyenler için, Rusların en etkili düşmanlarının muhtemelen İslamcılar olduğu göz önüne alındığında, batılı devletlerin (Ukrayna dahil) onlara vereceği her türlü yardım veya istihbarat gizli tutulmalıdır. Batıda aşırı katılım nedeniyle kötüleşen ilişkileri onarmak ve bağlantıları yeniden inşa etmek yoluyla daha faydalı uzun vadeli sonuçlar elde edilebilir.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bu yeni yardım biçimleri, kinetik eylem veya hatta askeri ekipman ve eğitimden çok daha fazlasını içermelidir. Rusya ile uyumlu bölgesel rejimlerin tanım gereği demokratik olmaması ve dolayısıyla son derece fraksiyonel, istikrarsız ve savunmasız olması nedeniyle, bu çatlaklar gelir akışlarını sınırlayarak genişletilebilir; iç muhalefet güçlerini finansmanla destekleyerek, medya ve sivil toplumla birlikte; ve bölgesel devletlerin etkilerini sınırlamalarına yardımcı olarak.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Rusya'nın kendisinde de aynı seçimler mevcuttur; bunlar arasında şu önlemler bulunmaktadır: liderlerin finansal işlemleri hakkında kamuya bilgi sağlamak; gazeteciler, muhasebeciler ve mühendisler eğitmek; sivil toplum kuruluşlarına destek vermek; muhalefet politikacıları ve akademisyenlere destek vermek; ikinci durumda, devlet kontrollerinden bağımsız bir temel gelir sağlamak için iş yaptırmak; muhalefet politikacıları ağlarını geliştirmek; yerel dillerde çevrimiçi kaynaklar yayımlamak, özellikle siyasi kampanya yürütme ve seçim kazanma konusunda; siber aktivistleri eğitmek ve donatmak; ve yerel araştırmacı gazeteciliği desteklemek. Rusya'nın savaş makinesini zayıflatma ve onu destekleyen müttefikleri kısıtlama yolları, yaptırımlar ve ambargolar uygulama çabalarından daha fazlasını gerektirmektedir. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bu tür önlemler, mükemmel bir düzenleyici hassasiyetle uygulanmadıkça, başarısız bir politikaya saygınlık kazandıracak bir örtü sağlayabilir ve her zaman kâr arayışındaki iş dünyasının rolü veya küresel finansal sistemin bütünlüğünü aşırı şekilde tehlikeye atma korkuları tarafından hafifletilecektir. Aksine, yaptırımlar, otoriterliği ortadan kaldırmak için faydaların daha dikkatli bir şekilde kalibre edilmesi ile bir uçta, bireyleri hedef alan önlemlerin daha sıkı bir şekilde uygulanması ile diğer uçta bir devlet eylemi sürekliliğinin parçası olarak görülmelidir. Bu, günümüzde eşi benzeri görülmemiş adli detaylarla mevcut bir kapasitedir. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Adli tıbbı güçlendirmek</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Savaş genellikle yoksul yerleri ziyaret eder ve onları daha da yoksul hale getirir. Rusya'nın Ukrayna'daki toplulukların keyfi yıkımına göz yummanın maliyeti yalnızca mülk kaybı ile sınırlı değildir. Sonuçta, devletin çıkarlarını bireylerin çıkarlarının üstünde ve görünüşte ötesinde tutmaktadır; bu, İkinci Dünya Savaşı'ndan sonra ortaya çıkan insan hakları rejiminin tam tersidir; bu rejimde, saygın Nuremberg hukukçusu Hersch Lauterpacht'ın sözleriyle, \"bir bireyin refahı, tüm hukukun nihai amacıdır.\"</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht, günümüz Ukrayna'sında Lviv olan Habsburg Lemberg yakınlarında doğmuştur. Diğer Ukraynalılar da aynı mücadeleyi üstlenmiştir; bunlar arasında, şu ana kadar 78,000'den fazla savaş suçunu belgeleyen Nobel ödüllü Oleksandra Matviichuk'un Sivil Özgürlükler Merkezi de bulunmaktadır. Dijital teknolojiler, faillerin izini sürmekte büyük ilerlemeler sunmaktadır; bu, askerlerden komutanlara ve hatta Ukrayna şehirlerine yağmur gibi yağan füzeler ve insansız hava araçlarının sorumlu olduğu çipler ve üretim hatlarına kadar uzanmaktadır. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Yaptırımların en büyük zayıflığı, siyasi farklılıklar veya mali avantajlar nedeniyle uygulama eksikliğidir ve sonuçsuz kalma durumu ile mümkün kılınmaktadır. Yaptırımların etkin bir şekilde uygulanması, hem yasama hem de yasama dışı yollarla ulusal düzeyde güçlendirilmelidir. Kurumların doğru bir şekilde personel almasını sağlamak için analitik kapasitelerinin artırılmasına ihtiyaç vardır. Örneğin, yaptırım izleme kapasitesindeki farklılık, beş ila 150 kişiden oluşan departmanlar arasında Avrupa genelinde değişiklik göstermektedir. Ayrıca, akış hesapları aracılığıyla kara para aklamayı sınırlamak, yolsuz uygulamaları kesmek için önemlidir. Bunu sağlamak için, tüm AB üye devletleri tarafından AB El Koyma Yönergesi'nin derhal uygulanması ve tüm üye devletlerin ulusal hukuk sistemine dahil edilmesi gerekmektedir. Ayrıca, yasama düzeyinde, daha fazla ülkenin uluslararası yaptırımları ihlal edenler için ceza yasalarını değiştirmesi veya güçlendirmesi gerekmektedir.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ancak, yaptırımlar, seçenekleri yalnızca izolasyonu artırmak ve başka bir şey olarak sunmak için bir bahane olmamalıdır. Zorlamanın bir spektrumunda, sopa ile birlikte bir havuç olmalıdır. Örneğin, yaptırımların ikili seçeneği, muhalefet güçleriyle, parlamenter ve sivil toplum dahil olmak üzere, iş dünyasıyla etkileşimde bulunmanın çok daha zor ve karmaşık işini gölgede bırakmamalıdır; bu, değişim için destek oluşturmak amacıyla. Bu, apartheid Güney Afrika'sından alınacak en önemli dersdir; bu rolün gücü ve etkisi göz önüne alındığında, genellikle göz ardı edilmektedir. Çünkü değişimi getiren dışarıdan dramatik bir eylem değil, dışarıdan değişim için savaşanların desteğidir. Güney Afrika, kesildiği için değişmedi. Değişti çünkü rejim kesilmek istemedi ve bağlantıda kalanlar, bunun tüm avantajlarını ve güçlerini elde etti.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Yaptırımlar, hükümetin kapasitesini azaltmada kritik öneme sahiptir; bu, kısmen rejimin hayatta kalması için maliyet ve karmaşıklığı artırarak ve özellikle elitlerin eylemlerinin sonuçlarından muaf olmalarını sağlayarak gerçekleşmektedir. Elit davranışını değiştirmek, tarafları savaş alanından müzakere masasına itebilecek baskıyı artırmaya bağlıdır. Yaptırımlar, dengeyi değiştirmeye yardımcı olabilir; bu, elitlerin cezasızlık algılarını değiştirmekte de önemlidir. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Apartheid rejiminin Güney Afrika'da geliştirdiği ve orada faaliyet gösteren işletmelerin geliştirdiği her türlü alternatif yol, nihayetinde askeri, ekonomik ve sosyal maliyetlerin faydaları aştığı için rejim değişmiştir. Ancak bu, tutarlı bir yaklaşım gerektirmiştir; bu, (neredeyse) küresel destekle geniş bir yaptırım yelpazesi ve çeşitli havuçlar, en azından küresel katılım perspektifi gerektirmiştir. Temelinde, maliyetlerin, tutunmanın faydalarından daha fazla olduğu durumlarda, siyasi gücü teslim etmeye istekli bir rasyonel rejim gerektirmiştir. Dolayısıyla, savaş öncesi bir önlem olarak yaptırımlara duyulan heyecanın aksine, yaptırımlar anında değişim vaat etmez; kapsamlı bir yaklaşım olmadan etkili değildirler. Eğer bu şekilde tasarlanırsa, seyahat yönünü değiştirmeye yardımcı olabilirler.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Bu makale, kısmen Greg Mills ve David Kilcullen'ın <span data-contrast=\"auto\">The Art of War and Peace</span> (Johannesburg: Penguin Random House, 2024) adlı kitabından alıntı yapmaktadır.</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong>, <span data-contrast=\"none\">Brenthurst Vakfı</span>nın direktörüdür. <strong>Ray Hartley</strong>, <span data-contrast=\"none\">Brenthurst Vakfı</span>nın araştırma direktörüdür. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong>, Ukrayna'nın Verkhovna Rada üyesi ve dış ilişkiler komitesinin başkan yardımcısıdır. Luis Ravina, Navarra Üniversitesi'nde profesördür.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:45.2",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Yaptırımlar her zaman iki ucu keskin bir kılıçtır. Etkili olabilmeleri ve aşılmalarını önleyebilmeleri için kapsamlı olmaları ve mümkün olduğunca çok ülkeyi içermeleri gerekir. Elit davranışını değiştirmek, tarafları savaş alanından çıkarıp müzakere masasına iten baskı türünü artırmaya bağlıdır. Bu nedenle, yaptırımlar dengeyi değiştirmeye yardımcı olabilir.</I>\n<br><br>\nYaptırım rejimleri, elitlerin seçimlerinin maliyetlerini ve risklerini artırarak elit davranışını değiştirmeyi amaçlar; bu, hem seyahat ve finansmana erişim gibi kişisel konforlarını azaltma açısından doğrudan, hem de ekonomik zorluklar yoluyla iktidarlarına karşı halk baskısını artırma açısından dolaylı olarak gerçekleşir. Bu, yaptırımların birkaç sorununun birini vurgular. Bu elitler genellikle halk refahıyla ilgilenmezler, bu da demokrasiye ve onun daha geniş faydalarına karşı tutumlarını açıklar.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"tr",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:38:01.583",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Il frigorifero e la televisione. Sanzioni come guerra con altri mezzi",
                key:"uid": string:"3ffcd1b9-7e69-45f8-a3f8-404001f236c8",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Sono più preoccupati di mantenere il proprio potere e finanziare il proprio stile di vita, qualunque sia il costo per il loro popolo. Ma ci sono modi e mezzi, diretti e indiretti, per aumentare i costi di tali scelte. Alcuni di questi nuovi mezzi sono stati sviluppati a seguito dell'invasione su larga scala della Russia in Ucraina. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le sanzioni economiche sono uno strumento di coercizione all'estremità più morbida di uno spettro che inizia con l'isolamento diplomatico e i boicottaggi volontari e termina con i blocchi fisici. Possono includere anche misure più morbide, come una calibrazione più attenta degli aiuti. Mentre molti – di solito quelli contro cui vengono applicate – sono pronti a sostenere che le sanzioni non funzionano, la storia suggerisce che, almeno in alcuni casi, con la giusta dose di volontà politica, possono funzionare. Ma un'eccessiva dipendenza dalle sanzioni è probabile che porti a poco più di una misura di autocompiacimento. Un focus solo su questo oscura altre possibilità non violente per incoraggiare e, di fatto, facilitare, cambiamenti nel comportamento del regime.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Con un piccolo aiuto dai nostri amici</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">L'aggiramento delle sanzioni è reso più facile da una mancanza di supporto diplomatico per la causa dietro la loro imposizione, riflettendo l'interesse personale. La guerra della Russia in Ucraina è un caso emblematico. I governi che rappresentano circa il 60% della popolazione mondiale, inclusi India, Cina, Sudafrica e gran parte del Medio Oriente, non hanno accettato all'inizio del conflitto la narrazione ucraina o occidentale della guerra nel 2022 per vari motivi. Questi includevano l'interesse personale e la percezione di un doppio standard occidentale. Tali percezioni, legittime o meno, sono state attivamente seminate e promosse dalla Russia sui social media, per rafforzare l'idea della NATO come aggressore e della Russia come vittima. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In risposta alle invasioni della Russia in Ucraina nel 2014 e nel 2022, l'Occidente ha imposto un insieme senza precedenti di misure economiche contro Mosca. L'Unione Europea ha, entro la metà del 2024, adottato 14 pacchetti di sanzioni, mirando a oltre 2.200 individui ed entità, e coprendo una vasta gamma di settori, beni e servizi. A sua volta, gli Stati Uniti hanno imposto oltre 14.000 sanzioni, più di quelle su Iran, Cuba e Corea del Nord messe insieme, mirando a 10.173 individui, 4.089 entità, 177 navi e 100 aerei. In totale, la Russia è stata soggetta a più di 14.000 sanzioni. Tali misure avevano l'intento di indebolire la capacità di Mosca di condurre guerra deprimendo il suo reddito e limitando l'accesso a tecnologie critiche per la sua macchina da guerra. Eppure, anche se questo regime ha indubbiamente reso più difficile per i russi, e l'estensione completa degli impatti non è nota, nonostante un decennio di conflitto e il “regime di sanzioni più esteso della storia”, sembra che poco sia cambiato.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">L'idea era, all'inizio, che le sanzioni occidentali avrebbero lentamente ma inesorabilmente colpito, rendendo il conflitto una “lotta tra il frigorifero e la televisione”, come ha commentato un colonnello ucraino all'inizio della fase del 2022 della guerra. La retorica può riempire un cuore, ha detto, ma raramente riempie lo stomaco. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ci sono stati alcuni risultati tangibili. Secondo uno studio pubblicato dal gruppo di lavoro congiunto USA-Ucraina </span><span data-contrast=\"auto\">International Working Group on Russian Sanctions,</span> <span data-contrast=\"auto\">tali restrizioni hanno ridotto il surplus della Russia del suo attuale saldo dei pagamenti. Complessivamente, si stima che sia diminuito del 60% nel 2022-23. Anche il rublo si è deprezzato, facendo aumentare l'inflazione e, nel processo, creando effetti sociali aggravati dalla deviazione di fondi per la guerra dal Fondo Nazionale per il Benessere della Russia. Le entrate dal commercio di petrolio e gas – responsabili di quasi la metà (circa 230 miliardi di dollari) del reddito da esportazione nel 2021 – sono riportate essere diminuite di circa il 50% nel 2023 poiché la perdita di “mercati stabili e solvibili, il divario tecnologico e l'effetto moltiplicatore [che influisce] sulla catena di approvvigionamento (trasporto con petroliere, servizi portuali, trasporto tramite pipeline)” ha iniziato a farsi sentire. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Resistere alla tempesta?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Eppure, per ogni indicazione del successo delle sanzioni, sembra esserci evidenza contraddittoria. Nonostante la gamma di sanzioni, l'economia russa ha ripetutamente sfidato le previsioni della sua imminente rovina, inclusi il collasso finanziario, la recessione, l'inflazione galoppante e la carenza di competenze e tecnologia. Come </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> ha notato nell'agosto 2024: “Nonostante le sanzioni e lo status di paria, l'economia russa sta crescendo fortemente. Si scopre che la spesa bacchanaliana, in tempo di guerra, fa davvero muovere le cose.” Se mai, l'aggiramento delle sanzioni ha anche stimolato l'economia, con aziende precedentemente di proprietà occidentale acquistate a buon mercato da chi si trova in Russia. Le catene di approvvigionamento sono state anche stabilite con paesi amici (per questo leggi Cina, Iran, India e Corea del Nord tra gli altri), inizialmente per diversificare le esportazioni di petrolio russo e garantire il flusso di tecnologia per gli input di armi ad alta tecnologia. Tuttavia, questo viene sempre più perseguito anche per beni di consumo. Trenta mesi dopo l'invasione, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> riporta che metà delle importazioni di beni proviene dalla Cina, il doppio della quota rispetto a prima dell'invasione. Si prevede che il PIL della Russia crescerà di oltre il tre per cento nel 2024, il suo più veloce aumento di crescita dalla decade del 2010. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tra le strategie che la Russia ha apparentemente impiegato con successo c'è l'uso di aziende di trading di terze parti da Dubai, che distribuiscono i suoi prodotti petroliferi in Africa occidentale. Il petrolio russo viene svenduto a prezzi inferiori al mercato in paesi come Burkina Faso e Mali, dove ha aiutato a mantenere al potere i maligni governanti militari, così come stati desiderosi di beneficiare del petrolio a prezzo ridotto come Ghana, Costa d'Avorio e Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Data la contabilità chiusa e il segreto dello stato di Putin, potrebbe essere difficile determinare i reali effetti a lungo termine del regime di sanzioni. Certamente, è probabile che abbia reso la produzione militare e il riarmo più costosi e complicati, data l'offerta di componenti a un prezzo elevato, specialmente dalla Corea del Nord, Cina e Iran. Ufficialmente, la Russia ha aumentato </span><span data-contrast=\"auto\">la spesa militare</span> <span data-contrast=\"auto\">dal 2,7% del PIL nel 2022, al 3,9% nel 2023 e al sei per cento nel 2024, ovvero poco meno di un terzo del suo bilancio governativo. </span><span data-contrast=\"auto\">All'inizio del 2024, tuttavia, si stimava che la spesa per la difesa russa potesse rappresentare fino al 40% del suo bilancio perché la guerra in Ucraina costa più della sua spesa combinata per salute ed educazione. A titolo di confronto, gli Stati Uniti hanno speso l'11%, mentre la media della NATO era del 4,3%.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le pressioni imposte dalle sanzioni esterne, tuttavia, non sono state abbastanza intense, certamente da una prospettiva ucraina, e non sono state imposte rapidamente o severamente abbastanza da garantire che il frigorifero prevalesse sulla televisione. La Russia è stata abile sia nell'accelerare la propria produzione militare, dopo un inizio lento, forse in previsione di una vittoria rapida, sia nell'acquisire materiali dai suoi alleati. B</span><span data-contrast=\"auto\">attivando il proprio asse, Mosca ha ottenuto almeno tre milioni di colpi di artiglieria pesante dalla Corea del Nord da agosto 2023 (e forse fino a sei milioni), e 300.000 dall'Iran nel 2023. La Russia stessa sta</span><span data-contrast=\"auto\"> producendo circa 250.000 proiettili di artiglieria al mese, ovvero tre milioni all'anno. Gli Stati Uniti e l'Europa insieme hanno una capacità di produrre circa 1,2 milioni di proiettili all'anno, mentre gli Stati Uniti si sono posti l'obiettivo di produrre 100.000 colpi di artiglieria al mese entro la fine del 2025. Si riporta che la Russia sta gestendo fabbriche di artiglieria 24 ore su 24, 7 giorni su 7, con turni rotativi di 12 ore, con circa 3,5 milioni di russi ora impiegati nel settore. Questo è un aumento rispetto ai circa due o 2,5 milioni prima della guerra. Inoltre, beni e componenti critici occidentali continuano a trovare la loro strada verso la macchina da guerra russa.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le sanzioni rimangono intrinsecamente limitate perché raramente prendono di mira attori stranieri. Invece, prendono di mira attori domestici, come le aziende statunitensi o quelle che operano sotto la giurisdizione statunitense. Anche così, le soluzioni alternative sono di solito un passo avanti rispetto ai regimi di sanzioni. Come esempio, la principale fonte di approvvigionamento di articoli di alta priorità per il campo di battaglia necessari per i sistemi d'arma russi è riportata essere l'azienda americana Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Il mercato trova anche rapidamente un nuovo equilibrio, tenendo conto del turbamento dei prezzi. Un aumento dei tassi di interesse ha fatto salire il valore del rublo. Le sanzioni non funzionano nemmeno quando c'è una mancanza di legami. Gli Stati Uniti, ad esempio, non sono un partner commerciale significativo per la Russia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Stringere le viti</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In risposta a queste debolezze, due grandi cambiamenti sono avvenuti nei regimi di sanzioni in questo secolo: la volontà di perseguire individui selezionati e di sanzionare i sistemi finanziari che sostengono i governanti. Prende il nome dall'avvocato fiscale Sergei Magnitsky, che sarebbe stato assassinato in una prigione di Mosca nel 2009 per aver denunciato la corruzione da parte di funzionari russi, il Global Magnitsky Act del governo statunitense è un programma di sanzioni sui diritti umani e anti-corruzione mirato e di ampia portata, rivolto a funzionari governativi così come a cittadini privati. La legge del 2012 autorizza il governo degli Stati Uniti a sanzionare funzionari governativi stranieri in tutto il mondo che sono trasgressori dei diritti umani, congelare i loro beni e vietare loro di entrare negli Stati Uniti. Nei primi dieci anni della sua storia, Magnitsky ha citato 450 individui. La grande forza del programma risiede nel suo tentativo deliberato di escludere individui corrotti e compromessi dal sistema finanziario globale.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Inoltre, mentre le sanzioni mirate contro la Russia sono iniziate debolmente nel 2022 (c'erano esenzioni per beni di lusso, ad esempio, nel pacchetto di sanzioni dell'UE, per placare l'Italia), si sono presto estese al sistema bancario russo. Nonostante le paure per l'impatto sulle banche occidentali, alla Russia è stato impedito di utilizzare il sistema di pagamento internazionale SWIFT. Escludendo sette banche russe dal sistema, l'Occidente ha significativamente aumentato il costo del banking, nonostante la resistenza delle banche europee. I</span><span data-contrast=\"auto\">n aggiunta all'armaizzazione del dollaro in questo modo, il congelamento delle riserve valutarie della Russia è stato un uso senza precedenti della giurisdizione extraterritoriale. </span><span data-contrast=\"auto\">La richiesta di sequestrare più di 300 miliardi di dollari statunitensi detenuti da banche occidentali e impiegarli per l'assistenza all'Ucraina è stata similmente accolta con allerta dalle banche commerciali. Come ha detto Bill Winters, il capo della Standard Chartered bank, in risposta a questo suggerimento, la risposta della comunità finanziaria al sequestro dei profitti dei beni congelati russi sarebbe stata “mista” in mezzo a timori di “armazzare” le banche centrali e le valute.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tali paure di un dollaro politicizzato e armato sono in parte responsabili per la diminuzione della quota del dollaro tra le riserve globali, scesa dal 70% a poco meno del 60% in questo secolo, poiché i paesi cercano di rendere le loro riserve immuni dalle sanzioni. Insieme alle frizioni commerciali con la Cina, l'</span><span data-contrast=\"auto\">armazzamento del controllo degli Stati Uniti sul sistema finanziario internazionale cambierà molto probabilmente la condotta delle potenze non occidentali e porterà a architetture rivali, che potrebbero guadagnare un sostegno significativo</span><span data-contrast=\"auto\">. Questo spiega perché Pechino ha sviluppato la propria piattaforma di pagamento internazionale – il Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Questa è indipendente da SWIFT ed è accettata in Russia e da banche in Brasile e altrove. </span><span data-contrast=\"auto\">Ma i cambiamenti a questo sistema potrebbero richiedere molto tempo, data la continua primazia del dollaro come valuta di riserva.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le sanzioni sono sempre una sorta di doppio taglio. Per essere efficaci e prevenire l'aggiramento, devono essere complete e includere il maggior numero possibile di paesi. Tuttavia, questo è difficile da realizzare quando ci sono diverse profondità di dipendenza dalla Russia nelle sfere economiche e commerciali; una limitata volontà di soffrire troppo; forti interessi consolidati; settori “mucche sacre” come il combustibile nucleare o gli impianti; la disponibilità di sabotatori strategici che hanno beneficiato di più delle sanzioni occidentali sulla Russia; così come i sabotatori tattici che non hanno aderito alle sanzioni e sono stati strumentali nel riesportare beni. Questo è aggravato dall'esistenza di molte scappatoie e dall'insufficiente applicazione delle sanzioni secondarie. Tutto ciò ha concesso alla Russia molto tempo per adattarsi e fare accordi alternativi.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Di fronte al fronte economico unito dell'Occidente, la Russia ha reagito utilizzando mercati paralleli, tecnologia a doppio uso e condotti di paesi terzi. Ma ci sono limiti. C'è un premio, come ha appreso il Sudafrica sotto l'apartheid, nell'acquistare tecnologia di contrabbando. I fornitori sono costosi e diffidenti nel perdere l'accesso a mercati più ricchi. E la tecnologia non può compensare la perdita di lavoratori qualificati dal “brain drain” che di solito accompagna le sanzioni. Più a lungo la guerra si trascina e le sanzioni rimangono in vigore, più le cose diventeranno difficili, non da ultimo perché la guerra è un affare costoso.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Lavorare in modo più intelligente per cambiare il comportamento del regime</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Diverse persone note hanno chiesto la distribuzione dei fondi russi congelati, incluso Bill Browder, un antico nemico di Vladimir Putin. Ma, come evidenziato sopra, ci sono gravi preoccupazioni con questo approccio, alcune guidate da una preoccupazione per i profitti, altre dall'impatto sul sistema finanziario globale, e alcune da entrambi. Questo suggerisce la necessità di un nuovo pensiero tattico su come impiegare i fondi russi congelati. Date le esigenze ucraine, le autorità internazionali potrebbero essere invitate a utilizzare i beni russi sequestrati come garanzia per l'emissione di nuovi obbligazioni ucraine. Gli interessi sui beni sequestrati potrebbero essere utilizzati fin da ora per rafforzare il messaggio sulla garanzia e, allo stesso tempo, ridurre il costo degli interessi per l'Ucraina, in particolare per pagare le sanzioni in corso sui prestiti del FMI. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Il finanziamento sarebbe utile. Il pericolo di creare grande clamore sulle sanzioni è che c'è l'opportunità di presentare la parte sanzionante come i cattivi in una sorta di perversa equivalenza morale. Questo è aggravato dalla inevitabile fuoriuscita degli stessi articoli supposti sotto sanzioni, proprio come ci ricordano i risultati dell'Istituto di Ricerca Scientifica di Expertise Forense di Kyiv. C'è un altro approccio, meno fondato nel moralismo che accompagna le sanzioni e più orientato a impegnarsi con il problema in un modo allineato con una calibrazione più attenta dei benefici dei regimi di coinvolgimento esterno. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ad esempio, in Nord Africa e nel Sahel, per coloro che cercano di annullare la destabilizzazione guidata dalla Russia, dato che i nemici più efficaci dei russi sono probabilmente gli islamisti, qualsiasi assistenza o intelligence che gli stati occidentali (inclusa l'Ucraina) forniscono loro è meglio mantenuta sotto copertura. Potrebbero esserci alcuni risultati a lungo termine più utili, non da ultimo attraverso la ricostruzione di connessioni e la riparazione di relazioni nella regione che sono state gravemente danneggiate da un eccessivo coinvolgimento occidentale.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Queste nuove forme di assistenza dovrebbero coinvolgere molto più che azioni cinetiche o anche attrezzature e addestramento militari. Dato che i regimi regionali allineati con la Russia sono per definizione antidemocratici e quindi altamente faziosi, instabili e vulnerabili, queste crepe possono essere ampliate limitando i loro flussi di reddito; sostenendo forze di opposizione interne attraverso finanziamenti insieme a media e società civile; e aiutando gli stati regionali a limitare la loro influenza.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lo stesso menu di scelte esiste in Russia stessa, comprese le seguenti misure: fornire informazioni sulle transazioni finanziarie dei leader direttamente al pubblico; la formazione di giornalisti, contabili e ingegneri; supporto per organizzazioni della società civile; supporto per politici e accademici di opposizione, nel secondo caso commissionando lavori per garantire un reddito di base libero da controlli statali; promuovere reti di politici di opposizione; pubblicare risorse online in lingue locali, specialmente su come avviare una campagna politica e vincere un'elezione; la formazione e l'equipaggiamento di attivisti informatici; e sostenere il giornalismo investigativo locale. I mezzi per minare la macchina da guerra della Russia – e costringere quegli alleati che, consapevolmente o meno, la sostengono – vanno oltre i tentativi di imporre embarghi e sanzioni. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A meno che tali misure non siano applicate con una precisione regolamentare consumata, possono fornire un pretesto di rispettabilità a una politica fallimentare e saranno sempre mitigate dal ruolo degli affari nella ricerca di profitto, o dalle paure di compromettere eccessivamente l'integrità del sistema finanziario globale. Piuttosto, le sanzioni dovrebbero essere viste come parte di un continuum di azione statale, a un'estremità del quale c'è una calibrazione più attenta dei benefici per annullare l'autoritarismo e, dall'altra, un'applicazione più rigorosa delle misure, specificamente mirate agli individui. Questa è una capacità che esiste oggi in un dettaglio forense senza precedenti. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Rafforzare la forense</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">La guerra di solito colpisce i luoghi poveri, rendendoli ancora più poveri. Il costo di chiudere un occhio sulla distruzione sconsiderata delle comunità da parte della Russia in tutta l'Ucraina non risiede solo nei costi per la proprietà. Dopotutto, mette gli interessi dello stato al di sopra – e apparentemente oltre – quelli dell'individuo, l'opposto della stessa premessa del regime dei diritti umani che seguì la Seconda Guerra Mondiale dove, nelle parole del giurista di Norimberga Hersch Lauterpacht, “il benessere di un individuo è l'oggetto ultimo di tutta la legge.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht è nato vicino a Leopoli, ora Lviv nell'odierna Ucraina. Altri ucraini hanno intrapreso la stessa lotta, non da ultimo il premio Nobel Oleksandra Matviichuk, il cui Centro per le Libertà Civili ha documentato finora più di 78.000 crimini di guerra. Le tecnologie digitali offrono enormi progressi nel rintracciare i colpevoli, dai soldati ai comandanti e persino ai chip e alle linee di produzione responsabili dei missili e dei droni che piovono sulle città ucraine. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Il tallone d'Achille delle sanzioni rimane la loro (mancanza di) attuazione, guidata da differenze politiche o vantaggi finanziari, e abilitata da una mancanza di conseguenze. L'attuazione efficiente delle sanzioni potrebbe e dovrebbe essere rafforzata attraverso mezzi sia legislativi che non legislativi a livello nazionale. C'è bisogno di aumentare la capacità analitica delle istituzioni per garantire che siano adeguatamente dotate di personale. Ad esempio, la variazione nella capacità di monitoraggio delle sanzioni varia in tutta Europa in dipartimenti composti da cinque a 150 persone. Allo stesso modo, limitare il riciclaggio di denaro tramite conti di transito è importante per tagliare le pratiche corrotte. Un modo per abilitare questo è implementare senza ulteriori indugi la Direttiva di Confisca dell'UE da parte di tutti gli stati membri dell'UE e incorporarla nel quadro giuridico nazionale di tutti gli stati membri. Anche a livello legislativo, più paesi dovrebbero modificare i rispettivi codici penali per introdurre o rafforzare la punizione per le violazioni delle sanzioni internazionali.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ma le sanzioni non dovrebbero essere un pretesto per presentare opzioni come un aumento dell'isolamento e nient'altro o di più. Su uno spettro di coercizione, deve esserci una carota insieme al bastone. Ad esempio, la scelta binaria delle sanzioni non dovrebbe oscurare l'affare molto più difficile e complesso di impegnarsi con le forze di opposizione, parlamentari e non governative, inclusi gli affari, per costruire consensi per il cambiamento. Questa è probabilmente la lezione dell'apartheid in Sudafrica, che è spesso trascurata, nonostante il potere e l'impatto di questo ruolo. Questo perché non è stata un'azione drammatica dall'esterno a portare cambiamento, ma piuttosto il supporto di coloro che lottano per il cambiamento dall'esterno. Il Sudafrica non è cambiato perché è stato isolato. È cambiato perché il regime non voleva essere isolato e coloro che sono rimasti connessi hanno guadagnato tutti i vantaggi e le forze di farlo. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le sanzioni rimangono critiche nel ridurre la capacità del governo in parte aumentando il costo e la complessità per la sopravvivenza del regime, e garantendo che le élite in particolare non siano immuni alle implicazioni delle loro azioni. Cambiare il comportamento delle élite dipende dall'aumento della pressione che può spingere le parti fuori dal campo di battaglia e al tavolo delle trattative. Le sanzioni possono aiutare a inclinare l'equilibrio, non da ultimo nel cambiare le percezioni dell'impunità delle élite. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Qualunque siano le soluzioni alternative sviluppate dal regime dell'apartheid in Sudafrica e dalle aziende che vi operano, alla fine i costi militari, economici e sociali hanno superato i benefici, e il regime è cambiato. Ma questo ha richiesto un approccio coerente, inclusa una vasta gamma di sanzioni con (quasi) supporto globale così come varie carote, non da ultimo la prospettiva di inclusione globale. Al suo interno, ha richiesto un regime razionale, disposto a concedere il potere politico se i costi di resistere superavano i benefici di lasciar andare. Contrariamente, quindi, all'entusiasmo per le sanzioni come misura intermedia alla guerra, esse non promettono cambiamenti istantanei, né sono efficaci senza un approccio globale. Possono, se così concepite, aiutare a cambiare la direzione del viaggio.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Questo articolo si basa, in parte, sul titolo del libro di Greg Mills e David Kilcullen The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> è il direttore della </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> è il direttore della ricerca della </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> è un membro della Verkhovna Rada dell'Ucraina e vicepresidente della commissione parlamentare per gli affari esteri. Luis Ravina è un professore all'Università di Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:11:00.748",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Le sanzioni sono sempre una sorta di spada a doppio taglio. Per essere efficaci e prevenire elusioni, devono essere complete e includere il maggior numero possibile di paesi. Cambiare il comportamento delle élite dipende dall'aumento del tipo di pressione che spinge le parti fuori dal campo di battaglia e al tavolo dei negoziati. Le sanzioni possono quindi aiutare a inclinare l'equilibrio.</I>\n<br><br>\nI regimi di sanzioni mirano a cambiare il comportamento delle élite aumentando i costi e le scommesse delle loro scelte, sia direttamente in termini di diminuzione del loro comfort personale, inclusi viaggi e accesso ai finanziamenti, sia indirettamente aumentando la pressione popolare contro il loro governo attraverso difficoltà economiche. Questo evidenzia uno dei diversi problemi con le sanzioni. Queste élite sono solitamente disinteressate al benessere popolare, spiegando il loro atteggiamento nei confronti della democrazia e dei suoi benefici più ampi.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"it",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:50.229",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Холодильник і телевізор. Санкції як війна іншими засобами",
                key:"uid": string:"456e1ca9-e033-4877-9b2c-ee1fa5fb13a1",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Вони більше стурбовані збереженням своєї влади та фінансуванням свого способу життя, незалежно від витрат для свого народу. Але є способи і засоби, прямі та непрямі, підвищення витрат на такі вибори. Деякі з цих нових засобів були розроблені після повномасштабного вторгнення Росії в Україну. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Економічні санкції є інструментом примусу на м'якшому кінці спектра, який починається з дипломатичної ізоляції та добровільних бойкотів і закінчується фізичними блокадами. Це може навіть включати м'якші заходи, такі як більш обережна калібрування допомоги. Хоча багато – зазвичай ті, проти кого вони застосовуються – швидко стверджують, що санкції не працюють, історія свідчить, що, принаймні в деяких випадках, з правильною політичною волею, вони можуть. Але надмірна залежність від санкцій, ймовірно, принесе мало, окрім міри самозадоволення. Зосередження лише на цьому лише затемнює інші ненасильницькі можливості для заохочення і, насправді, сприяння змінам у поведінці режиму.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> З невеликою допомогою від наших друзів</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Обхід санкцій полегшується відсутністю дипломатичної підтримки для справи, що стоїть за їх накладенням, що відображає егоїзм. Війна Росії в Україні є яскравим прикладом. Уряди, які представляють близько 60 відсотків населення світу, включаючи Індію, Китай, Південну Африку та більшу частину Близького Сходу, на початку конфлікту не прийняли українську або західну наративу війни в 2022 році з різних причин. До них входили егоїзм і сприйняття західного подвійного стандарту. Такі сприйняття, легітимні чи ні, активно насаджувалися і просувалися Росією в соціальних мережах, щоб підкріпити ідею НАТО як агресора, а Росію як жертву. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">У відповідь на вторгнення Росії в Україну в 2014 і 2022 роках Захід наклав безпрецедентний пакет економічних заходів проти Москви. Європейський Союз до середини 2024 року прийняв 14 пакетів санкцій, націлених на понад 2,200 осіб і організацій, і охоплює широкий спектр секторів, товарів і послуг. У свою чергу, Сполучені Штати наклали понад 14,000 санкцій, більше, ніж на Іран, Кубу та Північну Корею разом узяті, націлених на 10,173 осіб, 4,089 організацій, 177 суден і 100 літаків. В цілому, Росія піддалася більше ніж 14,000 санкцій. Такі заходи мали на меті послабити здатність Москви вести війну, зменшуючи її доходи та обмежуючи доступ до критичних технологій для її військової машини. Проте, хоча цей режим безсумнівно ускладнив життя росіянам, і повний обсяг впливу не відомий, незважаючи на десятиліття конфлікту та \"найбільш обширний режим санкцій в історії\", мало що, здається, змінилося.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ідея полягала в тому, що на початку західні санкції повільно, але невпинно почнуть діяти, перетворюючи конфлікт на \"боротьбу між холодильником і телевізором\", як прокоментував один український полковник на початку фази війни 2022 року. Риторика може наповнити серце, сказав він, але рідко заповнює шлунок. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Існували деякі відчутні результати. Згідно з дослідженням, опублікованим спільною американсько-українською </span><span data-contrast=\"auto\">Міжнародною робочою групою з російських санкцій,</span> <span data-contrast=\"auto\">такі обмеження зменшили </span><span data-contrast=\"auto\">профіцит поточного рахунку Росії. Загалом, це оцінювалося на 60 відсотків у 2022-23 роках. Рубль також знецінився, що призвело до зростання інфляції і, в процесі, створило соціальні наслідки, погіршені перенаправленням фінансування на війну з Національного фонду добробуту Росії. Надходження від торгівлі нафтою та газом – відповідальні за майже половину (близько 230 мільярдів доларів США) експортних доходів у 2021 році – за повідомленнями, впали приблизно на 50 відсотків у 2023 році, оскільки втрата \"стабільних і платоспроможних ринків, технологічний розрив і мультиплікаторний ефект [впливаючи] на ланцюг постачання (транспорт танкерів, портові послуги, трубопровідний транспорт)\" почали давати про себе знати. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Переживання бурі?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Проте, для кожного свідчення успіху санкцій, здається, є суперечливі докази. Незважаючи на різноманітність санкцій, економіка Росії неодноразово спростовувала прогнози її неминучого загибелі, включаючи фінансовий крах, рецесію, неконтрольовану інфляцію та нестачу навичок і технологій. Як </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> зазначив у серпні 2024 року: \"Незважаючи на санкції та статус парії, економіка Росії сильно зростає. Виявляється, що бенкетні витрати під час війни дійсно розганяють справи.\" Якщо вже на те пішло, обходження санкцій також підживило економіку, оскільки раніше західні компанії були куплені за низькими цінами тими, хто в Росії. Ланцюги постачання також були налагоджені з дружніми країнами (для цього читайте Китай, Іран, Індію та Північну Корею серед інших), спочатку для диверсифікації російського експорту нафти та забезпечення технологічних потоків для високотехнологічних озброєнь. Однак це все більше переслідується і для споживчих товарів. Тридцять місяців після вторгнення, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> повідомляє, що половина імпортних товарів надходить з Китаю, що вдвічі більше, ніж до вторгнення. ВВП Росії, як очікується, зросте більш ніж на три відсотки в 2024 році, що є найшвидшим зростанням з 2010-х років. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Серед стратегій, які Росія, як повідомляється, успішно застосувала, є використання торгових фірм третьої сторони з Дубая, які розподіляють її нафтопродукти в Західній Африці. Російська нафта скидається за цінами нижче ринкових у таких країнах, як Буркіна-Фасо та Малі, де вона допомогла утримати злочинних військових правителів при владі, а також у державах, які прагнуть скористатися дешевою нафтою, таких як Гана, Кот-д'Івуар та Бенін. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Враховуючи закриту бухгалтерію та таємність держави Путіна, може бути важко визначити реальні, довгострокові наслідки режиму санкцій. Безумовно, ймовірно, що це ускладнило військове виробництво та переозброєння, оскільки постачання компонентів стало дорогим, особливо з Північної Кореї, Китаю та Ірану. Офіційно Росія збільшила </span><span data-contrast=\"auto\">військові витрати</span> <span data-contrast=\"auto\">з 2.7 відсотка ВВП у 2022 році до 3.9 відсотка у 2023 році та шести відсотків у 2024 році, або трохи менше однієї третини свого державного бюджету. </span><span data-contrast=\"auto\">На початку 2024 року, однак, оцінювалося, що витрати на оборону Росії можуть становити до 40 відсотків її бюджету, оскільки війна в Україні коштує більше, ніж її сукупні витрати на охорону здоров'я та освіту. Для порівняння, США витратили 11 відсотків, тоді як середнє значення НАТО становило 4.3 відсотка.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Тиски, накладені зовнішніми санкціями, однак, не були достатньо інтенсивними, безумовно, з української точки зору, і не були накладені швидко чи жорстко, щоб забезпечити, що холодильник переміг телевізор. Росія виявилася спритною в прискоренні власного військового виробництва після повільного старту, можливо, в очікуванні швидкої перемоги, і в отриманні матеріалів від своїх союзників. Б</span><span data-contrast=\"auto\">активуючи свій власний осі, Москва отримала принаймні три мільйони снарядів важкої артилерії з Північної Кореї з серпня 2023 року (і, можливо, до шести мільйонів), і 300,000 з Ірану в 2023 році. Росія сама виробляє</span><span data-contrast=\"auto\"> близько 250,000 артилерійських снарядів на місяць, або три мільйони щорічно. США та Європа разом мають можливість виробляти близько 1.2 мільйона снарядів щорічно, тоді як США поставили собі мету виробляти 100,000 снарядів артилерії на місяць до кінця 2025 року. Повідомляється, що Росія працює на артилерійських заводах 24/7 на ротаційних 12-годинних змінах, з приблизно 3.5 мільйона росіян, які зараз працюють у цьому секторі. Це більше, ніж близько двох до 2.5 мільйонів до війни. Більше того, критичні західні товари та компоненти продовжують знаходити свій шлях до військової машини Росії.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкції залишаються внутрішньо обмеженими, оскільки вони рідко націлюються на іноземних учасників. Натомість вони націлюються на внутрішніх учасників, таких як американські компанії або ті, що працюють під юрисдикцією США. Навіть так, обхід зазвичай на один крок попереду режимів санкцій. Як один приклад, найбільшим джерелом постачання високопріоритетних польових товарів, необхідних для російських озброєнь, є, як повідомляється, американська компанія Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Ринок також швидко знаходить нову рівновагу, враховуючи порушення цін. Зростання процентних ставок підвищило вартість рубля. Санкції також не працюють, коли немає зв'язків. Сполучені Штати, наприклад, не є значним торговим партнером Росії.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Посилення тиску</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">У відповідь на ці слабкості, у цьому столітті відбулися дві великі зміни в режимах санкцій: готовність переслідувати окремих осіб і накладати санкції на фінансові системи, які підтримують правителів. Названий на честь податкового юриста Сергія Магнітського, який, як стверджують, був убитий у московській в'язниці в 2009 році за викриття корупції російських чиновників, Закон США про глобальні санкції Магнітського є далекосяжною, цілеспрямованою програмою санкцій у сфері прав людини та боротьби з корупцією, спрямованою на державних чиновників, а також на приватних осіб. Закон 2012 року надає уряду США право накладати санкції на іноземних державних чиновників у всьому світі, які є порушниками прав людини, заморожувати їх активи та забороняти їм в'їзд до Сполучених Штатів. Протягом перших десяти років своєї історії Магнітський згадував 450 осіб. Велика сила програми полягає в її свідомій спробі відрізати корумпованих і заплямованих осіб від глобальної фінансової системи.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Крім того, хоча цілеспрямовані санкції проти Росії почалися мляво в 2022 році (існували винятки для розкішних товарів, наприклад, у пакеті санкцій ЄС, щоб заспокоїти Італію), вони швидко поширилися на російську банківську систему. Незважаючи на побоювання щодо впливу на західні банки, Росії було заборонено використовувати міжнародну платіжну систему SWIFT. Відключивши сім російських банків від системи, Захід значно підвищив вартість банківських послуг, незважаючи на опір з боку європейських банків. Я</span><span data-contrast=\"auto\">кщо додати до зброї долара таким чином, заморожування валютних резервів Росії стало безпрецедентним використанням екстериторіальної юрисдикції. </span><span data-contrast=\"auto\">Заклик до конфіскації більше 300 мільярдів доларів США, які зберігаються західними банками, і використання їх для допомоги Україні також викликав тривогу у комерційних банків. Як сказав Білл Вінтерс, голова банку Standard Chartered, у відповідь на цю пропозицію, реакція фінансової спільноти на конфіскацію прибутків від заморожених активів Росії буде \"змішаною\" на тлі побоювань щодо \"озброєння\" центральних банків і валют.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Такі побоювання щодо політизованого та озброєного долара США частково відповідальні за зниження частки долара серед глобальних резервів з 70 відсотків до трохи менше 60 цього століття, оскільки країни намагаються захистити свої резерви від санкцій. У поєднанні з торговими тертями з Китаєм, </span><span data-contrast=\"auto\">озброєння контролю США над міжнародною фінансовою системою, ймовірно, змінить поведінку не західних держав і призведе до виникнення конкурентних архітектур, які можуть отримати значну підтримку</span><span data-contrast=\"auto\">. Це пояснює, чому Пекін розробив свою власну міжнародну платіжну платформу – Міжнародну міжбанківську платіжну систему (CIPS). Вона незалежна від SWIFT і приймається в Росії та банками в Бразилії та інших країнах. </span><span data-contrast=\"auto\">Але зміни в цій системі можуть зайняти багато часу, враховуючи продовження пріоритету долара як резервної валюти.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкції завжди є своєрідним двосічним мечем. Щоб бути ефективними і запобігти обходу, вони повинні бути всеосяжними і включати якомога більше країн. Проте це важко досягти, коли існують різні рівні залежності від Росії в економічній та торговій сферах; обмежена готовність страждати занадто сильно; сильні корисливі інтереси; \"священні корови\" в секторах, таких як ядерне паливо або електростанції; наявність стратегічних спойлерів, які найбільше виграли від західних санкцій проти Росії; а також тактичних спойлерів, які не приєдналися до санкцій і були важливими в реекспорті товарів. Це ускладнюється існуванням багатьох лазівок і недостатнім виконанням вторинних санкцій. Все це надало Росії багато часу для адаптації та створення альтернативних угод.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Перед об'єднаним економічним фронтом Заходу Росія відповіла, використовуючи паралельні ринки, технології подвійного призначення та канали третьої країни. Але є межі. Є премія, як дізналася Південна Африка під час апартеїду, за купівлю контрабандних технологій. Постачальники дорогі і обережні щодо втрати доступу до багатших ринків. І технології не можуть компенсувати втрату кваліфікованих працівників через \"втечу мізків\", яка зазвичай супроводжує санкції. Чим довше триває війна і санкції залишаються в силі, тим важче буде, не в останню чергу тому, що війна є дорогою справою.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Працюйте розумніше для зміни поведінки режиму</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Декілька помітних осіб закликали до розподілу заморожених російських коштів, включаючи Білла Браудера, давнього супротивника Володимира Путіна. Але, як зазначено вище, існують серйозні побоювання щодо цього підходу, деякі з яких викликані занепокоєнням щодо прибутків, інші – впливом на глобальну фінансову систему, а деякі – обома. Це свідчить про необхідність свіжого тактичного мислення щодо того, як використовувати заморожені російські активи. Враховуючи потреби України, міжнародні органи можуть бути запрошені використовувати конфісковані російські активи як заставу для випуску нових українських облігацій. Відсотки на конфісковані активи можуть бути використані вже зараз, щоб підкріпити повідомлення про заставу і, в той же час, зменшити відсоткові витрати для України, особливо для покриття поточних штрафів за кредитами МВФ. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Фінансування було б корисним. Небезпека створення великого шуму навколо санкцій полягає в тому, що є можливість представити санкційні сторони як поганих хлопців у своєрідному перекрученому моральному еквіваленті. Це погіршується неминучим витоком самих предметів, які нібито підпадають під санкції, як нагадують нам висновки Київського науково-дослідного інституту судової експертизи. Існує інший підхід, менш заснований на моральності, що супроводжує санкції, ніж на залученні до проблеми в спосіб, що відповідає більш обережному калібруванню переваг зовнішніх режимів залучення. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Наприклад, у Північній Африці та Сахелі, для тих, хто прагне скасувати дестабілізацію, що здійснюється Росією, враховуючи, що найефективнішими ворогами росіян, ймовірно, є ісламісти, будь-яка допомога або розвідка, яку західні держави (включаючи Україну) надають їм, найкраще тримати в таємниці. Можуть бути деякі більш корисні довгострокові результати, не в останню чергу через відновлення зв'язків і відновлення відносин у регіоні, які були сильно напружені через надмірну залученість Заходу.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ці нові форми допомоги повинні включати набагато більше, ніж кінетичні дії або навіть військове обладнання та навчання. Враховуючи, що регіональні режими, що підтримують Росію, за визначенням є недемократичними, а отже, дуже фракційними, нестабільними та вразливими, ці тріщини можна розширити, обмежуючи їхні доходи; підтримуючи внутрішні опозиційні сили через фінансування разом із медіа та громадянським суспільством; і допомагаючи регіональним державам обмежити їхній вплив.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Той самий набір виборів існує і в самій Росії, включаючи такі заходи: надання інформації про фінансові транзакції лідерів безпосередньо громадськості; навчання журналістів, бухгалтерів і інженерів; підтримка організацій громадянського суспільства; підтримка опозиційних політиків і академіків, у другому випадку шляхом замовлення робіт для забезпечення базового доходу, вільного від державного контролю; сприяння мережам опозиційних політиків; публікація онлайн-ресурсів місцевими мовами, особливо про те, як провести політичну кампанію та виграти вибори; навчання та оснащення кібер-активістів; і підтримка місцевої розслідувальної журналістики. Засоби для підриву військової машини Росії – і обмеження тих союзників, які, свідомо чи ні, підтримують її – виходять за межі спроб накласти ембарго та санкції. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Якщо такі заходи не будуть застосовані з бездоганною регуляторною точністю, вони можуть надати фігуру поваги невдалому політиці і завжди будуть пом'якшені роллю бізнесу в пошуку прибутку або страхом надмірного компромісу цілісності глобальної фінансової системи. Натомість санкції слід розглядати як частину безперервності державної дії, на одному кінці якої є більш обережне калібрування вигод для скасування авторитаризму, а на іншому – більш суворе застосування заходів, що безпосередньо націлюються на осіб. Це є можливістю, яка існує сьогодні в безпрецедентних криміналістичних деталях. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Посилити криміналістику</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Війна зазвичай відвідує бідні місця, роблячи їх ще біднішими. Вартість закриття очей на безглузде знищення Росією спільнот по всій Україні полягає не лише у витратах на майно. Адже це ставить інтереси держави вище – і, здавалося б, поза – інтересами особи, що є протилежністю самої основи режиму прав людини, що виник після Другої світової війни, де, за словами шанованого нюрнберзького юриста Херш Лаутерпахта, \"добробут особи є остаточною метою всього права\".</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Лаутерпахт народився поблизу Габсбурзького Львова, тепер Львова в сучасній Україні. Інші українці взяли на себе ту ж боротьбу, не в останню чергу лауреат Нобелівської премії Олександра Матвійчук, чий Центр громадянських свобод зафіксував понад 78,000 військових злочинів до цього часу. Цифрові технології пропонують величезні можливості для відстеження злочинців, від солдатів до командирів і навіть чіпів та виробничих ліній, відповідальних за ракети та дрони, що падають на українські міста. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ахіллесова пята санкцій залишається їх (відсутність) реалізації, зумовленої політичними розбіжностями або фінансовими вигодами, і дозволеною відсутністю наслідків. Ефективна реалізація санкцій може і повинна бути посилена як законодавчими, так і не законодавчими засобами на національному рівні. Існує потреба в збільшенні аналітичної спроможності установ, щоб забезпечити їх належне укомплектування. Наприклад, варіація в можливостях моніторингу санкцій варіюється по Європі в департаментах, що складаються з п'яти до 150 осіб. Аналогічно, обмеження відмивання грошей через транзитні рахунки є важливими для скорочення корупційних практик. Один із способів забезпечення цього – реалізувати без подальшої затримки Директиву ЄС про конфіскацію всіма державами-членами ЄС і включити її в національну правову систему всіх держав-членів. Також на законодавчому рівні більше країн повинні внести зміни до своїх кримінальних кодексів, щоб ввести або посилити покарання за порушення міжнародних санкцій.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Але санкції не повинні бути приводом для представлення варіантів як посилення ізоляції і нічого більше. На спектрі примусу має бути морква разом із палицею. Наприклад, бінарний вибір санкцій не повинен затемнювати набагато більш складну справу залучення опозиційних сил, парламентських і неурядових, включаючи бізнес, для створення виборців для змін. Це, напевно, урок з апартеїду в Південній Африці, який найчастіше ігнорується, незважаючи на силу та вплив цієї ролі. Це тому, що не драматична дія ззовні принесла зміни, а підтримка тих, хто бореться за зміни ззовні. Південна Африка не змінилася, тому що її відключили. Вона змінилася, тому що режим не хотів бути відключеним, а ті, хто залишався на зв'язку, отримали всі переваги та сили цього.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкції залишаються критично важливими для зменшення державної спроможності частково шляхом підвищення витрат і складності для виживання режиму та забезпечення того, щоб еліти, зокрема, не були імунні до наслідків своїх дій. Зміна поведінки еліт залежить від збільшення тиску, який може змусити сторони покинути поле бою і сісти за стіл переговорів. Санкції можуть допомогти зрушити баланс, не в останню чергу змінюючи сприйняття безкарності еліт. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Які б не були обхідні шляхи, розроблені режимом апартеїду в Південній Африці та бізнесом, що там працює, врешті-решт військові, економічні та соціальні витрати перевищили вигоди, і режим змінився. Але це вимагало узгодженого підходу, включаючи широкий спектр санкцій з (майже) глобальною підтримкою, а також різні моркви, не в останню чергу перспективу глобальної інтеграції. В основі цього лежала потреба в раціональному режимі, який був готовий поступитися політичною владою, якщо витрати на утримання перевищували вигоди від відпускання. Отже, всупереч ентузіазму щодо санкцій як заходу, що не є війною, вони не обіцяють миттєвих змін, і не є ефективними без комплексного підходу. Вони можуть, якщо їх так розробити, допомогти змінити напрямок руху.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Ця стаття частково спирається на назву книги Грега Міллса та Девіда Кілкуллена \"Мистецтво війни та миру\" (Йоганнесбург: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Грег Міллс</strong> є директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Фонду Брентурст</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Рей Хартлі</strong> є науковим директором </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Фонду Брентурст</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Григорій Нємиря</strong> є членом Верховної Ради України та заступником голови парламентського комітету з закордонних справ. Луїс Равіна є професором Університету Наварра.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:43.175",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Санкції завжди є своєрідним двосічним мечем. Щоб бути ефективними та запобігти обходу, вони повинні бути всеосяжними та включати якомога більше країн. Зміна поведінки еліти залежить від збільшення тиску, який змушує сторони покинути поле бою та сісти за стіл переговорів. Тому санкції можуть допомогти змінити баланс.</I>\n<br><br>\nРежими санкцій мають на меті змінити поведінку еліти, підвищуючи витрати та ставки їхніх виборів, як безпосередньо в плані зменшення їхнього особистого комфорту, включаючи подорожі та доступ до фінансів, так і опосередковано, збільшуючи популярний тиск проти їхнього правління через економічні труднощі. Це підкреслює одну з кількох проблем із санкціями. Ці еліти зазвичай не зацікавлені у добробуті населення, що пояснює їхнє ставлення до демократії та її ширших переваг.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"uk",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:38:00.14",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Ο ψυγείο και η τηλεόραση. Κυρώσεις ως πόλεμος με άλλα μέσα",
                key:"uid": string:"4cfc7f4c-2dc3-4089-a7fd-eb0079c2d67e",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Είναι πιο ανήσυχοι για τη διατήρηση της δικής τους εξουσίας και τη χρηματοδότηση του τρόπου ζωής τους, όποιο και αν είναι το κόστος για τον λαό τους. Αλλά υπάρχουν τρόποι και μέσα, άμεσοι και έμμεσοι, για να αυξηθούν οι κόστος αυτών των επιλογών. Ορισμένα από αυτά τα νέα μέσα έχουν αναπτυχθεί μετά την πλήρους κλίμακας εισβολή της Ρωσίας στην Ουκρανία. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Οι οικονομικές κυρώσεις είναι ένα εργαλείο καταναγκασμού στο πιο ήπιο άκρο ενός φάσματος που ξεκινά με διπλωματική απομόνωση και εθελοντικούς αποκλεισμούς και καταλήγει σε φυσικούς αποκλεισμούς. Μπορεί ακόμη να περιλαμβάνει πιο ήπιες μεθόδους, όπως μια πιο προσεκτική ρύθμιση της βοήθειας. Ενώ πολλοί – συνήθως αυτοί κατά των οποίων εφαρμόζονται – είναι γρήγοροι να ισχυριστούν ότι οι κυρώσεις δεν λειτουργούν, η ιστορία υποδεικνύει ότι, τουλάχιστον σε ορισμένες περιπτώσεις, με τη σωστή πολιτική βούληση, μπορούν. Αλλά η υπερβολική εξάρτηση από τις κυρώσεις είναι πιθανό να προσφέρει λίγα εκτός από ένα μέτρο αυτοϊκανοποίησης. Η εστίαση μόνο σε αυτό θολώνει άλλες μη βίαιες δυνατότητες για την ενθάρρυνση και, στην πραγματικότητα, την διευκόλυνση, αλλαγών στη συμπεριφορά του καθεστώτος.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Με λίγη βοήθεια από τους φίλους μας</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Η παράκαμψη των κυρώσεων διευκολύνεται από την έλλειψη διπλωματικής υποστήριξης για την αιτία πίσω από την επιβολή τους, που αντικατοπτρίζει το προσωπικό συμφέρον. Ο πόλεμος της Ρωσίας στην Ουκρανία είναι ένα χαρακτηριστικό παράδειγμα. Κυβερνήσεις που εκπροσωπούν περίπου το 60 τοις εκατό του παγκόσμιου πληθυσμού, συμπεριλαμβανομένων των Ινδιών, Κίνας, Νότιας Αφρικής και μεγάλου μέρους της Μέσης Ανατολής, δεν αποδέχτηκαν από την αρχή της σύγκρουσης την ουκρανική ή τη δυτική αφήγηση του πολέμου το 2022 για διάφορους λόγους. Αυτοί περιλάμβαναν το προσωπικό συμφέρον και τις αντιλήψεις για διπλά πρότυπα της Δύσης. Τέτοιες αντιλήψεις, νόμιμες ή όχι, καλλιεργήθηκαν και προωθήθηκαν ενεργά από τη Ρωσία στα μέσα κοινωνικής δικτύωσης, για να ενισχύσουν την ιδέα του ΝΑΤΟ ως επιτιθέμενου και της Ρωσίας ως θύματος. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Σε απάντηση στις εισβολές της Ρωσίας το 2014 και το 2022 στην Ουκρανία, η Δύση επέβαλε μια πρωτοφανή σειρά οικονομικών μέτρων κατά της Μόσχας. Η Ευρωπαϊκή Ένωση έχει, μέχρι τα μέσα του 2024, υιοθετήσει 14 πακέτα κυρώσεων, στοχεύοντας πάνω από 2.200 άτομα και οντότητες, και καλύπτοντας ένα ευρύ φάσμα τομέων, αγαθών και υπηρεσιών. Αντίστοιχα, οι Ηνωμένες Πολιτείες έχουν επιβάλει πάνω από 14.000 κυρώσεις, περισσότερες από αυτές που επιβλήθηκαν στο Ιράν, την Κούβα και τη Βόρεια Κορέα μαζί, στοχεύοντας 10.173 άτομα, 4.089 οντότητες, 177 πλοία και 100 αεροσκάφη. Συνολικά, η Ρωσία έχει υποστεί περισσότερες από 14.000 κυρώσεις. Τέτοια μέτρα είχαν την πρόθεση να αποδυναμώσουν την ικανότητα της Μόσχας να διεξάγει πόλεμο μειώνοντας το εισόδημά της και περιορίζοντας την πρόσβαση σε κρίσιμες τεχνολογίες για τη μηχανή πολέμου της. Ωστόσο, αν και αυτό το καθεστώς έχει αναμφίβολα δυσκολέψει τους Ρώσους, και η πλήρης έκταση των επιπτώσεων δεν είναι γνωστή, παρά μια δεκαετία σύγκρουσης και το “πιο εκτεταμένο καθεστώς κυρώσεων στην ιστορία”, λίγα φαίνεται να έχουν αλλάξει.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Η ιδέα ήταν, από την αρχή, ότι οι δυτικές κυρώσεις θα δαγκώνουν αργά αλλά σταθερά, κάνοντάς τον πόλεμο μια “μάχη μεταξύ του ψυγείου και της τηλεόρασης”, όπως σχολίασε ένας Ουκρανός συνταγματάρχης στην αρχή της φάσης του πολέμου το 2022. Η ρητορική μπορεί να γεμίζει μια καρδιά, είπε, αλλά σπάνια γεμίζει το στομάχι. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Υπήρξαν κάποια απτά αποτελέσματα. Σύμφωνα με μια μελέτη που δημοσιεύθηκε από την κοινή <span data-contrast=\"auto\">Διεθνή Ομάδα Εργασίας για τις Ρωσικές Κυρώσεις,</span> <span data-contrast=\"auto\">τέτοιοι περιορισμοί έχουν μειώσει το πλεόνασμα της Ρωσίας στην τρέχουσα ισορροπία πληρωμών. Συνολικά, αυτό εκτιμάται ότι έχει μειωθεί κατά 60 τοις εκατό το 2022-23. Το ρούβλι επίσης υποτιμήθηκε, οδηγώντας σε αύξηση του πληθωρισμού και, στη διαδικασία, δημιουργώντας κοινωνικές επιπτώσεις που επιδεινώθηκαν από την εκτροπή χρηματοδότησης για τον πόλεμο από το Εθνικό Ταμείο Ευημερίας της Ρωσίας. Τα έσοδα από το εμπόριο πετρελαίου και φυσικού αερίου – υπεύθυνα για σχεδόν το ήμισυ (περίπου 230 δισεκατομμύρια δολάρια ΗΠΑ) του εισοδήματος εξαγωγών το 2021 – αναφέρθηκε ότι έπεσαν κατά περίπου 50 τοις εκατό το 2023 καθώς η απώλεια “σταθερών και ικανών αγορών, το τεχνολογικό χάσμα και το πολλαπλασιαστικό αποτέλεσμα [που επηρεάζει] την αλυσίδα εφοδιασμού (μεταφορά δεξαμενόπλοιων, υπηρεσίες λιμανιών, μεταφορά μέσω αγωγών)” άρχισαν να δαγκώνουν. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Αντέχοντας την καταιγίδα;</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ωστόσο, για κάθε ένδειξη της επιτυχίας των κυρώσεων, φαίνεται να υπάρχουν αντιφατικά στοιχεία. Παρά την ποικιλία των κυρώσεων, η ρωσική οικονομία έχει επανειλημμένα αψηφήσει τις προβλέψεις της άμεσης καταστροφής της, συμπεριλαμβανομένης της χρηματοοικονομικής κατάρρευσης, της ύφεσης, του ανεξέλεγκτου πληθωρισμού και της έλλειψης δεξιοτήτων και τεχνολογίας. Όπως <i><span data-contrast=\"auto\">Το</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> σημείωσε τον Αύγουστο του 2024: “Παρά τις κυρώσεις και την κατάσταση παρία, η ρωσική οικονομία αναπτύσσεται δυναμικά. Αποδεικνύεται ότι οι βακχικές δαπάνες, σε καιρό πολέμου, πραγματικά δίνουν ώθηση στα πράγματα.” Αν μη τι άλλο, η παράκαμψη των κυρώσεων έχει επίσης ενισχύσει την οικονομία, με πρώην δυτικά κατεχόμενες επιχειρήσεις να αποκτούνται φθηνά από αυτούς στη Ρωσία. Οι αλυσίδες εφοδιασμού έχουν επίσης δημιουργηθεί με φιλικές χώρες (για αυτό διαβάστε Κίνα, Ιράν, Ινδία και Βόρεια Κορέα μεταξύ άλλων), αρχικά για να διαφοροποιήσουν τις ρωσικές εξαγωγές πετρελαίου και να διασφαλίσουν ροές τεχνολογίας για τις εισροές υψηλής τεχνολογίας όπλων. Ωστόσο, αυτό επιδιώκεται ολοένα και περισσότερο και για καταναλωτικά αγαθά. Τριάντα μήνες μετά την εισβολή, </span><i><span data-contrast=\"auto\">Το Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> αναφέρει ότι το ήμισυ των εισαγωγών αγαθών προέρχεται από την Κίνα, διπλάσιο από το μερίδιο πριν από την εισβολή. Το ΑΕΠ της Ρωσίας αναμένεται να αυξηθεί κατά περισσότερο από τρία τοις εκατό το 2024, η ταχύτερη ανάπτυξή του από τη δεκαετία του 2010. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Μεταξύ των στρατηγικών που η Ρωσία έχει αναπτύξει με επιτυχία είναι η χρήση τρίτων εμπορικών εταιρειών από το Ντουμπάι, οι οποίες διανέμουν τα πετρελαιοειδή της στη Δυτική Αφρική. Το ρωσικό πετρέλαιο πωλείται σε τιμές κάτω της αγοράς σε χώρες όπως το Μπουρκίνα Φάσο και το Μάλι, όπου έχει βοηθήσει να διατηρηθούν οι κακοί στρατιωτικοί ηγέτες στην εξουσία, καθώς και σε κράτη που επιθυμούν να επωφεληθούν από το φθηνό πετρέλαιο όπως η Γκάνα, η Ακτή Ελεφαντοστού και το Μπενίν. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Δεδομένης της κλειστής λογιστικής και της μυστικότητας του κράτους του Πούτιν, μπορεί να είναι δύσκολο να προσδιοριστούν οι πραγματικές, μακροπρόθεσμες επιπτώσεις του καθεστώτος κυρώσεων. Σίγουρα, είναι πιθανό να έχει καταστήσει την στρατιωτική παραγωγή και την επαναστατική διαδικασία πιο δαπανηρές και περίπλοκες, δεδομένης της προμήθειας εξαρτημάτων σε premium τιμές, ειδικά από τη Βόρεια Κορέα, την Κίνα και το Ιράν. Επίσημα, η Ρωσία έχει αυξήσει <span data-contrast=\"auto\">τις στρατιωτικές δαπάνες</span> <span data-contrast=\"auto\"> από 2,7 τοις εκατό του ΑΕΠ το 2022, σε 3,9 τοις εκατό το 2023 και έξι τοις εκατό το 2024, ή λίγο κάτω από το ένα τρίτο του κρατικού προϋπολογισμού της. </span><span data-contrast=\"auto\">Ωστόσο, στην αρχή του 2024, εκτιμήθηκε ότι οι αμυντικές δαπάνες της Ρωσίας μπορεί να αντιπροσωπεύουν έως και 40 τοις εκατό του προϋπολογισμού της, επειδή ο πόλεμος στην Ουκρανία κοστίζει περισσότερο από τις συνδυασμένες δαπάνες της για την υγεία και την εκπαίδευση. Σε σύγκριση, οι ΗΠΑ δαπάνησαν 11 τοις εκατό, ενώ ο μέσος όρος του ΝΑΤΟ ήταν 4,3 τοις εκατό.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Οι πιέσεις που επιβάλλονται από τις εξωτερικές κυρώσεις, ωστόσο, δεν έχουν είναι αρκετά έντονες, σίγουρα από την ουκρανική προοπτική, και δεν επιβλήθηκαν γρήγορα ή σφοδρά αρκετά για να διασφαλίσουν ότι το ψυγείο θα υπερίσχυε της τηλεόρασης. Η Ρωσία έχει αποδειχθεί ικανή να επιταχύνει την δική της στρατιωτική παραγωγή, μετά από μια αργή αρχή, ίσως σε αναμονή μιας γρήγορης νίκης, και να αποκτήσει υλικά από τους συμμάχους της. Με την ενεργοποίηση του δικού της άξονα, η Μόσχα έχει αποκτήσει τουλάχιστον τρία εκατομμύρια βλήματα βαρέος πυροβολικού από τη Βόρεια Κορέα από τον Αύγουστο του 2023 (και ίσως όσο έξι εκατομμύρια), και 300.000 από το Ιράν το 2023. Η Ρωσία παράγει περίπου 250.000 βλήματα πυροβολικού το μήνα, ή τρία εκατομμύρια ετησίως. Οι ΗΠΑ και η Ευρώπη μαζί έχουν ικανότητα παραγωγής περίπου 1,2 εκατομμυρίων βλημάτων ετησίως, ενώ οι ΗΠΑ έχουν θέσει στόχο να παράγουν 100.000 βλήματα πυροβολικού το μήνα μέχρι το τέλος του 2025. Η Ρωσία αναφέρεται ότι λειτουργεί εργοστάσια πυροβολικού 24/7 με εναλλασσόμενες 12ωρες βάρδιες, με εκτιμώμενους 3,5 εκατομμύρια Ρώσους να εργάζονται τώρα στον τομέα. Αυτό είναι αύξηση από περίπου δύο έως 2,5 εκατομμύρια πριν από τον πόλεμο. Επιπλέον, κρίσιμα δυτικά αγαθά και εξαρτήματα συνεχίζουν να βρίσκουν το δρόμο τους στη μηχανή πολέμου της Ρωσίας.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Οι κυρώσεις παραμένουν εγγενώς περιορισμένες επειδή σπάνια στοχεύουν ξένους παράγοντες. Αντίθετα, στοχεύουν εγχώριους παράγοντες, όπως οι αμερικανικές εταιρείες ή αυτές που λειτουργούν υπό την αμερικανική δικαιοδοσία. Παρ' όλα αυτά, οι παρακάμψεις είναι συνήθως ένα βήμα μπροστά από τα καθεστώτα κυρώσεων. Ως ένα παράδειγμα, η μεγαλύτερη πηγή προμήθειας υψηλής προτεραιότητας πεδίων μάχης που είναι απαραίτητα για τα ρωσικά συστήματα όπλων είναι αναφερόμενη ότι είναι η αμερικανική εταιρεία Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Η αγορά επίσης γρήγορα βρίσκει μια νέα ισορροπία, λαμβάνοντας υπόψη την αναστάτωση στις τιμές. Μια αύξηση των επιτοκίων έχει οδηγήσει σε αύξηση της αξίας του ρουβλίου. Οι κυρώσεις επίσης δεν λειτουργούν όταν υπάρχει έλλειψη δεσμών. Οι Ηνωμένες Πολιτείες, για παράδειγμα, δεν είναι σημαντικός εμπορικός εταίρος με τη Ρωσία.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Σφίγγοντας τις βίδες</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Σε απάντηση σε αυτές τις αδυναμίες, έχουν συμβεί δύο μεγάλες αλλαγές στα καθεστώτα κυρώσεων σε αυτόν τον αιώνα: η προθυμία να επιδιωχθούν επιλεγμένα άτομα και να επιβληθούν κυρώσεις στα χρηματοπιστωτικά συστήματα που στηρίζουν τους ηγέτες. Ονομάζεται από τον φορολογικό δικηγόρο Σεργκέι Μαγνίτσκι, ο οποίος φέρεται να δολοφονήθηκε σε ρωσική φυλακή το 2009 για την αποκάλυψη διαφθοράς από Ρώσους αξιωματούχους, ο νόμος Global Magnitsky Act της αμερικανικής κυβέρνησης είναι ένα εκτεταμένο, στοχευμένο πρόγραμμα κυρώσεων για τα ανθρώπινα δικαιώματα και κατά της διαφθοράς που στοχεύει κυβερνητικούς αξιωματούχους καθώς και ιδιώτες. Ο νόμος του 2012 εξουσιοδοτεί την αμερικανική κυβέρνηση να επιβάλει κυρώσεις σε ξένους κυβερνητικούς αξιωματούχους παγκοσμίως που είναι παραβάτες ανθρωπίνων δικαιωμάτων, να παγώσει τα περιουσιακά τους στοιχεία και να τους απαγορεύσει την είσοδο στις Ηνωμένες Πολιτείες. Στα πρώτα δέκα χρόνια της ιστορίας του, ο Μαγνίτσκι ανέφερε 450 άτομα. Η μεγάλη δύναμη του προγράμματος έγκειται στην σκόπιμη προσπάθειά του να αποκόψει διεφθαρμένα και μολυσμένα άτομα από το παγκόσμιο χρηματοπιστωτικό σύστημα.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Επιπλέον, ενώ οι στοχευμένες κυρώσεις κατά της Ρωσίας ξεκίνησαν αδύναμα το 2022 (υπήρχαν εξαιρέσεις για πολυτελή αγαθά, για παράδειγμα, στο πακέτο κυρώσεων της ΕΕ, για να ηρεμήσουν την Ιταλία), σύντομα επεκτάθηκαν στο ρωσικό τραπεζικό σύστημα. Παρά τους φόβους για τον αντίκτυπο στις δυτικές τράπεζες, η Ρωσία εμποδίστηκε να χρησιμοποιήσει το διεθνές σύστημα πληρωμών SWIFT. Με την αποκοπή επτά ρωσικών τραπεζών από το σύστημα, η Δύση αύξησε σημαντικά το κόστος τραπεζικών υπηρεσιών, παρά την αντίσταση από τις ευρωπαϊκές τράπεζες. Ε</span><span data-contrast=\"auto\">πιπλέον της στρατιωτικοποίησης του δολαρίου με αυτόν τον τρόπο, η κατάψυξη των νομισματικών αποθεμάτων της Ρωσίας ήταν μια πρωτοφανής χρήση εξωterritorial δικαιοδοσίας. </span><span data-contrast=\"auto\">Η κλήση για κατάσχεση περισσότερων από 300 δισεκατομμύρια δολάρια ΗΠΑ που κατέχονται από δυτικές τράπεζες και η χρήση τους για την ανακούφιση της Ουκρανίας αντιμετωπίστηκε επίσης με ανησυχία από τις εμπορικές τράπεζες. Όπως είπε ο Μπιλ Γουίντερς, επικεφαλής της τράπεζας Standard Chartered, σε απάντηση σε αυτή την πρόταση, η αντίδραση της χρηματοοικονομικής κοινότητας στην κατάσχεση των κερδών από τα ρωσικά παγωμένα περιουσιακά στοιχεία θα ήταν “μικτή” εν μέσω φόβων για “στρατιωτικοποίηση” των κεντρικών τραπεζών και νομισμάτων.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Τέτοιες ανησυχίες για ένα πολιτικοποιημένο και στρατιωτικοποιημένο δολάριο ΗΠΑ είναι εν μέρει υπεύθυνες για τη μείωση του μεριδίου του δολαρίου μεταξύ των παγκόσμιων αποθεμάτων από 70 τοις εκατό σε λίγο κάτω από 60 αυτόν τον αιώνα, καθώς οι χώρες προσπαθούν να προστατεύσουν τα αποθέματά τους από τις κυρώσεις. Σε συνδυασμό με τις εμπορικές τριβές με την Κίνα, η στρατιωτικοποίηση του ελέγχου των ΗΠΑ στο διεθνές χρηματοπιστωτικό σύστημα θα αλλάξει πιθανότατα τη συμπεριφορά των μη δυτικών δυνάμεων και θα οδηγήσει σε ανταγωνιστικές αρχιτεκτονικές, οι οποίες μπορεί να αποκτήσουν σημαντική υποστήριξη. </span><span data-contrast=\"auto\">Αυτό εξηγεί γιατί το Πεκίνο έχει αναπτύξει τη δική του διεθνή πλατφόρμα πληρωμών – το Σύστημα Διασυνοριακών Πληρωμών (CIPS). Αυτό είναι ανεξάρτητο από το SWIFT και γίνεται αποδεκτό στη Ρωσία και από τράπεζες στη Βραζιλία και αλλού. </span><span data-contrast=\"auto\">Αλλά οι αλλαγές σε αυτό το σύστημα μπορεί να πάρουν πολύ χρόνο, δεδομένης της συνεχούς πρωτοκαθεδρίας του δολαρίου ως νομίσματος αποθεμάτων.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Οι κυρώσεις είναι πάντα μια μορφή διπλής όψης. Για να είναι αποτελεσματικές και να αποτρέπουν την παράκαμψη, πρέπει να είναι συνολικές και να περιλαμβάνουν όσες περισσότερες χώρες είναι δυνατόν. Ωστόσο, αυτό είναι δύσκολο να επιτευχθεί όταν υπάρχουν διαφορετικά βάθη εξάρτησης από τη Ρωσία στους οικονομικούς και εμπορικούς τομείς; μια περιορισμένη προθυμία να υποφέρουν υπερβολικά; ισχυρά συμφέροντα; τομείς “ιερών αγελάδων” όπως το πυρηνικό καύσιμο ή τα εργοστάσια; η διαθεσιμότητα στρατηγικών ανατροπών που έχουν επωφεληθεί περισσότερο από τις δυτικές κυρώσεις κατά της Ρωσίας; καθώς και οι τακτικές ανατροπές που δεν συμμετείχαν στις κυρώσεις και ήταν καθοριστικές στην επανεξαγωγή αγαθών. Αυτό επιδεινώνεται από την ύπαρξη πολλών παραθύρων και την ανεπαρκή επιβολή δευτερευουσών κυρώσεων. Όλα αυτά έχουν δώσει στη Ρωσία πολύ χρόνο για να προσαρμοστεί και να κάνει εναλλακτικές ρυθμίσεις.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Αντιμέτωπη με το οικονομικό ενωμένο μέτωπο από τη Δύση, η Ρωσία αντεπίθεσε χρησιμοποιώντας παράλληλες αγορές, τεχνολογία διπλής χρήσης και διαδρόμους τρίτων χωρών. Αλλά υπάρχουν όρια. Υπάρχει ένα premium, όπως έμαθε η Νότια Αφρική υπό το απαρτχάιντ, για την αγορά λαθραίων τεχνολογιών. Οι προμηθευτές είναι ακριβοί και επιφυλακτικοί σχετικά με την απώλεια πρόσβασης σε πλουσιότερες αγορές. Και η τεχνολογία δεν μπορεί να καλύψει την απώλεια εξειδικευμένων εργαζομένων από την “διαρροή εγκεφάλων” που συνήθως συνοδεύει τις κυρώσεις. Όσο περισσότερο διαρκεί ο πόλεμος και οι κυρώσεις παραμένουν σε ισχύ, τόσο πιο δύσκολα θα γίνουν τα πράγματα, όχι λιγότερο επειδή ο πόλεμος είναι μια δαπανηρή επιχείρηση.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Δουλέψτε πιο έξυπνα για την αλλαγή συμπεριφοράς του καθεστώτος</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Πολλοί αξιοσημείωτοι άνθρωποι έχουν καλέσει για τη διανομή παγωμένων ρωσικών κεφαλαίων, συμπεριλαμβανομένου του Μπιλ Μπράουντερ, ενός μακροχρόνιου εχθρού του Βλαντίμιρ Πούτιν. Αλλά, όπως επισημαίνεται παραπάνω, υπάρχουν σοβαρές ανησυχίες σχετικά με αυτή την προσέγγιση, κάποιες από τις οποίες προέρχονται από ανησυχίες για τα κέρδη, άλλες από τον αντίκτυπο στο παγκόσμιο χρηματοπιστωτικό σύστημα, και κάποιες από τις δύο. Αυτό υποδηλώνει την ανάγκη για φρέσκια τακτική σκέψη σχετικά με το πώς να χρησιμοποιηθούν τα παγωμένα ρωσικά κεφάλαια. Δεδομένων των αναγκών της Ουκρανίας, οι διεθνείς αρχές θα μπορούσαν να ζητηθούν να χρησιμοποιήσουν τα κατασχεθέντα ρωσικά περιουσιακά στοιχεία ως εγγύηση για την έκδοση νέων ουκρανικών ομολόγων. Τα έσοδα από τα κατασχεθέντα περιουσιακά στοιχεία θα μπορούσαν να χρησιμοποιηθούν από τώρα και στο εξής για να ενισχύσουν το μήνυμα σχετικά με την εγγύηση και, ταυτόχρονα, να μειώσουν το κόστος τόκων για την Ουκρανία, ιδιαίτερα για να πληρώσουν τις τρέχουσες ποινές για τα δάνεια του ΔΝΤ. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Η χρηματοδότηση θα ήταν χρήσιμη. Ο κίνδυνος να δημιουργηθεί μεγάλη φασαρία γύρω από τις κυρώσεις είναι ότι υπάρχει μια ευκαιρία να παρουσιαστεί το μέρος που επιβάλλει τις κυρώσεις ως οι κακοί σε μια μορφή παρεξηγημένης ηθικής ισότητας. Αυτό επιδεινώνεται από τη μοιραία διαρροή των ίδιων αντικειμένων που υποτίθεται ότι είναι υπό κυρώσεις, όπως μας υπενθυμίζουν τα ευρήματα του Επιστημονικού Ερευνητικού Ινστιτούτου Εγκληματολογικής Εμπειρογνωμοσύνης του Κιέβου. Υπάρχει μια άλλη προσέγγιση, λιγότερο θεμελιωμένη στην ηθική που συνοδεύει τις κυρώσεις από το να ασχοληθεί με το πρόβλημα με έναν τρόπο που ευθυγραμμίζεται με μια πιο προσεκτική ρύθμιση των οφελών των εξωτερικών καθεστώτων εμπλοκής. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Για παράδειγμα, στη Βόρεια Αφρική και το Σαχέλ, για αυτούς που επιδιώκουν να ανατρέψουν την αποσταθεροποίηση που προωθεί η Ρωσία, δεδομένου ότι οι πιο αποτελεσματικοί εχθροί των Ρώσων είναι πιθανό να είναι ισλαμιστές, οποιαδήποτε βοήθεια ή πληροφορίες που παρέχουν οι δυτικές χώρες (συμπεριλαμβανομένης της Ουκρανίας) είναι καλύτερα να διατηρούνται κρυφές. Μπορεί να υπάρχουν κάποιες πιο χρήσιμες μακροπρόθεσμες εκβάσεις, όχι λιγότερο μέσω της αποκατάστασης συνδέσεων και της αποκατάστασης σχέσεων στην περιοχή που έχουν υποστεί σοβαρές πιέσεις από την υπερβολική εμπλοκή της Δύσης.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Αυτές οι νέες μορφές βοήθειας θα πρέπει να περιλαμβάνουν πολύ περισσότερα από απλή στρατιωτική δράση ή ακόμη και στρατιωτικό εξοπλισμό και εκπαίδευση. Δεδομένου ότι οι περιφερειακές καθεστώτες που ευθυγραμμίζονται με τη Ρωσία είναι από τη φύση τους αντιδημοκρατικοί και επομένως εξαιρετικά φατριακοί, ασταθείς και ευάλωτοι, αυτές οι ρωγμές μπορούν να διευρυνθούν περιορίζοντας τις πηγές εισοδήματός τους; υποστηρίζοντας εσωτερικές δυνάμεις αντιπολίτευσης μέσω χρηματοδότησης μαζί με τα μέσα ενημέρωσης και την κοινωνία των πολιτών; και βοηθώντας τις περιφερειακές χώρες να περιορίσουν την επιρροή τους.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Η ίδια γκάμα επιλογών υπάρχει και στη Ρωσία, συμπεριλαμβανομένων των εξής μέτρων: παροχή πληροφοριών σχετικά με τις χρηματοοικονομικές συναλλαγές των ηγετών απευθείας στο κοινό; η εκπαίδευση δημοσιογράφων, λογιστών και μηχανικών; υποστήριξη οργανώσεων της κοινωνίας των πολιτών; υποστήριξη πολιτικών της αντιπολίτευσης και ακαδημαϊκών, στη δεύτερη περίπτωση με την ανάθεση εργασιών για να διασφαλιστεί ένα βασικό εισόδημα ελεύθερο από κρατικούς ελέγχους; προώθηση δικτύων πολιτικών της αντιπολίτευσης; δημοσίευση διαδικτυακών πόρων σε τοπικές γλώσσες, ειδικά σχετικά με το πώς να διεξάγουν μια πολιτική εκστρατεία και να κερδίσουν εκλογές; η εκπαίδευση και ο εξοπλισμός κυβερνο-activists; και υποστήριξη τοπικής ερευνητικής δημοσιογραφίας. Τα μέσα για να υπονομεύσουν τη μηχανή πολέμου της Ρωσίας – και να περιορίσουν τους συμμάχους που, εν γνώσει ή μη, την υποστηρίζουν – ξεπερνούν τις προσπάθειες επιβολής εμπάργκο και κυρώσεων. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Εκτός αν τέτοια μέτρα εφαρμοστούν με απόλυτη ρυθμιστική ακρίβεια, μπορούν να παρέχουν μια κάλυψη σεβασμού σε μια αποτυχημένη πολιτική και θα μετριάζονται πάντα από τον ρόλο των επιχειρήσεων στην αναζήτηση κέρδους, ή από φόβους υπερβολικής υποχώρησης της ακεραιότητας του παγκόσμιου χρηματοπιστωτικού συστήματος. Αντίθετα, οι κυρώσεις θα πρέπει να θεωρούνται ως μέρος ενός συνεχούς κρατικού δράσης, στο ένα άκρο του οποίου είναι μια πιο προσεκτική ρύθμιση των οφελών για την ανατροπή του αυταρχισμού και, στο άλλο, μια αυστηρότερη εφαρμογή μέτρων, που στοχεύουν συγκεκριμένα άτομα. Αυτή είναι μια ικανότητα που υπάρχει σήμερα με πρωτοφανή εγκληματολογική λεπτομέρεια. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Ενίσχυση της εγκληματολογίας</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ο πόλεμος συνήθως επισκέπτεται φτωχές περιοχές, καθιστώντας τις ακόμη πιο φτωχές. Το κόστος του να κλείνεις τα μάτια στη σπατάλη της Ρωσίας σε κοινότητες σε όλη την Ουκρανία δεν έγκειται μόνο στα κόστη των περιουσιών. Μετά από όλα, θέτει τα συμφέροντα του κράτους πάνω – και φαινομενικά πέρα από – αυτά του ατόμου, το αντίθετο της ίδιας της προϋπόθεσης του καθεστώτος ανθρωπίνων δικαιωμάτων που ακολούθησε τον Δεύτερο Παγκόσμιο Πόλεμο όπου, με τα λόγια του εκλεκτού νομικού της Νυρεμβέργης Χερς Λάουτερπαχτ, “η ευημερία ενός ατόμου είναι ο τελικός στόχος όλων των νόμων.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ο Λάουτερπαχτ γεννήθηκε κοντά στο Χαμσμπούργκ Λεμπέργκ, τώρα Λβιβ στη σύγχρονη Ουκρανία. Άλλοι Ουκρανοί έχουν αναλάβει την ίδια μάχη, όχι λιγότερο η βραβευμένη με Νόμπελ Ολεξάνδρα Ματβίιτσουκ, του οποίου το Κέντρο για τις Πολιτικές Ελευθερίες έχει τεκμηριώσει περισσότερα από 78.000 εγκλήματα πολέμου μέχρι στιγμής. Οι ψηφιακές τεχνολογίες προσφέρουν τεράστιες προόδους στην παρακολούθηση των δραστών, από στρατιώτες μέχρι διοικητές και ακόμη και τα τσιπ και τις γραμμές παραγωγής που είναι υπεύθυνες για τους πυραύλους και τα drones που πέφτουν στις ουκρανικές πόλεις. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Η αχίλλειος πτέρνα των κυρώσεων παραμένει η (έλλειψη) εφαρμογής τους, που προκύπτει από πολιτικές διαφορές ή οικονομικά πλεονεκτήματα, και διευκολύνεται από την έλλειψη συνεπειών. Η αποτελεσματική εφαρμογή των κυρώσεων θα μπορούσε και θα έπρεπε να ενισχυθεί μέσω τόσο νομοθετικών όσο και μη νομοθετικών μέσων σε εθνικό επίπεδο. Υπάρχει ανάγκη να αυξηθεί η αναλυτική ικανότητα των θεσμών για να διασφαλιστεί ότι είναι σωστά στελεχωμένοι. Για παράδειγμα, η διακύμανση στην ικανότητα παρακολούθησης των κυρώσεων κυμαίνεται σε όλη την Ευρώπη σε τμήματα που απαρτίζονται από πέντε έως 150 άτομα. Ομοίως, η περιορισμένη χρηματοδότηση μέσω λογαριασμών ροής (διέλευσης) είναι σημαντική για να κοπεί η διαφθορά. Ένας τρόπος για να διευκολυνθεί αυτό είναι να εφαρμοστεί χωρίς περαιτέρω καθυστέρηση η Οδηγία Κατάσχεσης της ΕΕ από όλα τα κράτη μέλη της ΕΕ και να ενσωματωθεί στο εθνικό νομικό πλαίσιο όλων των κρατών μελών. Επίσης σε νομοθετικό επίπεδο, περισσότερες χώρες θα πρέπει να τροποποιήσουν τους αντίστοιχους ποινικούς τους κώδικες για να εισαγάγουν ή να ενισχύσουν την ποινή για παραβάσεις διεθνών κυρώσεων.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Αλλά οι κυρώσεις δεν θα πρέπει να είναι μια πρόφαση για να παρουσιαστούν οι επιλογές ως σφίξιμο της απομόνωσης και τίποτα άλλο ή περισσότερο. Σε ένα φάσμα καταναγκασμού, πρέπει να υπάρχει ένα καρότο με το ραβδί. Για παράδειγμα, η δυαδική επιλογή των κυρώσεων δεν θα πρέπει να θολώνει την πολύ πιο δύσκολη και περίπλοκη επιχείρηση της εμπλοκής με δυνάμεις αντιπολίτευσης, κοινοβουλευτικές και μη κυβερνητικές, συμπεριλαμβανομένων των επιχειρήσεων, για να οικοδομήσουν εκλογικές βάσεις για αλλαγή. Αυτό είναι πιθανώς το μάθημα από το απαρτχάιντ της Νότιας Αφρικής, το οποίο συχνά παραβλέπεται, παρά τη δύναμη και την επίδραση αυτού του ρόλου. Αυτό συμβαίνει επειδή δεν ήταν μια δραματική ενέργεια από το εξωτερικό που έφερε την αλλαγή, αλλά η υποστήριξη εκείνων που αγωνίζονται για αλλαγή από το εξωτερικό. Η Νότια Αφρική δεν άλλαξε επειδή αποκόπηκε. Αλλάξε επειδή το καθεστώς δεν ήθελε να αποκοπεί και αυτοί που παρέμειναν συνδεδεμένοι είχαν αποκτήσει όλα τα πλεονεκτήματα και τις δυνάμεις που προκύπτουν από αυτό. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Οι κυρώσεις παραμένουν κρίσιμες στη μείωση της κυβερνητικής ικανότητας εν μέρει αυξάνοντας το κόστος και την πολυπλοκότητα για την επιβίωση του καθεστώτος, και διασφαλίζοντας ότι οι ελίτ ειδικότερα δεν είναι άτρωτες στις συνέπειες των πράξεών τους. Η αλλαγή της συμπεριφοράς των ελίτ εξαρτάται από την αύξηση της πίεσης που μπορεί να σπρώξει τα μέρη εκτός του πεδίου μάχης και στο τραπέζι των διαπραγματεύσεων. Οι κυρώσεις μπορούν να βοηθήσουν να γείρουν την πλάστιγγα, όχι λιγότερο στην αλλαγή των αντιλήψεων της ελίτ ατιμωρησίας. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Όποιοι και αν είναι οι τρόποι παράκαμψης που ανέπτυξε το καθεστώς του απαρτχάιντ στη Νότια Αφρική και οι επιχειρήσεις που λειτουργούν εκεί, τελικά το στρατιωτικό, οικονομικό και κοινωνικό κόστος υπερέβη τα οφέλη, και το καθεστώς άλλαξε. Αλλά αυτό απαιτούσε μια συνεκτική προσέγγιση, συμπεριλαμβανομένης μιας ευρείας γκάμας κυρώσεων με (σχεδόν) παγκόσμια υποστήριξη καθώς και διάφορα καρότα, όχι λιγότερο την προοπτική της παγκόσμιας ένταξης. Στον πυρήνα του, απαιτούσε ένα λογικό καθεστώς, το οποίο ήταν έτοιμο να παραχωρήσει πολιτική εξουσία αν το κόστος της παραμονής υπερέβαινε τα οφέλη της αποχώρησης. Αντίθετα, λοιπόν, με τον ενθουσιασμό για τις κυρώσεις ως μέτρο που απέχει από τον πόλεμο, δεν υπόσχονται άμεσες αλλαγές, ούτε είναι αποτελεσματικές χωρίς μια συνολική προσέγγιση. Μπορούν, αν σχεδιαστούν έτσι, να βοηθήσουν να αλλάξουν την κατεύθυνση της πορείας.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Αυτό το άρθρο αντλεί, εν μέρει, από τον τίτλο του βιβλίου των Γκρεγκ Μιλς και Ντέιβιντ Κίλκουλεν “Η Τέχνη του Πολέμου και της Ειρήνης” (Γιοχάνεσμπουργκ: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Γκρεγκ Μιλς</strong> είναι ο διευθυντής του </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Ιδρύματος Μπρένθουρστ</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ρέι Χάρτλεϊ</strong> είναι ο διευθυντής έρευνας του </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Ιδρύματος Μπρένθουρστ</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Γρηγόρης Νεμύρια</strong> είναι μέλος της Βουλής των Αντιπροσώπων της Ουκρανίας και αναπληρωτής πρόεδρος της κοινοβουλευτικής επιτροπής εξωτερικών υποθέσεων. Ο Λουίς Ραβίνα είναι καθηγητής στο Πανεπιστήμιο της Ναβάρα.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:49.131",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Οι κυρώσεις είναι πάντα μια μορφή διπλής όψης σπαθιού. Για να είναι αποτελεσματικές και να αποτρέπουν την παράκαμψη, πρέπει να είναι εκτενείς και να περιλαμβάνουν όσο το δυνατόν περισσότερες χώρες. Η αλλαγή της συμπεριφοράς των ελίτ εξαρτάται από την αύξηση της πίεσης που ωθεί τα μέρη εκτός πεδίου μάχης και στο τραπέζι των διαπραγματεύσεων. Οι κυρώσεις μπορούν επομένως να βοηθήσουν στην ανατροπή της ισορροπίας.</I>\n<br><br>\nΤα καθεστώτα κυρώσεων στοχεύουν να αλλάξουν τη συμπεριφορά των ελίτ αυξάνοντας το κόστος και τα ρίσκα των επιλογών τους, τόσο άμεσα με την έννοια της μείωσης της προσωπικής τους άνεσης, συμπεριλαμβανομένων των ταξιδιών και της πρόσβασης σε χρηματοδότηση, όσο και έμμεσα αυξάνοντας την δημοφιλή πίεση κατά της εξουσίας τους μέσω οικονομικών δυσκολιών. Αυτό αναδεικνύει ένα από τα πολλά προβλήματα με τις κυρώσεις. Αυτές οι ελίτ συνήθως δεν ενδιαφέρονται για την ευημερία του λαού, εξηγώντας τη στάση τους απέναντι στη δημοκρατία και τα ευρύτερα οφέλη της.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"el",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:42.676",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Chladnička a televize. Sankce jako válka jinými prostředky",
                key:"uid": string:"4fbc5a50-4ecd-40bd-8ef8-0147f31ea839",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Jsou více znepokojeni udržováním své vlastní moci a financováním svého životního stylu, bez ohledu na náklady pro svůj lid. Ale existují způsoby a prostředky, přímé i nepřímé, jak zvýšit náklady takových voleb. Některé z těchto nových prostředků byly vyvinuty po plnohodnotné invazi Ruska na Ukrajinu.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ekonomické sankce jsou nástrojem nátlaku na měkčí straně spektra, které začíná diplomatickou izolací a dobrovolnými bojkoty a končí fyzickými blokádami. Mohou zahrnovat i měkčí opatření, jako je pečlivější kalibrace pomoci. Zatímco mnozí – obvykle ti, proti nimž jsou uplatňovány – rychle tvrdí, že sankce nefungují, historie naznačuje, že alespoň v některých případech, s dostatečnou politickou vůlí, mohou. Ale přílišná závislost na sankcích pravděpodobně přinese jen míru sebeklidu. Zaměření pouze na toto zakrývá další nenásilné možnosti, jak povzbudit a ve skutečnosti usnadnit změny v chování režimu.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">S malou pomocí od našich přátel</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Obcházení sankcí je usnadněno nedostatkem diplomatické podpory pro příčinu, která vedla k jejich uvalení, což odráží vlastní zájem. Válka Ruska na Ukrajině je toho příkladem. Vlády, které zastupují přibližně 60 procent světové populace, včetně Indie, Číny, Jižní Afriky a většiny Blízkého východu, na počátku konfliktu nepřijaly ukrajinský nebo západní narativ války v roce 2022 z různých důvodů. Mezi nimi byl vlastní zájem a vnímání západního dvojího standardu. Takové vnímání, ať už legitimní nebo ne, bylo aktivně zaséváno a propagováno Ruskem na sociálních médiích, aby posílilo myšlenku NATO jako agresora a Ruska jako oběti. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">V reakci na ruské invaze na Ukrajinu v letech 2014 a 2022 Západ uvalil bezprecedentní balík ekonomických opatření proti Moskvě. Evropská unie do poloviny roku 2024 přijala 14 balíčků sankcí, které cílily na více než 2 200 jednotlivců a subjektů a pokrývaly širokou škálu sektorů, zboží a služeb. Spojené státy na oplátku uvalily více než 14 000 sankcí, což je více než na Írán, Kubu a Severní Koreu dohromady, a cílily na 10 173 jednotlivců, 4 089 subjektů, 177 plavidel a 100 letadel. Celkově bylo Rusko podrobeno více než 14 000 sankcím. Taková opatření měla za cíl oslabit Moskvovu schopnost vést válku tím, že sníží její příjmy a omezí přístup k kritickým technologiím pro její válečný stroj. Přesto, i když tento režim bezpochyby ztížil situaci pro Rusy, a plný rozsah dopadů není znám, navzdory desetiletí konfliktu a „nejrozsáhlejšímu sankčnímu režimu v historii“ se zdá, že se toho příliš nezměnilo.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Na počátku byla myšlenka, že západní sankce budou pomalu, ale neúprosně kousat, což učiní konflikt „bojem mezi ledničkou a televizí“, jak komentoval jeden ukrajinský plukovník na začátku fáze války v roce 2022. Rétorika může naplnit srdce, řekl, ale zřídka naplní žaludek. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Byly zaznamenány některé hmatatelné výsledky. Podle studie zveřejněné společnou americko-ukrajinskou </span><span data-contrast=\"auto\">Mezinárodní pracovní skupinou pro ruské sankce</span><span data-contrast=\"auto\">, taková omezení zmenšila ruský </span><span data-contrast=\"auto\">přebytek jeho běžného platebního bilance. Celkově se odhadovalo, že v letech 2022-23 klesl o 60 procent. Rubl také deprecioval, což vedlo k nárůstu inflace a v procesu vytvořilo sociální efekty zhoršené odkloněním financí na válku z Ruského národního sociálního fondu. Příjmy z obchodu s ropou a plynem – odpovědné za téměř polovinu (asi 230 miliard amerických dolarů) exportních příjmů v roce 2021 – údajně klesly o přibližně 50 procent v roce 2023, protože ztráta „stabilních a solventních trhů, technologická mezera a multiplikační efekt [ovlivňující] dodavatelský řetězec (doprava tankerů, přístavní služby, potrubní doprava)“ začala mít dopad. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Přečkat bouři?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Přesto, pro každé znamení úspěchu sankcí se zdá, že existují protichůdné důkazy. Navzdory rozsahu sankcí ruská ekonomika opakovaně odolávala předpovědím jejího bezprostředního zániku, včetně finančního kolapsu, recese, nekontrolovatelné inflace a nedostatku dovedností a technologií. Jak </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i><i><span data-contrast=\"auto\"> Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> poznamenal v srpnu 2024: „Navzdory sankcím a statusu paria ruská ekonomika silně roste. Ukazuje se, že bakchanální výdaje v době války skutečně rozproudí věci.“ Pokud něco, obcházení sankcí také povzbudilo ekonomiku, přičemž bývalé západní podniky byly levně převzaty těmi v Rusku. Dodavatelské řetězce byly také nastaveny s přátelskými zeměmi (za tímto účelem Čína, Írán, Indie a Severní Korea mezi dalšími), původně k diverzifikaci ruského vývozu ropy a zajištění toků technologií pro vysoce technologické zbraně. Nicméně, to je stále více sledováno i pro spotřební zboží. Třicet měsíců po invazi </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> uvádí, že polovina dovozu zboží pochází z Číny, což je dvojnásobek podílu před invazí. Očekává se, že ruský HDP vzroste v roce 2024 o více než tři procenta, což je jeho nejrychlejší růst od 10. let. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mezi strategiemi, které Rusko údajně úspěšně nasadilo, je využití obchodních firem třetích stran z Dubaje, které distribuují jeho ropné produkty v západní Africe. Ruská ropa je prodávána pod tržními cenami v zemích jako Burkina Faso a Mali, kde pomohla udržet maligní vojenské vládce u moci, stejně jako státy, které chtějí těžit z levné ropy, jako je Ghana, Pobřeží slonoviny a Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Vzhledem k uzavřenému účetnictví a tajnému charakteru Putinova státu může být obtížné určit skutečné, dlouhodobé účinky sankčního režimu. Určitě je pravděpodobné, že to ztížilo vojenskou výrobu a přezbrojení, zejména s ohledem na dodávky komponentů za prémiové ceny, zejména z Severní Koreje, Číny a Íránu. Oficiálně Rusko zvýšilo </span><span data-contrast=\"auto\">vojenské výdaje</span><span data-contrast=\"auto\"> z 2,7 procenta HDP v roce 2022 na 3,9 procenta v roce 2023 a šest procent v roce 2024, což je těsně pod jednu třetinu jeho vládního rozpočtu. </span><span data-contrast=\"auto\">Na začátku roku 2024 se však odhadovalo, že ruské výdaje na obranu mohou tvořit až 40 procent jeho rozpočtu, protože válka na Ukrajině stojí více než jeho kombinované výdaje na zdravotnictví a vzdělání. Pro srovnání, USA utratily 11 procent, zatímco průměr NATO byl 4,3 procenta.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tlak, který vyvíjejí vnější sankce, však nebyl dostatečně intenzivní, určitě z ukrajinské perspektivy, a nebyl uvalen dost rychle nebo přísně, aby zajistil, že lednička převáží nad televizí. Rusko bylo zdatné jak v urychlení vlastní vojenské výroby po pomalém startu, možná v očekávání rychlého vítězství, tak v získávání materiálu od svých spojenců. B</span><span data-contrast=\"auto\">y aktivací své vlastní osy získalo Moskva od srpna 2023 alespoň tři miliony kusů těžkého dělostřelectva ze Severní Koreje (a možná až šest milionů) a 300 000 z Íránu v roce 2023. Rusko samo vyrábí</span><span data-contrast=\"auto\"> asi 250 000 dělostřeleckých granátů měsíčně, nebo tři miliony ročně. USA a Evropa dohromady mají kapacitu vyrábět asi 1,2 milionu granátů ročně, zatímco USA si stanovily cíl vyrobit 100 000 kusů dělostřelecké munice měsíčně do konce roku 2025. O Rusku se uvádí, že provozuje dělostřelecké továrny 24/7 na rotačních 12hodinových směnách, s odhadovanými 3,5 miliony Rusů nyní pracujících v tomto sektoru. To je nárůst z přibližně dvou až 2,5 milionu před válkou. Navíc kritické západní zboží a komponenty nadále nacházejí cestu k ruskému válečnému stroji.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankce zůstávají intrinsicky omezené, protože zřídka cílí na zahraniční aktéry. Místo toho cílí na domácí aktéry, jako jsou americké firmy nebo ty, které působí pod americkou jurisdikcí. I tak jsou obchody obvykle o krok napřed před sankčními režimy. Jako ilustraci, největším zdrojem dodávek vysoce prioritních bojových položek nezbytných pro ruské zbraňové systémy je údajně americká firma Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Trh také rychle nachází novou rovnováhu, zohledňující narušení cen. Nárůst úrokových sazeb zvýšil hodnotu rublu. Sankce také nefungují, když chybí vazby. Spojené státy nejsou například významným obchodním partnerem Ruska.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Utahování šroubů</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">V reakci na tyto slabiny došlo v tomto století k dvěma velkým změnám v sankčních režimech: ochotě jít po vybraných jednotlivcích a sankcionovat finanční systémy, které podporují vládce. Pojmenováno po daňovém právníkovi Sergeji Magnitském, který byl údajně zavražděn v moskevském vězení v roce 2009 za odhalení korupce ruských úředníků, je americký zákon o globálním Magnitském dalekosáhlým, cíleným programem sankcí v oblasti lidských práv a boje proti korupci zaměřeným na vládní úředníky i soukromé občany. Zákon z roku 2012 opravňuje americkou vládu sankcionovat zahraniční vládní úředníky po celém světě, kteří jsou porušovateli lidských práv, zmrazit jejich majetek a zakázat jim vstup do Spojených států. V prvních deseti letech své existence Magnitsky citoval 450 jednotlivců. Velká síla programu spočívá v jeho záměrném pokusu odříznout korupční a zkažené jednotlivce od globálního finančního systému.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Kromě toho, zatímco cílené sankce proti Rusku začaly slabě v roce 2022 (v sankčním balíčku EU byly například výjimky pro luxusní zboží, aby se uklidnila Itálie), brzy se rozšířily na ruský bankovní systém. Navzdory obavám z dopadu na západní banky bylo Rusku zabráněno používat mezinárodní platební systém SWIFT. Odříznutím sedmi ruských bank od systému Západ výrazně zvýšil náklady na bankovnictví, navzdory odporu evropských bank. I</span><span data-contrast=\"auto\">n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span data-contrast=\"auto\">Výzva k zabavení více než 300 miliard amerických dolarů držených západními bankami a jejich využití na pomoc Ukrajině byla podobně přijata s obavami komerčními bankami. Jak řekl Bill Winters, šéf banky Standard Chartered, v reakci na tento návrh, reakce finanční komunity na zabavení zisků z ruských zmrazených aktiv by byla „smíšená“ uprostřed obav z „zbraňování“ centrálních bank a měn.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Takové obavy z politizovaného a zbraňovaného amerického dolaru jsou částečně odpovědné za pokles podílu dolaru mezi globálními rezervami z 70 procent na necelých 60 v tomto století, protože země se snaží ochránit své rezervy před sankcemi. V kombinaci s obchodními třenicemi s Čínou, th</span><span data-contrast=\"auto\">e weaponization of the US’s control of the international financial system will most likely change the conduct of non-western powers and lead to rival architectures, which may gain significant support</span><span data-contrast=\"auto\">. To vysvětluje, proč Peking vyvinul svou vlastní mezinárodní platební platformu – Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Ta je nezávislá na SWIFT a je akceptována v Rusku a bankami v Brazílii a jinde. </span><span data-contrast=\"auto\">Ale změny v tomto systému mohou trvat dlouho, vzhledem k pokračující primátu dolaru jako rezervní měny.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankce jsou vždy jakýmsi dvojsečným mečem. Aby byly účinné a zabránily obcházení, musí být komplexní a zahrnovat co nejvíce zemí. Přesto je obtížné toho dosáhnout, když existují různé hloubky závislosti na Rusku v ekonomické a obchodní sféře; omezená ochota trpět příliš; silné zájmy; sektory „svatých krav“, jako je jaderné palivo nebo elektrárny; dostupnost strategických narušitelů, kteří nejvíce profitovali z západních sankcí na Rusko; stejně jako taktičtí narušitelé, kteří se nezapojili do sankcí a byli klíčoví při re-exportu zboží. To je zhoršeno existencí mnoha mezer a nedostatečným vymáháním sekundárních sankcí. To vše dalo Rusku dlouhý čas na přizpůsobení se a vytvoření alternativních opatření.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Vzhledem k ekonomickému jednotnému frontu ze Západu se Rusko bránilo pomocí paralelních trhů, technologií s dvojím použitím a kanálů třetích zemí. Ale existují limity. Existuje prémiová cena, jak se Jižní Afrika naučila během apartheidu, za nákup pašovaných technologií. Dodavatelé jsou drahí a obávají se ztráty přístupu k bohatším trhům. A technologie nemůže nahradit ztrátu kvalifikovaných pracovníků z „odlivu mozků“, který obvykle doprovází sankce. Čím déle válka trvá a sankce zůstávají v platnosti, tím těžší bude situace, zejména proto, že válka je nákladný byznys.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Pracujte chytře pro změnu chování režimu</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Několik významných jednotlivců vyzvalo k distribuci zmrazených ruských fondů, včetně Billa Browdera, dlouholetého protivníka Vladimira Putina. Ale, jak bylo zdůrazněno výše, existují vážné obavy ohledně tohoto přístupu, některé vyplývající z obav o zisky, jiné z dopadu na globální finanční systém, a některé z obojího. To naznačuje potřebu nového taktického myšlení o tom, jak využít zmrazené ruské fondy. Vzhledem k potřebám Ukrajiny by mohly být mezinárodní úřady požádány, aby použily zabavené ruské aktiva jako záruku pro vydání nových ukrajinských dluhopisů. Úroky z zabavených aktiv by mohly být nyní použity k posílení zprávy o zárukách a zároveň snížit úrokové náklady pro Ukrajinu, zejména na pokrytí probíhajících sankcí na půjčky od MMF. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Financování by bylo užitečné. Nebezpečí vytváření velkého humbuku kolem sankcí spočívá v tom, že existuje příležitost vykreslit sankcionující stranu jako špatné lidi v jakési perverzní morální ekvivalenci. To je zhoršeno nevyhnutelným únikem těchto položek, které by měly být údajně pod sankcemi, jak nám připomínají zjištění Kyjevského vědeckého výzkumného institutu soudní expertízy. Existuje jiný přístup, méně založený na moralismu, který doprovází sankce, než na zapojení se do problému způsobem, který je v souladu s pečlivější kalibrací výhod externích režimů zapojení. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Například v severní Africe a Sahelu, pro ty, kteří se snaží zvrátit destabilizaci vedenou Ruskem, vzhledem k tomu, že nejúčinnějšími nepřáteli Rusů pravděpodobně budou islamisté, je jakákoliv pomoc nebo zpravodajství, které západní státy (včetně Ukrajiny) poskytují, nejlépe udržováno v utajení. Mohou existovat některé užitečnější dlouhodobé výsledky, zejména prostřednictvím obnovy spojení a zlepšení vztahů v regionu, které byly vážně napjaté nadměrným zapojením Západu.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tyto nové formy pomoci by měly zahrnovat mnohem více než kinetickou akci nebo dokonce vojenské vybavení a výcvik. Vzhledem k tomu, že regionální režimy spojené s Ruskem jsou z definice nedemokratické a tedy vysoce frakcionované, nestabilní a zranitelné, tyto trhliny lze rozšířit omezováním jejich příjmů; podporou vnitřních opozičních sil prostřednictvím financování spolu s médii a občanskou společností; a pomocí regionálním státům omezit jejich vliv.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Stejný soubor možností existuje i v samotném Rusku, včetně následujících opatření: poskytování informací o finančních transakcích vůdců přímo veřejnosti; školení novinářů, účetních a inženýrů; podpora občanských společností; podpora opozičních politiků a akademiků, v druhém případě zadáváním práce, aby zajistili základní příjem bez státní kontroly; podpora sítí opozičních politiků; publikování online zdrojů v místních jazycích, zejména o tom, jak uspořádat politickou kampaň a vyhrát volby; školení a vybavování kyber-aktivistů; a podpora místního investigativního žurnalismu. Prostředky k podkopání ruského válečného stroje – a omezování těch spojenců, kteří, vědomě nebo nevědomě, jej podporují – přesahují pokusy o uvalení embarg a sankcí. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pokud taková opatření nebudou uplatněna s dokonalou regulační precizností, mohou poskytnout zástěrku respektability selhávající politice a vždy budou zmírněna rolí podnikání v hledání zisku, nebo obavami z přílišného ohrožení integrity globálního finančního systému. Spíše by měly být sankce vnímány jako součást kontinuity státní akce, na jednom konci které je pečlivější kalibrace výhod k odstranění autoritářství a na druhém přísnější uplatnění opatření, konkrétně cílených na jednotlivce. To je schopnost, která dnes existuje v bezprecedentních forenzních detailech. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Posílení forenzní vědy</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Válka obvykle postihuje chudé oblasti, čímž je ještě více chudými. Náklady na ignorování bezohledné destrukce komunit Ruskem po celé Ukrajině nespočívají pouze v nákladech na majetek. Koneckonců, staví zájmy státu nad – a zdánlivě mimo – zájmy jednotlivce, což je opakem samotného předpokladu režimu lidských práv, který následoval po druhé světové válce, kde, slovy váženého norimberského právníka Hersch Lauterpachta, „blaho jednotlivce je konečným cílem veškerého práva.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht se narodil blízko Habsburského Lembergu, nyní Lvov v moderní Ukrajině. Další Ukrajinci se chopili stejného boje, zejména nositelka Nobelovy ceny Oleksandra Matviichuk, jejíž Centrum pro občanské svobody dosud zdokumentovalo více než 78 000 válečných zločinů. Digitální technologie nabízejí obrovské pokroky v sledování pachatelů, od vojáků po velitele a dokonce i čipy a výrobní linky odpovědné za rakety a drony, které padají na ukrajinská města. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Achillova pata sankcí zůstává jejich (ne)implementace, řízená politickými rozdíly nebo finančními výhodami, a umožněná nedostatkem následků. Efektivní implementace sankcí by mohla a měla být posílena jak legislativními, tak nelegislativními prostředky na národní úrovni. Je třeba zvýšit analytickou kapacitu institucí, aby byly řádně obsazeny. Například variabilita v kapacitě sledování sankcí se pohybuje po Evropě v odděleních složených z pěti až 150 lidí. Podobně je důležité omezit praní špinavých peněz prostřednictvím průtokových (transitních) účtů, aby se omezily korupční praktiky. Jedním ze způsobů, jak to umožnit, je bezodkladně implementovat směrnici EU o konfiskaci všemi členskými státy EU a začlenit ji do národního právního rámce všech členských států. Také na legislativní úrovni by více zemí mělo změnit své příslušné trestní zákoníky, aby zavedly nebo posílily tresty za porušení mezinárodních sankcí.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ale sankce by neměly být záminkou pro prezentaci možností jako zvyšování izolace a nic jiného nebo více. Na spektru nátlaku musí být mrkev spolu s bičem. Například binární volba sankcí by neměla zakrývat mnohem obtížnější a složitější záležitost zapojení se do opozičních sil, parlamentních a nevládních, včetně podnikání, aby se vybudovaly volební základny pro změnu. To je pravděpodobně lekce z apartheidní Jižní Afriky, která je nejčastěji přehlížena, navzdory síle a dopadu této role. To je proto, že to nebyla dramatická akce zvenčí, která přinesla změnu, ale spíše podpora těch, kteří bojovali za změnu zvenčí. Jižní Afrika se nezměnila, protože byla odříznuta. Změnila se, protože režim nechtěl být odříznut a ti, kteří zůstali spojeni, získali všechny výhody a síly, které to přineslo. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankce zůstávají kritické při snižování kapacity vlády částečně tím, že zvyšují náklady a složitost pro přežití režimu a zajišťují, že elity nejsou imunní vůči důsledkům svých činů. Změna chování elit závisí na zvyšování tlaku, který může přimět strany opustit bojiště a přejít k vyjednávacímu stolu. Sankce mohou pomoci převážit rovnováhu, zejména pokud jde o změnu vnímání beztrestnosti elit. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ať už jsou jakékoli obchody vyvinuté apartheidním režimem v Jižní Africe a podniky, které tam působily, nakonec vojenské, ekonomické a sociální náklady převážily výhody, a režim se změnil. Ale to vyžadovalo koherentní přístup, včetně širokého spektra sankcí s (téměř) globální podporou, stejně jako různých mrkví, zejména vyhlídky na globální začlenění. V jádru to vyžadovalo racionální režim, který byl připraven vzdát se politické moci, pokud náklady na udržení převážily výhody uvolnění. Naopak, v kontrastu s nadšením pro sankce jako opatření pod válku, neslibují okamžitou změnu, ani nejsou účinné bez komplexního přístupu. Mohou, pokud jsou tak navrženy, pomoci změnit směr cesty.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Tento článek čerpá částečně z knihy Grega Millse a Davida Kilcullena s názvem Umění války a míru (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> je ředitelem </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Nadace Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> je výzkumným ředitelem </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Nadace Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> je členem ukrajinské Verchovné rady a místopředsedou parlamentního výboru pro zahraniční věci. Luis Ravina je profesorem na Univerzitě Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:56.905",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sance jsou vždy jakýmsi dvojsečným mečem. Aby byly účinné a zabránily obcházení, musí být komplexní a zahrnovat co nejvíce zemí. Změna chování elit závisí na zvyšování tlaku, který tlačí strany z bojiště k vyjednávacímu stolu. Sankce tedy mohou pomoci převážit misky vah.</I>\n<br><br>\nSankční režimy si kladou za cíl změnit chování elit tím, že zvyšují náklady a sázky jejich rozhodnutí, a to jak přímo ve smyslu snižování jejich osobního pohodlí včetně cestování a přístupu k financím, tak nepřímo zvyšováním populárního tlaku proti jejich vládě prostřednictvím ekonomických obtíží. To zdůrazňuje jeden z několika problémů se sankcemi. Tyto elity obvykle nemají zájem o blaho obyvatelstva, což vysvětluje jejich postoj k demokracii a jejím širším přínosům.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"cs",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:47.41",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Hladnjak i televizor. Sankcije kao rat drugim sredstvima",
                key:"uid": string:"522d8518-b678-4ab6-9971-72f3d00b483d",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Oni su više zabrinuti za održavanje svoje vlastite moći i financiranje svog načina života, bez obzira na cijenu za njihov narod. No, postoje načini i sredstva, izravni i neizravni, za povećanje troškova takvih izbora. Neki od ovih novih sredstava razvijeni su nakon potpune invazije Rusije na Ukrajinu. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ekonomske sankcije su alat prisile na mekšoj strani spektra koji počinje diplomatskom izolacijom i dobrovoljnim bojkotima, a završava fizičkim blokadama. Mogu uključivati i mekše mjere, poput pažljivijeg kalibriranja pomoći. Dok mnogi – obično oni protiv kojih se primjenjuju – brzo tvrde da sankcije ne djeluju, povijest sugerira da, barem u nekim slučajevima, uz pravu količinu političke volje, mogu. No, prekomjerna ovisnost o sankcijama vjerojatno će donijeti malo osim mjere samopouzdanja. Fokusiranje samo na to samo zamagljuje druge nenasilne mogućnosti za poticanje i, zapravo, olakšavanje promjena u ponašanju režima.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Uz malo pomoći naših prijatelja</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Obilaženje sankcija olakšano je nedostatkom diplomatske podrške za uzrok koji stoji iza njihove primjene, odražavajući vlastiti interes. Rat Rusije u Ukrajini je primjer. Vlade koje predstavljaju oko 60 posto svjetske populacije, uključujući Indiju, Kinu, Južnu Afriku i veći dio Bliskog Istoka, nisu na početku sukoba prihvatile ukrajinsku ili zapadnu naraciju o ratu 2022. iz raznih razloga. Ti su razlozi uključivali vlastiti interes i percepcije zapadnog dvostrukog standarda. Takve percepcije, legitimne ili ne, aktivno su sadi i promicale od strane Rusije na društvenim mrežama, kako bi se ojačala ideja da je NATO agresor, a Rusija žrtva. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Kao odgovor na ruske invazije na Ukrajinu 2014. i 2022., Zapad je nametnuo bez presedana niz ekonomskih mjera protiv Moskve. Europska unija je do sredine 2024. usvojila 14 paketa sankcija, ciljajući više od 2.200 pojedinaca i entiteta, pokrivajući širok spektar sektora, dobara i usluga. S druge strane, Sjedinjene Američke Države su nametnule više od 14.000 sankcija, više nego na Iran, Kubu i Sjevernu Koreju zajedno, ciljajući 10.173 pojedinca, 4.089 entiteta, 177 plovila i 100 zrakoplova. Ukupno, Rusija je bila podvrgnuta više od 14.000 sankcija. Takve mjere imale su namjeru oslabiti Moskvu u vođenju rata smanjenjem njezinih prihoda i ograničavanjem pristupa kritičnim tehnologijama za njezin ratni stroj. Ipak, iako je ovaj režim nesumnjivo otežao život Rusima, a puni opseg utjecaja nije poznat, unatoč desetljeću sukoba i “najopsežnijem režimu sankcija u povijesti”, malo se toga čini da se promijenilo.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ideja je, na početku, bila da će zapadne sankcije polako, ali neizbježno, djelovati, čineći sukob “borbom između hladnjaka i televizora”, kako je jedan ukrajinski pukovnik komentirao na početku faze rata 2022. Rhetorika može ispuniti srce, rekao je, ali rijetko ispunjava trbuh. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bilo je nekih opipljivih rezultata. Prema studiji koju je objavila zajednička američko-ukrajinska </span><span data-contrast=\"auto\">Međunarodna radna skupina za ruske sankcije,</span> <span data-contrast=\"auto\">takva ograničenja su smanjila Ruskin </span><span data-contrast=\"auto\">suvišak tekućeg računa plaćanja. Ukupno, procijenjeno je da je pao za 60 posto u 2022-23. Rublja se također deprecirala, povećavajući inflaciju i, u tom procesu, stvarajući socijalne učinke pogoršane preusmjeravanjem sredstava za rat iz Ruske nacionalne blagajne. Prihodi od trgovine naftom i plinom – odgovorni za gotovo polovicu (oko 230 milijardi američkih dolara) izvoznog prihoda u 2021. – navodno su pali za oko 50 posto u 2023. kako su gubici “stabilnih i solventnih tržišta, tehnološki jaz i multiplikacijski učinak [koji utječe] na opskrbni lanac (transport tankera, lučke usluge, transport plinovoda)” počeli djelovati. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Preživljavanje oluje?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ipak, za svaku naznaku uspjeha sankcija, čini se da postoje kontradiktorni dokazi. Unatoč nizu sankcija, ruska ekonomija je više puta prkosila predviđanjima njenog neizbježnog propasti, uključujući financijski kolaps, recesiju, nekontroliranu inflaciju i nedostatak vještina i tehnologije. Kao </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> je primijetio u kolovozu 2024.: “Unatoč sankcijama i statusu parije, ruska ekonomija snažno raste. Ispostavilo se da bacchanalno trošenje, u vrijeme rata, zaista pokreće stvari.” Ako išta, kršenje sankcija također je potaknulo ekonomiju, s nekada zapadnim tvrtkama koje su jeftino preuzeli oni u Rusiji. Opskrbni lanci također su uspostavljeni s prijateljskim zemljama (za ovo se misli na Kinu, Iran, Indiju i Sjevernu Koreju među ostalima), prvotno kako bi se diverzificirali ruski izvozi nafte i osigurali protoci tehnologije za visokotehnološke oružane inpute. Međutim, to se sve više provodi i za potrošačke proizvode. Trideset mjeseci nakon invazije, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> izvještava da polovica uvoza dobara dolazi iz Kine, dvostruko više nego prije invazije. Očekuje se da će ruski BDP rasti za više od tri posto u 2024., što je njegov najbrži rast od 2010-ih. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Među strategijama koje je Rusija navodno uspješno primijenila je korištenje trgovačkih firmi trećih strana iz Dubaija, koje distribuiraju njezine naftne proizvode u Zapadnoj Africi. Ruska nafta se prodaje po cijenama ispod tržišnih u zemljama poput Burkine Faso i Malija, gdje je pomogla održati maligne vojne vladare na vlasti, kao i državama koje žele profitirati od jeftine nafte poput Gane, Obale Slonovače i Benina. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">S obzirom na zatvoreno računovodstvo i tajnost Putinove države, može biti teško odrediti stvarne, dugoročne učinke režima sankcija. Svakako, vjerojatno je da je otežalo vojnu proizvodnju i naoružavanje, s obzirom na opskrbu komponentama po premijum cijenama, posebno iz Sjeverne Koreje, Kine i Irana. Službeno, Rusija je povećala </span><span data-contrast=\"auto\">vojnu potrošnju</span> <span data-contrast=\"auto\">s 2,7 posto BDP-a u 2022., na 3,9 posto u 2023. i šest posto u 2024., ili nešto manje od jedne trećine svog vladinog proračuna. </span><span data-contrast=\"auto\">Do početka 2024. međutim, procijenjeno je da bi ruski vojni troškovi mogli činiti čak 40 posto svog proračuna jer rat u Ukrajini košta više od kombiniranih troškova za zdravstvo i obrazovanje. U usporedbi, SAD je potrošio 11 posto, dok je prosjek NATO-a bio 4,3 posto.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pritisci koje nameću vanjske sankcije, međutim, nisu bili dovoljno intenzivni, svakako iz ukrajinske perspektive, i nisu nametnuti dovoljno brzo ili strogo kako bi osigurali da hladnjak pobijedi televizor. Rusija je bila vješta u ubrzavanju vlastite vojne proizvodnje, nakon sporog početka, možda u očekivanju brze pobjede, i stjecanju materijala od svojih saveznika. B</span><span data-contrast=\"auto\"> aktiviranjem vlastite osi, Moskva je od kolovoza 2023. nabavila najmanje tri milijuna metaka teške artiljerije iz Sjeverne Koreje (i možda čak šest milijuna), i 300.000 iz Irana u 2023. Godini. Rusija sama proizvodi</span><span data-contrast=\"auto\"> oko 250.000 artiljerijskih granata mjesečno, ili tri milijuna godišnje. SAD i Europa zajedno imaju kapacitet proizvodnje od oko 1,2 milijuna granata godišnje, dok je SAD postavio cilj proizvodnje 100.000 metaka artiljerije mjesečno do kraja 2025. Rusija se navodno bavi artiljerijskim tvornicama 24/7 na rotirajućim 12-satnim smjenama, s procijenjenih 3,5 milijuna Rusa koji sada rade u tom sektoru. To je porast s oko dva do 2,5 milijuna prije rata. Štoviše, kritične zapadne robe i komponente i dalje pronalaze svoj put do ruskog ratnog stroja.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcije ostaju intrinzično ograničene jer rijetko ciljaju strane aktere. Umjesto toga, ciljaju domaće aktere, poput američkih tvrtki ili onih koje djeluju pod američkom jurisdikcijom. Ipak, rješenja su obično jedan korak ispred režima sankcija. Kao jedan primjer, najveći izvor opskrbe visokoprioritetnim bojišnim predmetima potrebnim za ruske vojne sustave navodno je američka tvrtka Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Tržište također brzo pronalazi novu ravnotežu, uzimajući u obzir poremećaj u cijenama. Porast kamatnih stopa povećao je vrijednost rublje. Sankcije također ne djeluju kada nedostaju veze. Sjedinjene Američke Države, na primjer, nisu značajan trgovinski partner Rusiji.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Stezanje vijaka</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Kao odgovor na ove slabosti, došlo je do dvije velike promjene u režimima sankcija u ovom stoljeću: spremnost da se ide za odabranim pojedincima i sankcioniranje financijskih sustava koji podržavaju vladare. Nazvane po poreznom odvjetniku Sergeju Magnitskom, koji je navodno ubijen u moskovskom zatvoru 2009. zbog otkrivanja korupcije ruskih dužnosnika, Global Magnitsky Act američke vlade je dalekosežan, ciljani program sankcija za ljudska prava i borbu protiv korupcije usmjeren na vladine dužnosnike, kao i privatne građane. Zakon iz 2012. ovlašćuje američku vladu da sankcionira strane vladine dužnosnike širom svijeta koji su počinitelji kršenja ljudskih prava, zamrzne njihovu imovinu i zabrani im ulazak u Sjedinjene Američke Države. U prvih deset godina svoje povijesti, Magnitsky je naveo 450 pojedinaca. Velika snaga programa leži u njegovom namjernom pokušaju da isključi korumpirane i kontaminirane pojedince iz globalnog financijskog sustava.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Osim toga, dok su ciljne sankcije protiv Rusije započele slabo 2022. (bilo je izuzeća za luksuznu robu, na primjer, u paketu sankcija EU, kako bi se umirila Italija), ubrzo su se proširile na ruski bankovni sustav. Unatoč strahovima od utjecaja na zapadne banke, Rusiji je onemogućeno korištenje SWIFT međunarodnog platnog sustava. Isključivanjem sedam ruskih banaka iz sustava, Zapad je značajno povećao troškove bankarstva, unatoč otporu europskih banaka. I</span><span data-contrast=\"auto\"> pored oružavanja dolara na ovaj način, zamrzavanje ruskih deviznih rezervi bilo je bez presedana korištenje ekstrateritorijalne jurisdikcije. </span><span data-contrast=\"auto\">Poziv na zapljenu više od 300 milijardi američkih dolara koje drže zapadne banke i njihovo korištenje za pomoć Ukrajini također je naišao na alarm kod komercijalnih banaka. Kao što je Bill Winters, šef banke Standard Chartered, rekao u odgovoru na ovaj prijedlog, odgovor financijske zajednice na zapljenu profita ruskih zamrznutih sredstava bio bi “miješan” usred strahova od “oružavanja” središnjih banaka i valuta.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Takvi strahovi od politiziranog i oružanog američkog dolara dijelom su odgovorni za pad udjela dolara među globalnim rezervama s 70 posto na nešto manje od 60 u ovom stoljeću, dok zemlje nastoje zaštititi svoje rezerve od sankcija. U kombinaciji s trgovinskim trenjima s Kinom, </span><span data-contrast=\"auto\">oružavanje američke kontrole nad međunarodnim financijskim sustavom najvjerojatnije će promijeniti ponašanje ne-zapadnih sila i dovesti do suparničkih arhitektura, koje bi mogle dobiti značajnu podršku</span><span data-contrast=\"auto\">. To objašnjava zašto je Peking razvio svoju vlastitu međunarodnu platnu platformu – Sustav međubankovnog plaćanja (CIPS). Ovo je neovisno o SWIFT-u i prihvaća se u Rusiji i od banaka u Brazilu i drugdje. </span><span data-contrast=\"auto\">No, promjene u ovom sustavu mogle bi potrajati dugo, s obzirom na nastavak primata dolara kao rezervne valute.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcije su uvijek neka vrsta dvostrukog oštrica. Da bi bile učinkovite i spriječile zaobilaženje, moraju biti sveobuhvatne i uključivati što više zemalja. Ipak, to je teško postići kada postoje različite dubine ovisnosti o Rusiji u ekonomskim i trgovinskim sferama; ograničena spremnost na pretrpljenje previše; jaki interesi; sektori “svetih krava” poput nuklearnog goriva ili postrojenja; dostupnost strateških ometača koji su najviše profitirali od zapadnih sankcija na Rusiju; kao i taktički ometači koji nisu sudjelovali u sankcijama i bili su ključni u re-izvozu dobara. To se dodatno komplicira postojanjem mnogih rupa u zakonodavstvu i nedovoljnom provedbom sekundarnih sankcija. Sve to je Rusiji omogućilo dug vremenski period za prilagodbu i stvaranje alternativnih aranžmana.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Suočena s ekonomskim jedinstvenim frontom sa Zapada, Rusija se borila koristeći paralelna tržišta, tehnologiju dvostruke namjene i posrednike iz trećih zemalja. No, postoje ograničenja. Postoji premija, kao što je Južna Afrika naučila pod aparthejdom, za kupnju krijumčarenih tehnologija. Dobavljači su skupi i oprezni zbog gubitka pristupa bogatijim tržištima. A tehnologija ne može nadoknaditi gubitak kvalificiranih radnika zbog “odliva mozgova” koji obično prati sankcije. Što duže rat traje i sankcije ostaju na snazi, to će stvari postati teže, ne najmanje zbog toga što je rat skupi posao.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Pametnije raditi za promjenu ponašanja režima</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Nekoliko istaknutih pojedinaca pozvalo je na distribuciju zamrznutih ruskih sredstava, uključujući Billa Browdera, dugogodišnjeg protivnika Vladimira Putina. No, kao što je istaknuto iznad, postoje ozbiljne zabrinutosti s ovim pristupom, neke vođene brigom za profite, druge utjecajem na globalni financijski sustav, a neke i s oboje. To sugerira potrebu za novim taktičkim razmišljanjem o tome kako koristiti zamrznuta ruska sredstva. S obzirom na potrebe Ukrajine, međunarodne vlasti mogle bi biti zatražene da koriste zaplijenjenu rusku imovinu kao kolateral za izdavanje novih ukrajinskih obveznica. Kamate na zaplijenjenu imovinu mogle bi se koristiti od sada za jačanje poruke o kolateralu i, u isto vrijeme, smanjiti račun za kamate za Ukrajinu, posebno za plaćanje tekućih kazni na zajmove MMF-a. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Financiranje bi bilo korisno. Opasnost od stvaranja velike pompoznosti oko sankcija je da postoji prilika da se strana koja nameće sankcije prikaže kao loša strana u nekoj vrsti perverzne moralne ekvivalencije. To se pogoršava neizbježnim curenjem samih predmeta koji su navodno pod sankcijama, baš kao što nas nalazi Kijevskog znanstvenog istraživačkog instituta za forenzičku ekspertizu podsjećaju. Postoji drugi pristup, manje utemeljen u moralizmu koji prati sankcije nego u angažiranju s problemom na način usklađenijem s pažljivijom kalibracijom koristi vanjskih režima angažmana. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Na primjer, u Sjevernoj Africi i Sahelu, za one koji nastoje poništiti rusku destabilizaciju, s obzirom na to da su najefikasniji neprijatelji Rusa vjerojatno islamisti, svaka pomoć ili obavještajne informacije koje zapadne države (uključujući Ukrajinu) daju njima najbolje je zadržati u tajnosti. Mogu postojati neki korisniji dugoročni ishodi, ne najmanje kroz obnovu veza i popravak odnosa u regiji koji su bili ozbiljno napeti zbog zapadnog prekomjernog angažmana.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ove nove forme pomoći trebale bi uključivati daleko više od kinetičke akcije ili čak vojne opreme i obuke. S obzirom na to da su regionalni režimi povezani s Rusijom po definiciji nedemokratski i stoga visoko frakcionirani, nestabilni i ranjivi, ove pukotine se mogu proširiti ograničavanjem njihovih izvora prihoda; podržavanjem unutarnjih opozicijskih snaga kroz financiranje zajedno s medijima i civilnim društvom; i pomaganjem regionalnim državama da ograniče njihov utjecaj.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Isti meni izbora postoji i u samoj Rusiji, uključujući sljedeće mjere: pružanje informacija o financijskim transakcijama vođa izravno javnosti; obuka novinara, računovođa i inženjera; podrška organizacijama civilnog društva; podrška opozicijskim političarima i akademicima, u drugom slučaju naručivanjem radova kako bi se osigurao osnovni dohodak slobodan od državnih kontrola; poticanje mreža opozicijskih političara; objavljivanje online resursa na lokalnim jezicima, posebno o tome kako pokrenuti političku kampanju i pobijediti na izborima; obuka i opremanje cyber-aktivista; i podrška lokalnom istraživačkom novinarstvu. Sredstva za potkopavanje ruskog ratnog stroja – i ograničavanje onih saveznika koji, svjesno ili nesvjesno, podržavaju to – nadilaze pokušaje nametanja embarga i sankcija. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Osim ako se takve mjere ne primjenjuju s vrhunskom regulativnom preciznošću, mogu pružiti paravan uglednosti neuspješnoj politici, a uvijek će ih ublažiti uloga poslovanja u potrazi za profitom, ili strahovi od prekomjernog kompromitiranja integriteta globalnog financijskog sustava. Umjesto toga, sankcije bi se trebale smatrati dijelom kontinuuma državne akcije, na jednom kraju kojeg je pažljivija kalibracija koristi za ukidanje autoritarizma, a na drugom stroža primjena mjera, posebno usmjerenih na pojedince. Ovo je kapacitet koji danas postoji u neviđenim forenzičkim detaljima. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Ojačati forenziku</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Rat obično posjećuje siromašna mjesta, čineći ih još siromašnijima. Trošak zatvaranja očiju pred Ruskinom bezobzirnom destrukcijom zajednica širom Ukrajine leži ne samo u troškovima imovine. Uostalom, stavlja interese države iznad – i naizgled izvan – onih pojedinca, suprotno samoj premisi režima ljudskih prava koji je uslijedio nakon Drugog svjetskog rata gdje, riječima uglednog nuremberškog pravnika Hersch Lauterpachta, “dobrobit pojedinca je konačni cilj svih zakona.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht je rođen blizu habsburškog Lemberga, sada Lviv u modernoj Ukrajini. Drugi Ukrajinci su preuzeli istu borbu, ne najmanje Nobelova laureatkinja Oleksandra Matviichuk, čiji je Centar za građanske slobode dokumentirao više od 78.000 ratnih zločina do sada. Digitalne tehnologije nude ogromne napretke u praćenju počinitelja, od vojnika do zapovjednika i čak čipova i proizvodnih linija odgovornih za rakete i dronove koji padaju na ukrajinske gradove. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ahilova peta sankcija ostaje njihova (nedostatak) provedbe, vođena političkim razlikama ili financijskom prednošću, i omogućena nedostatkom posljedica. Učinkovita provedba sankcija mogla bi i trebala biti ojačana kroz zakonodavne i nezakonodavne mjere na nacionalnoj razini. Potrebno je povećati analitičke kapacitete institucija kako bi se osiguralo da su pravilno osobljene. Na primjer, varijacije u kapacitetu praćenja sankcija variraju širom Europe u odjelima koja se sastoje od pet do 150 ljudi. Slično tome, ograničavanje pranja novca putem računa za prolaz (transit) važno je za smanjenje korumpiranih praksi. Jedan od načina omogućavanja ovoga je hitna provedba EU Direktive o oduzimanju imovine od strane svih država članica EU i njezino uključivanje u nacionalni pravni okvir svih država članica. Također na zakonodavnoj razini, više zemalja bi trebalo izmijeniti svoje odgovarajuće kaznene zakone kako bi uvele ili ojačale kazne za kršenja međunarodnih sankcija.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">No, sankcije ne bi trebale biti izgovor za predstavljanje opcija kao pojačavanje izolacije i ništa više ili više. Na spektru prisile, mora postojati mrkva uz batinu. Na primjer, binarni izbor sankcija ne bi trebao zamagliti mnogo teži i složeniji posao angažiranja s opozicijskim snagama, parlamentarnim i nevladinim, uključujući poslovanje, kako bi se izgradile zajednice za promjenu. To je vjerojatno lekcija iz apartheida u Južnoj Africi, koja se najčešće zanemaruje, unatoč moći i utjecaju ove uloge. To je zato što nije bila dramatična akcija izvana koja je donijela promjenu, već podrška onih koji se bore za promjenu izvan. Južna Afrika se nije promijenila jer je bila isključena. Promijenila se jer režim nije želio biti isključen, a oni koji su ostali povezani stekli su sve prednosti i snage toga. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcije ostaju kritične u smanjenju kapaciteta vlade dijelom povećanjem troškova i složenosti preživljavanja režima, i osiguravanjem da elita posebno nije imuna na posljedice svojih postupaka. Promjena ponašanja elite ovisi o povećanju pritiska koji može natjerati strane s bojišta za pregovarački stol. Sankcije mogu pomoći da se preokrene ravnoteža, ne najmanje u promjeni percepcija elite nekažnjivosti. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bez obzira na rješenja koja je razvila aparthejdna vlast u Južnoj Africi i tvrtke koje su tamo poslovale, na kraju su vojne, ekonomske i socijalne cijene nadmašile koristi, a režim se promijenio. No, to je zahtijevalo koherentni pristup, uključujući širok spektar sankcija s (gotovo) globalnom podrškom, kao i razne mrkve, ne najmanje perspektivu globalne uključenosti. U svojoj srži, to je zahtijevalo racionalni režim, koji je bio spreman ustupiti političku moć ako su troškovi zadržavanja nadmašili koristi puštanja. Suprotno, dakle, entuzijazmu za sankcije kao mjeru ispod rata, one ne obećavaju trenutnu promjenu, niti su učinkovite bez sveobuhvatnog pristupa. Mogu, ako su tako osmišljene, pomoći promijeniti smjer putovanja.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Ovaj članak djelomično se oslanja na naslov knjige Grega Millsa i Davida Kilcullena Umijeće rata i mira (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> je direktor </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Zaklade Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> je istraživački direktor </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Zaklade Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> je član ukrajinske Verkhovne Rade i zamjenik predsjednika parlamentarnog odbora za vanjske poslove. Luis Ravina je profesor na Sveučilištu Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:55.045",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing, they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Changing elite behaviour depends on increasing the kind of pressure that pushes parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can therefore help to tip the balance.</I>\n<br><br>\nSanctions regimes aim to change elite behaviour by raising the costs and stakes of their choices, both directly in terms of diminishing their personal comfort including travel and access to finance, and indirectly by increasing popular pressure against their rule through economic hardship. This highlights one of several problems with sanctions. These elites are usually uninterested in popular welfare, explaining their attitude towards democracy and its wider benefits.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"hr",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:45.916",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"De koelkast en de televisie. Sancties als oorlog door andere middelen",
                key:"uid": string:"55bc42a6-f1a5-47da-8a60-677ea548115e",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Zij zijn meer bezorgd over het behouden van hun eigen macht en het financieren van hun levensstijl, ongeacht de kosten voor hun mensen. Maar er zijn manieren en middelen, direct en indirect, om de kosten van dergelijke keuzes te verhogen. Sommige van deze nieuwe middelen zijn ontwikkeld na de grootschalige invasie van Oekraïne door Rusland.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Economische sancties zijn een middel van dwang aan de zachtere kant van een spectrum dat begint met diplomatieke isolatie en vrijwillige boycots en eindigt met fysieke blokkades. Het kan zelfs zachtere maatregelen omvatten, zoals een zorgvuldiger afstemming van hulp. Terwijl velen – meestal degenen tegen wie ze worden toegepast – snel beweren dat sancties niet werken, suggereert de geschiedenis dat, tenminste in sommige gevallen, met de juiste hoeveelheid politieke wil, ze dat wel kunnen. Maar een te grote afhankelijkheid van sancties zal waarschijnlijk weinig opleveren, behalve een gevoel van zelfvoldoening. Een focus op dit alleen verdoezelt alleen andere niet-gewelddadige mogelijkheden om veranderingen in het regimegedrag aan te moedigen en, in feite, te vergemakkelijken.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Met een beetje hulp van onze vrienden</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Het omzeilen van sancties wordt vergemakkelijkt door een gebrek aan diplomatieke steun voor de zaak achter hun oplegging, wat zelfbelang weerspiegelt. De oorlog van Rusland in Oekraïne is een voorbeeld. Regeringen die ongeveer 60 procent van de wereldbevolking vertegenwoordigen, waaronder India, China, Zuid-Afrika en een groot deel van het Midden-Oosten, accepteerden in het begin van het conflict om verschillende redenen het Oekraïense of westerse narratief van de oorlog in 2022 niet. Deze omvatten zelfbelang en percepties van een westers dubbel standaard. Dergelijke percepties, legitiem of niet, werden actief gezaaid en gepromoot door Rusland op sociale media, om het idee van de NAVO als de agressor en Rusland als het slachtoffer te versterken. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Als reactie op de invasies van Oekraïne door Rusland in 2014 en 2022 heeft het Westen een ongekend aantal economische maatregelen tegen Moskou opgelegd. De Europese Unie heeft, tegen medio 2024, 14 pakketten sancties aangenomen, gericht op meer dan 2.200 individuen en entiteiten, en dekt een breed scala aan sectoren, goederen en diensten. Op zijn beurt heeft de Verenigde Staten meer dan 14.000 sancties opgelegd, meer dan die op Iran, Cuba en Noord-Korea samen, gericht op 10.173 individuen, 4.089 entiteiten, 177 schepen en 100 vliegtuigen. In totaal is Rusland onderworpen aan meer dan 14.000 sancties. Dergelijke maatregelen hadden de bedoeling om Moskou's vermogen om oorlog te voeren te verzwakken door zijn inkomen te verlagen en de toegang tot kritieke technologieën voor zijn oorlogsapparaat te beperken. Toch, hoewel dit regime het ongetwijfeld moeilijker heeft gemaakt voor de Russen, en de volledige omvang van de gevolgen niet bekend is, ondanks een decennium van conflict en het “meest uitgebreide sanctieregime in de geschiedenis”, lijkt er weinig veranderd te zijn.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Het idee was, in het begin, dat westerse sancties langzaam maar zeker zouden bijten, waardoor het conflict een “strijd tussen de koelkast en de televisie” zou worden, zoals een Oekraïense kolonel opmerkte aan het begin van de 2022-fase van de oorlog. Rhetoriek kan een vol hart maken, zei hij, maar vult zelden de maag. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Er zijn enkele tastbare resultaten geweest. Volgens een studie gepubliceerd door de gezamenlijke Amerikaanse-Oekraïense </span><span data-contrast=\"auto\">Internationale Werkgroep over Russische Sancties,</span> <span data-contrast=\"auto\">hebben dergelijke beperkingen het </span><span data-contrast=\"auto\">overschot van Rusland's lopende betalingsbalans verkleind. Over het geheel genomen werd geschat dat dit met 60 procent is gedaald in 2022-23. De roebel is ook gedevalueerd, wat de inflatie heeft opgedreven en in het proces sociale effecten heeft gecreëerd die verergerd zijn door de afleiding van financiering voor de oorlog van Rusland's Nationaal Welzijnsfonds. Ontvangsten uit de olie- en gashandel – verantwoordelijk voor bijna de helft (ongeveer 230 miljard Amerikaanse dollars) van de exportinkomsten in 2021 – zijn naar verluidt met ongeveer 50 procent gedaald in 2023, aangezien het verlies van “stabiele en solvabele markten, de technologiekloof, en het multiplier effect [dat] de toeleveringsketen (tankertransport, havenservices, pijpleidingtransport)” allemaal begon te bijten. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">De storm doorstaan?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Toch lijkt er voor elke aanwijzing van het succes van sancties tegenstrijdig bewijs te zijn. Ondanks het scala aan sancties heeft de Russische economie herhaaldelijk de voorspellingen van haar aanstaande ondergang weerstaan, inclusief financiële ineenstorting, recessie, galopperende inflatie en een tekort aan vaardigheden en technologie. Zoals </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> opmerkte in augustus 2024: “Ondanks sancties en paria-status groeit de Russische economie sterk. Het blijkt dat bacchanal uitgaven, in een tijd van oorlog, echt dingen in gang zetten.” Als er iets is, heeft het omzeilen van sancties ook de economie een boost gegeven, met voorheen westerse bedrijven die goedkoop zijn opgekocht door degenen in Rusland. Toeleveringsketens zijn ook opgezet met vriendelijke landen (voor dit lees China, Iran, India en Noord-Korea onder anderen), aanvankelijk om de Russische olie-export te diversifiëren en ervoor te zorgen dat technologieën voor hightech wapens binnenkomen. Dit wordt echter steeds meer nagestreefd voor consumptiegoederen. Dertig maanden na de invasie, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> meldt dat de helft van de goederenimport uit China komt, twee keer het aandeel van voor de invasie. De Russische BBP wordt verwacht met meer dan drie procent te groeien in 2024, de snelste groei sinds de jaren 2010. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Onder de strategieën die Rusland naar verluidt met succes heeft ingezet, is het gebruik van handelsbedrijven van derden vanuit Dubai, die zijn petroleumproducten in West-Afrika distribueren. Russische olie wordt tegen onder marktprijzen gedumpt in landen zoals Burkina Faso en Mali, waar het heeft geholpen om kwaadaardige militaire heersers aan de macht te houden, evenals staten die willen profiteren van goedkope olie zoals Ghana, Ivoorkust en Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Gezien de gesloten boekhouding en geheimhouding van Poetin's staat, kan het moeilijk zijn om de werkelijke, langetermijneffecten van het sanctieregime te bepalen. Zeker, het is waarschijnlijk dat het militaire productie en herbewapening kostbaarder en gecompliceerder heeft gemaakt, gezien de levering van componenten tegen een premie, vooral vanuit Noord-Korea, China en Iran. Officieel heeft Rusland </span><span data-contrast=\"auto\">de militaire uitgaven</span> <span data-contrast=\"auto\">verhoogd van 2,7 procent van het BBP in 2022, naar 3,9 procent in 2023 en zes procent in 2024, of net iets minder dan een derde van zijn overheidsbudget. </span><span data-contrast=\"auto\">Aan het begin van 2024 werd echter geschat dat de Russische defensie-uitgaven mogelijk tot 40 procent van zijn budget kunnen uitmaken omdat de oorlog in Oekraïne meer kost dan de gecombineerde uitgaven voor gezondheid en onderwijs. Ter vergelijking, de VS gaf 11 procent uit, terwijl het NAVO-gemiddelde 4,3 procent was.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De druk die door externe sancties wordt opgelegd, is echter niet intens genoeg geweest, zeker vanuit Oekraïens perspectief, en werd niet snel of hard genoeg opgelegd om ervoor te zorgen dat de koelkast de televisie overtrof. Rusland is bedreven geweest in zowel het versnellen van zijn eigen militaire productie, na een trage start, misschien in afwachting van een snelle overwinning, als het verwerven van materieel van zijn bondgenoten. B</span><span data-contrast=\"auto\">y het activeren van zijn eigen as heeft Moskou sinds augustus 2023 minstens drie miljoen zware artilleriegranaten uit Noord-Korea verkregen (en misschien wel zes miljoen), en 300.000 uit Iran in 2023. Rusland zelf produceert</span><span data-contrast=\"auto\"> ongeveer 250.000 artilleriegranaten per maand, of drie miljoen per jaar. De VS en Europa samen hebben een capaciteit om ongeveer 1,2 miljoen granaten per jaar te produceren, terwijl de VS zichzelf als doel heeft gesteld om tegen het einde van 2025 100.000 artilleriegranaten per maand te produceren. Rusland zou artilleriefabrieken 24/7 draaien op roterende 12-uurshifts, met naar schatting 3,5 miljoen Russen die nu in de sector werken. Dit is een stijging van ongeveer twee tot 2,5 miljoen voor de oorlog. Bovendien blijven kritieke westerse goederen en componenten hun weg naar de Russische oorlogsmasjinerie vinden.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sancties blijven intrinsiek beperkt omdat ze zelden buitenlandse actoren targeten. In plaats daarvan richten ze zich op binnenlandse actoren, zoals Amerikaanse bedrijven of die onder Amerikaanse jurisdictie opereren. Toch zijn de oplossingen meestal een stap voor op de sanctieregimes. Als een illustratie is de grootste bron van levering van hoog-prioritaire strijdtoneelitems die nodig zijn voor Russische wapensystemen naar verluidt het Amerikaanse bedrijf Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">De markt vindt ook snel een nieuw evenwicht, rekening houdend met de verstoring van de prijzen. Een stijging van de rente heeft de waarde van de roebel opgedreven. Sancties werken ook niet als er een gebrek aan banden is. De Verenigde Staten zijn bijvoorbeeld geen belangrijke handelspartner van Rusland.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">De schroeven aandraaien</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Als reactie op deze zwakheden zijn er twee grote veranderingen opgetreden in sanctieregimes in deze eeuw: de bereidheid om selectieve individuen aan te pakken en de financiële systemen die heersers ondersteunen te sanctioneren. Genoemd naar de belastingadvocaat Sergei Magnitsky, die naar verluidt in 2009 in een Moskouse gevangenis werd vermoord omdat hij corruptie door Russische functionarissen aan het licht bracht, is de Global Magnitsky Act van de Amerikaanse regering een vergaand, gericht, mensenrechten- en anti-corruptie sanctieprogramma gericht op overheidsfunctionarissen en particuliere burgers. De wet van 2012 machtigt de Amerikaanse regering om buitenlandse overheidsfunctionarissen wereldwijd te sanctioneren die mensenrechtenovertreders zijn, hun activa te bevriezen en hen te verbieden de Verenigde Staten binnen te komen. In de eerste tien jaar van zijn geschiedenis heeft Magnitsky 450 individuen genoemd. De grote kracht van het programma ligt in de opzettelijke poging om corrupte en besmette individuen af te snijden van het wereldwijde financiële systeem.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bovendien, terwijl gerichte sancties tegen Rusland in 2022 aarzelend begonnen (er waren bijvoorbeeld uitzonderingen voor luxe goederen in het EU-sanctiepakket, om Italië te sussen), breidden ze zich al snel uit naar het Russische banksysteem. Ondanks de vrees voor de impact op westerse banken, werd Rusland verhinderd het SWIFT-internationale betalingssysteem te gebruiken. Door zeven Russische banken van het systeem af te snijden, heeft het Westen de kosten van bankieren aanzienlijk verhoogd, ondanks verzet van Europese banken. I</span><span data-contrast=\"auto\">n aanvulling op de wapenverdeling van de dollar op deze manier, was het bevriezen van Rusland's valutareserves een ongekende toepassing van extraterritoriale jurisdictie. </span><span data-contrast=\"auto\">De oproep om meer dan 300 miljard Amerikaanse dollars die door westerse banken worden aangehouden in beslag te nemen en te gebruiken voor de hulp aan Oekraïne, werd eveneens met alarm ontvangen door commerciële banken. Zoals Bill Winters, de hoofd van Standard Chartered bank, zei in reactie op deze suggestie, zou de reactie van de financiële gemeenschap op het in beslag nemen van de winsten van Russische bevroren activa “gemengd” zijn te midden van vrees voor het “wapen van” centrale banken en valuta.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dergelijke vrees voor een gepolitiseerde en gewapende Amerikaanse dollar is deels verantwoordelijk voor de daling van het aandeel van de dollar onder de wereldreserves van 70 procent naar net onder de 60 deze eeuw, aangezien landen proberen hun reserves sanctiebestendig te maken. Gecombineerd met handelsfrictie met China, zal</span><span data-contrast=\"auto\"> de wapenverdeling van de Amerikaanse controle over het internationale financiële systeem hoogstwaarschijnlijk het gedrag van niet-westerse machten veranderen en leiden tot rivaliserende architecturen, die mogelijk aanzienlijke steun kunnen krijgen</span><span data-contrast=\"auto\">. Dit verklaart waarom Peking zijn eigen internationale betalingsplatform heeft ontwikkeld – het Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). Dit is onafhankelijk van SWIFT en wordt geaccepteerd in Rusland en door banken in Brazilië en elders. </span><span data-contrast=\"auto\">Maar veranderingen in dit systeem kunnen lang duren, gezien de voortdurende primacy van de dollar als reservevaluta.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sancties zijn altijd een soort tweesnijdend zwaard. Om effectief te zijn en om te voorkomen dat ze worden omzeild, moeten ze alomvattend zijn en zoveel mogelijk landen omvatten. Toch is dit moeilijk te bereiken wanneer er verschillende diepten van afhankelijkheid van Rusland zijn in de economische en handelssectoren; een beperkte bereidheid om te veel te lijden; sterke gevestigde belangen; “heilige koe” sectoren zoals nucleaire brandstof of planten; de beschikbaarheid van strategische verstoringen die het meest hebben geprofiteerd van de westerse sancties tegen Rusland; evenals de tactische verstoringen die zich niet bij de sancties hebben aangesloten en instrumenteel waren in het herexporteren van goederen. Dit wordt verergerd door het bestaan van veel mazen in de wet en de onvoldoende handhaving van secundaire sancties. Dit alles heeft Rusland een lange tijd gegeven om zich aan te passen en alternatieve regelingen te treffen.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In het licht van het economische verenigde front van het Westen, heeft Rusland teruggevochten met behulp van parallelle markten, dual-use technologie en tussenpersonen uit derde landen. Maar er zijn grenzen. Er is een premie, zoals Zuid-Afrika leerde onder apartheid, aan het kopen van gesmokkeld technologie. Leveranciers zijn duur en voorzichtig over het verliezen van toegang tot rijkere markten. En technologie kan het verlies van geschoolde arbeiders door de “brain drain” die meestal gepaard gaat met sancties niet compenseren. Hoe langer de oorlog voortduurt en de sancties van kracht blijven, hoe moeilijker het zal worden, niet in de laatste plaats omdat oorlog een dure aangelegenheid is.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Slimmer werken voor verandering in regimegedrag</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Verschillende opmerkelijke individuen hebben gepleit voor de distributie van bevroren Russische fondsen, waaronder Bill Browder, een langdurige vijand van Vladimir Poetin. Maar, zoals hierboven is benadrukt, zijn er ernstige zorgen over deze benadering, sommige gedreven door een zorg voor winst, andere door de impact op het wereldwijde financiële systeem, en sommige door beide. Dit suggereert een behoefte aan frisse tactische denkwijzen over hoe bevroren Russische fondsen te gebruiken. Gezien de behoeften van Oekraïne, zouden internationale autoriteiten kunnen worden gevraagd om in beslag genomen Russische activa als onderpand te gebruiken voor de uitgifte van nieuwe Oekraïense obligaties. De rente op in beslag genomen activa zou vanaf nu kunnen worden gebruikt om de boodschap over onderpand te versterken en tegelijkertijd de rentelasten voor Oekraïne te verlagen, vooral om de lopende boetes op IMF-leningen te betalen. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De financiering zou nuttig zijn. Het gevaar van het creëren van veel ophef over sancties is dat er een kans is om de sanctiepartij als de slechteriken te presenteren in een soort perverse morele gelijkwaardigheid. Dit wordt verergerd door de onvermijdelijke lekkage van de items die verondersteld worden onder sancties te vallen, net zoals de bevindingen van het Kyiv Scientific Research Institute of Forensic Expertise ons herinneren. Er is een andere benadering, minder gefundeerd in het moralistische dat gepaard gaat met sancties dan in het aangaan van het probleem op een manier die in lijn is met een zorgvuldiger afstemming van de voordelen van externe betrokkenheid regimes. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bijvoorbeeld, in Noord-Afrika en de Sahel, voor degenen die de door Rusland geleide destabilisatie willen ongedaan maken, gezien het feit dat de meest effectieve vijanden van de Russen waarschijnlijk islamisten zijn, is elke hulp of inlichting die westerse staten (inclusief Oekraïne) hen geven het beste onder de radar te houden. Er kunnen enkele nuttigere langetermijnresultaten zijn, niet in de laatste plaats door het herstellen van verbindingen en het herstellen van relaties in de regio die ernstig zijn belast door de westerse overbetrokkenheid.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Deze nieuwe vormen van hulp zouden veel meer moeten omvatten dan kinetische actie of zelfs militaire uitrusting en training. Gezien het feit dat Rusland-geallieerde regionale regimes per definitie ondemocratisch en dus zeer factioneel, instabiel en kwetsbaar zijn, kunnen deze scheuren worden vergroot door hun inkomstenstromen te beperken; interne oppositiekrachten te ondersteunen door middel van financiering samen met media en het maatschappelijk middenveld; en regionale staten te helpen hun invloed te beperken.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Hetzelfde menu van keuzes bestaat in Rusland zelf, inclusief de volgende maatregelen: informatie over de financiële transacties van leiders direct aan het publiek verstrekken; de training van journalisten, accountants en ingenieurs; ondersteuning van maatschappelijke organisaties; ondersteuning van oppositiepolitici en academici, in de tweede instantie door werk te laten uitvoeren om een basisinkomen vrij van staatscontrole te waarborgen; netwerken van oppositiepolitici bevorderen; online bronnen publiceren in lokale talen, vooral over hoe een politieke campagne te voeren en een verkiezing te winnen; de training en uitrusting van cyberactivisten; en het ondersteunen van lokaal onderzoeksjournalistiek. De middelen om Rusland's oorlogsmasjinerie te ondermijnen – en die bondgenoten te beperken die, bewust of onbewust, deze ondersteunen – gaan verder dan pogingen om embargo's en sancties op te leggen. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tenzij dergelijke maatregelen met uiterste regelgevende precisie worden toegepast, kunnen ze een figuurlijke dekmantel van respectabiliteit bieden voor een falend beleid, en zullen ze altijd worden gemitigeerd door de rol van het bedrijfsleven in het nastreven van winst, of door vrees om de integriteit van het wereldwijde financiële systeem te compromitteren. Integendeel, sancties zouden moeten worden gezien als onderdeel van een continuüm van staatsactie, aan één kant waarvan een zorgvuldiger afstemming van voordelen staat om autoritarisme ongedaan te maken en aan de andere kant een striktere toepassing van maatregelen, specifiek gericht op individuen. Dit is een capaciteit die vandaag de dag in ongekende forensische details bestaat. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Versterk forensisch onderzoek</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Oorlog bezoekt meestal arme plaatsen, waardoor ze nog armer worden. De kosten van het wegkijken van Rusland's wrede vernietiging van gemeenschappen in Oekraïne liggen niet alleen in de kosten van eigendommen. Tenslotte plaatst het de belangen van de staat boven – en schijnbaar voorbij – die van het individu, het tegenovergestelde van de premisse van het mensenrechtenregime dat volgde op de Tweede Wereldoorlog waar, in de woorden van de gerespecteerde Neurenberg-jurist Hersch Lauterpacht, “het welzijn van een individu het uiteindelijke doel van alle wet is.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht werd geboren nabij Habsburg Lemberg, nu Lviv in het moderne Oekraïne. Andere Oekraïners hebben dezelfde strijd opgepakt, niet in de laatste plaats de Nobelprijswinnaar Oleksandra Matviichuk, wiens Center for Civil Liberties meer dan 78.000 oorlogsmisdaden tot nu toe heeft gedocumenteerd. Digitale technologieën bieden enorme vooruitgangen in het traceren van daders, van soldaten tot commandanten en zelfs de chips en productielijnen die verantwoordelijk zijn voor de raketten en drones die neerdalen op Oekraïense steden. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De Achillespees van sancties blijft hun (gebrek aan) uitvoering, gedreven door politieke verschillen of financieel voordeel, en mogelijk gemaakt door een gebrek aan gevolgen. De efficiënte uitvoering van sancties zou kunnen en moeten worden versterkt door zowel wetgevende als niet-wetgevende middelen op nationaal niveau. Er is een behoefte om de analytische capaciteit van instellingen te vergroten om ervoor te zorgen dat ze goed zijn bemand. Bijvoorbeeld, de variatie in sanctietoezichtcapaciteit varieert in Europa in afdelingen die bestaan uit vijf tot 150 mensen. Evenzo is het belangrijk om witwassen van geld via doorstroom (transit) rekeningen te beperken om corrupte praktijken te verminderen. Een manier om dit mogelijk te maken is om zonder verdere vertraging de EU-confiscatiewetgeving door alle EU-lidstaten te implementeren en deze op te nemen in het nationale juridische kader van alle lidstaten. Ook op wetgevend niveau zouden meer landen hun respectieve strafwetten moeten wijzigen om de straf voor schendingen van internationale sancties in te voeren of te versterken.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Maar sancties zouden geen voorwendsel moeten zijn om opties voor te stellen als het verhogen van isolatie en niets anders of meer. Op een spectrum van dwang moet er een wortel zijn met de stok. Bijvoorbeeld, de binaire keuze van sancties zou de veel moeilijkere en complexere zaak van het aangaan van oppositiekrachten, parlementair en niet-gouvernementeel, inclusief het bedrijfsleven, om kiesdistricten voor verandering op te bouwen, niet mogen verdoezelen. Dat is waarschijnlijk de les uit het apartheid Zuid-Afrika, die het vaakst over het hoofd wordt gezien, ondanks de kracht en impact van deze rol. Dit komt omdat het niet een dramatische actie van buitenaf was die verandering bracht, maar eerder de steun van degenen die van buitenaf voor verandering vochten. Zuid-Afrika veranderde niet omdat het werd afgesneden. Het veranderde omdat het regime niet afgesneden wilde worden en degenen die verbonden bleven alle voordelen en sterkte van het doen daarvan hadden verkregen. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sancties blijven cruciaal in het verminderen van de capaciteit van de overheid, deels door de kosten en complexiteit voor het overleven van het regime te verhogen, en ervoor te zorgen dat elites in het bijzonder niet immuun zijn voor de gevolgen van hun acties. Het veranderen van elitegedrag hangt af van het vergroten van de druk die partijen van het slagveld kan duwen en naar de onderhandelingstafel kan brengen. Sancties kunnen helpen om de balans te verschuiven, niet in de laatste plaats door de percepties van elite-onbestraffbaarheid te veranderen. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Wat de oplossingen ook zijn die door het apartheidregime in Zuid-Afrika en de bedrijven die daar opereren zijn ontwikkeld, uiteindelijk waren de militaire, economische en sociale kosten groter dan de voordelen, en het regime veranderde. Maar dit vereiste een coherente aanpak, inclusief een breed scala aan sancties met (bijna) wereldwijde steun, evenals verschillende wortels, niet in de laatste plaats het vooruitzicht van wereldwijde inclusie. In wezen vereiste het een rationeel regime, dat bereid was politieke macht op te geven als de kosten van vasthouden groter waren dan de voordelen van loslaten. In tegenstelling tot de enthousiasme voor sancties als een maatregel kort voor oorlog, beloven ze geen onmiddellijke verandering, noch zijn ze effectief zonder een alomvattende aanpak. Ze kunnen, als ze zo zijn ontworpen, helpen om de koers van de reis te veranderen.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Dit artikel is gedeeltelijk gebaseerd op de titel van het boek van Greg Mills en David Kilcullen, The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> is de directeur van de </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> is de onderzoeksdirecteur van de </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> is lid van de Oekraïense Verkhovna Rada en plaatsvervangend voorzitter van de parlementaire commissie voor buitenlandse zaken. Luis Ravina is professor aan de Universiteit van Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:41.166",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sancties zijn altijd een soort dubbelzijdig zwaard. Om effectief te zijn en om te voorkomen dat ze worden omzeild, moeten ze uitgebreid zijn en zoveel mogelijk landen omvatten. Het veranderen van het gedrag van de elite hangt af van het vergroten van de druk die partijen van het slagveld en naar de onderhandelingstafel duwt. Sancties kunnen daarom helpen om de balans te doen doorslaan.</I>\n<br><br>\nSanctieregimes zijn gericht op het veranderen van het gedrag van de elite door de kosten en risico's van hun keuzes te verhogen, zowel direct in termen van het verminderen van hun persoonlijke comfort, inclusief reizen en toegang tot financiën, als indirect door de populaire druk tegen hun heerschappij te vergroten via economische ontberingen. Dit benadrukt een van de verschillende problemen met sancties. Deze elites zijn meestal ongeïnteresseerd in het welzijn van de bevolking, wat hun houding ten opzichte van democratie en de bredere voordelen ervan verklaart.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"nl",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:37:58.754",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Hladnjak i televizor. Sankcije kao rat drugim sredstvima",
                key:"uid": string:"58bc323a-ad80-4d34-b401-e6a028d082ab",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Oni su više zabrinuti za očuvanje svoje moći i finansiranje svog načina života, bez obzira na cenu koju plaćaju njihovi ljudi. Ali postoje načini i sredstva, direktni i indirektni, za povećanje troškova takvih izbora. Neki od ovih novih sredstava razvijeni su nakon Ruske potpune invazije na Ukrajinu. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ekonomske sankcije su alat prinude na mekšoj strani spektra koji počinje diplomatskom izolacijom i dobrovoljnim bojkotima, a završava fizičkim blokadama. Mogu čak uključivati i mekše mere, kao što je pažljivije kalibriranje pomoći. Dok mnogi – obično oni protiv kojih se primenjuju – brzo tvrde da sankcije ne deluju, istorija sugeriše da, barem u nekim slučajevima, uz pravu količinu političke volje, mogu. Ali prekomerna zavisnost od sankcija verovatno će doneti malo osim mere samopouzdanja. Fokusiranje samo na ovo samo zamagljuje druge nenasilne mogućnosti za podsticanje i, zapravo, olakšavanje, promena u ponašanju režima.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Uz malo pomoći naših prijatelja</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Obilaženje sankcija olakšano je nedostatkom diplomatske podrške za uzrok koji stoji iza njihove primene, odražavajući lični interes. Ruski rat u Ukrajini je primer. Vlade koje predstavljaju oko 60 procenata svetske populacije, uključujući Indiju, Kinu, Južnu Afriku i veći deo Bliskog Istoka, nisu na početku sukoba prihvatile ukrajinsku ili zapadnu narativ o ratu 2022. iz raznih razloga. Ovi razlozi uključuju lični interes i percepcije zapadnog dvostrukog standarda. Takve percepcije, legitimne ili ne, aktivno su se sejale i promovisale od strane Rusije na društvenim mrežama, kako bi se ojačala ideja da je NATO agresor, a Rusija žrtva. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Kao odgovor na ruske invazije na Ukrajinu 2014. i 2022. godine, Zapad je uveo bez presedana niz ekonomskih mera protiv Moskve. Evropska unija je, do sredine 2024. godine, usvojila 14 paketa sankcija, ciljajući više od 2.200 pojedinaca i entiteta, pokrivajući širok spektar sektora, dobara i usluga. S druge strane, Sjedinjene Američke Države su uvele više od 14.000 sankcija, više nego na Iran, Kubu i Severnu Koreju zajedno, ciljajući 10.173 pojedinca, 4.089 entiteta, 177 plovila i 100 aviona. Ukupno, Rusija je bila podvrgnuta više od 14.000 sankcija. Ove mere su imale za cilj da oslabe Moskvu u vođenju rata smanjenjem njenog prihoda i ograničavanjem pristupa kritičnim tehnologijama za njen ratni stroj. Ipak, iako je ovaj režim nesumnjivo otežao život Rusima, a puni obim uticaja nije poznat, uprkos deceniji sukoba i “najopsežnijem režimu sankcija u istoriji”, malo se čini da se promenilo.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ideja je, na početku, bila da će zapadne sankcije polako, ali neizbežno, delovati, čineći sukob “borbom između frižidera i televizora”, kako je jedan ukrajinski pukovnik komentarisao na početku faze rata 2022. Rhetorika može napuniti srce, rekao je, ali retko puni stomak. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bilo je nekih opipljivih rezultata. Prema studiji koju je objavila zajednička američko-ukrajinska </span><span data-contrast=\"auto\">Međunarodna radna grupa za ruske sankcije,</span> <span data-contrast=\"auto\">takva ograničenja su smanjila Ruski </span><span data-contrast=\"auto\">suvišak tekućeg platnog bilansa. Ukupno, procenjeno je da je opao za 60 procenata u 2022-23. Godini. Rublja je takođe deprecirala, povećavajući inflaciju i, u tom procesu, stvarajući socijalne efekte pogoršane preusmeravanjem sredstava za rat iz Ruske Nacionalne fondacije za blagostanje. Prihodi od trgovine naftom i gasom – odgovorni za skoro polovinu (oko 230 milijardi američkih dolara) izvoznog prihoda u 2021. – navodno su pali za oko 50 procenata u 2023. godini, jer su gubici “stabilnih i solventnih tržišta, tehnološki razmak i multiplikativni efekat [koji utiče] na lanac snabdevanja (transport tankera, portanske usluge, transport cevovodom)” počeli da se osećaju. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Prebroditi oluju?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ipak, za svaku naznaku uspeha sankcija, čini se da postoje kontradiktorni dokazi. Uprkos nizu sankcija, ruska ekonomija je više puta prkosila predikcijama njenog skorog propadanja, uključujući finansijski kolaps, recesiju, nekontrolisanu inflaciju i nedostatak veština i tehnologije. Kao što </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> je primetio u avgustu 2024: “Uprkos sankcijama i statusu parije, ruska ekonomija snažno raste. Ispostavilo se da bacanje novca, u vreme rata, zaista pokreće stvari.” Ako išta, obilaženje sankcija je takođe podstaklo ekonomiju, sa nekada zapadnim preduzećima koje su jeftino preuzeli oni u Rusiji. Lanac snabdevanja je takođe uspostavljen sa prijateljskim zemljama (za ovo se misli na Kinu, Iran, Indiju i Severnu Koreju među ostalima), prvobitno da diversifikuje ruske izvoz nafte i osigura protok tehnologije za visokotehnološke vojne inpute. Međutim, ovo se sve više sprovodi i za potrošačke proizvode. Trideset meseci nakon invazije, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> izveštava da polovina uvoza dobara dolazi iz Kine, dvostruko više nego pre invazije. Očekuje se da će ruski BDP rasti za više od tri procenta u 2024. godini, što je njegov najbrži rast od 2010-ih. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Među strategijama koje je Rusija navodno uspešno primenila je korišćenje trgovačkih firmi trećih strana iz Dubaija, koje distribuiraju njene naftne proizvode u Zapadnoj Africi. Ruska nafta se prodaje po cenama ispod tržišnih u zemljama kao što su Burkina Faso i Mali, gde je pomogla da se održe maligni vojni vladari na vlasti, kao i državama koje žele da profitiraju od jeftine nafte kao što su Gana, Obala Slonovače i Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">S obzirom na zatvoreno računovodstvo i tajnost Putinove države, može biti teško odrediti stvarne, dugoročne efekte režima sankcija. Sigurno je da je verovatno učinilo vojnu proizvodnju i naoružavanje skupljim i složenijim, s obzirom na snabdevanje komponentama po premijum ceni, posebno iz Severne Koreje, Kine i Irana. Zvanično, Rusija je povećala </span><span data-contrast=\"auto\">vojnu potrošnju</span> <span data-contrast=\"auto\">sa 2,7 procenata BDP-a u 2022. na 3,9 procenata u 2023. i šest procenata u 2024. godini, ili nešto manje od jedne trećine svog državnog budžeta. </span><span data-contrast=\"auto\">Do početka 2024. godine, međutim, procenjeno je da bi ruski vojni troškovi mogli činiti čak 40 procenata svog budžeta jer rat u Ukrajini košta više od kombinovanih troškova za zdravstvo i obrazovanje. U poređenju, SAD su potrošile 11 procenata, dok je prosečna potrošnja NATO-a bila 4,3 procenata.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pritisci koje nameću spoljne sankcije, međutim, nisu bili dovoljno intenzivni, svakako iz ukrajinske perspektive, i nisu nametnuti brzo ili strogo dovoljno da osiguraju da frižider pobedi televizor. Rusija je bila vešta u ubrzavanju svoje vojne proizvodnje, nakon sporog početka, možda u očekivanju brze pobede, i sticanju materijala od svojih saveznika. B</span><span data-contrast=\"auto\"> aktiviranjem svoje vlastite osovine, Moskva je od avgusta 2023. godine dobila najmanje tri miliona metaka teške artiljerije iz Severne Koreje (i možda čak šest miliona), i 300.000 iz Irana u 2023. godini. Rusija sama proizvodi</span><span data-contrast=\"auto\"> oko 250.000 artiljerijskih granata mesečno, ili tri miliona godišnje. SAD i Evropa zajedno imaju kapacitet da proizvode oko 1,2 miliona granata godišnje, dok su SAD postavile cilj da do kraja 2025. godine proizvode 100.000 metaka artiljerije mesečno. Izveštava se da Rusija pokreće fabrike artiljerije 24/7 na rotirajućim 12-satnim smenama, sa procenjenih 3,5 miliona Rusa koji sada rade u tom sektoru. Ovo je povećano sa oko dva do 2,5 miliona pre rata. Štaviše, kritične zapadne robe i komponente i dalje pronalaze put do ruske ratne mašinerije.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcije ostaju intrinzično ograničene jer retko ciljaju strane aktere. Umesto toga, ciljaju domaće aktere, kao što su američke firme ili one koje posluju pod američkom jurisdikcijom. Ipak, rešenja su obično jedan korak ispred režima sankcija. Kao jedan od primera, najveći izvor snabdevanja visoko prioritetnim borbenim predmetima potrebnim za ruske vojne sisteme je navodno američka firma Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Tržište takođe brzo pronalazi novu ravnotežu, uzimajući u obzir poremećaj u cenama. Povećanje kamatnih stopa je podiglo vrednost rublje. Sankcije takođe ne deluju kada nema veza. Sjedinjene Američke Države, na primer, nisu značajan trgovinski partner Rusiji.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Stezanje šrafova</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Kao odgovor na ove slabosti, došlo je do dve velike promene u režimima sankcija u ovom veku: spremnost da se ide za odabranim pojedincima i da se sankcionišu finansijski sistemi koji podržavaju vladare. Nazvan po poreskom advokatu Sergeju Magnitskom, koji je navodno ubijen u moskovskom zatvoru 2009. godine zbog otkrivanja korupcije od strane ruskih zvaničnika, Globalni Magnitski zakon američke vlade je dalekosežan, ciljani program sankcija za ljudska prava i borbu protiv korupcije usmeren na vladine zvaničnike, kao i na privatne građane. Zakon iz 2012. godine ovlašćuje američku vladu da sankcioniše strane vladine zvaničnike širom sveta koji su prekršitelji ljudskih prava, zamrzne njihovu imovinu i zabrani im ulazak u Sjedinjene Američke Države. U prvih deset godina svoje istorije, Magnitski je naveo 450 pojedinaca. Velika snaga programa leži u njegovom namernom pokušaju da isključi korumpirane i kompromitovane pojedince iz globalnog finansijskog sistema.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pored toga, dok su ciljne sankcije protiv Rusije započele slabo 2022. godine (bilo je izuzetaka za luksuznu robu, na primer, u paketu sankcija EU, kako bi se umirila Italija), ubrzo su se proširile na ruski bankarski sistem. Uprkos strahovima od uticaja na zapadne banke, Rusiji je onemogućeno korišćenje SWIFT međunarodnog platnog sistema. Isključivanjem sedam ruskih banaka iz sistema, Zapad je značajno povećao troškove bankarstva, uprkos otporu evropskih banaka. I</span><span data-contrast=\"auto\"> pored oružavanja dolara na ovaj način, zamrzavanje ruskih deviznih rezervi bilo je bez presedana korišćenje ekstrateritorijalne jurisdikcije. </span><span data-contrast=\"auto\">Poziv na zaplenu više od 300 milijardi američkih dolara koje drže zapadne banke i njihovo korišćenje za pomoć Ukrajini takođe je naišao na zabrinutost komercijalnih banaka. Kao što je Bill Winters, šef banke Standard Chartered, rekao u odgovoru na ovu sugestiju, odgovor finansijske zajednice na zaplenu profita ruskih zamrznutih sredstava bio bi “mešovit” usred strahova od “oružavanja” centralnih banaka i valuta.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Takvi strahovi od politizovanog i oružanog američkog dolara delimično su odgovorni za pad udelа dolara među globalnim rezervama sa 70 procenata na nešto manje od 60 u ovom veku, dok zemlje nastoje da zaštite svoje rezerve od sankcija. U kombinaciji sa trgovinskim trenjima sa Kinom, </span><span data-contrast=\"auto\">oružavanje američke kontrole nad međunarodnim finansijskim sistemom najverovatnije će promeniti ponašanje ne-zapadnih sila i dovesti do rivalnih arhitektura, koje mogu dobiti značajnu podršku</span><span data-contrast=\"auto\">. To objašnjava zašto je Peking razvio svoju međunarodnu platnu platformu – Sistem međubankarskih plaćanja preko granica (CIPS). Ovo je nezavisno od SWIFT-a i prihvata se u Rusiji i od banaka u Brazilu i drugde. </span><span data-contrast=\"auto\">Ali promene u ovom sistemu mogu potrajati dugo, s obzirom na nastavak primata dolara kao rezervne valute.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcije su uvek neka vrsta dvostrukog oštrica. Da bi bile efikasne i sprečile zaobilaženje, moraju biti sveobuhvatne i uključivati što više zemalja. Ipak, to je teško postići kada postoje različite dubine zavisnosti od Rusije u ekonomskim i trgovinskim sferama; ograničena spremnost da se pretrpi previše; jaki interesi; sektori “svetih krava” poput nuklearnog goriva ili postrojenja; dostupnost strateških ometača koji su najviše profitirali od zapadnih sankcija na Rusiju; kao i taktički ometači koji nisu pristupili sankcijama i bili su ključni u re-izvozu dobara. Ovo se dodatno komplikuje postojanjem mnogih rupa u zakonodavstvu i nedovoljnom primenom sekundarnih sankcija. Sve to je Rusiji omogućilo dug period prilagođavanja i pravljenja alternativnih aranžmana.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">U suočavanju sa ekonomskim jedinstvenim frontom sa Zapada, Rusija se borila koristeći paralelne tržišta, tehnologiju dvostruke upotrebe i posrednike iz trećih zemalja. Ali postoje ograničenja. Postoji premija, kao što je Južna Afrika naučila tokom aparthejda, za kupovinu krijumčarenih tehnologija. Dobavljači su skupi i oprezni zbog gubitka pristupa bogatijim tržištima. A tehnologija ne može nadoknaditi gubitak kvalifikovanih radnika usled “odliva mozgova” koji obično prati sankcije. Što duže rat traje i sankcije ostaju na snazi, to će stvari postati teže, ne najmanje zbog toga što je rat skupi posao.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Pametnije raditi za promenu ponašanja režima</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Nekoliko značajnih pojedinaca pozvalo je na distribuciju zamrznutih ruskih sredstava, uključujući Billa Browdera, dugogodišnjeg protivnika Vladimira Putina. Ali, kao što je istaknuto iznad, postoje ozbiljne zabrinutosti u vezi s ovim pristupom, neke vođene brigom za profit, druge uticajem na globalni finansijski sistem, a neke i jednim i drugim. To sugeriše potrebu za svežim taktičkim razmišljanjem o tome kako koristiti zamrznuta ruska sredstva. S obzirom na potrebe Ukrajine, međunarodne vlasti mogle bi biti zatražene da koriste zaplenjenu rusku imovinu kao kolateral za izdavanje novih ukrajinskih obveznica. Kamate na zaplenjenu imovinu mogle bi se koristiti od sada da ojačaju poruku o kolateralu i, u isto vreme, smanje kamatne troškove za Ukrajinu, posebno za plaćanje tekućih kazni na zajmove MMF-a. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Finansiranje bi bilo korisno. Opasnost od stvaranja velike pompe oko sankcija je da postoji prilika da se sankcionisana strana predstavi kao loši momci u nekoj vrsti perverzne moralne ekvivalencije. Ovo se pogoršava neizbežnim curenjem samih predmeta koji su navodno pod sankcijama, baš kao što nas podsećaju nalazi Kijevskog naučno-istraživačkog instituta za forenzičku ekspertizu. Postoji drugi pristup, manje zasnovan na moralizmu koji prati sankcije nego na angažovanju sa problemom na način koji je usklađen sa pažljivijom kalibracijom koristi spoljašnjih režima angažovanja. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Na primer, u Severnoj Africi i Sahelu, za one koji žele da ponište destabilizaciju koju predvodi Rusija, s obzirom na to da su najefikasniji neprijatelji Rusa verovatno islamisti, svaka pomoć ili obaveštajna informacija koju zapadne države (uključujući Ukrajinu) daju njima najbolje je zadržati u tajnosti. Mogu postojati neki korisniji dugoročni ishodi, ne najmanje kroz obnovu veza i popravljanje odnosa u regionu koji su bili ozbiljno napeti zbog zapadnog prekomernog angažovanja.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ove nove forme pomoći trebale bi uključivati daleko više od kinetičke akcije ili čak vojne opreme i obuke. S obzirom na to da su regionalni režimi povezani sa Rusijom po definiciji nedemokratski i stoga veoma frakcionisani, nestabilni i ranjivi, ove pukotine se mogu proširiti ograničavanjem njihovih izvora prihoda; podržavanjem unutrašnjih opozicionih snaga kroz finansiranje zajedno sa medijima i civilnim društvom; i pomaganjem regionalnim državama da ograniče njihov uticaj.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Isti meni izbora postoji i u samoj Rusiji, uključujući sledeće mere: pružanje informacija o finansijskim transakcijama lidera direktno javnosti; obuka novinara, računovođa i inženjera; podrška organizacijama civilnog društva; podrška opozicionim političarima i akademicima, u drugom slučaju angažovanjem rada kako bi se osigurao osnovni prihod slobodan od državnih kontrola; podsticanje mreža opozicionih političara; objavljivanje online resursa na lokalnim jezicima, posebno o tome kako pokrenuti političku kampanju i pobediti na izborima; obuka i opremanje sajber aktivista; i podrška lokalnom istraživačkom novinarstvu. Sredstva za potkopavanje ruske ratne mašinerije – i ograničavanje onih saveznika koji, svesno ili nesvesno, podržavaju to – idu dalje od pokušaja da se nametnu embarga i sankcije. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Osim ako se takve mere ne primenjuju sa savršenom regulatornom preciznošću, mogu pružiti paravan uglednosti neuspešnoj politici, i uvek će biti ublažene ulogom biznisa u potrazi za profitom, ili strahovima od prekomernog kompromitovanja integriteta globalnog finansijskog sistema. Umesto toga, sankcije bi trebalo posmatrati kao deo kontinuiteta državne akcije, na jednom kraju kojeg je pažljivija kalibracija koristi za ukidanje autoritarizma, a na drugom stroža primena mera, posebno usmerenih na pojedince. Ovo je kapacitet koji danas postoji u neviđenim forenzičkim detaljima. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Ojačati forenziku</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Rat obično pogađa siromašna mesta, čineći ih još siromašnijim. Cena zatvaranja očiju pred Ruskom bezobzirnom destrukcijom zajednica širom Ukrajine leži ne samo u troškovima za imovinu. Uostalom, stavlja interese države iznad – i naizgled izvan – interesa pojedinca, što je suprotno samoj premisi režima ljudskih prava koji je usledio nakon Drugog svetskog rata gde, rečima uglednog nuremberškog pravnika Hersch Lauterpachta, “dobrobit pojedinca je krajnji cilj svih zakona.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht je rođen blizu habsburškog Lemberga, sada Lviv u savremenoj Ukrajini. Drugi Ukrajinci su preuzeli istu borbu, ne najmanje Nobelova laureatkinja Oleksandra Matviichuk, čiji je Centar za građanske slobode dokumentovao više od 78.000 ratnih zločina do sada. Digitalne tehnologije nude ogromne napretke u praćenju počinilaca, od vojnika do komandanata i čak čipova i proizvodnih linija odgovornih za rakete i dronove koji padaju na ukrajinske gradove. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ahilova peta sankcija ostaje njihova (ne)primena, vođena političkim razlikama ili finansijskom prednošću, i omogućena nedostatkom posledica. Efikasna primena sankcija mogla bi i trebala biti ojačana kroz zakonodavne i nezakonodavne mere na nacionalnom nivou. Potrebno je povećati analitičke kapacitete institucija kako bi se osiguralo da su pravilno osobljene. Na primer, varijacije u kapacitetu praćenja sankcija variraju širom Evrope u odeljenjima koja se sastoje od pet do 150 ljudi. Slično tome, ograničavanje pranja novca putem računa za prolaz (transit) je važno za smanjenje korumpiranih praksi. Jedan od načina omogućavanja ovoga je da se bez daljeg odlaganja implementira EU Direktiva o konfiskaciji od strane svih država članica EU i da se uključi u nacionalni pravni okvir svih država članica. Takođe na zakonodavnom nivou, više zemalja bi trebalo da izmene svoje krivične zakone kako bi uvele ili ojačale kazne za kršenja međunarodnih sankcija.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ali sankcije ne bi trebale biti izgovor za predstavljanje opcija kao pojačavanje izolacije i ništa više ili više. Na spektru prinude, mora postojati šargarepa uz batinu. Na primer, binarni izbor sankcija ne bi trebao zamagliti mnogo teži i složeniji posao angažovanja sa opozicionim snagama, parlamentarnim i nevladinim, uključujući biznis, kako bi se izgradile zajednice za promenu. To je verovatno lekcija iz aparthejda u Južnoj Africi, koja se najčešće zanemaruje, uprkos moći i uticaju ove uloge. To je zato što nije dramatična akcija sa spolja donela promenu, već podrška onih koji se bore za promenu iznutra. Južna Afrika se nije promenila jer je bila isključena. Promenila se jer režim nije želeo da bude isključen i oni koji su ostali povezani su stekli sve prednosti i snage koje su proizašle iz toga. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcije ostaju kritične u smanjenju kapaciteta vlade delimično povećanjem troškova i složenosti za opstanak režima, i osiguravanjem da elita posebno nije imuna na posledice svojih dela. Promena ponašanja elite zavisi od povećanja pritiska koji može naterati strane da napuste bojno polje i dođu za pregovarački sto. Sankcije mogu pomoći da se preokrene ravnoteža, ne najmanje u promeni percepcije elite o impunosti. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bez obzira na rešenja koja je razvila aparthejd režim u Južnoj Africi i preduzeća koja tamo posluju, na kraju su vojne, ekonomske i socijalne cene nadmašile koristi, i režim se promenio. Ali to je zahtevalo koherentni pristup, uključujući širok spektar sankcija sa (gotovo) globalnom podrškom, kao i razne šargarepe, ne najmanje perspektivu globalne uključenosti. U svojoj suštini, to je zahtevalo racionalni režim, koji je bio spreman da ustupi političku moć ako su troškovi zadržavanja nadmašili koristi od puštanja. Suprotno, dakle, entuzijazmu za sankcije kao meru koja je ispod rata, one ne obećavaju trenutnu promenu, niti su efikasne bez sveobuhvatnog pristupa. Mogu, ako su tako osmišljene, pomoći da se promeni pravac kretanja.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Ovaj članak delimično se oslanja na knjigu Grega Milsa i Davida Kilcullena pod naslovom Umijeće rata i mira (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> je direktor </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fondacije Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> je istraživački direktor </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fondacije Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> je član ukrajinske Verkhovne Rade i zamenik predsednika parlamentarnog odbora za spoljna pitanja. Luis Ravina je profesor na Univerzitetu Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:55.972",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I> sankcije su uvek neka vrsta dvoseklog mača. Da bi bile efikasne i sprečile zaobilaženje, moraju biti sveobuhvatne i obuhvatiti što više zemalja. Promena ponašanja elita zavisi od povećanja vrste pritiska koja gura strane sa bojnog polja i za pregovarački sto. Sankcije stoga mogu pomoći da se preokrene ravnoteža.</I>\n<br><br>\nRežimi sankcija imaju za cilj da promene ponašanje elita povećanjem troškova i uloga njihovih izbora, kako direktno u smislu smanjenja njihovog ličnog komfora, uključujući putovanja i pristup finansijama, tako i indirektno povećanjem popularnog pritiska protiv njihove vladavine kroz ekonomske teškoće. Ovo ističe jedan od nekoliko problema sa sankcijama. Ove elite obično nisu zainteresovane za javno blagostanje, što objašnjava njihov stav prema demokratiji i njenim širim koristima.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"sr",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:46.654",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Хладилникът и телевизорът. Санкции като война с други средства",
                key:"uid": string:"64c23491-4f92-442d-87b4-19a16cd55bf0",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Те са по-загрижени за запазването на собствената си власт и финансирането на начина си на живот, независимо от цената за техния народ. Но има начини и средства, директни и индиректни, за повишаване на разходите за такива избори. Някои от тези нови средства са разработени след пълномащабната инвазия на Русия в Украйна. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Икономическите санкции са инструмент за принуда в по-меката част на спектъра, който започва с дипломатическа изолация и доброволни бойкоти и завършва с физически блокади. Те могат дори да включват по-меките мерки, като по-внимателно калибриране на помощта. Докато много – обикновено тези, срещу които са приложени – бързо твърдят, че санкциите не работят, историята предполага, че, поне в някои случаи, с правилното количество политическа воля, те могат. Но прекомерната зависимост от санкции вероятно ще доведе до малко освен до мярка за самоудовлетворение. Фокусът само върху това само затруднява другите ненасилствени възможности за насърчаване и, всъщност, улесняване на промените в поведението на режима.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> С малко помощ от нашите приятели</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Заобикалянето на санкции е улеснено от липсата на дипломатическа подкрепа за каузата зад тяхното налагане, отразявайки егоизъм. Войната на Русия в Украйна е пример за това. Правителствата, представляващи около 60 процента от населението на света, включително Индия, Китай, Южна Африка и голяма част от Близкия изток, не приеха в началото на конфликта украинската или западната наратив за войната през 2022 г. по различни причини. Те включваха егоизъм и възприятия за западен двойствен стандарт. Такива възприятия, легитимни или не, бяха активно насаждани и популяризирани от Русия в социалните медии, за да се подсили идеята, че НАТО е агресорът, а Русия е жертвата. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">В отговор на инвазията на Русия в Украйна през 2014 и 2022 г. Западът наложи безпрецедентен набор от икономически мерки срещу Москва. Европейският съюз е приел до средата на 2024 г. 14 пакета санкции, насочени срещу над 2,200 физически и юридически лица и обхващащи широк спектър от сектори, стоки и услуги. От своя страна, Съединените щати наложиха над 14,000 санкции, повече от тези срещу Иран, Куба и Северна Корея взети заедно, насочени срещу 10,173 физически лица, 4,089 юридически лица, 177 кораба и 100 самолета. В общо, Русия е подложена на повече от 14,000 санкции. Такива мерки имаха за цел да отслабят способността на Москва да води война, като намалят доходите й и ограничат достъпа до критични технологии за нейната военна машина. И все пак, въпреки че този режим несъмнено е направил по-трудно за руснаците, и пълната степен на въздействията не е известна, въпреки десетилетие на конфликт и \"най-обширния режим на санкции в историята\", малко изглежда да се е променило.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Идеята в началото беше, че западните санкции бавно, но неумолимо ще ударят, превръщайки конфликта в \"борба между хладилника и телевизора\", както коментира един украински полковник в началото на фазата на войната през 2022 г. Реториката може да напълни сърцето, каза той, но рядко запълва стомаха. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Имаше някои осезаеми резултати. Според проучване, публикувано от съвместната американско-украинска </span><span data-contrast=\"auto\">Международна работна група по руските санкции,</span> <span data-contrast=\"auto\">такива ограничения са намалили </span><span data-contrast=\"auto\">излишъка на Русия в текущия баланс на плащанията. Общо, това беше оценено на спад от 60 процента през 2022-23 г. Рублата също се обезцени, повишавайки инфлацията и, в процеса, създавайки социални ефекти, влошени от пренасочването на финансирането за войната от Националния фонд за благосъстояние на Русия. Приходите от търговията с нефт и газ – отговорни за почти половината (около 230 милиарда долара) от износните доходи през 2021 г. – съобщава се, че са паднали с около 50 процента през 2023 г., тъй като загубата на \"стабилни и платежоспособни пазари, технологичната пропаст и мултипликативният ефект [влияещи] на веригата за доставки (транспорт на танкери, портови услуги, транспорт по тръбопроводи)\" започнаха да се усещат. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Преживяване на бурята?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Все пак, за всяко указание за успеха на санкциите, изглежда, че има противоречиви доказателства. Въпреки разнообразието от санкции, икономиката на Русия многократно е опровергавала предсказанията за нейния неизбежен крах, включително финансов колапс, рецесия, неконтролируема инфлация и недостиг на умения и технологии. Както </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> отбеляза през август 2024 г.: \"Въпреки санкциите и статуса на пария, икономиката на Русия расте силно. Оказва се, че разточителното харчене, в момент на война, наистина раздвижва нещата.\" Ако изобщо, заобикалянето на санкции също е стимулирало икономиката, като преди това западно притежавани бизнеси са били купени на ниски цени от тези в Русия. Веригите за доставки също са били установени с приятелски държави (за това четете Китай, Иран, Индия и Северна Корея сред другите), първоначално за да се диверсифицират износите на руски нефт и да се осигурят технологични потоци за високотехнологични оръжейни компоненти. Въпреки това, това все повече се преследва и за потребителски стоки. Тридесет месеца след инвазията, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> съобщава, че половината от вноса на стоки идва от Китай, два пъти повече от дела преди инвазията. Очаква се БВП на Русия да нарасне с повече от три процента през 2024 г., най-бързият ръст от 2010-те години. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Сред стратегиите, които Русия е докладвала, че е приложила успешно, е използването на търговски фирми от трети страни от Дубай, които разпространяват нейните нефтени продукти в Западна Африка. Руският нефт се изхвърля на цени под пазарните в страни като Буркина Фасо и Мали, където е помогнал да се запазят злокобни военни управници на власт, както и държави, които искат да се възползват от евтин нефт, като Гана, Кот д'Ивоар и Бенин. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">С оглед на затворената отчетност и тайността на държавата на Путин, може да е трудно да се определи реалното, дългосрочно въздействие на режима на санкции. Със сигурност е вероятно да е направило военната продукция и преоръжаването по-скъпи и сложни, предвид доставките на компоненти на премия, особено от Северна Корея, Китай и Иран. Официално, Русия е увеличила </span><span data-contrast=\"auto\">военните разходи</span> <span data-contrast=\"auto\">от 2.7 процента от БВП през 2022 г. на 3.9 процента през 2023 г. и шест процента през 2024 г., или малко под една трета от правителствения бюджет. </span><span data-contrast=\"auto\">До началото на 2024 г. обаче се оценява, че разходите за отбрана на Русия може да представляват до 40 процента от бюджета й, тъй като войната в Украйна струва повече от комбинираните разходи за здравеопазване и образование. За сравнение, САЩ са похарчили 11 процента, докато средното за НАТО е 4.3 процента.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Натискът, наложен от външните санкции, обаче, не е бил достатъчно интензивен, със сигурност от украинска перспектива, и не е бил наложен бързо или строго достатъчно, за да се увери, че хладилникът надделява над телевизора. Русия е била умела както в ускоряването на собствената си военна продукция, след бавен старт, може би в очакване на бърза победа, така и в придобиването на материал от своите съюзници. Ч</span><span data-contrast=\"auto\">рез активирането на собствената си ос, Москва е получила поне три милиона снаряда от тежка артилерия от Северна Корея от август 2023 г. (и може би до шест милиона), и 300,000 от Иран през 2023 г. Русия сама произвежда</span><span data-contrast=\"auto\"> около 250,000 артилерийски снаряда на месец, или три милиона годишно. САЩ и Европа заедно имат капацитет да произвеждат около 1.2 милиона снаряда годишно, докато САЩ си поставиха за цел да произвеждат 100,000 снаряда на месец до края на 2025 г. Русия се съобщава, че работи артилерийни фабрики 24/7 на ротационни 12-часови смени, с приблизително 3.5 милиона руснаци, работещи в сектора в момента. Това е увеличение от около два до 2.5 милиона преди войната. Освен това, критични западни стоки и компоненти продължават да намират пътя си към военната машина на Русия.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкциите остават по същество ограничени, тъй като рядко целят чуждестранни актьори. Вместо това, те целят вътрешни актьори, като американски фирми или тези, които оперират под юрисдикцията на САЩ. Въпреки това, обходите обикновено са една стъпка напред от режимите на санкции. Като илюстрация, най-голям източник на доставки на високоприоритетни бойни артикули, необходими за руските оръжейни системи, е американската фирма Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Пазарът също бързо намира ново равновесие, вземайки предвид смущението в цените. Увеличението на лихвените проценти е повишило стойността на рублата. Санкциите също не работят, когато липсват връзки. Съединените щати, например, не са значителен търговски партньор на Русия.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Затягане на винтовете</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">В отговор на тези слабости, две големи промени настъпиха в режимите на санкции през този век: готовността да се преследват избрани индивиди и да се санкционират финансовите системи, които подкрепят управниците. Наречен на данъчния адвокат Сергей Магнитски, който allegedly е бил убит в московски затвор през 2009 г. за разкриване на корупция от руски служители, Законът за глобалните санкции на САЩ е широкообхватна, целенасочена програма за санкции за правата на човека и против корупцията, насочена към правителствени служители, както и частни граждани. Законът от 2012 г. упълномощава правителството на САЩ да санкционира чуждестранни правителствени служители по целия свят, които са нарушители на правата на човека, да замразява техните активи и да им забранява влизането в Съединените щати. В първите десет години от историята си, Магнитски е цитирал 450 индивиди. Голямата сила на програмата се крие в целенасоченото й усилие да откъсне корумпирани и замърсени индивиди от глобалната финансова система.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Освен това, докато целевите санкции срещу Русия започнаха слабо през 2022 г. (имаше изключения за луксозни стоки, например, в пакета санкции на ЕС, за да се успокои Италия), те бързо се разшириха до руската банкова система. Въпреки страховете от въздействието върху западните банки, Русия беше предотвратена от използването на международната платежна система SWIFT. Чрез изключването на седем руски банки от системата, Западът значително увеличи разходите за банкиране, въпреки съпротивата от европейските банки. В</span><span data-contrast=\"auto\"> допълнение към оръжейната употреба на долара по този начин, замразяването на валутните резерви на Русия беше безпрецедентна употреба на екстериториална юрисдикция. </span><span data-contrast=\"auto\">Призивът за конфискуване на повече от 300 милиарда долара, държани от западни банки, и за използването им за помощ на Украйна също беше посрещнат с тревога от търговските банки. Както каза Бил Уинтърс, ръководител на Standard Chartered, в отговор на това предложение, реакцията на финансовата общност на конфискуването на печалбите от замразените руски активи ще бъде \"смесена\" на фона на страхове от \"оръжейна\" централна банка и валути.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Такива страхове от политизирания и оръжеен долар на САЩ са отчасти отговорни за спадането на дела на долара сред глобалните резерви от 70 процента до малко под 60 през този век, тъй като страните се опитват да защитят резервите си от санкции. В съчетание с търговски конфликти с Китай, т</span><span data-contrast=\"auto\">актическото използване на контрола на САЩ върху международната финансова система най-вероятно ще промени поведението на не-западните сили и ще доведе до конкурентни архитектури, които могат да получат значителна подкрепа</span><span data-contrast=\"auto\">. Това обяснява защо Пекин е разработил собствена международна платежна платформа – Системата за междубанкови плащания (CIPS). Тя е независима от SWIFT и е приета в Русия и от банки в Бразилия и на други места. </span><span data-contrast=\"auto\">Но промените в тази система може да отнемат много време, предвид продължаващото първенство на долара като резервна валута.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкциите винаги са вид двуостър меч. За да бъдат ефективни и да предотвратят заобикаляне, те трябва да бъдат всеобхватни и да включват колкото се може повече държави. Въпреки това, това е трудно да се постигне, когато има различни дълбочини на зависимост от Русия в икономическата и търговската сфера; ограничена готовност да се понесе твърде много; силни интереси; \"свещени крави\" сектори като ядрено гориво или заводи; наличието на стратегически саботажници, които са се възползвали най-много от западните санкции срещу Русия; както и тактически саботажници, които не са се присъединили към санкциите и са били от съществено значение за реекспортиране на стоки. Това е усложнено от съществуването на много вратички и недостатъчното прилагане на вторични санкции. Всичко това е дало на Русия дълго време да се адаптира и да направи алтернативни споразумения.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">В лицето на икономическия обединен фронт от Запада, Русия се бори с паралелни пазари, технологии с двойно предназначение и канали от трети страни. Но има ограничения. Има премия, както Южна Африка научи по време на апартейда, за закупуване на контрабандна технология. Доставчиците са скъпи и предпазливи относно загубата на достъп до по-богати пазари. И технологията не може да компенсира загубата на квалифицирани работници от \"изтичането на мозъци\", което обикновено съпътства санкциите. Колкото по-дълго войната продължава и санкциите остават в сила, толкова по-трудно ще става, не на последно място, защото войната е скъпо начинание.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Работете по-умно за промяна в поведението на режима</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Няколко забележителни личности призоваха за разпределение на замразените руски средства, включително Бил Браудър, дългогодишен враг на Владимир Путин. Но, както е подчертано по-горе, има сериозни опасения относно този подход, някои от които са продиктувани от загриженост за печалбите, други от въздействието върху глобалната финансова система, а някои и от двете. Това предполага необходимост от свежо тактическо мислене относно начина на използване на замразените руски средства. С оглед на нуждите на Украйна, международните власти могат да бъдат помолени да използват конфискуваните руски активи като обезпечение за издаването на нови украински облигации. Лихвата от конфискуваните активи може да се използва от сега нататък, за да се подсили посланието за обезпечение и, в същото време, да се намали лихвеният дълг за Украйна, особено за плащане на текущите санкции по заемите от МВФ. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Финансирането би било полезно. Опасността от създаването на голям шум около санкциите е, че има възможност да се представи санкциониращата страна като лошите в един вид изкривена морална еквивалентност. Това се влошава от неизбежното изтичане на самите стоки, които уж са под санкции, точно както ни напомнят находките на Киевския научноизследователски институт по съдебна експертиза. Има и друг подход, по-малко основан на морализма, който съпътства санкциите, отколкото на ангажиране с проблема по начин, съобразен с по-внимателно калибриране на ползите от режимите на външно ангажиране. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Например, в Северна Африка и Сахел, за тези, които се опитват да отменят дестабилизацията, водена от Русия, като се има предвид, че най-ефективните врагове на руснаците вероятно ще бъдат ислямистите, всяка помощ или разузнаване, които западните държави (включително Украйна) им предоставят, е най-добре да се запази в тайна. Може да има някои по-полезни дългосрочни резултати, не на последно място чрез възстановяване на връзките и поправяне на отношенията в региона, които са били силно напрегнати от прекомерното ангажиране на Запада.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Тези нови форми на помощ трябва да включват много повече от кинетично действие или дори военно оборудване и обучение. Като се има предвид, че регионалните режими, свързани с Русия, по дефиниция са недемократични и следователно силно фракционни, нестабилни и уязвими, тези пукнатини могат да бъдат разширени чрез ограничаване на техните потоци на доходи; подкрепа на вътрешни опозиционни сили чрез финансиране, заедно с медии и гражданско общество; и помощ на регионалните държави да ограничат влиянието си.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Същото меню от избори съществува и в самата Русия, включително следните мерки: предоставяне на информация за финансовите транзакции на лидерите директно на обществото; обучение на журналисти, счетоводители и инженери; подкрепа на организации на гражданското общество; подкрепа на опозиционни политици и учени, във втория случай чрез възлагане на работа, за да се осигури основен доход, свободен от държавен контрол; насърчаване на мрежи от опозиционни политици; публикуване на онлайн ресурси на местни езици, особено за това как да се проведе политическа кампания и да се спечели избори; обучение и оборудване на киберактивисти; и подкрепа на местна разследваща журналистика. Средствата за подкопаване на военната машина на Русия – и за ограничаване на тези съюзници, които, съзнателно или не, я подкрепят – надхвърлят опитите за налагане на ембарго и санкции. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Освен ако такива мерки не се прилагат с изключителна регулаторна прецизност, те могат да предоставят прикритие на неуспешна политика и винаги ще бъдат смекчавани от ролята на бизнеса в търсенето на печалба или от страхове за прекалено компрометиране на целостта на глобалната финансова система. По-скоро, санкциите трябва да се разглеждат като част от континуум на държавни действия, в единия край на който е по-внимателното калибриране на ползите за разпадане на авторитаризма, а в другия – по-строга прилагане на мерки, специфично насочени към индивиди. Това е капацитет, който съществува днес в безпрецедентни детайли. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Укрепване на съдебната експертиза</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Войната обикновено посещава бедни места, правейки ги още по-бедни. Цената на затварянето на очи пред безразборното разрушение на общности в Украйна не лежи само в разходите за собственост. В крайна сметка, тя поставя интересите на държавата над – и очевидно извън – тези на индивида, противоположно на самата предпоставка на режима на правата на човека, който последва Втората световна война, където, с думите на уважавания нюрнбергски юрист Херш Лаутерпахт, \"благосъстоянието на индивида е крайната цел на всички закони.\"</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Лаутерпахт е роден близо до Хабсбург Лемберг, сега Лвов в съвременна Украйна. Други украинци са поели същата борба, не на последно място Нобеловата лауреатка Александра Матвийчук, чийто Център за граждански свободи е документирал над 78,000 военни престъпления досега. Цифровите технологии предлагат огромни напредъци в проследяването на извършителите, от войници до командири и дори чиповете и производствените линии, отговорни за ракетите и дроновете, които падат върху украинските градове. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ахилесовата пета на санкциите остава тяхното (липса на) прилагане, движено от политически различия или финансово предимство, и улеснено от липсата на последствия. Ефективното прилагане на санкции може и трябва да бъде укрепено чрез законодателни и незаконодателни средства на национално ниво. Има нужда от увеличаване на аналитичния капацитет на институциите, за да се увери, че те са правилно наети. Например, вариацията в капацитета за мониторинг на санкции варира в Европа в отдели, съставени от пет до 150 души. По същия начин, ограничаването на пране на пари чрез транзитни сметки е важно за намаляване на корупционните практики. Един от начините за улесняване на това е да се приложи без допълнително забавяне Директивата за конфискация на ЕС от всички държави членки на ЕС и да се включи в националната правна рамка на всички държави членки. Също така на законодателно ниво, повече държави трябва да изменят съответните си наказателни кодекси, за да въведат или укрепят наказанията за нарушения на международните санкции.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Но санкциите не трябва да бъдат предлог за представяне на опции като увеличаване на изолацията и нищо друго или повече. На спектъра на принуда, трябва да има морков с тоягата. Например, бинарният избор на санкции не трябва да затъмнява много по-трудния и сложен бизнес на ангажиране с опозиционни сили, парламентарни и неправителствени, включително бизнеса, за изграждане на избирателни бази за промяна. Това вероятно е урокът от апартейда в Южна Африка, който най-често се пренебрегва, въпреки силата и въздействието на тази роля. Това е така, защото не е била драматична акция от външната страна, която е довела до промяна, а по-скоро подкрепата на тези, които се борят за промяна от външната страна. Южна Африка не се е променила, защото е била изолирана. Тя се е променила, защото режимът не е искал да бъде изолиран и тези, които са останали свързани, са получили всички предимства и силни страни от това. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Санкциите остават критични за намаляване на капацитета на правителството, отчасти чрез увеличаване на разходите и сложността за оцеляване на режима и осигуряване на това, че елитите в частност не са имунизирани от последствията от действията си. Промяната в поведението на елитите зависи от увеличаването на натиска, който може да избута страните от бойното поле и на преговорната маса. Санкциите могат да помогнат за накланяне на баланса, не на последно място в променянето на възприятията за безнаказаност на елитите. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Каквито и да са обходите, разработени от режима на апартейда в Южна Африка и бизнеса, който оперира там, в крайна сметка военните, икономическите и социалните разходи надвишават ползите, и режимът се е променил. Но това изискваше последователен подход, включващ широк спектър от санкции с (почти) глобална подкрепа, както и различни моркови, не на последно място перспективата за глобално включване. В основата си, това изискваше рационален режим, който беше готов да отстъпи политическа власт, ако разходите за задържане надвишаваха ползите от отпускането. В противоречие, тогава, на ентусиазма за санкции като мярка под война, те не обещават мигновена промяна, нито са ефективни без цялостен подход. Те могат, ако са така замислени, да помогнат за промяна на посоката на движение.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Тази статия частично се основава на заглавието на книгата на Грег Милс и Дейвид Килкълън \"Изкуството на войната и мира\" (Йоханесбург: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Грег Милс</strong> е директор на </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Фондацията Бренхурст</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Рей Хартли</strong> е изследователски директор на </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Фондацията Бренхурст</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Григорий Немират</strong> е член на Върховната рада на Украйна и заместник-председател на парламентарната комисия по външни работи. Луис Равина е професор в Университета на Навара.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:47.187",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Санкциите винаги са вид двуостър меч. За да бъдат ефективни и да предотвратят заобикалянето им, те трябва да бъдат всеобхватни и да включват колкото се може повече държави. Промяната на поведението на елита зависи от увеличаването на вида натиск, който изтласква страните от бойното поле и ги поставя на масата за преговори. Следователно санкциите могат да помогнат за накланяне на везните.</I>\r\n<br><br>\r\nРежимите на санкции целят да променят поведението на елита, като увеличават разходите и залозите на техните избори, както директно по отношение на намаляване на личния им комфорт, включително пътувания и достъп до финанси, така и индиректно, като увеличават популярния натиск срещу тяхното управление чрез икономически трудности. Това подчертава един от няколкото проблема със санкциите. Тези елити обикновено не се интересуват от благосъстоянието на народа, което обяснява тяхното отношение към демокрацията и по-широките й ползи.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"bg",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:38:02.912",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Jääkaappi ja televisio. Pakotteet sodan muotona.",
                key:"uid": string:"8f831bc8-c83a-4eb9-a384-d9fefc454ba2",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">He ovat enemmän huolissaan omasta vallastaan ja elämäntapansa rahoittamisesta, riippumatta siitä, mitä se maksaa heidän kansalleen. Mutta on olemassa keinoja ja keinoja, suoria ja epäsuoria, nostaa tällaisen valinnan kustannuksia. Osa näistä uusista keinoista on kehitetty Venäjän täysimittaisen hyökkäyksen jälkeen Ukrainaan.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Taloudelliset pakotteet ovat pehmeämmän pakottamisen väline, joka alkaa diplomaattisesta eristyksestä ja vapaaehtoisista boikoteista ja päättyy fyysisiin saartoihin. Ne voivat jopa sisältää pehmeämpiä toimenpiteitä, kuten avun tarkempaa kalibrointia. Vaikka monet – yleensä ne, joihin niitä sovelletaan – ovat nopeita väittämään, että pakotteet eivät toimi, historia viittaa siihen, että ainakin joissakin tapauksissa, oikealla poliittisella tahdolla, ne voivat. Mutta liiallinen riippuvuus pakotteista todennäköisesti tuottaa vain itseensä tyytyväisyyttä. Tämän yksin keskittyminen vain hämärtää muita väkivallattomia mahdollisuuksia kannustaa ja itse asiassa helpottaa muutoksia hallituksen käyttäytymisessä.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Pieni apu ystäviltämme</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pakotteiden kiertäminen on helpompaa, kun puuttuu diplomaattista tukea niiden asettamisen taustalla olevalle asialle, mikä heijastaa omia etuja. Venäjän sota Ukrainassa on hyvä esimerkki. Hallitukset, jotka edustavat noin 60 prosenttia maailman väestöstä, mukaan lukien Intia, Kiina, Etelä-Afrikka ja suuri osa Lähi-itää, eivät alussa konfliktia hyväksyneet Ukrainan tai lännen kertomusta sodasta vuonna 2022 eri syistä. Näihin kuului omat edut ja lännen kaksoisstandardien käsitykset. Tällaisia käsityksiä, olipa ne oikeutettuja tai ei, viljeltiin ja edistettiin aktiivisesti Venäjän toimesta sosiaalisessa mediassa, vahvistaakseen ajatusta Naton aggressorina ja Venäjä uhreina. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Vastauksena Venäjän vuonna 2014 ja 2022 tapahtuneisiin hyökkäyksiin Ukrainassa, länsi on asettanut ennennäkemättömän joukon taloudellisia toimenpiteitä Moskovaa vastaan. Euroopan unioni on kesäkuuhun 2024 mennessä hyväksynyt 14 pakettia pakotteita, jotka kohdistuvat yli 2 200 yksilöön ja toimijaan, ja kattavat laajan valikoiman sektoreita, tavaroita ja palveluja. Vuorostaan Yhdysvallat on asettanut yli 14 000 pakotetta, enemmän kuin Irania, Kuubaa ja Pohjois-Koreaa vastaan yhteensä, kohdistuen 10 173 yksilöön, 4 089 toimijaan, 177 alukseen ja 100 lentokoneeseen. Yhteensä Venäjä on ollut yli 14 000 pakotteen kohteena. Tällaisilla toimenpiteillä oli tarkoitus heikentää Moskovan kykyä käydä sotaa vähentämällä sen tuloja ja rajoittamalla pääsyä kriittisiin teknologioihin sen sotakoneelle. Kuitenkin, vaikka tämä hallinto on epäilemättä vaikeuttanut venäläisten elämää, ja vaikutusten täysi laajuus ei ole tiedossa, huolimatta kymmenestä vuodesta konfliktia ja \"historian laajimmasta pakoteregiimistä\", mikään ei näytä muuttuneen.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ajatus oli alussa, että lännen pakotteet purisivat hitaasti mutta varmasti, tehden konfliktista \"taistelun jääkaapin ja television välillä\", kuten eräs ukrainalainen eversti kommentoi sodan 2022-vaiheen alussa. Retoriikka voi täyttää sydämen, hän sanoi, mutta harvoin täyttää vatsan. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">On ollut joitakin konkreettisia tuloksia. Yhdysvaltojen ja Ukrainan yhteisen </span><span data-contrast=\"auto\">Kansainvälisen työryhmän Venäjän pakotteista</span><span data-contrast=\"auto\"> mukaan tällaiset rajoitukset ovat kutistaneet Venäjän </span><span data-contrast=\"auto\">maksataseen ylijäämää. Yhteensä tämän arvioitiin olevan 60 prosenttia alhaalla vuosina 2022-23. Myös rupla heikkeni, mikä nosti inflaatiota ja samalla loi sosiaalisia vaikutuksia, joita pahensi rahoituksen siirtäminen sodasta Venäjän kansallisesta hyvinvointirahastosta. Öljy- ja kaasukaupasta saadut tulot – jotka vastasivat lähes puolta (noin 230 miljardia Yhdysvaltain dollaria) vientituloista vuonna 2021 – ovat reportedly laskeneet noin 50 prosenttia vuonna 2023, kun \"vakaan ja maksukykyisen markkinan, teknologian kuilun ja moninkertaistamisvaikutuksen [vaikuttavan] toimitusketjuun (tankkerikuljetus, satamapalvelut, putkikuljetus)\" kaikki alkoivat purra. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Sateen kestämistä?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Kuitenkin jokaisen pakotteiden onnistumisen merkin myötä näyttää olevan ristiriitaista näyttöä. Huolimatta pakotteiden laajuudesta, Venäjän talous on toistuvasti kyennyt vastustamaan ennusteita sen välittömästä tuhosta, mukaan lukien taloudellinen romahdus, taantuma, hallitsematon inflaatio ja osaamis- ja teknologiavaje. Kuten </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> huomautti elokuussa 2024: \"Huolimatta pakotteista ja paria-statuksesta, Venäjän talous kasvaa voimakkaasti. On käynyt ilmi, että baakkanaalinen kulutus sodan aikana todella saa asiat liikkeelle.\" Jos jotain, pakotteiden kiertäminen on myös piristänyt taloutta, kun aikaisemmin lännen omistamat yritykset on ostettu halvalla Venäjällä. Toimitusketjuja on myös perustettu ystävällisten maiden kanssa (tähän luetaan Kiina, Iran, Intia ja Pohjois-Korea muiden joukossa), alun perin monipuolistamaan Venäjän öljyvientejä ja varmistamaan teknologian virtausta korkean teknologian aseiden osiin. Kuitenkin tätä tavoitellaan yhä enemmän myös kulutustavaroiden osalta. Kolmekymmentä kuukautta hyökkäyksen jälkeen </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> raportoi, että puolet tavara-importeista tulee Kiinasta, kaksinkertainen osuus ennen hyökkäystä. Venäjän BKT:n odotetaan kasvavan yli kolme prosenttia vuonna 2024, mikä on sen nopein kasvuspurtti sitten 2010-luvun. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Raporttien mukaan Venäjä on käyttänyt menestyksekkäästi kolmansien osapuolten kaupankäyntiyrityksiä Dubain kautta, jotka jakavat sen öljytuotteita Länsi-Afrikassa. Venäläistä öljyä myydään alle markkinahintojen maissa kuten Burkina Fasossa ja Malissa, missä se on auttanut pitämään syöpää aiheuttavat sotilasjohtajat vallassa, sekä valtioissa, jotka haluavat hyötyä halpahintaisesta öljystä, kuten Ghanassa, Norsunluurannikolla ja Beninissä. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ottaen huomioon Putinin valtion suljetun kirjanpidon ja salaisuuden, voi olla vaikeaa määrittää pakoteregiimin todellisia, pitkäaikaisia vaikutuksia. On varmasti todennäköistä, että se on tehnyt sotatuotannosta ja uudelleenaseistamisesta kalliimpaa ja monimutkaisempaa, ottaen huomioon komponenttien saatavuuden erityisesti Pohjois-Koreasta, Kiinasta ja Iranista. Virallisesti Venäjä on lisännyt </span><span data-contrast=\"auto\">sotilasmenojaan</span><span data-contrast=\"auto\"> 2,7 prosentista BKT:stä vuonna 2022, 3,9 prosenttiin vuonna 2023 ja kuuteen prosenttiin vuonna 2024, tai hieman alle kolmanneksen sen valtion budjetista. </span><span data-contrast=\"auto\">Vuoden 2024 alussa kuitenkin arvioitiin, että Venäjän puolustusmenot saattavat olla jopa 40 prosenttia sen budjetista, koska sota Ukrainassa maksaa enemmän kuin sen yhteenlaskettu meno terveydenhuoltoon ja koulutukseen. Vertailun vuoksi Yhdysvallat käytti 11 prosenttia, kun taas Naton keskiarvo oli 4,3 prosenttia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ulkoisten pakotteiden aiheuttamat paineet eivät kuitenkaan ole olleet riittävän voimakkaita, ainakin ukrainalaisten näkökulmasta, eivätkä niitä ole asetettu nopeasti tai ankarasti riittävästi varmistaakseen, että jääkaappi voitti television. Venäjä on ollut taitava sekä oman sotilastuotantonsa nopeuttamisessa, hitaasta alusta huolimatta, ehkä nopean voiton ennakoimiseksi, että hankkimaan materiaalia liittolaisiltaan. B</span><span data-contrast=\"auto\">Aktivoimalla oman akselinsa Moskova on saanut ainakin kolme miljoonaa raskasta tykistökierrosta Pohjois-Koreasta elokuusta 2023 lähtien (ja ehkä jopa kuusi miljoonaa), ja 300 000 Iranista vuonna 2023. Venäjä itse tuottaa</span><span data-contrast=\"auto\"> noin 250 000 tykistökierrosta kuukaudessa, tai kolme miljoonaa vuodessa. Yhdysvalloilla ja Euroopalla on yhdessä kapasiteetti tuottaa noin 1,2 miljoonaa kuulaa vuodessa, kun taas Yhdysvallat on asettanut itselleen tavoitteeksi tuottaa 100 000 tykistökierrosta kuukaudessa vuoden 2025 loppuun mennessä. Venäjän kerrotaan pyörittävän tykistökauppoja 24/7 vuorotellen 12 tunnin vuoroissa, ja arvioiden mukaan nyt noin 3,5 miljoonaa venäläistä työskentelee alalla. Tämä on noussut noin kahdesta 2,5 miljoonasta ennen sotaa. Lisäksi kriittiset lännen tavarat ja komponentit löytävät edelleen tiensä Venäjän sotakoneeseen.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pakotteet ovat sisäisesti rajoitettuja, koska ne harvoin kohdistuvat ulkomaisiin toimijoihin. Sen sijaan ne kohdistuvat kotimaisiin toimijoihin, kuten Yhdysvaltojen yrityksiin tai niihin, jotka toimivat Yhdysvaltojen lainkäyttövallan alaisina. Silti kiertotavat ovat yleensä askeleen edellä pakoteregiimejä. Esimerkiksi suurin korkean prioriteetin taistelukenttäesineiden toimituslähde, joka on tarpeen venäläisille asejärjestelmille, on reportedly amerikkalainen yritys Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Markkinat löytävät myös nopeasti uuden tasapainon, ottaen huomioon hintahäiriön. Korkojen nousu on nostanut ruplan arvoa. Pakotteet eivät myöskään toimi, kun siteitä ei ole. Yhdysvallat ei esimerkiksi ole merkittävä kauppakumppani Venäjän kanssa.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Ruuvien kiristäminen</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Vastauksena näihin heikkouksiin on tapahtunut kaksi suurta muutosta pakoteregiimeissä tällä vuosisadalla: halukkuus kohdistaa valikoituja yksilöitä ja pakottaa rahoitusjärjestelmiä, jotka tukevat hallitsijoita. Verotuksen asianajaja Sergei Magnitskyn mukaan nimetty, joka väitetysti murhattiin Moskovan vankilassa vuonna 2009 paljastaessaan venäläisten viranomaisten korruptiota, Yhdysvaltojen hallituksen Global Magnitsky Act on laaja, kohdennettu, ihmisoikeus- ja korruptionvastainen pakoteohjelma, joka kohdistuu hallituksen viranomaisiin sekä yksityisiin kansalaisiin. Vuoden 2012 laki valtuuttaa Yhdysvaltojen hallituksen pakottamaan ulkomaisia hallituksen viranomaisia ympäri maailmaa, jotka ovat ihmisoikeusrikkojia, jäädyttämään heidän varansa ja kieltämään heitä pääsemästä Yhdysvaltoihin. Ensimmäisten kymmenen vuoden aikana Magnitsky mainitsi 450 yksilöä. Ohjelman suuri vahvuus on sen tarkoituksellinen yritys katkaista korruptoituneet ja tahraantuneet yksilöt globaalista rahoitusjärjestelmästä.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lisäksi, vaikka Venäjää vastaan kohdistetut pakotteet alkoivat heikosti vuonna 2022 (esimerkiksi EU:n pakettissa oli poikkeuksia luksustuotteille, jotta voitaisiin tyydyttää Italiaa), ne laajentuivat pian Venäjän pankkijärjestelmään. Huolimatta pelosta lännen pankkien vaikutuksesta, Venäjältä estettiin SWIFT-kansainvälisen maksujärjestelmän käyttö. Katkaisemalla seitsemän venäläispankin pääsyn järjestelmään länsi nosti merkittävästi pankkitoiminnan kustannuksia, huolimatta eurooppalaisten pankkien vastustuksesta. I</span><span data-contrast=\"auto\">n lisäksi dollarin aseistaminen tällä tavalla, Venäjän valuuttavarantojen jäädyttäminen oli ennennäkemätön käyttö ylimääräisestä lainkäyttövallasta. </span><span data-contrast=\"auto\">Kutsu takavarikoida yli 300 miljardia Yhdysvaltain dollaria, joita lännen pankit pitävät, ja käyttää niitä Ukrainan avustamiseen, herätti myös hälytyksen kaupallisissa pankeissa. Kuten Bill Winters, Standard Chartered -pankin johtaja, sanoi vastauksena tähän ehdotukseen, rahoitusyhteisön reaktio venäläisten jäädytettyjen varojen voittojen takavarikoimiseen olisi \"sekava\" pelkojen keskellä \"keskuspankkien ja valuuttojen aseistamisesta\".</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tällaiset pelot poliittisesta ja aseistetusta Yhdysvaltain dollarista ovat osittain vastuussa dollarin osan laskusta globaalista varannosta 70 prosentista vain alle 60 prosenttiin tällä vuosisadalla, kun maat pyrkivät suojaamaan varantojaan pakotteilta. Yhdistettynä kauppakiistoihin Kiinan kanssa, Yhdysvaltojen kansainvälisen rahoitusjärjestelmän aseistaminen tulee todennäköisesti muuttamaan ei-lännen valtioiden toimintaa ja johtamaan kilpaileviin rakenteisiin, jotka saattavat saada merkittävää tukea</span><span data-contrast=\"auto\">. Tämä selittää, miksi Peking on kehittänyt oman kansainvälisen maksualustansa – rajat ylittävän pankkien maksujärjestelmän (CIPS). Tämä on riippumaton SWIFT:stä ja sitä hyväksytään Venäjällä sekä pankeissa Brasiliassa ja muualla. </span><span data-contrast=\"auto\">Mutta muutokset tähän järjestelmään saattavat viedä aikaa, ottaen huomioon dollarin jatkuva ensisijaisuus varantovaluuttana.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pakotteet ovat aina eräänlainen kaksiteräinen miekka. Jotta ne olisivat tehokkaita ja estäisivät kiertämistä, niiden on oltava kattavia ja sisältää mahdollisimman monta maata. Kuitenkin tämä on vaikeaa saavuttaa, kun riippuvuus Venäjästä taloudellisilla ja kaupallisilla alueilla vaihtelee; rajoitettu halukkuus kärsiä liikaa; vahvat eturyhmät; \"pyhät lehmät\" kuten ydinpolttoaine tai laitokset; strategisten häiritsijöiden saatavuus, jotka ovat hyötyneet eniten lännen pakotteista Venäjää vastaan; sekä taktiset häiritsijät, jotka eivät liittyneet pakotteisiin ja olivat keskeisiä tavaroiden uudelleenvientissä. Tämä pahentaa monien porsaanreikien olemassaolo ja toissijaisten pakotteiden riittämätön täytäntöönpano. Kaikki tämä on antanut Venäjälle pitkän ajan sopeutua ja tehdä vaihtoehtoisia järjestelyjä.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lännen taloudellista yhtenäistä rintamaa vastaan Venäjä on taistellut takaisin käyttäen rinnakkaismarkkinoita, kaksikäyttöteknologiaa ja kolmansien maiden kanavia. Mutta rajoja on. On olemassa lisäkustannus, kuten Etelä-Afrikka oppi apartheidin aikana, salakuljetetun teknologian ostamisesta. Toimittajat ovat kalliita ja varovaisia menettämään pääsyn rikkaampiin markkinoihin. Ja teknologia ei voi korvata osaavien työntekijöiden menetystä, joka yleensä seuraa pakotteita. Mitä pidempään sota jatkuu ja pakotteet pysyvät voimassa, sitä vaikeammaksi asiat tulevat, ei vähiten siksi, että sota on kallista liiketoimintaa.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Työskentele älykkäämmin hallituksen käyttäytymisen muutoksen puolesta</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Useat merkittävät henkilöt ovat vaatineet jäädytettyjen venäläisten varojen jakamista, mukaan lukien Bill Browder, pitkäaikainen Vladimir Putinin vihollinen. Mutta, kuten edellä on korostettu, tähän lähestymistapaan liittyy vakavia huolia, joista osa johtuu huolista voittojen suhteen, toiset globaalin rahoitusjärjestelmän vaikutuksista, ja jotkut molemmista. Tämä viittaa tarpeeseen tuoreelle taktiseen ajattelulle siitä, miten käyttää jäädytettyjä venäläisiä varoja. Ottaen huomioon Ukrainan tarpeet, kansainvälisiä viranomaisia voitaisiin pyytää käyttämään takavarikoituja venäläisiä varoja vakuutena uusien ukrainalaisten joukkovelkakirjojen liikkeeseenlaskussa. Takavarikoitujen varojen korkoa voitaisiin käyttää nyt vahvistamaan viestiä vakuudesta ja samalla laskea korkolaskua Ukrainalle, erityisesti maksamaan meneillään olevista sanktioista IMF-lainoille. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Rahoitus olisi hyödyllistä. Suuri vaara luoda suurta melua pakotteista on se, että on mahdollisuus esittää pakottava osapuoli pahoina, eräänlaisena perverssina moraalisena vastapainona. Tämä pahenee väistämättömällä vuotamisella niistä asioista, jotka oletettavasti ovat pakotteiden alaisia, aivan kuten Kiovan oikeuslaitoksen tutkimuslaitoksen löydökset muistuttavat meitä. On olemassa toinen lähestymistapa, joka on vähemmän perustunut pakotteita seuraavaan moralismiin kuin ongelman käsittelyyn tavalla, joka on linjassa ulkoisten sitoutumisten etujen tarkemman kalibroinnin kanssa. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Esimerkiksi Pohjois-Afrikassa ja Sahelissa, niille, jotka pyrkivät purkamaan Venäjän johtamaa epävakautta, ottaen huomioon, että venäläisten tehokkaimmat viholliset ovat todennäköisesti islamisteja, kaikki apu tai tiedustelu, jota lännen valtiot (mukaan lukien Ukraina) antavat heille, on parasta pitää salassa. Saattaa olla joitakin hyödyllisiä pitkäaikaisia tuloksia, ei vähiten alueen yhteyksien uudelleenrakentamisen ja suhteiden korjaamisen kautta, joita lännen liiallinen sitoutuminen on pahasti rasittanut.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Nämä uudet avustuksen muodot tulisi sisältää paljon enemmän kuin kineettinen toiminta tai jopa sotilaallinen varustus ja koulutus. Ottaen huomioon, että Venäjän kanssa liitännäiset alueelliset hallitukset ovat määritelmän mukaan epädemokraattisia ja siten erittäin fraktioituneita, epävakaita ja haavoittuvia, näitä halkeamia voidaan laajentaa rajoittamalla niiden tulovirtoja; tukemalla sisäisiä oppositiovoimia rahoituksen avulla yhdessä median ja kansalaisyhteiskunnan kanssa; ja auttamalla alueellisia valtioita rajoittamaan niiden vaikutusvaltaa.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sama valikoima vaihtoehtoja on olemassa Venäjällä itsessään, mukaan lukien seuraavat toimenpiteet: tietojen tarjoaminen johtajien taloudellisista transaktioista suoraan yleisölle; toimittajien, kirjanpitäjien ja insinöörien kouluttaminen; kansalaisyhteiskuntajärjestöjen tukeminen; oppositiopoliitikkojen ja akateemikoiden tukeminen, jälkimmäisessä tapauksessa tilaamalla työtä varmistaakseen perustoimeentuloa, joka on vapaa valtion valvonnasta; oppositiopoliitikkojen verkostojen edistäminen; paikallisten kielten verkkosivustojen julkaiseminen, erityisesti siitä, miten käynnistää poliittinen kampanja ja voittaa vaalit; kyberaktivistien kouluttaminen ja varustaminen; ja paikallisen tutkivan journalismin tukeminen. Keinot Venäjän sotakoneen heikentämiseksi – ja rajoittamiseksi niille liittolaisille, jotka, tietoisesti tai muuten, tukevat sitä – menevät pidemmälle kuin yritykset asettaa saartoja ja pakotteita. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ellei tällaisia toimenpiteitä sovelleta täydellisellä sääntelytarkkuudella, ne voivat antaa kunnioituksen verhon epäonnistuneelle politiikalle, ja niitä rajoittaa aina liiketoiminnan rooli voiton etsimisessä tai pelot ylittää globaalin rahoitusjärjestelmän eheyden. Pikemminkin pakotteita tulisi pitää osana valtion toiminnan jatkuvuutta, jonka toisessa päässä on tarkempi kalibrointi etuista autoritarismin purkamiseksi ja toisessa tiukempi toimenpiteiden soveltaminen, erityisesti yksilöitä kohden. Tämä on kyky, joka on olemassa tänään ennennäkemättömän tarkasti. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Vahvista forensiikkaa</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sota vierailee yleensä köyhissä paikoissa, tehden niistä vielä köyhempiä. Venäjän mielivaltaisen tuhon yhteisöille Ukrainassa ummistaminen ei maksa vain omaisuutta. Loppujen lopuksi se asettaa valtion edut yksilön etujen ylle – ja näennäisesti niiden ylle – mikä on täysin vastoin ihmisoikeusjärjestelmän perusperiaatetta, joka seurasi toista maailmansotaa, jossa, arvostetun Nürnbergin juristin Hersch Lauterpachtin sanojen mukaan, \"yksilön hyvinvointi on kaikkien lakien viimeinen tavoite.\"</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht syntyi lähellä Habsburgin Lembergissä, nykyisessä Lvivissä nykypäivän Ukrainassa. Muut ukrainalaiset ovat ottaneet saman taistelun, ei vähiten Nobel-palkittu Oleksandra Matviichuk, jonka Kansalaisvapauksien keskus on dokumentoinut yli 78 000 sotarikosta tähän mennessä. Digitaaliset teknologiat tarjoavat suuria edistysaskeleita tekijöiden jäljittämisessä, sotilaista komentajiin ja jopa ohjuksista ja droneista vastuussa oleviin siruihin ja tuotantolinjoihin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pakotteiden Achilles-kantapää on niiden (puutteellinen) täytäntöönpano, jota ohjaavat poliittiset erimielisyydet tai taloudelliset edut, ja jota mahdollistaa seurausten puute. Pakotteiden tehokasta täytäntöönpanoa voitaisiin ja pitäisi vahvistaa sekä lainsäädännöllisin että ei-lainsäädännöllisin keinoin kansallisella tasolla. On tarpeen lisätä instituutioiden analyyttista kapasiteettia varmistaakseen, että ne ovat riittävästi henkilöstöä. Esimerkiksi pakotteiden valvontakapasiteetti vaihtelee Euroopassa osastoissa, jotka koostuvat viidestä 150 henkilöön. Samoin rahanpesun rajoittaminen läpivientitileillä on tärkeää korruptiivisten käytäntöjen katkaisemiseksi. Yksi keino mahdollistaa tämä on toteuttaa viipymättä EU:n takavarikkodirektiivi kaikkien EU:n jäsenvaltioiden toimesta ja sisällyttää se kaikkien jäsenvaltioiden kansalliseen lainsäädäntöön. Myös lainsäädännöllisellä tasolla useampien maiden tulisi muuttaa omia rikoslakejaan ottaakseen käyttöön tai vahvistaakseen rangaistuksia kansainvälisten pakotteiden rikkomisesta.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mutta pakotteet eivät saisi olla tekosyy esittää vaihtoehtoja eristyksen kiristämisenä ja ei mitään muuta tai enemmän. Pakottamisen spektrissä on oltava porkkana yhdessä kepin kanssa. Esimerkiksi pakotteiden binäärinen valinta ei saisi hämärtää paljon vaikeampaa ja monimutkaisempaa liiketoimintaa, joka liittyy oppositiovoimien, parlamentaaristen ja ei-hallituksellisten, mukaan lukien liiketoiminta, sitoutumiseen muutoksen rakentamiseksi. Tämä on todennäköisesti oppitunti apartheidin Etelä-Afrikasta, joka usein jää huomiotta, huolimatta tämän roolin voimasta ja vaikutuksesta. Tämä johtuu siitä, että muutos ei tullut dramaattisesta toiminnasta ulkopuolelta, vaan pikemminkin niiden tuesta, jotka taistelivat muutoksen puolesta ulkopuolelta. Etelä-Afrikka ei muuttunut, koska se katkaistiin. Se muuttui, koska hallinto ei halunnut tulla katkaistuksi ja ne, jotka pysyivät yhteydessä, olivat saaneet kaikki edut ja vahvuudet siitä, että he tekivät niin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pakotteet ovat edelleen kriittisiä hallituksen kapasiteetin vähentämisessä osittain lisäämällä kustannuksia ja monimutkaisuutta hallinnon selviytymiselle, ja varmistamalla, että erityisesti eliitit eivät ole immuuneja toiminnastaan aiheutuville seurauksille. Eliitin käyttäytymisen muuttaminen riippuu paineen lisäämisestä, joka voi työntää osapuolia taistelukentältä neuvottelupöytään. Pakotteet voivat auttaa kääntämään tasapainoa, ei vähiten muuttamalla käsityksiä eliitin rankaisemattomuudesta. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mitä tahansa kiertotapoja apartheid-hallinto kehitti Etelä-Afrikassa ja siellä toimivissa yrityksissä, lopulta sotilaalliset, taloudelliset ja sosiaaliset kustannukset ylittivät hyödyt, ja hallinto muuttui. Mutta tämä vaati johdonmukaista lähestymistapaa, mukaan lukien laaja valikoima pakotteita (lähes) globaalilla tuella sekä erilaisia porkkanoita, ei vähiten globaalin osallistumisen mahdollisuutta. Sen ytimessä se vaati rationaalista hallintoa, joka oli valmis luopumaan poliittisesta vallasta, jos pysymisen kustannukset ylittivät luopumisen hyödyt. Siten, vastoin innostusta pakotteista sodan mittarina, ne eivät lupaa välitöntä muutosta, eivätkä ne ole tehokkaita ilman kattavaa lähestymistapaa. Ne voivat, jos niin suunnitellaan, auttaa muuttamaan matkasuuntaa.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Tämä artikkeli perustuu osittain Greg Millsin ja David Kilcullenin kirjan nimeen Taidon sota ja rauha (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> on </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst-säätiön</span></a><span data-contrast=\"auto\"> johtaja. <strong>Ray Hartley</strong> on </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst-säätiön</span></a><span data-contrast=\"auto\"> tutkimusjohtaja. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> on Ukrainan korkeimman neuvoston jäsen ja ulkoasiain valiokunnan varapuheenjohtaja. Luis Ravina on professori Navarra-yliopistossa.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:48.154",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Pakotteet ovat aina eräänlainen kaksiteräinen miekka. Jotta ne olisivat tehokkaita ja estäisivät kiertämistä, niiden on oltava kattavia ja sisältää mahdollisimman monta maata. Eliitin käyttäytymisen muuttaminen riippuu siitä, että painetta lisätään siten, että osapuolet siirtyvät taistelukentältä neuvottelupöytään. Pakotteet voivat siten auttaa tasapainon kääntämisessä.</I>\n<br><br>\nPakoteregiimit pyrkivät muuttamaan eliitin käyttäytymistä nostamalla heidän valintojensa kustannuksia ja panoksia, sekä suoraan vähentämällä heidän henkilökohtaista mukavuuttaan, mukaan lukien matkustaminen ja pääsy rahoitukseen, että epäsuorasti lisäämällä kansalaisten painetta heidän hallintaansa vastaan taloudellisen vaikeuden kautta. Tämä korostaa yhtä useista ongelmista, jotka liittyvät pakotteisiin. Nämä elitit ovat yleensä välinpitämättömiä kansan hyvinvoinnista, mikä selittää heidän asenteensa demokratiaan ja sen laajempiin etuihin.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"fi",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:41.763",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Frigiderul și televizorul. Sancțiuni ca război prin alte mijloace",
                key:"uid": string:"a3cb5941-46b5-4210-b15d-f969f366e1d3",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Ei sunt mai preocupați de menținerea propriei puteri și de finanțarea stilului lor de viață, indiferent de costul pentru poporul lor. Dar există modalități directe și indirecte de a crește costurile acestor alegeri. Unele dintre aceste noi modalități au fost dezvoltate în urma invaziei pe scară largă a Rusiei în Ucraina. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sancțiunile economice sunt un instrument de constrângere la capătul mai blând al unui spectru care începe cu izolarea diplomatică și boicoturi voluntare și se termină cu blocade fizice. Acestea pot include chiar și măsuri mai blânde, cum ar fi o calibrare mai atentă a ajutoarelor. Deși mulți – de obicei cei împotriva cărora sunt aplicate – sunt rapizi să susțină că sancțiunile nu funcționează, istoria sugerează că, cel puțin în unele cazuri, cu suficientă voință politică, ele pot funcționa. Dar o dependență excesivă de sancțiuni este probabil să ofere puțin altceva decât un sentiment de satisfacție de sine. O concentrare exclusiv pe aceasta doar obscurează alte posibilități non-violente de a încuraja și, de fapt, de a facilita, schimbări în comportamentul regimului.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Cu puțin ajutor de la prietenii noștri</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ocolirea sancțiunilor este facilitată de lipsa de sprijin diplomatic pentru cauza din spatele impunerii acestora, reflectând interesul propriu. Războiul Rusiei în Ucraina este un exemplu relevant. Guvernele care reprezintă aproximativ 60% din populația lumii, inclusiv India, China, Africa de Sud și o mare parte din Orientul Mijlociu, nu au acceptat la începutul conflictului narațiunea ucraineană sau cea vestică a războiului în 2022 din diverse motive. Acestea au inclus interesul propriu și percepții ale unui dublu standard vestic. Astfel de percepții, legitime sau nu, au fost semănate și promovate activ de Rusia pe rețelele sociale, pentru a întări ideea că NATO este agresorul și Rusia victima. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ca răspuns la invaziile Rusiei din 2014 și 2022 în Ucraina, Occidentul a impus un set fără precedent de măsuri economice împotriva Moscovei. Uniunea Europeană a adoptat, până la mijlocul anului 2024, 14 pachete de sancțiuni, vizând peste 2.200 de indivizi și entități, acoperind o gamă largă de sectoare, bunuri și servicii. La rândul său, Statele Unite au impus peste 14.000 de sancțiuni, mai mult decât cele impuse Iranului, Cubei și Coreei de Nord la un loc, vizând 10.173 de indivizi, 4.089 de entități, 177 de nave și 100 de aeronave. În total, Rusia a fost supusă la mai mult de 14.000 de sancțiuni. Astfel de măsuri au avut intenția de a slăbi capacitatea Moscovei de a duce război prin diminuarea veniturilor sale și limitarea accesului la tehnologii critice pentru mașina sa de război. Cu toate acestea, chiar dacă acest regim a făcut fără îndoială mai dificil pentru ruși, iar amploarea completă a impacturilor nu este cunoscută, în ciuda unui deceniu de conflict și a „celui mai extins regim de sancțiuni din istorie”, puțin pare să se fi schimbat.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ideea a fost, la început, că sancțiunile occidentale vor mușca încet, dar inexorabil, transformând conflictul într-o „lupte între frigider și televizor”, așa cum a comentat un colonel ucrainean la începutul fazei din 2022 a războiului. Retorica poate umple o inimă plină, a spus el, dar rareori umple stomacul. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Au existat unele rezultate tangibile. Potrivit unui studiu publicat de Grupul de Lucru Internațional SUA-Ucraina pe Sancțiunile Rusiei,</span> <span data-contrast=\"auto\"> astfel de restricții au redus surplusul balanței de plăți curente a Rusiei. </span><span data-contrast=\"auto\">În general, se estimează că acesta a scăzut cu 60% în 2022-23. Rubla s-a depreciat, provocând o creștere a inflației și, în proces, creând efecte sociale agravate de devierea fondurilor către război din Fondul Național de Bunăstare al Rusiei. Veniturile din comerțul cu petrol și gaze – responsabile pentru aproape jumătate (aproximativ 230 de miliarde de dolari) din venitul din exporturi în 2021 – s-au raportat că au scăzut cu aproximativ 50% în 2023, deoarece pierderea „piețelor stabile și solvabile, decalajul tehnologic și efectul multiplicator [care afectează] lanțul de aprovizionare (transportul cu tancuri, serviciile portuare, transportul prin conducte)” a început să se resimtă. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Rezistând furtunii?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Cu toate acestea, pentru fiecare indicație a succesului sancțiunilor, pare să existe dovezi contradictorii. În ciuda gamei de sancțiuni, economia Rusiei a sfidat în mod repetat predicțiile despre doomă iminentă, inclusiv colaps financiar, recesiune, inflație galopantă și lipsă de abilități și tehnologie. Așa cum </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> a observat în august 2024: „În ciuda sancțiunilor și statutului de paria, economia Rusiei crește puternic. Se pare că cheltuielile bacchanale, într-un timp de război, chiar pun lucrurile în mișcare.” Dacă este ceva, ocolirea sancțiunilor a stimulat de asemenea economia, cu afaceri anterior deținute de occidentali cumpărate ieftin de cei din Rusia. Lanțurile de aprovizionare au fost de asemenea stabilite cu țări prietene (pentru aceasta citim China, Iran, India și Coreea de Nord, printre altele), inițial pentru a diversifica exporturile de petrol rusesc și a asigura fluxurile de tehnologie pentru inputurile de arme de înaltă tehnologie. Cu toate acestea, acest lucru este urmărit din ce în ce mai mult și pentru bunuri de consum. La treizeci de luni după invazie, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> raportează că jumătate din importurile de bunuri provin din China, de două ori mai mult decât cota de dinainte de invazie. PIB-ul Rusiei este așteptat să crească cu mai mult de trei procente în 2024, cea mai rapidă creștere din anii 2010. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Printre strategiile pe care Rusia le-a desfășurat cu succes se numără utilizarea firmelor comerciale terțe din Dubai, care distribuie produsele sale petroliere în Africa de Vest. Petrolul rusesc este vândut la prețuri sub piață în țări precum Burkina Faso și Mali, unde a ajutat la menținerea la putere a conducătorilor militari malefici, precum și a statelor dornice să beneficieze de petrolul la preț redus, cum ar fi Ghana, Coasta de Fildeș și Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Având în vedere contabilitatea închisă și secretul statului lui Putin, poate fi dificil să se determine efectele reale, pe termen lung, ale regimului de sancțiuni. Cu siguranță, este probabil să fi făcut producția militară și reînarmarea mai costisitoare și complicate, având în vedere oferta de componente la un preț premium, în special din Coreea de Nord, China și Iran. Oficial, Rusia a crescut </span><span data-contrast=\"auto\">cheltuielile militare</span> <span data-contrast=\"auto\">de la 2,7% din PIB în 2022, la 3,9% în 2023 și șase procente în 2024, sau puțin sub o treime din bugetul său guvernamental. </span><span data-contrast=\"auto\">La începutul anului 2024, totuși, se estima că cheltuielile de apărare ale Rusiei ar putea reprezenta până la 40% din bugetul său, deoarece războiul din Ucraina costă mai mult decât cheltuielile sale combinate pentru sănătate și educație. Comparativ, SUA a cheltuit 11%, în timp ce media NATO a fost de 4,3%.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Presiunea impusă de sancțiunile externe, totuși, nu a fost suficient de intensă, cu siguranță din perspectiva ucraineană, și nu a fost impusă rapid sau sever pentru a asigura că frigiderul a învins televizorul. Rusia a fost abilă atât în accelerarea propriei producții militare, după un început lent, poate în anticiparea unei victorii rapide, cât și în achiziționarea de materiale de la aliații săi. B</span><span data-contrast=\"auto\"> prin activarea propriului său ax, Moscova a obținut cel puțin trei milioane de cartușe de artilerie grea din Coreea de Nord din august 2023 (și poate chiar până la șase milioane), și 300.000 din Iran în 2023. Rusia însăși produce</span><span data-contrast=\"auto\"> aproximativ 250.000 de obuze de artilerie pe lună, sau trei milioane anual. SUA și Europa împreună au o capacitate de a produce aproximativ 1,2 milioane de obuze anual, în timp ce SUA și-a stabilit un obiectiv de a produce 100.000 de cartușe de artilerie pe lună până la sfârșitul anului 2025. Se raportează că Rusia funcționează fabrici de artilerie 24/7 pe ture rotative de 12 ore, cu aproximativ 3,5 milioane de ruși lucrând acum în sector. Aceasta este o creștere de la aproximativ două până la 2,5 milioane înainte de război. În plus, bunurile și componentele critice din vest continuă să își găsească drumul către mașina de război a Rusiei.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sancțiunile rămân în mod intrinsec limitate deoarece rareori vizează actori străini. În schimb, ele vizează actori interni, cum ar fi firmele americane sau cele care operează sub jurisdicția americană. Chiar și așa, soluțiile alternative sunt de obicei cu un pas înaintea regimurilor de sancțiuni. Ca o ilustrare, cea mai mare sursă de aprovizionare cu articole de pe câmpul de luptă de înaltă prioritate necesare pentru sistemele de arme rusești este, se pare, firma americană Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Piața găsește de asemenea rapid un nou echilibru, luând în considerare perturbarea prețurilor. O creștere a ratelor dobânzilor a dus la creșterea valorii rublei. Sancțiunile nu funcționează de asemenea atunci când există o lipsă de legături. Statele Unite, de exemplu, nu sunt un partener comercial semnificativ pentru Rusia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Strângerea șuruburilor</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ca răspuns la aceste slăbiciuni, au avut loc două mari schimbări în regimurile de sancțiuni în acest secol: disponibilitatea de a viza indivizi selectați și de a sancționa sistemele financiare care susțin conducătorii. Denumit după avocatul fiscal Sergei Magnitsky, care a fost presupus ucis într-o închisoare din Moscova în 2009 pentru expunerea corupției de către oficialii ruși, Legea Globală Magnitsky a guvernului american este un program extins, țintit, de sancțiuni pentru drepturile omului și anti-corupție, destinat oficialilor guvernamentali, precum și cetățenilor privați. Legea din 2012 autorizează guvernul american să sancționeze oficialii guvernamentali străini din întreaga lume care sunt infractori în domeniul drepturilor omului, să le înghețe activele și să le interzică intrarea în Statele Unite. În primii zece ani ai istoriei sale, Magnitsky a citat 450 de indivizi. Marea putere a programului constă în încercarea sa deliberată de a tăia legăturile cu indivizi corupți și compromiși din sistemul financiar global.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">În plus, deși sancțiunile țintite împotriva Rusiei au început slab în 2022 (au existat excepții pentru bunuri de lux, de exemplu, în pachetul de sancțiuni al UE, pentru a liniști Italia), acestea s-au extins rapid la sistemul bancar rus. În ciuda temerilor cu privire la impactul asupra băncilor occidentale, Rusiei i s-a interzis utilizarea sistemului internațional de plăți SWIFT. Prin deconectarea a șapte bănci rusești de la sistem, Occidentul a crescut semnificativ costul bancar, în ciuda rezistenței din partea băncilor europene. I</span><span data-contrast=\"auto\">n plus față de armarea dolarului în acest mod, înghețarea rezervelor valutare ale Rusiei a fost o utilizare fără precedent a jurisdicției extraterritoriale. </span><span data-contrast=\"auto\">Apelul de a confisca mai mult de 300 de miliarde de dolari americani deținute de băncile occidentale și de a le folosi pentru ajutorul Ucrainei a fost de asemenea întâmpinat cu alarmă de băncile comerciale. Așa cum a spus Bill Winters, șeful băncii Standard Chartered, ca răspuns la această sugestie, reacția comunității financiare la confiscarea profiturilor activelor rusești înghețate ar fi fost „mixtă” în mijlocul temerilor de „armare” a băncilor centrale și a monedelor.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Astfel de temeri cu privire la un dolar american politicizat și armamentat sunt parțial responsabile pentru scăderea cotei dolarului în rezervele globale de la 70% la puțin sub 60% în acest secol, pe măsură ce țările caută să-și protejeze rezervele de sancțiuni. Împreună cu fricțiunile comerciale cu China, armarea controlului SUA asupra sistemului financiar internațional va schimba cel mai probabil comportamentul puterilor non-vestice și va conduce la arhitecturi rivale, care ar putea câștiga un sprijin semnificativ. </span><span data-contrast=\"auto\">Acest lucru explică de ce Beijingul a dezvoltat propria platformă internațională de plăți – Sistemul de Plăți Interbancare Transfrontaliere (CIPS). Acesta este independent de SWIFT și este acceptat în Rusia și de băncile din Brazilia și din alte părți. </span><span data-contrast=\"auto\">Dar modificările acestui sistem ar putea dura mult timp, având în vedere primatul continuu al dolarului ca monedă de rezervă.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sancțiunile sunt întotdeauna un fel de sabie cu două tăișuri. Pentru a fi eficiente și a preveni ocolirea, ele trebuie să fie cuprinzătoare și să includă cât mai multe țări posibil. Cu toate acestea, acest lucru este dificil de realizat atunci când există diferite adâncimi de dependență de Rusia în sferele economice și comerciale; o disponibilitate limitată de a suferi prea mult; interese puternice și consolidate; sectoare „vaca sacră” precum combustibilul nuclear sau centralele; disponibilitatea de sabotori strategici care au beneficiat cel mai mult de sancțiunile occidentale asupra Rusiei; precum și sabotori tactici care nu au aderat la sancțiuni și au fost esențiali în re-exportarea bunurilor. Acest lucru este agravat de existența multor lacune și de aplicarea insuficientă a sancțiunilor secundare. Toate acestea au oferit Rusiei mult timp pentru a se adapta și a face aranjamente alternative.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">În fața frontului economic unit din partea Occidentului, Rusia a ripostat folosind piețe paralele, tehnologie cu utilizare duală și canale din țări terțe. Dar există limite. Există un preț, așa cum a învățat Africa de Sud sub apartheid, pentru a cumpăra tehnologie contrabandă. Furnizorii sunt scumpi și prudenți în privința pierderii accesului la piețe mai bogate. Și tehnologia nu poate compensa pierderea lucrătorilor calificați din „drenajul de creiere” care însoțește de obicei sancțiunile. Cu cât războiul durează mai mult și sancțiunile rămân în vigoare, cu atât lucrurile vor deveni mai dificile, nu în ultimul rând pentru că războiul este o afacere costisitoare.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Lucrează mai inteligent pentru schimbarea comportamentului regimului</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mai multe persoane notabile au cerut distribuirea fondurilor rusești înghețate, inclusiv Bill Browder, un dușman de lungă durată al lui Vladimir Putin. Dar, așa cum este subliniat mai sus, există îngrijorări grave cu privire la această abordare, unele generate de o preocupare pentru profituri, altele de impactul asupra sistemului financiar global și unele de ambele. Aceasta sugerează o nevoie de gândire tactică proaspătă cu privire la modul de a utiliza fondurile rusești înghețate. Având în vedere nevoile ucrainene, autoritățile internaționale ar putea fi solicitate să folosească activele rusești confiscate ca garanție pentru emiterea de noi obligațiuni ucrainene. Dobânda pe activele confiscate ar putea fi folosită de acum înainte pentru a întări mesajul privind garanția și, în același timp, pentru a reduce factura de dobândă pentru Ucraina, în special pentru a plăti penalitățile în curs de desfășurare pe împrumuturile FMI. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Finanțarea ar fi utilă. Pericolul de a crea o mare vâlvă în jurul sancțiunilor este că există o oportunitate de a prezenta partea care impune sancțiuni ca fiind cei răi într-o formă de echivalență morală perversă. Acest lucru este agravat de scurgerea inevitabilă a elementelor care se presupune că sunt sub sancțiuni, așa cum ne amintește Institutul de Cercetări Științifice din Kiev pentru Expertiză Judiciară. Există o altă abordare, mai puțin fundamentată în moralismul care însoțește sancțiunile decât în angajarea cu problema într-o manieră aliniată cu o calibrare mai atentă a beneficiilor regimurilor de angajare externe. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De exemplu, în Africa de Nord și Sahel, pentru cei care caută să dezvăluie destabilizarea condusă de Rusia, având în vedere că cei mai eficienți dușmani ai rușilor sunt probabil islamiștii, orice asistență sau informații pe care statele occidentale (inclusiv Ucraina) le oferă acestora este cel mai bine să fie păstrate sub acoperire. Ar putea exista unele rezultate pe termen lung mai utile, nu în ultimul rând prin reconstruirea conexiunilor și repararea relațiilor din regiune care au fost grav afectate de implicarea excesivă a Occidentului.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Aceste noi forme de asistență ar trebui să implice mult mai mult decât acțiuni cinetice sau chiar echipamente și instruire militară. Având în vedere că regimurile regionale aliniate cu Rusia sunt prin definiție nedemocratice și, prin urmare, extrem de facționale, instabile și vulnerabile, aceste fisuri pot fi lărgite prin limitarea fluxurilor lor de venituri; sprijinirea forțelor de opoziție interne prin finanțare, împreună cu media și societatea civilă; și ajutând statele regionale să își limiteze influența.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Același meniu de opțiuni există în Rusia însăși, inclusiv următoarele măsuri: furnizarea de informații despre tranzacțiile financiare ale liderilor direct publicului; formarea jurnaliștilor, contabililor și inginerilor; sprijin pentru organizațiile societății civile; sprijin pentru politicienii și academicienii din opoziție, în al doilea caz prin comisionarea de lucrări pentru a asigura un venit de bază liber de controale de stat; promovarea rețelelor de politicieni din opoziție; publicarea de resurse online în limbile locale, în special despre cum să organizezi o campanie politică și să câștigi alegerile; formarea și echiparea activiștilor cibernetici; și sprijinirea jurnalismului de investigație local. Mijloacele de a submina mașina de război a Rusiei – și de a constrânge acei aliați care, conștient sau nu, o susțin – depășesc încercările de a impune embargouri și sancțiuni. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dacă astfel de măsuri nu sunt aplicate cu o precizie de reglementare desăvârșită, ele pot oferi o mască de respectabilitate unei politici eșuate și vor fi întotdeauna atenuate de rolul afacerilor în căutarea profitului sau de temerile de a compromite prea mult integritatea sistemului financiar global. Mai degrabă, sancțiunile ar trebui să fie văzute ca parte a unui continuum de acțiune de stat, la un capăt al căruia se află o calibrare mai atentă a beneficiilor pentru a desființa autoritarismul și, la celălalt, o aplicare mai strictă a măsurilor, vizând în special indivizi. Aceasta este o capacitate care există astăzi în detalii fără precedent de criminalistică. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Întărirea criminalisticii</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Războiul vizitează de obicei locuri sărace, făcându-le și mai sărace. Costul de a închide ochii la distrugerea necontrolată a comunităților din Ucraina de către Rusia nu se află doar în costurile pentru proprietate. La urma urmei, pune interesele statului deasupra – și aparent dincolo de – cele ale individului, opusul chiar premisei regimului de drepturile omului care a urmat celui de-al Doilea Război Mondial, unde, în cuvintele distinsului jurist de la Nuremberg Hersch Lauterpacht, „bunăstarea unui individ este obiectul suprem al tuturor legilor.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht s-a născut aproape de Habsburg Lemberg, acum Lviv în Ucraina modernă. Alți ucraineni au preluat aceeași luptă, nu în ultimul rând laureata Premiului Nobel Oleksandra Matviichuk, al cărei Centru pentru Libertăți Civile a documentat până acum mai mult de 78.000 de crime de război. Tehnologiile digitale oferă progrese uriașe în urmărirea făptașilor, de la soldați la comandanți și chiar cipurile și liniile de producție responsabile pentru rachetele și dronele care cad asupra orașelor ucrainene. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Punctul slab al sancțiunilor rămâne (lipsa lor de) implementare, determinată de diferențe politice sau avantaje financiare, și facilitată de lipsa de consecințe. Implementarea eficientă a sancțiunilor ar putea și ar trebui să fie întărită prin mijloace legislative și non-legislative la nivel național. Există o nevoie de a crește capacitatea analitică a instituțiilor pentru a se asigura că sunt dotate corespunzător. De exemplu, variația capacității de monitorizare a sancțiunilor variază în întreaga Europă în departamente formate din cinci până la 150 de persoane. În mod similar, limitarea spălării banilor prin conturi de trecere (de tranzit) este importantă pentru a reduce practicile corupte. Un mijloc de a permite acest lucru este de a implementa fără întârziere Directiva de Confiscare a UE de către toate statele membre ale UE și de a o încorpora în cadrul legal național al tuturor statelor membre. De asemenea, la nivel legislativ, mai multe țări ar trebui să își modifice codurile penale respective pentru a introduce sau a întări pedeapsa pentru încălcarea sancțiunilor internaționale.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dar sancțiunile nu ar trebui să fie un pretext pentru a prezenta opțiunile ca fiind o intensificare a izolării și nimic altceva sau mai mult. Pe un spectru de constrângere, trebuie să existe o morcov cu bătaia. De exemplu, alegerea binară a sancțiunilor nu ar trebui să obscureze afacerea mult mai dificilă și complexă de a angaja forțele de opoziție, parlamentare și non-guvernamentale, inclusiv afaceri, pentru a construi constituențe pentru schimbare. Aceasta este probabil lecția din Africa de Sud sub apartheid, care este cel mai adesea trecută cu vederea, în ciuda puterii și impactului acestui rol. Acest lucru se datorează faptului că nu a fost o acțiune dramatică din exterior care a adus schimbarea, ci mai degrabă sprijinul celor care luptau pentru schimbare din exterior. Africa de Sud nu s-a schimbat pentru că a fost izolată. S-a schimbat pentru că regimul nu a vrut să fie izolat și cei care au rămas conectați au câștigat toate avantajele și puterile de a face acest lucru. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sancțiunile rămân critice în reducerea capacității guvernului, parțial prin creșterea costului și complexității pentru supraviețuirea regimului și asigurându-se că elitele în special nu sunt imune la implicațiile acțiunilor lor. Schimbarea comportamentului elitei depinde de creșterea presiunii care poate împinge părțile de pe câmpul de luptă la masa negocierilor. Sancțiunile pot ajuta la înclinarea balanței, nu în ultimul rând în schimbarea percepțiilor despre impunitatea elitei. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Indiferent de soluțiile alternative dezvoltate de regimul apartheid din Africa de Sud și de afacerile care operează acolo, în cele din urmă, costurile militare, economice și sociale au depășit beneficiile, iar regimul s-a schimbat. Dar acest lucru a cerut o abordare coerentă, inclusiv o gamă largă de sancțiuni cu sprijin (aproape) global, precum și diverse morcovi, nu în ultimul rând perspectiva incluziunii globale. La baza sa, a necesitat un regim rațional, care era pregătit să cedeze puterea politică dacă costurile de a se agăța depășeau beneficiile de a renunța. Prin urmare, contrar entuziasmului pentru sancțiuni ca măsură de evitare a războiului, acestea nu promit o schimbare instantanee, nici nu sunt eficiente fără o abordare cuprinzătoare. Ele pot, dacă sunt concepute astfel, ajuta la schimbarea direcției de călătorie.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Acest articol se bazează, în parte, pe titlul cărții lui Greg Mills și David Kilcullen, Arta Războiului și Păcii (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> este directorul </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundației Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> este directorul de cercetare al </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundației Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> este membru al Radei Supreme a Ucrainei și vicepreședinte al comisiei parlamentare pentru afaceri externe. Luis Ravina este profesor la Universitatea din Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:46.212",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sanctiunile sunt întotdeauna un fel de sabie cu două tăișuri. Pentru a fi eficiente și a preveni ocolirea, ele trebuie să fie cuprinzătoare și să includă cât mai multe țări posibil. Schimbarea comportamentului elitelor depinde de creșterea tipului de presiune care împinge părțile de pe câmpul de luptă la masa negocierilor. Sanctiunile pot, prin urmare, ajuta la înclinarea balanței.</I>\r\n<br><br>\r\nRegimurile de sancțiuni vizează schimbarea comportamentului elitelor prin creșterea costurilor și mizei ale alegerilor lor, atât direct în termeni de diminuare a confortului personal, inclusiv călătoriile și accesul la finanțe, cât și indirect prin creșterea presiunii populare împotriva domniei lor prin dificultăți economice. Acest lucru subliniază una dintre numeroasele probleme cu sancțiunile. Aceste elite sunt de obicei neinteresate de bunăstarea populară, explicând atitudinea lor față de democrație și beneficiile sale mai largi.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"ro",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:38:02.261",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"A hűtőszekrény és a televízió. A szankciók, mint a háború más eszközökkel",
                key:"uid": string:"ac1a6def-10ae-435b-b86a-c5d192a41478",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Többnyire a saját hatalmuk megőrzésével és életmódjuk finanszírozásával foglalkoznak, bármilyen áron is legyen az embereik számára. De vannak módok és eszközök, közvetlen és közvetett, a választások költségeinek növelésére. Ezek közül néhány új eszközt a Oroszország Ukrajna elleni teljes körű inváziója után fejlesztettek ki.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A gazdasági szankciók a kényszerítés eszközei a diplomáciai elszigetelés és a önkéntes bojkottok lágyabb végén, és a fizikai blokádok végén helyezkednek el. Ezek akár lágyabb intézkedéseket is magukban foglalhatnak, mint például a segélyek gondosabb kalibrálása. Míg sokan – általában azok, akikkel szemben alkalmazzák őket – gyorsan állítják, hogy a szankciók nem működnek, a történelem azt sugallja, hogy legalább bizonyos esetekben, megfelelő politikai akarat mellett, működhetnek. De a szankciókra való túlzott támaszkodás valószínűleg nem hoz mást, mint egyfajta önelégültséget. Csak erre a fókuszálás elhomályosítja a más, nem erőszakos lehetőségeket a rezsim viselkedésének ösztönzésére és valójában megkönnyítésére.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Barátaink segítségével</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A szankciók megkerülését megkönnyíti a diplomáciai támogatás hiánya az impozíciójuk mögött álló ok iránt, amely a saját érdekeket tükrözi. Oroszország háborúja Ukrajnában jó példa erre. A világ népességének körülbelül 60 százalékát képviselő kormányok, köztük India, Kína, Dél-Afrika és a Közel-Kelet nagy része, a konfliktus kezdetén különböző okokból nem fogadták el az ukrán vagy nyugati narratívát a háborúról 2022-ben. Ezek közé tartozott az önérdek és a nyugati kettős mérce észlelése. Az ilyen észleléseket, legyenek azok jogosak vagy sem, Oroszország aktívan ültette el és népszerűsítette a közösségi médiában, hogy megerősítse a NATO agresszorként és Oroszországot áldozatként ábrázoló elképzelést. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Oroszország 2014-es és 2022-es ukrajnai inváziójára válaszul a Nyugat példa nélküli gazdasági intézkedéseket hozott Moszkva ellen. Az Európai Unió 2024 közepére 14 szankciós csomagot fogadott el, amelyek több mint 2200 egyént és entitást céloznak meg, és széles spektrumú szektorokat, árukat és szolgáltatásokat ölelnek fel. Ezzel párhuzamosan az Egyesült Államok több mint 14 000 szankciót alkalmazott, többet, mint Irán, Kuba és Észak-Korea együttesen, 10 173 egyént, 4 089 entitást, 177 hajót és 100 repülőgépet célozva meg. Összességében Oroszország több mint 14 000 szankciónak volt kitéve. Ezeknek az intézkedéseknek az volt a célja, hogy gyengítsék Moszkva háborús képességét azáltal, hogy csökkentik a bevételeit és korlátozzák a háborús gépezetének kritikus technológiákhoz való hozzáférését. Mégis, bár ez a rezsim kétségtelenül megnehezítette a oroszok helyzetét, és a hatások teljes mértéke nem ismert, a konfliktus évtizede és a \"történelem legkiterjedtebb szankciós rendszere\" ellenére úgy tűnik, hogy alig változott valami.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Az elképzelés az volt, hogy a nyugati szankciók lassan, de megkerülhetetlenül hatni fognak, a konfliktust \"a hűtőszekrény és a televízió közötti küzdelemként\" jellemezve, ahogy egy ukrán ezredes megjegyezte a háború 2022-es szakaszának kezdetén. A retorika talán megtölti a szívet, mondta, de ritkán tölti meg a gyomrot. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Voltak néhány kézzelfogható eredmények. Egy az Egyesült Államok és Ukrajna közötti közös <span data-contrast=\"auto\">Nemzetközi Munkacsoport a Orosz Szankciókról</span> közzétett tanulmány szerint az ilyen korlátozások csökkentették Oroszország folyó fizetési mérlegének többletét. Összességében ezt 2022-23-ban 60 százalékos csökkenésre becsülték. A rubel is leértékelődött, ami növelte az inflációt, és e folyamat során társadalmi hatásokat teremtett, amelyeket súlyosbított a háborúra irányuló finanszírozás elterelése Oroszország Nemzeti Jóléti Alapjából. Az olaj- és gázkereskedelemből származó bevételek – amelyek 2021-ben a kivitel bevételének közel felét (körülbelül 230 milliárd amerikai dollárt) tették ki – állítólag 2023-ban körülbelül 50 százalékkal csökkentek, mivel a \"stabil és fizetőképes piacok, a technológiai rés és a szorzóhatás [amely] a beszállítói láncot (tanker szállítás, kikötői szolgáltatások, vezetékes szállítás)\" mind elkezdett hatni. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Átvészelni a vihart?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mégis, minden szankció sikerének jele mellett ellentmondásos bizonyítékok is vannak. A szankciók széles spektrumának ellenére Oroszország gazdasága többször is ellentmondott a közelgő végzetének előrejelzéseinek, beleértve a pénzügyi összeomlást, a recessziót, a elszabadult inflációt és a készségek és technológia hiányát. Ahogy <i><span data-contrast=\"auto\">A</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Gazdaság</span></i><span data-contrast=\"auto\"> 2024 augusztusában megjegyezte: \"A szankciók és a paria státusz ellenére Oroszország gazdasága erőteljesen növekszik. Kiderült, hogy a bacchanális költekezés, háború idején, valóban beindítja a dolgokat.\" Ha valami, a szankciók megkerülése is felpörgette a gazdaságot, mivel a korábban nyugati tulajdonú vállalkozásokat olcsón felvásárolták Oroszországban. A beszállítói láncokat is létrehozták baráti országokkal (ide tartozik Kína, Irán, India és Észak-Korea mások mellett), kezdetben az orosz olajexportok diverzifikálására és a technológiai áramlások biztosítására a csúcstechnológiás fegyverekhez. Azonban ezt egyre inkább a fogyasztási cikkek irányába is hajtják. Harminc hónappal az invázió után <i><span data-contrast=\"auto\">A Gazdaság</span></i><span data-contrast=\"auto\"> arról számol be, hogy a behozott áruk fele Kínából származik, ami kétszerese az invázió előtti aránynak. Oroszország GDP-je várhatóan 2024-ben több mint három százalékkal nő, ami a leggyorsabb növekedés a 2010-es évek óta. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A hírek szerint Oroszország sikeresen alkalmazta a harmadik fél kereskedelmi cégeit Dubajból, amelyek nyugat-afrikai területeken forgalmazzák kőolajtermékeiket. Az orosz olajat a piaci ár alatt dobják piacra olyan országokban, mint Burkina Faso és Mali, ahol segített fenntartani a rosszindulatú katonai uralkodókat a hatalomban, valamint olyan államokat, amelyek szeretnének profitálni az olcsó olajból, mint Ghána, Elefántcsontpart és Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Figyelembe véve Putyin államának zárt számviteli és titkosságát, nehéz lehet meghatározni a szankciós rendszer valódi, hosszú távú hatásait. Biztosan valószínű, hogy a katonai termelés és a fegyverkezés költségesebbé és bonyolultabbá vált, figyelembe véve a komponensek prémium áron történő beszerzését, különösen Észak-Koreából, Kínából és Iránból. Hivatalosan Oroszország a katonai kiadásait 2022-ben a GDP 2,7%-áról 2023-ban 3,9%-ra, 2024-re pedig 6%-ra növelte, ami a kormányzati költségvetésének csaknem egyharmadát teszi ki. 2024 elejére azonban úgy becsülték, hogy az orosz védelmi kiadások akár a költségvetésének 40%-át is kitehetik, mivel a háború Ukrajnában többe kerül, mint az egészségügyre és az oktatásra fordított összes kiadása. Összehasonlításképpen az Egyesült Államok 11%-ot költött, míg a NATO átlag 4,3% volt.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A külső szankciók által gyakorolt nyomás azonban nem volt elég intenzív, legalábbis ukrán szempontból, és nem gyorsan vagy elég szigorúan alkalmazták őket ahhoz, hogy a hűtőszekrény felülmúlja a televíziót. Oroszország ügyesen felgyorsította a saját katonai termelését, miután lassan indult, talán a gyors győzelem előrejelzése miatt, és anyagokat szerzett szövetségeseitől. B</span><span data-contrast=\"auto\">izonyosítva a saját tengelyét, Moszkva legalább hárommillió nehéz tüzérségi lövedéket szerzett Észak-Koreából 2023 augusztusa óta (és talán akár hatmilliót is), és 300 000-et Iránból 2023-ban. Oroszország maga körülbelül 250 000 tüzérségi lövedéket gyárt havonta, vagy évente hárommilliót. Az Egyesült Államok és Európa együtt körülbelül 1,2 millió lövedéket tudnak évente előállítani, míg az Egyesült Államok célul tűzte ki, hogy 2025 végére havi 100 000 tüzérségi lövedéket gyárt. Oroszország arról számolt be, hogy tüzérségi gyárakat üzemeltet 24/7-es rotációs 12 órás műszakokban, és becslések szerint most 3,5 millió orosz dolgozik a szektorban. Ez a háború előtt körülbelül két-hárommillió volt. Ezenkívül a kritikus nyugati áruk és alkatrészek továbbra is utat találnak Oroszország háborús gépezetéhez.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A szankciók intrinszikusan korlátozottak, mert ritkán célozzák meg a külföldi szereplőket. Ehelyett a belföldi szereplőket célozzák meg, mint például az amerikai cégeket vagy azokat, akik az amerikai joghatóság alatt működnek. Mégis, a megkerülések általában egy lépéssel a szankciós rendszerek előtt járnak. Például a legnagyobb forrása a magas prioritású harctéri elemeknek, amelyek szükségesek az orosz fegyverrendszerekhez, állítólag az amerikai Intel cég. </span><span data-contrast=\"auto\">A piac is gyorsan megtalálja az új egyensúlyt, figyelembe véve az árak felborulását. A kamatlábak emelkedése növelte a rubel értékét. A szankciók akkor sem működnek, ha hiányoznak a kapcsolatok. Az Egyesült Államok például nem jelentős kereskedelmi partner Oroszországgal.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">A csavarok meghúzása</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ezekre a gyengeségekre válaszul a szankciós rendszerekben két nagy változás történt ebben a században: a hajlandóság, hogy kiválasztott egyéneket célozzanak meg, és a pénzügyi rendszerek szankcionálása, amelyek fenntartják a hatalmat. A Sergei Magnitsky adószakértő nevét viselő törvény, aki állítólag 2009-ben Moszkvában megölték, mert felfedte az orosz tisztviselők korrupcióját, az Egyesült Államok kormánya által bevezetett Globális Magnitsky Törvény egy széleskörű, célzott, emberi jogi és korrupcióellenes szankciós program, amely a kormányzati tisztviselőket és a magánszemélyeket célozza meg. A 2012-es törvény felhatalmazza az Egyesült Államok kormányát, hogy világszerte szankcionálja azokat a külföldi kormányzati tisztviselőket, akik emberi jogi jogsértéseket követnek el, befagyassza a vagyonukat, és megtiltsa számukra az Egyesült Államokba való belépést. Története első tíz évében a Magnitsky 450 egyént említett. A program nagy ereje abban rejlik, hogy szándékosan próbálja meg leválasztani a korrupt és szennyezett egyéneket a globális pénzügyi rendszerről.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ezenkívül, míg a Oroszország ellen irányuló célzott szankciók 2022-ben gyengén indultak (például voltak kivételek a luxuscikkekre az EU szankciós csomagjában, hogy megnyugtassák Olaszországot), hamarosan kiterjedtek az orosz bankrendszerre. A nyugati bankokkal kapcsolatos félelmek ellenére Oroszországot megakadályozták abban, hogy használja a SWIFT nemzetközi fizetési rendszert. Hét orosz bankot leválasztva a rendszerről a Nyugat jelentősen megemelte a banki költségeket, a európai bankok ellenállása ellenére. I</span><span data-contrast=\"auto\">n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span data-contrast=\"auto\">A call to seize more than 300 billion US dollars held by western banks and employ it for Ukraine’s relief was similarly met with alarm by commercial banks. As Bill Winters, the head of Standard Chartered bank, said in response to this suggestion, the financial community’s response to seizing the profits of Russian frozen assets would be “mixed” amid fears of “weaponizing” central banks and currencies.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Az ilyen politikai és fegyveres amerikai dollár iránti félelmek részben felelősek azért, hogy a dollár részesedése a globális tartalékok között a században 70%-ról 60% alá csökkent, mivel az országok próbálják megvédelmezni tartalékaikat a szankcióktól. A Kínával folytatott kereskedelmi feszültségekkel együtt az Egyesült Államok nemzetközi pénzügyi rendszerének fegyveresítése valószínűleg megváltoztatja a nem nyugati hatalmak magatartását, és rivális architektúrákhoz vezet, amelyek jelentős támogatást nyerhetnek. Ez magyarázza, miért fejlesztette ki Peking a saját nemzetközi fizetési platformját – a Határokon Átnyúló Bankközi Fizetési Rendszert (CIPS). Ez független a SWIFT-től, és Oroszországban, valamint Brazíliában és másutt is elfogadják. </span><span data-contrast=\"auto\">De a rendszer megváltoztatása hosszú időt vehet igénybe, figyelembe véve a dollár folytatódó elsőbbségét mint tartalékvalutát.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A szankciók mindig egyfajta kettős élű kardot jelentenek. Ahhoz, hogy hatékonyak legyenek és megakadályozzák a megkerülést, átfogónak kell lenniük, és a lehető legtöbb országot magukban kell foglalniuk. Mégis, ezt nehéz elérni, amikor különböző mélységű függőségek vannak Oroszországtól a gazdasági és kereskedelmi szférákban; korlátozott hajlandóság a túlzott szenvedésre; erős érdekeltségek; \"szent tehén\" szektorok, mint például a nukleáris üzemanyag vagy erőművek; a stratégiai spoiler-ek elérhetősége, akik a legnagyobb hasznot húzták a nyugati szankciókból Oroszország ellen; valamint a taktikai spoiler-ek, akik nem csatlakoztak a szankciókhoz, és kulcsszerepet játszottak az áruk újraexportálásában. Ezt súlyosbítja a sok kiskapu létezése és a másodlagos szankciók elégtelen végrehajtása. Mindez hosszú időt adott Oroszországnak az alkalmazkodásra és alternatív megoldások kidolgozására.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A Nyugat gazdasági egységes frontjával szemben Oroszország párhuzamos piacokat, kettős felhasználású technológiát és harmadik országok közvetítőit használta. De vannak határok. Dél-Afrika az apartheid alatt megtanulta, hogy prémiumot kell fizetni a csempészett technológiáért. A beszállítók drágák és óvatosak, hogy ne veszítsenek hozzáférést a gazdagabb piacokhoz. És a technológia nem pótolhatja a \"agyelszívás\" miatt elveszett szakképzett munkavállalókat, ami általában a szankciókkal jár. Minél tovább tart a háború, és a szankciók érvényben maradnak, annál nehezebb lesz a helyzet, nem utolsósorban azért, mert a háború drága üzlet.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Okosabban dolgozni a rezsim viselkedésének megváltoztatásáért</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Számos figyelemre méltó egyén szólított fel a befagyasztott orosz alapok elosztására, köztük Bill Browder, Vladimir Putyin régóta ellensége. De, ahogy fentebb is hangsúlyozták, komoly aggályok merülnek fel e megközelítéssel kapcsolatban, néhány a profit iránti aggodalom, mások a globális pénzügyi rendszerre gyakorolt hatás miatt, és néhány mindkettő miatt. Ez friss taktikai gondolkodás szükségességét sugallja a befagyasztott orosz alapok felhasználásáról. Figyelembe véve az ukrán szükségleteket, a nemzetközi hatóságok kérhetik, hogy a lefoglalt orosz eszközöket új ukrán kötvények kibocsátásának fedezeteként használják fel. A lefoglalt eszközök után járó kamatokat most fel lehetne használni a fedezet üzenetének megerősítésére, és egyidejűleg csökkenteni lehetne az ukrán kamatkiadásokat, különösen az IMF-hitelek folyamatban lévő büntetéseinek kifizetésére. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A finanszírozás hasznos lenne. A szankciókkal kapcsolatos nagy felhajtás veszélye az, hogy lehetőség nyílik arra, hogy a szankcionáló felet a rosszfiúk közé sorolják egyfajta perverz morális egyenlőség keretében. Ezt súlyosbítja a szankciók alá eső tárgyak elkerülhetetlen szivárgása, ahogy a Kijevi Tudományos Kutatóintézet Igazságügyi Szakértői Intézet megállapításai is emlékeztetnek minket. Van egy másik megközelítés, amely kevésbé a szankciókkal járó moralizáláson alapul, mint inkább a probléma olyan módon való kezelésén, amely összhangban áll a külső elköteleződési rendszerek előnyeinek gondosabb kalibrálásával. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Például Észak-Afrikában és a Sahelben, azok számára, akik meg akarják szüntetni az orosz vezetésű destabilizációt, figyelembe véve, hogy a legjobb orosz ellenfelek valószínűleg iszlámisták, bármilyen segítség vagy hírszerzés, amelyet a nyugati államok (beleértve Ukrajnát) nyújtanak nekik, a legjobban titokban marad. Lehetnek hasznosabb hosszú távú eredmények is, nem utolsósorban a kapcsolatok újjáépítése és a nyugati túlzott elköteleződés által súlyosan megterhelt kapcsolatok helyreállítása révén a régióban.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ezeknek az új formáknak a segítségnyújtásnak sokkal többet kellene magában foglalnia, mint a kinetikus akció vagy akár a katonai felszerelés és kiképzés. Figyelembe véve, hogy az Oroszországhoz kötődő regionális rezsimek definíció szerint undemokratikusak, és így erősen frakcionáltak, instabilak és sebezhetőek, ezeket a repedéseket szélesebbé lehet tenni a bevételi forrásaik korlátozásával; a belső ellenzéki erők támogatásával finanszírozás révén, valamint a média és a civil társadalom támogatásával; és a regionális államok befolyásának korlátozásával.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ugyanez a választási lehetőségek állnak rendelkezésre Oroszországban is, beleértve a következő intézkedéseket: információk nyújtása a vezetők pénzügyi tranzakcióiról közvetlenül a nyilvánosságnak; újságírók, könyvelők és mérnökök képzése; civil társadalmi szervezetek támogatása; ellenzéki politikai és akadémiai személyiségek támogatása, második esetben munkák megbízásával, hogy biztosítsák az állami ellenőrzéstől mentes alapjövedelmet; ellenzéki politikai hálózatok támogatása; online források közzététele helyi nyelveken, különösen arról, hogyan lehet politikai kampányt indítani és választást nyerni; kiberaktivisták képzése és felszerelése; és helyi oknyomozó újságírás támogatása. Az Oroszország háborús gépezetének aláásására – és azok szövetségeseinek korlátozására, akik tudatosan vagy tudatlanul támogatják azt – a szankciók és embargók megkísérlése túlmutat.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ha az ilyen intézkedéseket nem a legmagasabb szintű szabályozási precizitással alkalmazzák, akkor a kudarcra ítélt politika tiszteletet adó álcát adhat, és mindig mérsékelve lesz a vállalkozások szerepe a profit keresésében, vagy a globális pénzügyi rendszer integritásának túlzott kompromittálásának félelme. Inkább a szankciókat a állami cselekvés folytonosságának részének kell tekinteni, amelynek egyik végén a jótékonytalanításra irányuló előnyök gondosabb kalibrálása áll, a másik végén pedig a szigorúbb intézkedések alkalmazása, kifejezetten az egyének célzására. Ez a képesség ma már példa nélküli részletességgel létezik. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">A forenzikusok megerősítése</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A háború általában szegény helyeket látogat meg, még szegényebbé téve őket. Az Oroszország közösségeinek önkényes pusztítására való szemet hunyás költsége nemcsak az ingatlanok költségeiben rejlik. Végül is az állam érdekeit helyezi az egyén érdekei fölé – és látszólag azon túl –, ami ellentétes a második világháború után követett emberi jogi rendszer alapfeltevésével, ahol Hersch Lauterpacht, a neves nürnbergi jogász szavai szerint \"az egyén jóléte minden jog végső célja\".</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht a Habsburg Lemberg közelében született, amely ma Lviv a modern Ukrajnában. Más ukránok is felvették ugyanazt a harcot, nem utolsósorban Oleksandra Matviichuk Nobel-díjas, akinek a Polgári Szabadságok Központja eddig több mint 78 000 háborús bűncselekményt dokumentált. A digitális technológiák hatalmas előnyöket kínálnak a tettesek nyomozásában, a katonáktól a parancsnokokig, sőt a rakéták és drónok gyártósoráig, amelyek ukrán városokra zúdulnak. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A szankciók Achilles-sarka továbbra is a végrehajtásuk (hiánya), amelyet politikai különbségek vagy pénzügyi előnyök vezérelnek, és amelyet a következmények hiánya tesz lehetővé. A szankciók hatékony végrehajtását erősíteni lehet és kellene, mind jogalkotási, mind nem jogalkotási eszközökkel a nemzeti szinten. Növelni kell az intézmények analitikai kapacitását, hogy biztosítsák, hogy megfelelően legyenek személyzetük. Például a szankciók nyomon követésére vonatkozó kapacitás változása Európában öt és 150 emberből álló osztályok között változik. Hasonlóképpen, a pénzmosás korlátozása a folyamatban lévő (transzitszámlák) számlákon fontos a korrupciós gyakorlatok csökkentéséhez. Ennek egyik módja az EU Konfiskálási Irányelvének azonnali végrehajtása minden EU-tagállam által, és annak beépítése az összes tagállam nemzeti jogi keretébe. Továbbá jogalkotási szinten több országnak kellene módosítania a saját büntető törvénykönyvét, hogy bevezesse vagy megerősítse a nemzetközi szankciók megsértésének büntetését.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De a szankcióknak nem szabad ürügyként szolgálniuk arra, hogy a lehetőségeket az elszigeteltség fokozásaként és semmi másként vagy többletként mutassák be. A kényszerítés spektrumán kell lennie egy répa a bot mellett. Például a szankciók bináris választása nem szabad, hogy elhomályosítsa a sokkal nehezebb és bonyolultabb üzletet az ellenzéki erőkkel való kapcsolattartásban, parlamenti és nem kormányzati, beleértve az üzletet is, hogy változásokra építsenek választókereteket. Valószínűleg ez a leckéje az apartheid Dél-Afrikának, amelyet a leggyakrabban figyelmen kívül hagynak, annak ellenére, hogy ennek a szerepnek a hatalma és hatása jelentős. Ez azért van, mert nem egy drámai külső cselekedet hozta el a változást, hanem azok támogatása, akik kívülről harcoltak a változásért. Dél-Afrika nem változott meg, mert leválasztották. Azért változott meg, mert a rezsim nem akarta, hogy leválasszák, és azok, akik kapcsolatban maradtak, minden előnyhöz és erőhöz jutottak, amit ez nyújtott. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A szankciók továbbra is kritikusak a kormányzati kapacitás csökkentésében, részben a rezsim túlélésének költségeinek és bonyolultságának növelésével, és biztosítva, hogy az elit különösen ne legyen immunis a cselekedeteik következményeivel szemben. Az elit viselkedésének megváltoztatása a nyomás növelésén múlik, amely eltérítheti a feleket a csatatérről és a tárgyalóasztalhoz terelheti őket. A szankciók segíthetnek a mérleg elbillentésében, nem utolsósorban az elit büntetlenségének észlelésének megváltoztatásában. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Bármi is legyen a megkerülések, amelyeket az apartheid rezsim Dél-Afrikában és az ott működő vállalkozások fejlesztettek ki, végső soron a katonai, gazdasági és társadalmi költségek felülmúlták az előnyöket, és a rezsim megváltozott. De ez egy koherens megközelítést igényelt, beleértve a széles spektrumú szankciókat (majdnem) globális támogatással, valamint különböző répaformákat, nem utolsósorban a globális integráció kilátását. A lényegében egy racionális rezsimre volt szükség, amely hajlandó volt lemondani a politikai hatalomról, ha a ragaszkodás költségei felülmúlták a lemondás előnyeit. Ezzel ellentétben a háború előtti szankciók iránti lelkesedéssel, nem ígérnek azonnali változást, és nem hatékonyak átfogó megközelítés nélkül. Ha úgy alakítják, segíthetnek megváltoztatni az irányt.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Ez a cikk részben Greg Mills és David Kilcullen könyvének címére épít, amely a Háború és Béke Művészete (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> a </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Alapítvány</span></a><span data-contrast=\"auto\"> igazgatója. <strong>Ray Hartley</strong> a </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Alapítvány</span></a><span data-contrast=\"auto\"> kutatási igazgatója. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> Ukrajna Legfelsőbb Tanácsának tagja és a külügyi bizottság alelnöke. Luis Ravina a Navarrai Egyetem professzora.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:59.797",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>A szankciók mindig egyfajta kettős élű kard. Ahhoz, hogy hatékonyak legyenek és megakadályozzák a megkerülést, átfogónak kell lenniük, és a lehető legtöbb országot magukban kell foglalniuk. Az elit viselkedésének megváltoztatása attól függ, hogy milyen mértékű nyomást gyakorolnak, amely a feleket a csatatérről a tárgyalóasztalhoz tereli. A szankciók ezért segíthetnek a mérleg elbillentésében.</I>\n<br><br>\nA szankciós rendszerek célja az elit viselkedésének megváltoztatása azáltal, hogy növelik a választásaik költségeit és tétjeit, közvetlenül a személyes kényelmük csökkentésével, beleértve az utazást és a pénzügyi hozzáférést, valamint közvetve a népszerű nyomás növelésével a kormányzásuk ellen gazdasági nehézségek révén. Ez kiemeli a szankciókkal kapcsolatos problémák egyikét. Ezek az elit tagjai általában nem érdeklődnek a népszerű jólét iránt, ami magyarázza a demokráciával és annak szélesebb előnyeivel kapcsolatos hozzáállásukat.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"hu",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:49.517",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Le réfrigérateur et la télévision. Les sanctions comme la guerre par d'autres moyens",
                key:"uid": string:"b7366a22-7c5d-4d5e-8d9b-b150d5da1269",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Ils sont plus préoccupés par le maintien de leur propre pouvoir et le financement de leur mode de vie, quel qu'en soit le coût pour leur peuple. Mais il existe des moyens directs et indirects d'augmenter les coûts de tels choix. Certains de ces nouveaux moyens ont été développés à la suite de l'invasion à grande échelle de l'Ukraine par la Russie.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Les sanctions économiques sont un outil de coercition à l'extrémité douce d'un spectre qui commence par l'isolement diplomatique et les boycotts volontaires et se termine par des blocus physiques. Cela peut même inclure des mesures plus douces, comme un calibrage plus attentif de l'aide. Bien que beaucoup – généralement ceux contre qui elles sont appliquées – soient rapides à affirmer que les sanctions ne fonctionnent pas, l'histoire suggère que, du moins dans certains cas, avec la bonne volonté politique, elles peuvent fonctionner. Mais une dépendance excessive aux sanctions est susceptible de n'apporter que peu de choses, sauf une mesure de satisfaction personnelle. Se concentrer uniquement sur cela obscurcit d'autres possibilités non violentes d'encourager et, en fait, de faciliter, des changements dans le comportement du régime.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Avec un peu d'aide de nos amis</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">La contournement des sanctions est facilité par un manque de soutien diplomatique pour la cause derrière leur imposition, reflétant l'intérêt personnel. La guerre de la Russie en Ukraine en est un exemple. Les gouvernements représentant environ 60 % de la population mondiale, y compris l'Inde, la Chine, l'Afrique du Sud et une grande partie du Moyen-Orient, n'ont pas accepté au début du conflit le récit ukrainien ou occidental de la guerre en 2022 pour diverses raisons. Celles-ci incluaient l'intérêt personnel et la perception d'un double standard occidental. De telles perceptions, légitimes ou non, ont été activement semées et promues par la Russie sur les réseaux sociaux, pour renforcer l'idée que l'OTAN est l'agresseur et la Russie la victime. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">En réponse aux invasions de l'Ukraine par la Russie en 2014 et 2022, l'Occident a imposé un ensemble de mesures économiques sans précédent contre Moscou. L'Union européenne a, d'ici mi-2024, adopté 14 paquets de sanctions, ciblant plus de 2 200 individus et entités, et couvrant un large éventail de secteurs, de biens et de services. À son tour, les États-Unis ont imposé plus de 14 000 sanctions, plus que celles sur l'Iran, Cuba et la Corée du Nord réunis, ciblant 10 173 individus, 4 089 entités, 177 navires et 100 avions. Au total, la Russie a été soumise à plus de 14 000 sanctions. Ces mesures avaient pour but d'affaiblir la capacité de Moscou à mener la guerre en déprimant ses revenus et en limitant l'accès aux technologies critiques pour sa machine de guerre. Pourtant, même si ce régime a sans aucun doute rendu la tâche plus difficile pour les Russes, et que l'ampleur totale des impacts n'est pas connue, malgré une décennie de conflit et le « régime de sanctions le plus étendu de l'histoire », peu de choses semblent avoir changé.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">L'idée était, au départ, que les sanctions occidentales mordraient lentement mais inéluctablement, rendant le conflit une « lutte entre le réfrigérateur et la télévision », comme l'a commenté un colonel ukrainien au début de la phase 2022 de la guerre. La rhétorique peut remplir un cœur, a-t-il dit, mais elle ne remplit que rarement l'estomac. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Il y a eu quelques résultats tangibles. Selon une étude publiée par le groupe de travail international américano-ukrainien sur les sanctions russes, ces restrictions ont réduit le surplus de la balance des paiements courants de la Russie. Dans l'ensemble, cela a été estimé à une baisse de 60 % en 2022-23. Le rouble a également déprécié, faisant grimper l'inflation et, ce faisant, créant des effets sociaux aggravés par la diversion de fonds vers la guerre depuis le Fonds national de bien-être de la Russie. Les recettes du commerce pétrolier et gazier – responsables de près de la moitié (environ 230 milliards de dollars américains) des revenus d'exportation en 2021 – auraient chuté d'environ 50 % en 2023 alors que la perte de « marchés stables et solvables, l'écart technologique et l'effet multiplicateur [affectant] la chaîne d'approvisionnement (transport par tanker, services portuaires, transport par pipeline) » commençait à se faire sentir. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Survivre à la tempête ?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pourtant, pour chaque indication du succès des sanctions, il semble y avoir des preuves contradictoires. Malgré la gamme de sanctions, l'économie russe a à plusieurs reprises défié les prévisions de sa doom imminente, y compris l'effondrement financier, la récession, l'inflation galopante et une pénurie de compétences et de technologies. Comme </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> l'a noté en août 2024 : « Malgré les sanctions et le statut de paria, l'économie russe croît fortement. Il s'avère que les dépenses bacchanales, en temps de guerre, font vraiment avancer les choses. » Si quoi que ce soit, le contournement des sanctions a également dynamisé l'économie, les entreprises autrefois détenues par des occidentaux étant rachetées à bas prix par des acteurs en Russie. Des chaînes d'approvisionnement ont également été mises en place avec des pays amis (pour cela, on entend la Chine, l'Iran, l'Inde et la Corée du Nord, entre autres), initialement pour diversifier les exportations de pétrole russe et garantir les flux technologiques pour les intrants d'armement de haute technologie. Cependant, cela est de plus en plus poursuivi pour les biens de consommation également. Trente mois après l'invasion, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> rapporte que la moitié des importations de biens proviennent de Chine, soit deux fois la part d'avant l'invasion. Le PIB de la Russie devrait croître de plus de trois pour cent en 2024, sa plus forte poussée de croissance depuis les années 2010. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Parmi les stratégies que la Russie aurait déployées avec succès figure l'utilisation de sociétés de négoce tierces basées à Dubaï, qui distribuent ses produits pétroliers en Afrique de l'Ouest. Le pétrole russe est vendu à des prix inférieurs au marché dans des pays comme le Burkina Faso et le Mali, où il a aidé à maintenir des dirigeants militaires malins au pouvoir, ainsi que des États désireux de bénéficier de pétrole à prix réduit comme le Ghana, la Côte d'Ivoire et le Bénin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Étant donné la comptabilité fermée et le secret de l'État de Poutine, il peut être difficile de déterminer les véritables effets à long terme du régime de sanctions. Certes, il est probable que cela ait rendu la production militaire et le réarmement plus coûteux et compliqués, étant donné l'approvisionnement en composants à un prix élevé, en particulier en provenance de la Corée du Nord, de la Chine et de l'Iran. Officiellement, la Russie a augmenté </span><span data-contrast=\"auto\">les dépenses militaires</span> <span data-contrast=\"auto\">de 2,7 % du PIB en 2022, à 3,9 % en 2023 et six pour cent en 2024, soit un peu moins d'un tiers de son budget gouvernemental. </span><span data-contrast=\"auto\">Au début de 2024, cependant, on estimait que les dépenses de défense russes pourraient représenter jusqu'à 40 % de son budget parce que la guerre en Ukraine coûte plus que ses dépenses combinées en santé et en éducation. En comparaison, les États-Unis ont dépensé 11 %, tandis que la moyenne de l'OTAN était de 4,3 %.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Cependant, les pressions exercées par les sanctions externes n'ont pas été suffisamment intenses, certainement du point de vue ukrainien, et n'ont pas été imposées rapidement ou sévèrement pour garantir que le réfrigérateur l'emporte sur la télévision. La Russie a su à la fois accélérer sa propre production militaire, après un démarrage lent, peut-être en prévision d'une victoire rapide, et acquérir du matériel auprès de ses alliés. B</span><span data-contrast=\"auto\">En activant son propre axe, Moscou a obtenu au moins trois millions de munitions d'artillerie lourde de la Corée du Nord depuis août 2023 (et peut-être jusqu'à six millions), et 300 000 de l'Iran en 2023. La Russie elle-même produit</span><span data-contrast=\"auto\"> environ 250 000 obus d'artillerie par mois, soit trois millions par an. Les États-Unis et l'Europe ensemble ont une capacité de production d'environ 1,2 million d'obus par an, tandis que les États-Unis se sont fixés pour objectif de produire 100 000 obus d'artillerie par mois d'ici la fin de 2025. La Russie serait en train de faire fonctionner des usines d'artillerie 24 heures sur 24, 7 jours sur 7, avec des équipes tournantes de 12 heures, avec environ 3,5 millions de Russes travaillant maintenant dans le secteur. C'est une augmentation par rapport à environ deux à 2,5 millions avant la guerre. De plus, des biens et composants critiques occidentaux continuent de trouver leur chemin vers la machine de guerre de la Russie.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Les sanctions restent intrinsèquement limitées car elles ciblent rarement des acteurs étrangers. Au lieu de cela, elles ciblent des acteurs nationaux, tels que des entreprises américaines ou celles opérant sous la juridiction américaine. Même ainsi, les solutions de contournement sont généralement un pas en avant par rapport aux régimes de sanctions. À titre d'illustration, la plus grande source d'approvisionnement en articles de champ de bataille de haute priorité nécessaires aux systèmes d'armement russes est apparemment l'entreprise américaine Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Le marché trouve également rapidement un nouvel équilibre, tenant compte du bouleversement des prix. Une hausse des taux d'intérêt a fait grimper la valeur du rouble. Les sanctions ne fonctionnent également pas lorsqu'il y a un manque de liens. Les États-Unis ne sont, par exemple, pas un partenaire commercial significatif de la Russie.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Serrer les vis</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">En réponse à ces faiblesses, deux grands changements ont eu lieu dans les régimes de sanctions au cours de ce siècle : la volonté de s'en prendre à des individus sélectionnés et de sanctionner les systèmes financiers qui soutiennent les dirigeants. Nommée d'après l'avocat fiscal Sergei Magnitsky, qui aurait été assassiné dans une prison de Moscou en 2009 pour avoir exposé la corruption de fonctionnaires russes, la loi américaine Global Magnitsky est un programme de sanctions ciblées, en matière de droits de l'homme et de lutte contre la corruption, visant les fonctionnaires gouvernementaux ainsi que les citoyens privés. La loi de 2012 autorise le gouvernement américain à sanctionner des fonctionnaires gouvernementaux étrangers dans le monde entier qui sont des contrevenants aux droits de l'homme, à geler leurs avoirs et à leur interdire l'entrée aux États-Unis. Au cours des dix premières années de son histoire, Magnitsky a cité 450 individus. La grande force du programme réside dans sa tentative délibérée de couper les individus corrompus et entachés du système financier mondial.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De plus, bien que les sanctions ciblées contre la Russie aient commencé faiblement en 2022 (il y avait des exemptions pour les biens de luxe, par exemple, dans le paquet de sanctions de l'UE, pour apaiser l'Italie), elles se sont rapidement étendues au système bancaire russe. Malgré les craintes concernant l'impact sur les banques occidentales, la Russie a été empêchée d'utiliser le système de paiement international SWIFT. En coupant sept banques russes du système, l'Occident a considérablement augmenté le coût du secteur bancaire, malgré la résistance des banques européennes. I</span><span data-contrast=\"auto\">n plus de l'armement du dollar de cette manière, le gel des réserves de devises de la Russie a été une utilisation sans précédent de la juridiction extraterritoriale. </span><span data-contrast=\"auto\">L'appel à saisir plus de 300 milliards de dollars américains détenus par des banques occidentales et à les utiliser pour l'aide à l'Ukraine a également été accueilli avec alarmes par les banques commerciales. Comme l'a déclaré Bill Winters, le directeur de la banque Standard Chartered, en réponse à cette suggestion, la réaction de la communauté financière à la saisie des bénéfices des actifs russes gelés serait « mitigée » au milieu des craintes de « militariser » les banques centrales et les devises.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">De telles craintes d'un dollar américain politisé et militarisé sont en partie responsables de la part du dollar parmi les réserves mondiales tombant de 70 % à un peu moins de 60 % au cours de ce siècle, alors que les pays cherchent à protéger leurs réserves contre les sanctions. Couplé à des frictions commerciales avec la Chine, l'</span><span data-contrast=\"auto\">armement du contrôle américain sur le système financier international changera très probablement la conduite des puissances non occidentales et conduira à des architectures rivales, qui pourraient gagner un soutien significatif</span><span data-contrast=\"auto\">. Cela explique pourquoi Pékin a développé sa propre plateforme de paiement international – le Système de paiement interbancaire transfrontalier (CIPS). Cela est indépendant de SWIFT et est accepté en Russie et par des banques au Brésil et ailleurs. </span><span data-contrast=\"auto\">Mais les changements apportés à ce système pourraient prendre beaucoup de temps, étant donné la primauté continue du dollar en tant que monnaie de réserve.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Les sanctions sont toujours une sorte d'épée à double tranchant. Pour être efficaces et prévenir le contournement, elles doivent être complètes et inclure autant de pays que possible. Pourtant, cela est difficile à réaliser lorsqu'il existe différents niveaux de dépendance à la Russie dans les sphères économique et commerciale ; une volonté limitée de souffrir trop ; de forts intérêts acquis ; des secteurs « vaches sacrées » comme le combustible nucléaire ou les centrales ; la disponibilité de perturbateurs stratégiques qui ont le plus bénéficié des sanctions occidentales contre la Russie ; ainsi que des perturbateurs tactiques qui n'ont pas rejoint les sanctions et ont été instrumentaux dans la réexportation de biens. Cela est aggravé par l'existence de nombreuses échappatoires et l'insuffisance de l'application des sanctions secondaires. Tout cela a accordé à la Russie beaucoup de temps pour s'adapter et faire des arrangements alternatifs.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Face à l'unité économique de l'Occident, la Russie a riposté en utilisant des marchés parallèles, des technologies à double usage et des canaux de pays tiers. Mais il y a des limites. Il y a une prime, comme l'a appris l'Afrique du Sud sous l'apartheid, à acheter des technologies de contrebande. Les fournisseurs sont chers et méfiants de perdre l'accès à des marchés plus riches. Et la technologie ne peut pas compenser la perte de travailleurs qualifiés due à la « fuite des cerveaux » qui accompagne généralement les sanctions. Plus la guerre dure et que les sanctions restent en place, plus les choses deviendront difficiles, d'autant plus que la guerre est une affaire coûteuse.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Travailler plus intelligemment pour un changement de comportement du régime</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Plusieurs personnalités notables ont appelé à la distribution des fonds russes gelés, y compris Bill Browder, un ennemi de longue date de Vladimir Poutine. Mais, comme cela a été souligné ci-dessus, il y a de graves préoccupations concernant cette approche, certaines étant motivées par une préoccupation pour les bénéfices, d'autres par l'impact sur le système financier mondial, et certaines par les deux. Cela suggère un besoin de réflexion tactique nouvelle sur la manière d'utiliser les fonds russes gelés. Étant donné les besoins ukrainiens, les autorités internationales pourraient être invitées à utiliser les actifs russes saisis comme garantie pour l'émission de nouvelles obligations ukrainiennes. Les intérêts sur les actifs saisis pourraient être utilisés dès maintenant pour renforcer le message sur la garantie et, en même temps, réduire la facture d'intérêts pour l'Ukraine, en particulier pour payer les pénalités en cours sur les prêts du FMI. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le financement serait utile. Le danger de créer un grand battage autour des sanctions est qu'il y a une opportunité de présenter le parti sanctionnant comme les méchants dans une sorte d'équivalence morale perverse. Cela est aggravé par la fuite inévitable des éléments supposément sous sanctions, tout comme les conclusions de l'Institut de recherche scientifique de Kyiv sur l'expertise judiciaire nous le rappellent. Il existe une autre approche, moins fondée sur le moralisme qui accompagne les sanctions que sur l'engagement avec le problème d'une manière alignée avec un calibrage plus attentif des avantages des régimes d'engagement externes. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Par exemple, en Afrique du Nord et au Sahel, pour ceux qui cherchent à annuler la déstabilisation dirigée par la Russie, étant donné que les ennemis les plus efficaces des Russes sont susceptibles d'être des islamistes, toute assistance ou renseignement que les États occidentaux (y compris l'Ukraine) leur fournissent est mieux gardé sous couvert. Il pourrait y avoir des résultats à long terme plus utiles, notamment en reconstruisant des connexions et en réparant des relations dans la région qui ont été gravement tendues par un engagement excessif de l'Occident.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ces nouvelles formes d'assistance devraient impliquer bien plus que des actions cinétiques ou même des équipements et formations militaires. Étant donné que les régimes régionaux alignés sur la Russie sont par définition antidémocratiques et donc hautement factionnels, instables et vulnérables, ces fissures peuvent être élargies en limitant leurs flux de revenus ; en soutenant les forces d'opposition internes par le financement ainsi que par les médias et la société civile ; et en aidant les États régionaux à limiter leur influence.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le même menu de choix existe en Russie même, y compris les mesures suivantes : fournir des informations sur les transactions financières des dirigeants directement au public ; former des journalistes, des comptables et des ingénieurs ; soutenir des organisations de la société civile ; soutenir des politiciens et des universitaires d'opposition, dans ce dernier cas en commanditant des travaux pour garantir un revenu de base exempt de contrôles étatiques ; favoriser des réseaux de politiciens d'opposition ; publier des ressources en ligne dans des langues locales, en particulier sur la manière de mener une campagne politique et de gagner une élection ; former et équiper des cyber-activistes ; et soutenir le journalisme d'investigation local. Les moyens de saper la machine de guerre de la Russie – et de contraindre ces alliés qui, sciemment ou non, la soutiennent – vont au-delà des tentatives d'imposer des embargos et des sanctions. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">À moins que de telles mesures ne soient appliquées avec une précision réglementaire consommée, elles peuvent fournir un cache-sexe de respectabilité à une politique échouée, et seront toujours atténuées par le rôle des affaires dans la recherche de profit, ou par la peur de compromettre l'intégrité du système financier mondial. Au contraire, les sanctions devraient être considérées comme faisant partie d'un continuum d'action étatique, à une extrémité duquel se trouve un calibrage plus attentif des avantages pour annuler l'autoritarisme et, à l'autre, une application plus stricte des mesures, ciblant spécifiquement des individus. C'est une capacité qui existe aujourd'hui dans un détail judiciaire sans précédent. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Renforcer la criminalistique</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">La guerre visite généralement des endroits pauvres, les rendant encore plus pauvres. Le coût de fermer les yeux sur la destruction aveugle par la Russie des communautés à travers l'Ukraine ne réside pas seulement dans les coûts des biens. Après tout, cela place les intérêts de l'État au-dessus – et apparemment au-delà – de ceux de l'individu, à l'opposé même de la prémisse même du régime des droits de l'homme qui a suivi la Seconde Guerre mondiale où, selon les mots du juriste de Nuremberg Hersch Lauterpacht, « le bien-être d'un individu est l'objet ultime de tout droit. »</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht est né près de Lemberg, aujourd'hui Lviv en Ukraine moderne. D'autres Ukrainiens ont pris la même lutte, notamment la lauréate du prix Nobel Oleksandra Matviichuk, dont le Centre pour les libertés civiles a documenté plus de 78 000 crimes de guerre jusqu'à présent. Les technologies numériques offrent d'énormes avancées dans le suivi des auteurs, des soldats aux commandants et même des puces et des chaînes de production responsables des missiles et des drones tombant sur les villes ukrainiennes. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Le talon d'Achille des sanctions reste leur (absence d') application, motivée par des différences politiques ou des avantages financiers, et facilitée par un manque de conséquences. L'application efficace des sanctions pourrait et devrait être renforcée par des moyens législatifs et non législatifs au niveau national. Il est nécessaire d'augmenter la capacité analytique des institutions pour s'assurer qu'elles sont correctement dotées en personnel. Par exemple, la variance dans la capacité de surveillance des sanctions varie à travers l'Europe dans des départements composés de cinq à 150 personnes. De même, limiter le blanchiment d'argent via des comptes de transit est important pour réduire les pratiques corrompues. Un moyen de permettre cela est de mettre en œuvre sans plus tarder la Directive de confiscation de l'UE par tous les États membres de l'UE et de l'incorporer dans le cadre juridique national de tous les États membres. Également au niveau législatif, plus de pays devraient modifier leurs codes pénaux respectifs pour introduire ou renforcer la punition des violations des sanctions internationales.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mais les sanctions ne devraient pas être un prétexte pour présenter des options comme un renforcement de l'isolement et rien d'autre ou plus. Sur un spectre de coercition, il doit y avoir une carotte avec le bâton. Par exemple, le choix binaire des sanctions ne devrait pas obscurcir le travail beaucoup plus difficile et complexe d'engager des forces d'opposition, parlementaires et non gouvernementales, y compris les entreprises, pour construire des bases de soutien au changement. C'est probablement la leçon de l'Afrique du Sud sous l'apartheid, qui est souvent négligée, malgré le pouvoir et l'impact de ce rôle. Cela est dû au fait que ce n'est pas une action dramatique de l'extérieur qui a apporté le changement, mais plutôt le soutien de ceux qui luttent pour le changement de l'extérieur. L'Afrique du Sud n'a pas changé parce qu'elle a été coupée. Elle a changé parce que le régime ne voulait pas être coupé et ceux qui sont restés connectés avaient gagné tous les avantages et forces de ce faisant. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Les sanctions restent critiques pour réduire la capacité gouvernementale en partie en augmentant le coût et la complexité de la survie du régime, et en veillant à ce que les élites en particulier ne soient pas à l'abri des implications de leurs actions. Changer le comportement des élites dépend d'une augmentation de la pression qui peut pousser les parties hors du champ de bataille et à la table des négociations. Les sanctions peuvent aider à faire pencher la balance, notamment en changeant les perceptions de l'impunité des élites. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Quelles que soient les solutions de contournement développées par le régime d'apartheid en Afrique du Sud et les entreprises qui y opèrent, en fin de compte, les coûts militaires, économiques et sociaux l'emportaient sur les bénéfices, et le régime a changé. Mais cela exigeait une approche cohérente, y compris une large gamme de sanctions avec un soutien (presque) mondial ainsi que diverses carottes, notamment la perspective d'inclusion mondiale. Au cœur, cela nécessitait un régime rationnel, prêt à céder le pouvoir politique si les coûts de s'accrocher l'emportaient sur les bénéfices de lâcher prise. Contrairement, alors, à l'enthousiasme pour les sanctions comme mesure à la limite de la guerre, elles ne promettent pas de changement instantané, ni ne sont efficaces sans une approche globale. Elles peuvent, si elles sont conçues ainsi, aider à changer la direction du voyage.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Cet article s'inspire, en partie, du livre de Greg Mills et David Kilcullen intitulé The Art of War and Peace (Johannesburg : Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> est le directeur de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> est le directeur de recherche de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> est membre de la Verkhovna Rada d'Ukraine et vice-président de la commission parlementaire des affaires étrangères. Luis Ravina est professeur à l'Université de Navarre.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:58.792",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Les sanctions sont toujours une sorte d'épée à double tranchant. Pour être efficaces et prévenir les contournements, elles doivent être complètes et inclure autant de pays que possible. Changer le comportement des élites dépend d'une augmentation du type de pression qui pousse les parties hors du champ de bataille et à la table des négociations. Les sanctions peuvent donc aider à faire pencher la balance.</I>\n<br><br>\nLes régimes de sanctions visent à changer le comportement des élites en augmentant les coûts et les enjeux de leurs choix, à la fois directement en diminuant leur confort personnel, y compris les voyages et l'accès au financement, et indirectement en augmentant la pression populaire contre leur règne à travers des difficultés économiques. Cela met en évidence l'un des plusieurs problèmes liés aux sanctions. Ces élites sont généralement désintéressées par le bien-être populaire, ce qui explique leur attitude envers la démocratie et ses avantages plus larges.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"fr",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:48.874",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"The refrigerator and the television. Sanctions as war by other means",
                key:"uid": string:"c05a8089-6587-48e1-92cd-0706ac0a1878",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">They are more concerned with maintaining their own power and funding their lifestyle, whatever the cost to their people. But there are ways and means, direct and indirect, of raising the costs of such choices. Some of these new means have been developed following Russia’s full-scale invasion of Ukraine. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Economic sanctions are a tool of coercion on the softer end of a spectrum that starts with diplomatic isolation and voluntary boycotts and ends with physical blockades. It can even include softer measures, such as a more careful calibration of aid. While many – usually those against whom they are applied – are quick to claim that sanctions do not work, history suggests that, at least in some instances, with the right amount of political will, they can. But an over-reliance on sanctions is likely to deliver little except a measure of self-satisfaction. A focus on this alone only obscures other non-violent possibilities for encouraging and, in fact, facilitating, changes in regime behaviour.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> With a little help from our friends</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The circumvention of sanctions is made easier by a lack of diplomatic support for the cause behind their imposition, reflecting self-interest. Russia’s war in Ukraine is a case in point. Governments representing about 60 per cent of the world’s population, including India, China, South Africa and much of the Middle East, did not at the outset of the conflict accept the Ukrainian or western narrative of the war in 2022 for various reasons. These included self-interest and perceptions of a western double standard. Such perceptions, legitimate or not, were actively seeded and promoted by Russia on social media, to reinforce the idea of NATO as the aggressor and Russia as the victim. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In response to Russia’s 2014 and 2022 invasions of Ukraine, the West has imposed an unprecedented raft of economic measures against Moscow. The European Union has, by mid-2024, adopted 14 packages of sanctions, targeting over 2,200 individuals and entities, and covering a wide array of sectors, goods and services. In turn, the United States has imposed over 14,000 sanctions, more than those on Iran, Cuba and North Korea combined, targeting 10,173 individuals, 4,089 entities, 177 vessels and 100 aircraft. In total, Russia has been subjected to more than 14,000 sanctions. Such measures had the intent of weakening Moscow’s ability to wage war by depressing its income and limiting access to critical technologies for its war machine. Yet, even though this regime has undoubtedly made it more difficult for the Russians, and the full extent of the impacts are not known, despite a decade of conflict and the “most extensive sanctions regime in history”, little appears to have changed.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The idea was, at the outset, that western sanctions would slowly but inexorably bite, making the conflict a “struggle between the refrigerator and the television”, as one Ukrainian colonel commented at the start of the 2022 phase of the war. Rhetoric may make a full heart, he said, but seldom fills the stomach. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">There have been some tangible results. According to a study published by the joint US–Ukrainian </span><span data-contrast=\"auto\">International Working Group on Russian Sanctions,</span> <span data-contrast=\"auto\">such restrictions have shrunk Russia’s </span><span data-contrast=\"auto\">surplus of its current balance of payments. Overall, this was estimated to be down 60 per cent in 2022-23. The rouble also depreciated, driving up inflation and, in the process, creating social effects worsened by the diversion of funding to the war from Russia’s National Welfare Fund. Receipts from the oil and gas trade – responsible for nearly half (some 230 billion US dollars) of export income in 2021 – reportedly fell by around 50 per cent in 2023 as the loss of “stable and solvent markets, the technology gap, and the multiplier effect [affecting] the supply chain (tanker transportation, port services, pipeline transport)” all began to bite. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Weathering the storm?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Yet, for every indication of the success of sanctions, there appears to be contradicting evidence. Despite the range of sanctions, Russia’s economy has repeatedly defied the predictions of its imminent doom, including of financial collapse, recession, runaway inflation and a shortage of skills and technology. As </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> noted in August 2024: “Despite sanctions and pariah status, Russia’s economy is growing strongly. It turns out that bacchanalian spending, at a time of war, really gets things going.” If anything, busting sanctions has also juiced the economy, with formerly western-owned businesses picked up cheaply by those in Russia. Supply chains have also been set up with friendly countries (for this read China, Iran, India and North Korea among others), initially to diversify Russian oil exports and ensure technology flows for high-tech arms inputs. However, this is increasingly being pursued for consumer goods as well. Thirty months after the invasion, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> reports that half of goods imports come from China, twice the share from before the invasion. Russia’s GDP is expected to grow by more than three per cent in 2024, its fastest growth spurt since the 2010s. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Among the strategies Russia has reportedly deployed with success is the use of third-party trading firms out of Dubai, which distribute its petroleum products in West Africa. Russian oil is dumped at below market prices in countries such as Burkina Faso and Mali, where it has helped keep malignant military rulers in power, as well as states keen to benefit from cut price oil such as Ghana, Ivory Coast and Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Given the closed accounting and secrecy of Putin’s state, it may be difficult to determine the real, longer-term effects of the sanctions regime. Certainly, it is likely to have made military production and rearmament costlier and complicated, given the supply of componentry at a premium especially from North Korea, China and Iran. Officially, Russia has increased </span><span data-contrast=\"auto\">military spending</span> <span data-contrast=\"auto\">from 2.7 per cent of GDP in 2022, to 3.9 per cent in 2023 and six per cent in 2024, or just under one-third of its government budget. </span><span data-contrast=\"auto\">By the start of 2024, however, it was estimated that Russian defence expenditure may account for as much as 40 per cent of its budget because the war in Ukraine is costing more than its combined spending on health and education. By comparison, the US spent 11 per cent, while the NATO average was 4.3 per cent.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The pressures imposed by external sanctions, however, have not been intense enough, certainly from a Ukrainian perspective, and were not imposed quickly or harshly enough to ensure that the refrigerator trumped the television. Russia has been adept at both accelerating its own military production, after a slow start, perhaps in anticipation of a rapid victory, and acquiring materiel from its allies. B</span><span data-contrast=\"auto\">y activating its own axis, Moscow has obtained at least three million rounds of heavy artillery from North Korea since August 2023 (and perhaps as much as six million), and 300,000 from Iran in 2023. Russia itself is</span><span data-contrast=\"auto\"> producing about 250,000 artillery shells per month, or three million annually. The US and Europe together have a capacity to produce about 1.2 million shells annually, while the US has set itself a goal to produce 100,000 rounds of artillery a month by the end of 2025. Russia is reported to be running artillery factories 24/7 on rotating 12-hour shifts, with an estimated 3.5 million Russians now working in the sector. This is up from around two to 2.5 million before the war. Moreover, critical western goods and components continue to find their way to Russia’s war machine.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanctions remain intrinsically limited because they seldom target foreign actors. Instead, they target domestic actors, such as US firms or those operating under US jurisdiction. Even so, the workarounds are usually one step ahead of the sanctions regimes. As one illustration, the largest source of supply of high-priority battlefield items necessary for Russian weapon systems is reportedly the American firm Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">The market also quickly finds a new equilibrium, factoring in the upset to pricing. A rise in interest rates has driven up the value of the rouble. Sanctions also do not work when there is a lack of ties. The United States is, for instance, not a significant trade partner with Russia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Tightening the screws</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In response to these weaknesses, two big changes have occurred to sanctions regimes in this century: the willingness to go after select individuals and to sanction the financial systems that prop up rulers. Named after the tax lawyer Sergei Magnitsky, who was allegedly murdered in a Moscow prison in 2009 for exposing corruption by Russian officials, the US government’s Global Magnitsky Act is a far-reaching, targeted, human rights and anti-corruption sanctions programme aimed at government officials as well as private citizens. The 2012 Act authorizes the US government to sanction foreign government officials worldwide who are human rights offenders, freeze their assets, and ban them from entering the United States. In the first ten years of its history, Magnitsky cited 450 individuals. The great strength of the programme lies in its deliberate attempt to cut off corrupt and tainted individuals from the global financial system.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Additionally, while targeted sanctions against Russia started feebly in 2022 (there were exemptions for luxury goods, for instance, in the EU sanctions package, to placate Italy), they soon extended to the Russian banking system. Despite fears of the impact on western banks, Russia was prevented from using the SWIFT international payment system. By cutting off seven Russian banks from the system, the West significantly raised the cost of banking, despite resistance from European banks. I</span><span data-contrast=\"auto\">n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span data-contrast=\"auto\">The call to seize more than 300 billion US dollars held by western banks and employ it for Ukraine’s relief was similarly met with alarm by commercial banks. As Bill Winters, the head of Standard Chartered bank, said in response to this suggestion, the financial community’s response to seizing the profits of Russian frozen assets would be “mixed” amid fears of “weaponizing” central banks and currencies.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Such fears of a politicized and weaponized US dollar are partly responsible for the dollar’s share among global reserves falling from 70 per cent to just under 60 this century, as countries seek to sanction-proof their reserves. Coupled with trade friction with China, th</span><span data-contrast=\"auto\">e weaponization of the US’s control of the international financial system will most likely change the conduct of non-western powers and lead to rival architectures, which may gain significant support</span><span data-contrast=\"auto\">. This explains why Beijing has developed its own international payment platform – the Cross-Border Interbank Payment System (CIPS). This is independent of SWIFT and is accepted in Russia and by banks in Brazil and elsewhere. </span><span data-contrast=\"auto\">But changes to this system may take a long time, given the dollar’s continued primacy as a reserve currency.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Yet this is difficult to achieve when there are different depths of dependence on Russia in the economic and trade spheres; a limited willingness to suffer too much; strong vested interests; “sacred cow” sectors like nuclear fuel or plants; the ⁠availability of strategic spoilers who have benefitted most from the western sanctions on Russia; as well as the tactical spoilers who did not join sanctions and were instrumental in re-exporting goods. This is compounded by the existence of many loopholes and the insufficient enforcement of secondary sanctions. All this has granted Russia a long time to adjust and make alternative arrangements.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">In the face of the economic united front from the West, Russia has fought back using parallel markets, dual-use technology, and third-country conduits. But there are limits. There is a premium, as South Africa learnt under apartheid, to buying smuggled technology. Suppliers are expensive and wary about losing access to richer markets. And technology cannot make up for the loss of skilled workers from the “brain drain” that usually accompanies sanctions. The longer war drags on and sanctions remain in place, the tougher things will get, not least because war is an expensive business.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Work smarter for regime behaviour change</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Several notable individuals have called for the distribution of frozen Russian funds, including Bill Browder, a long-time foe of Vladimir Putin. But, as is highlighted above, there are grave concerns with this approach, some driven by a concern for profits, others by the impact on the global financial system, and some by both. This suggests a need for fresh tactical thinking on how to employ frozen Russian funds. Given Ukrainian needs, international authorities could be requested to use seized Russian assets as collateral for the issuance of new Ukrainian bonds. The interest on seized assets could be used as of now to reinforce the message on collateral and, at the same time, bring the interest bill down for Ukraine, particularly to pay for the ongoing penalties on IMF loans. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The funding would be useful. The danger of creating great fanfare about sanctions is that there is an opportunity to cast the sanctioning party as the bad guys in a sort of perverse moral equivalence. This is worsened by the inevitable leakage of the very items supposedly under sanctions, just as the findings of the Kyiv Scientific Research Institute of Forensic Expertise remind us. There is another approach, less founded in the moralism that accompanies sanctions than on engaging with the problem in a manner aligned with a more careful calibration of the benefits of external engagement regimes. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">For example, in North Africa and the Sahel, for those seeking to undo Russian-led destabilization, given that the most effective enemies of the Russians are likely to be Islamists, any assistance or intelligence that western states (including Ukraine) give them is best kept under cover. There may be some more useful long-term outcomes, not least through rebuilding connections and mending relationships in the region that have been badly strained by western over-engagement.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">These new forms of assistance should involve far more than kinetic action or even military equipment and training. Given that Russia-aligned regional regimes are by definition undemocratic and thus highly factional, unstable and vulnerable, these cracks can be widened by limiting their income streams; supporting internal opposition forces through financing along with media and civil society; and helping regional states to limit their influence.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The same menu of choices exists in Russia itself, including the following measures: providing information on the financial transactions of leaders direct to the public; the training of journalists, accountants and engineers; support for civil society organizations; support for opposition politicians and academics, in the second instance by commissioning work to ensure a basic income free from state controls; fostering networks of opposition politicians; publishing online resources in local languages, especially on how to mount a political campaign and win an election; the training and equipping of cyber-activists; and supporting local investigative journalism. The means to undermine Russia’s war machine – and constrain those allies which, wittingly or otherwise, support it – goes beyond attempts to impose embargoes and sanctions. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Unless such measures are applied with consummate regulatory precision, they can provide a fig-leaf of respectability to a failing policy, and will always be mitigated by the role of business in seeking profit, or by fears of over compromising the integrity of the global financial system. Rather, sanctions should be seen as part of a continuum of state action, at one end of which is a more careful calibration of benefits to undo authoritarianism and, at the other, a stricter application of measures, specifically targeting individuals. This is a capacity that exists today in unprecedented forensic detail. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Strengthen forensics</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">War usually visits poor places, making them even poorer. The cost of turning a blind eye to Russia’s wanton destruction of communities across Ukraine lies not only in the costs to property. After all, it puts the interests of the state above – and seemingly beyond – those of the individual, the opposite of the very premise of the human rights regime that followed the Second World War where, in the esteemed Nuremburg  jurist Hersch Lauterpacht’s words, “the well-being of an individual is the ultimate object of all law.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht was born close to Habsburg Lemberg, now Lviv in modern-day Ukraine. Other Ukrainians have taken up the same struggle, not least the Nobel laureate Oleksandra Matviichuk, whose Center for Civil Liberties has documented more than 78,000 war crimes so far. Digital technologies offer huge advances in tracking perpetrators, from soldiers to commanders and even the chips and production lines responsible for the missiles and drones raining down on Ukrainian cities. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">The Achilles heel of sanctions remains their (lack of) implementation, driven by political differences or financial advantage, and enabled by a lack of consequences. The efficient implementation of sanctions could and should be strengthened through both legislative and non-legislative means at the national level. There is a need to increase the analytical capacity of institutions to ensure that they are properly staffed. For instance, the variance in sanctions monitoring capacity ranges across Europe in departments made up of five to 150 people. Similarly, limiting money laundering via flow-through (transit) accounts is important to cut corrupt practices. One means of enabling this is to implement without further delay the EU Confiscation Directive by all EU member states and to incorporate it into the national legal framework of all member states. Also on a legislative level, more countries should amend their respective criminal codes to introduce or strengthen the punishment for violations of international sanctions.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">But sanctions should not be a pretext for presenting options as ratcheting up isolation and nothing else or more. On a spectrum of coercion, there has to be a carrot with the stick. For example, the binary choice of sanctions should not obscure the much more difficult and complex business of engaging with oppositions forces, parliamentary and non-governmental, including business, to build constituencies for change. That is probably the lesson from apartheid South Africa, which is most often overlooked, despite the power and impact of this role. This is because it was not a dramatic action from outside that brought change, but rather the support of those fighting for change from outside. South Africa did not change because it was cut off. It changed because the regime did not want to be cut off and those that remained connected had gained all the advantages and strengths of so doing. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanctions remain critical in reducing government capacity in part by increasing cost and complexity for regime survival, and ensuring that elites in particular are not immune to the implications of their actions. Changing elite behaviour depends on increasing the pressure that can push parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can help to tip the balance, not least in changing perceptions of elite impunity. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Whatever the workarounds developed by the apartheid regime in South Africa and the businesses operating there, ultimately the military, economic and social costs outweighed the benefits, and the regime changed. But this demanded a coherent approach, including a wide range of sanctions with (almost) global support as well as various carrots, not least the prospect of global inclusion. At its core, it required a rational regime, which was prepared to concede political power if the costs of hanging on outweighed the benefits of letting go. Contrary, then, to the enthusiasm for sanctions as a measure short of war, they do not promise instant change, nor are they effective without a comprehensive approach. They can, if so devised, help to change the direction of travel.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">This article draws, in part, on Greg Mills and David Kilcullen’s book title The Art of War and Peace (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> is the director of the </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> is the research director of the </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> is a member of Ukraine’s Verkhovna Rada and deputy chair of the parliamentary committee on foreign affairs. Luis Ravina is a professor at the University of Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:53.138",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing, they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Changing elite behaviour depends on increasing the kind of pressure that pushes parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can therefore help to tip the balance.</I>\n<br><br>\nSanctions regimes aim to change elite behaviour by raising the costs and stakes of their choices, both directly in terms of diminishing their personal comfort including travel and access to finance, and indirectly by increasing popular pressure against their rule through economic hardship. This highlights one of several problems with sanctions. These elites are usually uninterested in popular welfare, explaining their attitude towards democracy and its wider benefits.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"en",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:44.378",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"A geladeira e a televisão. Sanções como guerra por outros meios",
                key:"uid": string:"cbb7120d-c3aa-4faa-a64c-99c10aea7a36",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Eles estão mais preocupados em manter seu próprio poder e financiar seu estilo de vida, custe o que custar para seu povo. Mas há maneiras e meios, diretos e indiretos, de aumentar os custos de tais escolhas. Algumas dessas novas maneiras foram desenvolvidas após a invasão em grande escala da Rússia à Ucrânia.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanções econômicas são uma ferramenta de coerção no extremo mais suave de um espectro que começa com isolamento diplomático e boicotes voluntários e termina com bloqueios físicos. Podem até incluir medidas mais suaves, como uma calibração mais cuidadosa da ajuda. Embora muitos – geralmente aqueles contra quem são aplicadas – sejam rápidos em afirmar que as sanções não funcionam, a história sugere que, pelo menos em alguns casos, com a quantidade certa de vontade política, elas podem. Mas uma dependência excessiva de sanções provavelmente resultará em pouco, exceto uma medida de autossatisfação. Um foco apenas nisso obscurece outras possibilidades não violentas de encorajar e, de fato, facilitar, mudanças no comportamento do regime.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Com um pouco de ajuda de nossos amigos</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A elisão das sanções é facilitada pela falta de apoio diplomático à causa por trás de sua imposição, refletindo interesses próprios. A guerra da Rússia na Ucrânia é um caso em questão. Governos que representam cerca de 60 por cento da população mundial, incluindo Índia, China, África do Sul e grande parte do Oriente Médio, não aceitaram no início do conflito a narrativa ucraniana ou ocidental da guerra em 2022 por várias razões. Essas incluíram interesses próprios e percepções de um duplo padrão ocidental. Tais percepções, legítimas ou não, foram ativamente semeadas e promovidas pela Rússia nas redes sociais, para reforçar a ideia da OTAN como agressora e da Rússia como vítima. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Em resposta às invasões da Ucrânia pela Rússia em 2014 e 2022, o Ocidente impôs um conjunto sem precedentes de medidas econômicas contra Moscou. A União Europeia adotou, até meados de 2024, 14 pacotes de sanções, visando mais de 2.200 indivíduos e entidades, e cobrindo uma ampla gama de setores, bens e serviços. Por sua vez, os Estados Unidos impuseram mais de 14.000 sanções, mais do que as impostas ao Irã, Cuba e Coreia do Norte juntas, visando 10.173 indivíduos, 4.089 entidades, 177 embarcações e 100 aeronaves. No total, a Rússia foi submetida a mais de 14.000 sanções. Tais medidas tinham a intenção de enfraquecer a capacidade de Moscou de travar guerra, deprimindo sua renda e limitando o acesso a tecnologias críticas para sua máquina de guerra. No entanto, mesmo que esse regime tenha indubitavelmente dificultado a vida dos russos, e a extensão total dos impactos não seja conhecida, apesar de uma década de conflito e do “mais extenso regime de sanções da história”, pouco parece ter mudado.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A ideia era, no início, que as sanções ocidentais mordessem lenta, mas inexoravelmente, tornando o conflito uma “luta entre a geladeira e a televisão”, como comentou um coronel ucraniano no início da fase de 2022 da guerra. A retórica pode fazer um coração pleno, disse ele, mas raramente enche o estômago. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Houve alguns resultados tangíveis. De acordo com um estudo publicado pelo grupo de trabalho conjunto EUA-Ucrânia sobre sanções russas, tais restrições reduziram o superávit da balança de pagamentos da Rússia. No geral, isso foi estimado em uma queda de 60 por cento em 2022-23. O rublo também se desvalorizou, aumentando a inflação e, no processo, criando efeitos sociais agravados pela desvio de recursos para a guerra a partir do Fundo Nacional de Bem-Estar da Rússia. As receitas do comércio de petróleo e gás – responsáveis por quase metade (cerca de 230 bilhões de dólares) da renda de exportação em 2021 – supostamente caíram cerca de 50 por cento em 2023, à medida que a perda de “mercados estáveis e solventes, a lacuna tecnológica e o efeito multiplicador [afetando] a cadeia de suprimentos (transporte de petroleiros, serviços portuários, transporte por dutos)” começaram a fazer efeito. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Enfrentando a tempestade?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">No entanto, para cada indicação do sucesso das sanções, parece haver evidências contraditórias. Apesar da gama de sanções, a economia da Rússia repetidamente desafiou as previsões de sua iminente ruína, incluindo colapso financeiro, recessão, inflação descontrolada e escassez de habilidades e tecnologia. Como </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> observou em agosto de 2024: “Apesar das sanções e do status de pária, a economia da Rússia está crescendo fortemente. Acontece que os gastos bacanais, em tempos de guerra, realmente fazem as coisas acontecerem.” Se algo, a violação das sanções também impulsionou a economia, com empresas anteriormente de propriedade ocidental sendo adquiridas a preços baixos por aqueles na Rússia. Cadeias de suprimentos também foram estabelecidas com países amigos (para isso leia-se China, Irã, Índia e Coreia do Norte, entre outros), inicialmente para diversificar as exportações de petróleo da Rússia e garantir o fluxo de tecnologia para insumos de armas de alta tecnologia. No entanto, isso está sendo cada vez mais buscado para bens de consumo também. Trinta meses após a invasão, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> relata que metade das importações de bens vêm da China, o dobro da participação antes da invasão. O PIB da Rússia deve crescer mais de três por cento em 2024, seu crescimento mais rápido desde a década de 2010. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Entre as estratégias que a Rússia supostamente implantou com sucesso está o uso de empresas de comércio de terceiros em Dubai, que distribuem seus produtos petrolíferos na África Ocidental. O petróleo russo é despejado a preços abaixo do mercado em países como Burkina Faso e Mali, onde ajudou a manter governantes militares malignos no poder, assim como estados ansiosos para se beneficiar do petróleo a preço reduzido, como Gana, Costa do Marfim e Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dada a contabilidade fechada e o segredo do estado de Putin, pode ser difícil determinar os reais efeitos de longo prazo do regime de sanções. Certamente, é provável que tenha tornado a produção militar e o rearmamento mais caros e complicados, dada a oferta de componentes a um preço elevado, especialmente da Coreia do Norte, China e Irã. Oficialmente, a Rússia aumentou </span><span data-contrast=\"auto\">os gastos militares</span> <span data-contrast=\"auto\">de 2,7 por cento do PIB em 2022, para 3,9 por cento em 2023 e seis por cento em 2024, ou pouco menos de um terço de seu orçamento governamental. </span><span data-contrast=\"auto\">No início de 2024, no entanto, foi estimado que os gastos de defesa da Rússia podem representar até 40 por cento de seu orçamento porque a guerra na Ucrânia está custando mais do que seus gastos combinados em saúde e educação. Em comparação, os EUA gastaram 11 por cento, enquanto a média da OTAN foi de 4,3 por cento.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">As pressões impostas pelas sanções externas, no entanto, não foram intensas o suficiente, certamente do ponto de vista ucraniano, e não foram impostas de forma rápida ou severa o suficiente para garantir que a geladeira superasse a televisão. A Rússia foi hábil em acelerar sua própria produção militar, após um início lento, talvez em antecipação a uma vitória rápida, e adquirir material de seus aliados. B</span><span data-contrast=\"auto\">Ao ativar seu próprio eixo, Moscou obteve pelo menos três milhões de projéteis de artilharia pesada da Coreia do Norte desde agosto de 2023 (e talvez até seis milhões), e 300.000 do Irã em 2023. A Rússia está</span><span data-contrast=\"auto\"> produzindo cerca de 250.000 projéteis de artilharia por mês, ou três milhões anualmente. Os EUA e a Europa juntos têm capacidade para produzir cerca de 1,2 milhão de projéteis anualmente, enquanto os EUA se propuseram a produzir 100.000 projéteis de artilharia por mês até o final de 2025. A Rússia está sendo relatada como operando fábricas de artilharia 24 horas por dia, 7 dias por semana, em turnos rotativos de 12 horas, com cerca de 3,5 milhões de russos agora trabalhando no setor. Isso é um aumento em relação a cerca de dois a 2,5 milhões antes da guerra. Além disso, bens e componentes críticos do Ocidente continuam a encontrar seu caminho para a máquina de guerra da Rússia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">As sanções permanecem intrinsecamente limitadas porque raramente visam atores estrangeiros. Em vez disso, elas visam atores domésticos, como empresas dos EUA ou aquelas que operam sob a jurisdição dos EUA. Mesmo assim, as alternativas geralmente estão um passo à frente dos regimes de sanções. Como uma ilustração, a maior fonte de suprimento de itens de batalha de alta prioridade necessários para os sistemas de armas russos é supostamente a empresa americana Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">O mercado também rapidamente encontra um novo equilíbrio, levando em conta a perturbação nos preços. Um aumento nas taxas de juros elevou o valor do rublo. As sanções também não funcionam quando há falta de laços. Os Estados Unidos, por exemplo, não são um parceiro comercial significativo da Rússia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Apertando os parafusos</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Em resposta a essas fraquezas, duas grandes mudanças ocorreram nos regimes de sanções neste século: a disposição de perseguir indivíduos selecionados e sancionar os sistemas financeiros que sustentam os governantes. Nomeada em homenagem ao advogado tributário Sergei Magnitsky, que foi supostamente assassinado em uma prisão de Moscou em 2009 por expor a corrupção de oficiais russos, a Lei Global Magnitsky do governo dos EUA é um programa de sanções abrangente, direcionado, de direitos humanos e anticorrupção, voltado para oficiais do governo, bem como cidadãos privados. A Lei de 2012 autoriza o governo dos EUA a sancionar oficiais de governo estrangeiros em todo o mundo que sejam violadores dos direitos humanos, congelar seus ativos e proibi-los de entrar nos Estados Unidos. Nos primeiros dez anos de sua história, Magnitsky citou 450 indivíduos. A grande força do programa reside em sua tentativa deliberada de cortar indivíduos corruptos e manchados do sistema financeiro global.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Além disso, enquanto as sanções direcionadas contra a Rússia começaram de forma fraca em 2022 (houve isenções para bens de luxo, por exemplo, no pacote de sanções da UE, para apaziguar a Itália), logo se estenderam ao sistema bancário russo. Apesar dos temores sobre o impacto nos bancos ocidentais, a Rússia foi impedida de usar o sistema de pagamento internacional SWIFT. Ao cortar sete bancos russos do sistema, o Ocidente elevou significativamente o custo da bancarização, apesar da resistência dos bancos europeus. I</span><span data-contrast=\"auto\">Além da armação do dólar dessa maneira, o congelamento das reservas de moeda da Rússia foi um uso sem precedentes da jurisdição extraterritorial. </span><span data-contrast=\"auto\">O apelo para apreender mais de 300 bilhões de dólares americanos mantidos por bancos ocidentais e empregá-los para a ajuda à Ucrânia foi igualmente recebido com alarme pelos bancos comerciais. Como Bill Winters, o chefe do banco Standard Chartered, disse em resposta a essa sugestão, a resposta da comunidade financeira à apreensão dos lucros dos ativos congelados da Rússia seria “mista” em meio a temores de “armar” bancos centrais e moedas.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tais temores de um dólar americano politizado e armado são parcialmente responsáveis pela queda da participação do dólar entre as reservas globais de 70 por cento para pouco menos de 60 neste século, à medida que os países buscam proteger suas reservas das sanções. Juntamente com a fricção comercial com a China, a</span><span data-contrast=\"auto\"> armação do controle dos EUA sobre o sistema financeiro internacional provavelmente mudará a conduta das potências não ocidentais e levará a arquiteturas rivais, que podem ganhar apoio significativo</span><span data-contrast=\"auto\">. Isso explica por que Pequim desenvolveu sua própria plataforma de pagamento internacional – o Sistema de Pagamento Interbancário Transfronteiriço (CIPS). Isso é independente do SWIFT e é aceito na Rússia e por bancos no Brasil e em outros lugares. </span><span data-contrast=\"auto\">Mas mudanças nesse sistema podem levar muito tempo, dada a primazia contínua do dólar como moeda de reserva.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">As sanções são sempre uma espécie de espada de dois gumes. Para serem eficazes e prevenir desvios, elas devem ser abrangentes e incluir o maior número possível de países. No entanto, isso é difícil de alcançar quando há diferentes profundidades de dependência da Rússia nas esferas econômica e comercial; uma disposição limitada para sofrer demais; fortes interesses estabelecidos; setores “vacas sagradas” como combustível nuclear ou usinas; a disponibilidade de sabotadores estratégicos que mais se beneficiaram das sanções ocidentais sobre a Rússia; assim como os sabotadores táticos que não aderiram às sanções e foram fundamentais na reexportação de bens. Isso é agravado pela existência de muitas brechas e pela aplicação insuficiente de sanções secundárias. Tudo isso deu à Rússia muito tempo para se ajustar e fazer arranjos alternativos.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Diante da frente unida econômica do Ocidente, a Rússia retaliou usando mercados paralelos, tecnologia de uso dual e canais de terceiros. Mas há limites. Há um custo, como a África do Sul aprendeu sob o apartheid, para comprar tecnologia contrabandeada. Os fornecedores são caros e cautelosos em perder acesso a mercados mais ricos. E a tecnologia não pode compensar a perda de trabalhadores qualificados devido à “fuga de cérebros” que geralmente acompanha sanções. Quanto mais a guerra se arrasta e as sanções permanecem em vigor, mais difíceis as coisas ficarão, não menos porque a guerra é um negócio caro.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Trabalhar de forma mais inteligente para a mudança de comportamento do regime</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Várias pessoas notáveis pediram a distribuição de fundos russos congelados, incluindo Bill Browder, um inimigo de longa data de Vladimir Putin. Mas, como destacado acima, há sérias preocupações com essa abordagem, algumas impulsionadas pela preocupação com lucros, outras pelo impacto no sistema financeiro global, e algumas por ambas. Isso sugere a necessidade de um novo pensamento tático sobre como empregar fundos russos congelados. Dadas as necessidades ucranianas, as autoridades internacionais poderiam ser solicitadas a usar ativos russos apreendidos como garantia para a emissão de novos títulos ucranianos. Os juros sobre os ativos apreendidos poderiam ser usados a partir de agora para reforçar a mensagem sobre garantias e, ao mesmo tempo, reduzir a conta de juros para a Ucrânia, particularmente para pagar pelas penalidades em empréstimos do FMI. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">O financiamento seria útil. O perigo de criar grande alarde sobre as sanções é que há uma oportunidade de apresentar a parte sancionadora como os vilões em uma espécie de equivalência moral perversa. Isso é agravado pelo vazamento inevitável dos próprios itens supostamente sob sanções, assim como as descobertas do Instituto de Pesquisa Científica de Kyiv de Expertise Forense nos lembram. Há outra abordagem, menos fundamentada no moralismo que acompanha as sanções do que em engajar-se com o problema de uma maneira alinhada com uma calibração mais cuidadosa dos benefícios dos regimes de engajamento externo. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Por exemplo, no Norte da África e no Sahel, para aqueles que buscam desfazer a desestabilização liderada pela Rússia, dado que os inimigos mais eficazes dos russos provavelmente serão islamitas, qualquer assistência ou inteligência que os estados ocidentais (incluindo a Ucrânia) lhes ofereçam é melhor mantida em segredo. Pode haver alguns resultados mais úteis a longo prazo, não menos através da reconstrução de conexões e reparação de relacionamentos na região que foram gravemente prejudicados pelo excesso de engajamento ocidental.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Essas novas formas de assistência devem envolver muito mais do que ação cinética ou mesmo equipamentos e treinamento militares. Dado que os regimes regionais alinhados à Rússia são, por definição, antidemocráticos e, portanto, altamente faccionais, instáveis e vulneráveis, essas fissuras podem ser ampliadas limitando suas fontes de renda; apoiando forças de oposição internas por meio de financiamento, juntamente com mídia e sociedade civil; e ajudando estados regionais a limitar sua influência.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">O mesmo cardápio de escolhas existe na própria Rússia, incluindo as seguintes medidas: fornecer informações sobre as transações financeiras dos líderes diretamente ao público; o treinamento de jornalistas, contadores e engenheiros; apoio a organizações da sociedade civil; apoio a políticos e acadêmicos da oposição, no segundo caso, encomendando trabalhos para garantir uma renda básica livre de controles estatais; fomentar redes de políticos da oposição; publicar recursos online em idiomas locais, especialmente sobre como montar uma campanha política e vencer uma eleição; o treinamento e equipagem de ciberativistas; e apoiar o jornalismo investigativo local. Os meios para minar a máquina de guerra da Rússia – e restringir aqueles aliados que, consciente ou inconscientemente, a apoiam – vão além de tentativas de impor embargos e sanções. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A menos que tais medidas sejam aplicadas com precisão regulatória consumada, elas podem fornecer uma folha de figueira de respeitabilidade a uma política fracassada e sempre serão mitigadas pelo papel dos negócios em buscar lucro, ou por temores de comprometer demais a integridade do sistema financeiro global. Em vez disso, as sanções devem ser vistas como parte de um continuum de ação estatal, em uma extremidade do qual está uma calibração mais cuidadosa dos benefícios para desfazer o autoritarismo e, na outra, uma aplicação mais rigorosa de medidas, visando especificamente indivíduos. Esta é uma capacidade que existe hoje em detalhes forenses sem precedentes. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Fortalecer a perícia forense</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A guerra geralmente visita lugares pobres, tornando-os ainda mais pobres. O custo de fechar os olhos para a destruição desenfreada da Rússia em comunidades em toda a Ucrânia não está apenas nos custos de propriedade. Afinal, coloca os interesses do estado acima – e aparentemente além – dos do indivíduo, o oposto da própria premissa do regime de direitos humanos que se seguiu à Segunda Guerra Mundial, onde, nas palavras do estimado jurista de Nuremberg, Hersch Lauterpacht, “o bem-estar de um indivíduo é o objetivo final de toda a lei.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht nasceu perto de Lemberg, na Habsburgo, agora Lviv na moderna Ucrânia. Outros ucranianos assumiram a mesma luta, não menos que a laureada com o Nobel Oleksandra Matviichuk, cujo Centro para Liberdades Civis documentou mais de 78.000 crimes de guerra até agora. Tecnologias digitais oferecem enormes avanços no rastreamento de perpetradores, desde soldados até comandantes e até mesmo os chips e linhas de produção responsáveis pelos mísseis e drones que caem sobre as cidades ucranianas. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">O ponto fraco das sanções continua sendo sua (falta de) implementação, impulsionada por diferenças políticas ou vantagens financeiras, e possibilitada pela falta de consequências. A implementação eficiente das sanções poderia e deveria ser fortalecida por meio de meios legislativos e não legislativos em nível nacional. Há uma necessidade de aumentar a capacidade analítica das instituições para garantir que estejam devidamente equipadas. Por exemplo, a variação na capacidade de monitoramento de sanções varia pela Europa em departamentos compostos por cinco a 150 pessoas. Da mesma forma, limitar a lavagem de dinheiro por meio de contas de fluxo (trânsito) é importante para cortar práticas corruptas. Um meio de possibilitar isso é implementar sem mais delongas a Diretiva de Confisco da UE por todos os estados membros da UE e incorporá-la ao quadro legal nacional de todos os estados membros. Também em nível legislativo, mais países deveriam emendar seus respectivos códigos penais para introduzir ou fortalecer a punição por violações de sanções internacionais.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mas as sanções não devem ser um pretexto para apresentar opções como um aumento do isolamento e nada mais ou mais. Em um espectro de coerção, deve haver uma cenoura junto com o bastão. Por exemplo, a escolha binária de sanções não deve obscurecer o negócio muito mais difícil e complexo de engajar forças de oposição, parlamentares e não governamentais, incluindo negócios, para construir bases para a mudança. Essa é provavelmente a lição da África do Sul sob o apartheid, que é frequentemente negligenciada, apesar do poder e impacto desse papel. Isso porque não foi uma ação dramática de fora que trouxe a mudança, mas sim o apoio daqueles que lutavam por mudança de fora. A África do Sul não mudou porque foi isolada. Mudou porque o regime não queria ser isolado e aqueles que permaneceram conectados ganharam todas as vantagens e forças de fazê-lo. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">As sanções permanecem críticas na redução da capacidade do governo, em parte aumentando o custo e a complexidade para a sobrevivência do regime, e garantindo que as elites em particular não estejam imunes às implicações de suas ações. Mudar o comportamento das elites depende de aumentar a pressão que pode empurrar as partes para fora do campo de batalha e para a mesa de negociações. As sanções podem ajudar a inclinar a balança, não menos em mudar as percepções da impunidade das elites. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Quaisquer que sejam as alternativas desenvolvidas pelo regime do apartheid na África do Sul e pelas empresas que operam lá, no final, os custos militares, econômicos e sociais superaram os benefícios, e o regime mudou. Mas isso exigiu uma abordagem coerente, incluindo uma ampla gama de sanções com apoio (quase) global, bem como várias cenouras, não menos que a perspectiva de inclusão global. Em seu cerne, exigiu um regime racional, que estivesse disposto a ceder o poder político se os custos de se manter superassem os benefícios de se soltar. Contrariamente, então, ao entusiasmo por sanções como uma medida abaixo da guerra, elas não prometem mudança instantânea, nem são eficazes sem uma abordagem abrangente. Elas podem, se assim elaboradas, ajudar a mudar a direção do movimento.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Este artigo se baseia, em parte, no livro de Greg Mills e David Kilcullen intitulado A Arte da Guerra e da Paz (Joanesburgo: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> é o diretor da </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundação Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> é o diretor de pesquisa da </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundação Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> é membro da Verkhovna Rada da Ucrânia e vice-presidente do comitê parlamentar de assuntos externos. Luis Ravina é professor na Universidade de Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:42.192",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>As sanções são sempre uma espécie de espada de dois gumes. Para serem eficazes e prevenir desvios, elas precisam ser abrangentes e incluir o maior número possível de países. Mudar o comportamento das elites depende de aumentar o tipo de pressão que empurra as partes para fora do campo de batalha e para a mesa de negociações. As sanções podem, portanto, ajudar a inclinar a balança.</I>\n<br><br>\nOs regimes de sanções visam mudar o comportamento das elites aumentando os custos e as apostas de suas escolhas, tanto diretamente em termos de diminuir seu conforto pessoal, incluindo viagens e acesso a financiamento, quanto indiretamente, aumentando a pressão popular contra seu governo por meio de dificuldades econômicas. Isso destaca um dos vários problemas com as sanções. Essas elites geralmente não estão interessadas no bem-estar popular, explicando sua atitude em relação à democracia e seus benefícios mais amplos.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"pt",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:37:59.44",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Der Kühlschrank und der Fernseher. Sanktionen als Krieg durch andere Mittel",
                key:"uid": string:"d4d26a8e-f536-4eaf-9bb2-95c384164369",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Sie sind mehr daran interessiert, ihre eigene Macht aufrechtzuerhalten und ihren Lebensstil zu finanzieren, egal zu welchem Preis für ihr Volk. Aber es gibt Wege und Mittel, direkte und indirekte, um die Kosten solcher Entscheidungen zu erhöhen. Einige dieser neuen Mittel wurden nach Russlands umfassender Invasion in die Ukraine entwickelt. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Wirtschaftssanktionen sind ein Werkzeug der Zwangsausübung am weicheren Ende eines Spektrums, das mit diplomatischer Isolation und freiwilligen Boykotten beginnt und mit physischen Blockaden endet. Sie können sogar weichere Maßnahmen umfassen, wie eine sorgfältigere Kalibrierung von Hilfe. Während viele – in der Regel diejenigen, gegen die sie angewendet werden – schnell behaupten, dass Sanktionen nicht wirken, deutet die Geschichte darauf hin, dass sie in einigen Fällen, mit dem richtigen Maß an politischem Willen, wirken können. Aber eine übermäßige Abhängigkeit von Sanktionen wird wahrscheinlich wenig mehr als ein Maß an Selbstzufriedenheit liefern. Ein Fokus allein darauf verschleiert nur andere gewaltfreie Möglichkeiten, um Veränderungen im Regimeverhalten zu fördern und tatsächlich zu erleichtern.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Mit ein wenig Hilfe von unseren Freunden</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Die Umgehung von Sanktionen wird durch einen Mangel an diplomatischer Unterstützung für die Ursache hinter ihrer Verhängung erleichtert, was das Eigeninteresse widerspiegelt. Russlands Krieg in der Ukraine ist ein Beispiel dafür. Regierungen, die etwa 60 Prozent der Weltbevölkerung vertreten, darunter Indien, China, Südafrika und große Teile des Nahen Ostens, akzeptierten zu Beginn des Konflikts aus verschiedenen Gründen nicht die ukrainische oder westliche Erzählung des Krieges im Jahr 2022. Dazu gehörten Eigeninteresse und Wahrnehmungen eines westlichen Doppelstandards. Solche Wahrnehmungen, legitim oder nicht, wurden aktiv von Russland in sozialen Medien gesät und gefördert, um die Idee von NATO als Aggressor und Russland als Opfer zu verstärken. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Als Reaktion auf Russlands Invasionen in die Ukraine 2014 und 2022 hat der Westen eine beispiellose Reihe von wirtschaftlichen Maßnahmen gegen Moskau verhängt. Die Europäische Union hat bis Mitte 2024 14 Sanktionspakete verabschiedet, die über 2.200 Einzelpersonen und Einrichtungen ins Visier nehmen und eine breite Palette von Sektoren, Waren und Dienstleistungen abdecken. Im Gegenzug hat die Vereinigte Staaten über 14.000 Sanktionen verhängt, mehr als gegen Iran, Kuba und Nordkorea zusammen, und zielt auf 10.173 Einzelpersonen, 4.089 Einrichtungen, 177 Schiffe und 100 Flugzeuge ab. Insgesamt wurde Russland mehr als 14.000 Sanktionen unterworfen. Solche Maßnahmen hatten die Absicht, Moskaus Fähigkeit, Krieg zu führen, zu schwächen, indem sie dessen Einkommen drückten und den Zugang zu kritischen Technologien für seine Kriegsmaschinerie einschränkten. Doch obwohl dieses Regime es zweifellos schwieriger für die Russen gemacht hat und das volle Ausmaß der Auswirkungen nicht bekannt ist, hat sich trotz eines Jahrzehnts Konflikt und des „umfassendsten Sanktionsregimes in der Geschichte“ wenig zu ändern scheint.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Die Idee war zu Beginn, dass westliche Sanktionen langsam, aber unaufhaltsam beißen würden, was den Konflikt zu einem „Kampf zwischen dem Kühlschrank und dem Fernseher“ machen würde, wie ein ukrainischer Oberst zu Beginn der 2022-Phase des Krieges kommentierte. Rhetorik mag ein volles Herz machen, sagte er, aber selten den Magen füllen. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Es gab einige greifbare Ergebnisse. Laut einer Studie, die von der gemeinsamen US-ukrainischen </span><span data-contrast=\"auto\">Internationalen Arbeitsgruppe zu russischen Sanktionen</span><span data-contrast=\"auto\"> veröffentlicht wurde, haben solche Einschränkungen Russlands </span><span data-contrast=\"auto\">Überschuss der laufenden Zahlungsbilanz geschrumpft. Insgesamt wurde geschätzt, dass dieser 2022-23 um 60 Prozent gesunken ist. Der Rubel hat sich ebenfalls abgewertet, was die Inflation in die Höhe trieb und dabei soziale Effekte erzeugte, die durch die Umleitung von Mitteln für den Krieg aus Russlands Nationalem Wohlfahrtsfonds verschärft wurden. Die Einnahmen aus dem Öl- und Gashandel – verantwortlich für fast die Hälfte (etwa 230 Milliarden US-Dollar) des Export-Einkommens im Jahr 2021 – fielen Berichten zufolge 2023 um etwa 50 Prozent, da der Verlust von „stabilen und solventen Märkten, die Technologielücke und der Multiplikatoreffekt [die] Lieferkette (Tankerschifffahrt, Hafenservices, Pipeline-Transport)“ alle zu spüren begannen. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Das Unwetter überstehen?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dennoch scheint es für jede Indikation des Erfolgs von Sanktionen widersprüchliche Beweise zu geben. Trotz der Vielzahl von Sanktionen hat Russlands Wirtschaft wiederholt die Vorhersagen ihres bevorstehenden Untergangs, einschließlich finanzieller Zusammenbrüche, Rezession, galoppierender Inflation und einem Mangel an Fachkräften und Technologie, widerlegt. Wie </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> im August 2024 feststellte: „Trotz Sanktionen und Paria-Status wächst Russlands Wirtschaft stark. Es stellt sich heraus, dass bacchanalische Ausgaben in Kriegszeiten wirklich die Dinge in Gang bringen.“ Wenn überhaupt, hat das Umgehen von Sanktionen auch die Wirtschaft angekurbelt, da ehemals westlich besessene Unternehmen günstig von denen in Russland übernommen wurden. Lieferketten wurden auch mit befreundeten Ländern (darunter China, Iran, Indien und Nordkorea) eingerichtet, zunächst um die russischen Ölexporte zu diversifizieren und den Technologietransfer für Hochtechnologie-Waffeninputs sicherzustellen. Dies wird jedoch zunehmend auch für Konsumgüter verfolgt. Dreißig Monate nach der Invasion berichtet </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\">, dass die Hälfte der Warenimporte aus China stammt, doppelt so viel wie vor der Invasion. Russlands BIP wird voraussichtlich 2024 um mehr als drei Prozent wachsen, die schnellste Wachstumsphase seit den 2010er Jahren. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Zu den Strategien, die Russland Berichten zufolge erfolgreich eingesetzt hat, gehört die Nutzung von Handelsfirmen aus Dubai, die seine Erdölprodukte in Westafrika vertreiben. Russisches Öl wird zu Preisen unter dem Marktpreis in Ländern wie Burkina Faso und Mali verkauft, wo es geholfen hat, bösartige Militärherrscher an der Macht zu halten, sowie in Staaten, die von billigem Öl profitieren wollen, wie Ghana, Elfenbeinküste und Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Angesichts der geschlossenen Buchführung und Geheimhaltung von Putins Staat könnte es schwierig sein, die realen, langfristigen Auswirkungen des Sanktionsregimes zu bestimmen. Sicherlich hat es wahrscheinlich die militärische Produktion und die Aufrüstung kostspieliger und komplizierter gemacht, angesichts der Versorgung mit Komponenten zu einem Aufpreis, insbesondere aus Nordkorea, China und Iran. Offiziell hat Russland </span><span data-contrast=\"auto\">die Militärausgaben</span><span data-contrast=\"auto\"> von 2,7 Prozent des BIP im Jahr 2022 auf 3,9 Prozent im Jahr 2023 und sechs Prozent im Jahr 2024 erhöht, oder knapp ein Drittel seines Staatshaushalts. </span><span data-contrast=\"auto\">Bis Anfang 2024 wurde jedoch geschätzt, dass die russischen Verteidigungsausgaben bis zu 40 Prozent seines Budgets ausmachen könnten, da der Krieg in der Ukraine mehr kostet als die kombinierte Ausgaben für Gesundheit und Bildung. Zum Vergleich: Die USA gaben 11 Prozent aus, während der NATO-Durchschnitt bei 4,3 Prozent lag.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Die durch externe Sanktionen auferlegten Drucke waren jedoch aus ukrainischer Perspektive nicht intensiv genug und wurden nicht schnell oder hart genug verhängt, um sicherzustellen, dass der Kühlschrank den Fernseher übertrumpfte. Russland war geschickt darin, sowohl seine eigene militärische Produktion nach einem langsamen Start zu beschleunigen, vielleicht in Erwartung eines schnellen Sieges, als auch Material von seinen Verbündeten zu beschaffen. B</span><span data-contrast=\"auto\">ind indem es seine eigene Achse aktiviert, hat Moskau seit August 2023 mindestens drei Millionen Schuss schwerer Artillerie aus Nordkorea erhalten (und vielleicht bis zu sechs Millionen) und 300.000 aus dem Iran im Jahr 2023. Russland selbst produziert</span><span data-contrast=\"auto\"> etwa 250.000 Artilleriegeschosse pro Monat, oder drei Millionen jährlich. Die USA und Europa zusammen haben eine Kapazität von etwa 1,2 Millionen Geschossen jährlich, während die USA sich zum Ziel gesetzt haben, bis Ende 2025 100.000 Artilleriegeschosse pro Monat zu produzieren. Berichten zufolge betreibt Russland Artilleriefabriken rund um die Uhr im Schichtbetrieb mit geschätzten 3,5 Millionen Russen, die jetzt in diesem Sektor arbeiten. Dies ist ein Anstieg von etwa zwei bis 2,5 Millionen vor dem Krieg. Darüber hinaus finden kritische westliche Waren und Komponenten weiterhin ihren Weg zur Kriegsmaschinerie Russlands.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanktionen bleiben intrinsisch begrenzt, da sie selten ausländische Akteure ins Visier nehmen. Stattdessen zielen sie auf inländische Akteure ab, wie US-Firmen oder solche, die unter US-Recht operieren. Dennoch sind die Umgehungen in der Regel einen Schritt voraus. Als ein Beispiel ist die größte Bezugsquelle für hochpriorisierte Schlachtfeldartikel, die für russische Waffensysteme notwendig sind, Berichten zufolge die amerikanische Firma Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Der Markt findet auch schnell ein neues Gleichgewicht, das die Störung der Preisgestaltung berücksichtigt. Ein Anstieg der Zinssätze hat den Wert des Rubels in die Höhe getrieben. Sanktionen wirken auch nicht, wenn es an Verbindungen mangelt. Die Vereinigten Staaten sind beispielsweise kein bedeutender Handelspartner Russlands.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Die Schrauben anziehen</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Als Reaktion auf diese Schwächen haben sich in diesem Jahrhundert zwei große Veränderungen in den Sanktionsregimen ergeben: die Bereitschaft, gezielt gegen ausgewählte Einzelpersonen vorzugehen und die finanziellen Systeme zu sanktionieren, die Herrscher stützen. Benannt nach dem Steueranwalt Sergei Magnitsky, der angeblich 2009 in einem Moskauer Gefängnis ermordet wurde, weil er Korruption durch russische Beamte aufdeckte, ist das Global Magnitsky Act der US-Regierung ein weitreichendes, gezieltes Programm für Menschenrechte und Antikorruption, das sich gegen Regierungsbeamte sowie Privatpersonen richtet. Das Gesetz von 2012 ermächtigt die US-Regierung, ausländische Regierungsbeamte weltweit zu sanktionieren, die Menschenrechtsverletzungen begehen, ihre Vermögenswerte einzufrieren und ihnen die Einreise in die Vereinigten Staaten zu verbieten. In den ersten zehn Jahren seiner Geschichte wurden 450 Einzelpersonen im Rahmen von Magnitsky zitiert. Die große Stärke des Programms liegt in dem bewussten Versuch, korrupte und belastete Personen vom globalen Finanzsystem abzuschneiden.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Darüber hinaus begannen gezielte Sanktionen gegen Russland 2022 schwach (es gab beispielsweise Ausnahmen für Luxusgüter im EU-Sanktionspaket, um Italien zu besänftigen), sie erstreckten sich bald auf das russische Bankensystem. Trotz der Befürchtungen über die Auswirkungen auf westliche Banken wurde Russland daran gehindert, das internationale Zahlungssystem SWIFT zu nutzen. Durch den Ausschluss von sieben russischen Banken aus dem System hat der Westen die Kosten für das Bankwesen erheblich erhöht, trotz des Widerstands von europäischen Banken. I</span><span data-contrast=\"auto\">n Ergänzung zur Waffennutzung des Dollars auf diese Weise war das Einfrieren von Russlands Währungsreserven eine beispiellose Anwendung extraterritorialer Gerichtsbarkeit. </span><span data-contrast=\"auto\">Der Aufruf, mehr als 300 Milliarden US-Dollar, die von westlichen Banken gehalten werden, zu beschlagnahmen und für die Hilfe in der Ukraine zu verwenden, wurde ebenfalls mit Alarm von den Geschäftsbanken aufgenommen. Wie Bill Winters, der Leiter der Standard Chartered Bank, als Reaktion auf diesen Vorschlag sagte, wäre die Reaktion der Finanzgemeinschaft auf die Beschlagnahme der Gewinne aus russischen eingefrorenen Vermögenswerten „gemischt“ angesichts der Befürchtungen, „Zentralbanken und Währungen zu waffen“. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Solche Ängste vor einem politisierten und waffenfähigen US-Dollar sind teilweise dafür verantwortlich, dass der Anteil des Dollars an den globalen Reserven in diesem Jahrhundert von 70 Prozent auf knapp 60 Prozent gefallen ist, da Länder versuchen, ihre Reserven gegen Sanktionen abzusichern. Zusammen mit Handelskonflikten mit China wird die Waffennutzung der Kontrolle der USA über das internationale Finanzsystem höchstwahrscheinlich das Verhalten nicht-westlicher Mächte verändern und zu rivalisierenden Architekturen führen, die möglicherweise erhebliche Unterstützung gewinnen können.</span><span data-contrast=\"auto\"> Dies erklärt, warum Peking seine eigene internationale Zahlungsplattform – das Cross-Border Interbank Payment System (CIPS) – entwickelt hat. Diese ist unabhängig von SWIFT und wird in Russland sowie von Banken in Brasilien und anderswo akzeptiert. </span><span data-contrast=\"auto\">Aber Änderungen an diesem System könnten lange dauern, angesichts der anhaltenden Vorherrschaft des Dollars als Reservewährung.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanktionen sind immer eine Art zweischneidiges Schwert. Um wirksam zu sein und Umgehungen zu verhindern, müssen sie umfassend sein und so viele Länder wie möglich einbeziehen. Doch dies ist schwierig zu erreichen, wenn es unterschiedliche Tiefen der Abhängigkeit von Russland in den wirtschaftlichen und Handelsbereichen gibt; eine begrenzte Bereitschaft, zu viel zu leiden; starke Eigeninteressen; „heilige Kuh“-Sektoren wie Kernbrennstoff oder -anlagen; die Verfügbarkeit strategischer Spoiler, die am meisten von den westlichen Sanktionen gegen Russland profitiert haben; sowie die taktischen Spoiler, die sich nicht an Sanktionen beteiligt haben und bei der Wiederexportierung von Waren instrumental waren. Dies wird durch die Existenz vieler Schlupflöcher und die unzureichende Durchsetzung sekundärer Sanktionen verstärkt. All dies hat Russland viel Zeit gegeben, um sich anzupassen und alternative Arrangements zu treffen.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Angesichts der wirtschaftlichen Einheitsfront des Westens hat Russland mit parallelen Märkten, Dual-Use-Technologie und Drittland-Kanälen zurückgeschlagen. Aber es gibt Grenzen. Es gibt einen Aufpreis, wie Südafrika unter der Apartheid gelernt hat, um geschmuggelte Technologie zu kaufen. Lieferanten sind teuer und vorsichtig, um den Zugang zu reicheren Märkten nicht zu verlieren. Und Technologie kann den Verlust von Fachkräften durch die „Abwanderung von Gehirnen“, die normalerweise mit Sanktionen einhergeht, nicht ausgleichen. Je länger der Krieg andauert und die Sanktionen bestehen bleiben, desto schwieriger wird es, nicht zuletzt, weil Krieg ein teures Geschäft ist.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Intelligenter arbeiten für Veränderungen im Regimeverhalten</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Mehrere bemerkenswerte Personen haben die Verteilung eingefrorener russischer Mittel gefordert, darunter Bill Browder, ein langjähriger Gegner von Wladimir Putin. Aber, wie oben hervorgehoben, gibt es ernsthafte Bedenken hinsichtlich dieses Ansatzes, einige getrieben von der Sorge um Gewinne, andere durch die Auswirkungen auf das globale Finanzsystem und einige durch beides. Dies deutet auf die Notwendigkeit frischen taktischen Denkens hin, wie man eingefrorene russische Mittel einsetzen kann. Angesichts der Bedürfnisse der Ukraine könnten internationale Behörden gebeten werden, beschlagnahmte russische Vermögenswerte als Sicherheiten für die Ausgabe neuer ukrainischer Anleihen zu verwenden. Die Zinsen auf beschlagnahmte Vermögenswerte könnten ab sofort verwendet werden, um die Botschaft über Sicherheiten zu verstärken und gleichzeitig die Zinslast für die Ukraine zu senken, insbesondere um die laufenden Strafen auf IWF-Darlehen zu bezahlen. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Die Finanzierung wäre nützlich. Die Gefahr, große Aufregung über Sanktionen zu erzeugen, besteht darin, dass es eine Gelegenheit gibt, die sanktionierende Partei als die Bösewichte in einer Art perverser moralischer Gleichwertigkeit darzustellen. Dies wird durch das unvermeidliche Leck der genau der Artikel, die angeblich unter Sanktionen stehen, noch verschärft, wie uns die Erkenntnisse des Kiewer Wissenschaftlichen Forschungsinstituts für forensische Expertise erinnern. Es gibt einen anderen Ansatz, der weniger auf dem Moralismus basiert, der mit Sanktionen einhergeht, als vielmehr darauf abzielt, das Problem auf eine Weise anzugehen, die mit einer sorgfältigeren Kalibrierung der Vorteile externer Engagement-Regime übereinstimmt. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Zum Beispiel in Nordafrika und im Sahel, für diejenigen, die versuchen, die von Russland geführte Destabilisierung rückgängig zu machen, da die effektivsten Feinde der Russen wahrscheinlich Islamisten sind, ist jede Unterstützung oder Geheimdienst, die westliche Staaten (einschließlich der Ukraine) ihnen geben, am besten im Verborgenen zu halten. Es könnte einige nützlichere langfristige Ergebnisse geben, nicht zuletzt durch den Wiederaufbau von Verbindungen und die Reparatur von Beziehungen in der Region, die durch das übermäßige Engagement des Westens stark belastet wurden.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Diese neuen Formen der Unterstützung sollten weit mehr als kinetische Aktionen oder sogar militärische Ausrüstung und Ausbildung umfassen. Angesichts der Tatsache, dass Russland-verbundene regionale Regime definitionsgemäß undemokratisch und damit hochfraktional, instabil und anfällig sind, können diese Risse durch die Begrenzung ihrer Einkommensströme, die Unterstützung interner Oppositionskräfte durch Finanzierung sowie Medien und Zivilgesellschaft und die Hilfe regionaler Staaten zur Begrenzung ihres Einflusses vergrößert werden.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Das gleiche Menü von Optionen existiert in Russland selbst, einschließlich der folgenden Maßnahmen: Informationen über die finanziellen Transaktionen von Führungspersönlichkeiten direkt an die Öffentlichkeit weiterzugeben; die Ausbildung von Journalisten, Buchhaltern und Ingenieuren; Unterstützung für zivilgesellschaftliche Organisationen; Unterstützung für Oppositionspolitiker und Akademiker, im zweiten Fall durch die Beauftragung von Arbeiten, um ein Grundeinkommen ohne staatliche Kontrollen sicherzustellen; Netzwerke von Oppositionspolitikern zu fördern; Online-Ressourcen in lokalen Sprachen zu veröffentlichen, insbesondere darüber, wie man eine politische Kampagne startet und eine Wahl gewinnt; die Ausbildung und Ausrüstung von Cyber-Aktivisten; und die Unterstützung lokaler investigativer Journalismus. Die Mittel zur Untergrabung von Russlands Kriegsmaschinerie – und zur Einschränkung derjenigen Verbündeten, die sie wissentlich oder unwissentlich unterstützen – gehen über Versuche hinaus, Embargos und Sanktionen zu verhängen. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Es sei denn, solche Maßnahmen werden mit vollendeter regulatorischer Präzision angewendet, können sie einen Feigenblatt der Respektabilität für eine scheiternde Politik bieten und werden immer durch die Rolle des Geschäfts, das nach Gewinn strebt, oder durch die Angst, die Integrität des globalen Finanzsystems zu gefährden, gemildert. Vielmehr sollten Sanktionen als Teil eines Kontinuums staatlichen Handelns betrachtet werden, an dessen einem Ende eine sorgfältigere Kalibrierung der Vorteile steht, um Autoritarismus rückgängig zu machen, und am anderen Ende eine strengere Anwendung von Maßnahmen, die gezielt Einzelpersonen ins Visier nehmen. Dies ist eine Fähigkeit, die heute in beispiellosem forensischem Detail existiert. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Forensik stärken</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Krieg besucht normalerweise arme Orte und macht sie noch ärmer. Die Kosten, Russlands wahllose Zerstörung von Gemeinschaften in der gesamten Ukraine zu ignorieren, liegen nicht nur in den Kosten für Eigentum. Schließlich stellt es die Interessen des Staates über – und scheinbar über – die des Individuums, das Gegenteil der Prämisse des Menschenrechtsregimes, das nach dem Zweiten Weltkrieg folgte, wo, in den Worten des angesehenen Nürnberger Juristen Hersch Lauterpacht, „das Wohl eines Individuums das ultimative Ziel allen Rechts ist.“</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht wurde in der Nähe von Habsburg Lemberg geboren, heute Lviv in der modernen Ukraine. Andere Ukrainer haben den gleichen Kampf aufgenommen, nicht zuletzt die Nobelpreisträgerin Oleksandra Matviichuk, deren Zentrum für Bürgerrechte bisher mehr als 78.000 Kriegsverbrechen dokumentiert hat. Digitale Technologien bieten enorme Fortschritte bei der Verfolgung von Tätern, von Soldaten über Kommandeure bis hin zu den Chips und Produktionslinien, die für die Raketen und Drohnen verantwortlich sind, die auf ukrainische Städte niederregnen. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Die Achillesferse der Sanktionen bleibt ihre (fehlende) Umsetzung, die durch politische Unterschiede oder finanzielle Vorteile bedingt ist und durch das Fehlen von Konsequenzen ermöglicht wird. Die effiziente Umsetzung von Sanktionen könnte und sollte sowohl durch legislative als auch durch nicht-legislative Mittel auf nationaler Ebene gestärkt werden. Es besteht die Notwendigkeit, die analytische Kapazität der Institutionen zu erhöhen, um sicherzustellen, dass sie angemessen besetzt sind. Beispielsweise variiert die Kapazität zur Überwachung von Sanktionen in Europa in Abteilungen, die aus fünf bis 150 Personen bestehen. Ebenso ist es wichtig, Geldwäsche über Durchlaufkonten (Transitkonten) zu begrenzen, um korrupte Praktiken zu unterbinden. Ein Mittel, um dies zu ermöglichen, besteht darin, die EU-Konfiskationsrichtlinie von allen EU-Mitgliedstaaten ohne weitere Verzögerung umzusetzen und sie in den nationalen Rechtsrahmen aller Mitgliedstaaten zu integrieren. Auch auf legislativer Ebene sollten mehr Länder ihre jeweiligen Strafgesetze ändern, um die Bestrafung von Verstößen gegen internationale Sanktionen einzuführen oder zu verstärken.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Aber Sanktionen sollten nicht als Vorwand dienen, um Optionen als nichts anderes oder mehr als eine Eskalation der Isolation darzustellen. Auf einem Spektrum der Zwangsausübung muss es eine Karotte zum Stock geben. Beispielsweise sollte die binäre Wahl der Sanktionen nicht das viel schwierigere und komplexere Geschäft der Zusammenarbeit mit Oppositionskräften, parlamentarischen und nichtstaatlichen, einschließlich der Wirtschaft, um Wählerschaften für Veränderungen aufzubauen, verschleiern. Das ist wahrscheinlich die Lehre aus dem apartheidistischen Südafrika, die am häufigsten übersehen wird, trotz der Macht und des Einflusses dieser Rolle. Denn es war nicht eine dramatische Aktion von außen, die Veränderungen herbeiführte, sondern die Unterstützung derjenigen, die von außen für Veränderungen kämpften. Südafrika hat sich nicht verändert, weil es abgeschnitten wurde. Es hat sich verändert, weil das Regime nicht abgeschnitten werden wollte und diejenigen, die verbunden blieben, alle Vorteile und Stärken daraus gewonnen hatten. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sanktionen bleiben entscheidend, um die Kapazität der Regierung zu verringern, teilweise indem sie die Kosten und die Komplexität für das Überleben des Regimes erhöhen und sicherstellen, dass insbesondere Eliten nicht immun gegen die Auswirkungen ihrer Handlungen sind. Die Veränderung des Verhaltens der Eliten hängt davon ab, den Druck zu erhöhen, der Parteien vom Schlachtfeld und an den Verhandlungstisch drängen kann. Sanktionen können helfen, das Gleichgewicht zu kippen, nicht zuletzt, um die Wahrnehmungen der Elite-Immunität zu verändern. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Was auch immer die Umgehungen sind, die das apartheidistische Regime in Südafrika und die dort tätigen Unternehmen entwickelt haben, letztendlich überwogen die militärischen, wirtschaftlichen und sozialen Kosten die Vorteile, und das Regime änderte sich. Aber dies erforderte einen kohärenten Ansatz, einschließlich einer breiten Palette von Sanktionen mit (fast) globaler Unterstützung sowie verschiedener Karotten, nicht zuletzt die Aussicht auf globale Inklusion. Im Kern erforderte es ein rationales Regime, das bereit war, politische Macht zuzugestehen, wenn die Kosten des Festhaltens die Vorteile des Loslassens überwogen. Entgegen der Begeisterung für Sanktionen als Maßnahme unterhalb des Krieges versprechen sie keinen sofortigen Wandel, noch sind sie ohne einen umfassenden Ansatz wirksam. Sie können, wenn sie so konzipiert sind, helfen, die Richtung der Reise zu ändern.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Dieser Artikel stützt sich teilweise auf den Titel des Buches von Greg Mills und David Kilcullen „The Art of War and Peace“ (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> ist der Direktor der </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> ist der Forschungsdirektor der </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Brenthurst Foundation</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> ist Mitglied der Werchowna Rada der Ukraine und stellvertretender Vorsitzender des parlamentarischen Ausschusses für auswärtige Angelegenheiten. Luis Ravina ist Professor an der Universität Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:54.081",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I> Sanktionen sind immer eine Art zweischneidiges Schwert. Um effektiv zu sein und Umgehungen zu verhindern, müssen sie umfassend sein und so viele Länder wie möglich einbeziehen. Das Verhalten der Eliten zu ändern, hängt davon ab, den Druck zu erhöhen, der die Parteien vom Schlachtfeld und an den Verhandlungstisch drängt. Sanktionen können daher helfen, das Gleichgewicht zu kippen.</I>\n<br><br>\nSanktionsregime zielen darauf ab, das Verhalten der Eliten zu ändern, indem sie die Kosten und Risiken ihrer Entscheidungen erhöhen, sowohl direkt in Bezug auf die Verringerung ihres persönlichen Komforts, einschließlich Reisen und Zugang zu Finanzmitteln, als auch indirekt, indem sie den öffentlichen Druck gegen ihre Herrschaft durch wirtschaftliche Not erhöhen. Dies hebt eines von mehreren Problemen mit Sanktionen hervor. Diese Eliten sind in der Regel nicht an dem Wohlergehen der Bevölkerung interessiert, was ihre Haltung zur Demokratie und ihren breiteren Vorteilen erklärt.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"de",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-22T20:27:45.114",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"El refrigerador y la televisión. Sanciones como guerra por otros medios",
                key:"uid": string:"da70d53d-26ed-43fc-9d6e-ba0aa76346d7",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Están más preocupados por mantener su propio poder y financiar su estilo de vida, cueste lo que cueste a su gente. Pero hay formas y medios, directos e indirectos, de aumentar los costos de tales elecciones. Algunos de estos nuevos medios se han desarrollado tras la invasión a gran escala de Rusia a Ucrania.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Las sanciones económicas son una herramienta de coerción en el extremo más suave de un espectro que comienza con el aislamiento diplomático y los boicots voluntarios y termina con bloqueos físicos. También pueden incluir medidas más suaves, como una calibración más cuidadosa de la ayuda. Si bien muchos – generalmente aquellos contra quienes se aplican – son rápidos en afirmar que las sanciones no funcionan, la historia sugiere que, al menos en algunos casos, con la cantidad adecuada de voluntad política, sí pueden. Pero una dependencia excesiva de las sanciones probablemente no ofrecerá nada más que una medida de autocomplacencia. Un enfoque solo en esto solo oscurece otras posibilidades no violentas para alentar y, de hecho, facilitar, cambios en el comportamiento del régimen.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Con un poco de ayuda de nuestros amigos</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">La elusión de sanciones se facilita por la falta de apoyo diplomático para la causa detrás de su imposición, reflejando el interés propio. La guerra de Rusia en Ucrania es un caso en cuestión. Los gobiernos que representan alrededor del 60 por ciento de la población mundial, incluidos India, China, Sudáfrica y gran parte del Medio Oriente, no aceptaron al principio del conflicto la narrativa ucraniana o occidental de la guerra en 2022 por diversas razones. Estas incluyeron el interés propio y percepciones de un doble rasero occidental. Tales percepciones, legítimas o no, fueron sembradas y promovidas activamente por Rusia en las redes sociales, para reforzar la idea de la OTAN como el agresor y Rusia como la víctima. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">En respuesta a las invasiones de Ucrania en 2014 y 2022, Occidente ha impuesto un conjunto sin precedentes de medidas económicas contra Moscú. La Unión Europea ha adoptado, para mediados de 2024, 14 paquetes de sanciones, dirigidos a más de 2,200 individuos y entidades, y cubriendo una amplia gama de sectores, bienes y servicios. A su vez, Estados Unidos ha impuesto más de 14,000 sanciones, más que las impuestas a Irán, Cuba y Corea del Norte combinados, dirigidas a 10,173 individuos, 4,089 entidades, 177 buques y 100 aeronaves. En total, Rusia ha sido objeto de más de 14,000 sanciones. Tales medidas tenían la intención de debilitar la capacidad de Moscú para hacer la guerra al deprimir sus ingresos y limitar el acceso a tecnologías críticas para su máquina de guerra. Sin embargo, aunque este régimen ha hecho indudablemente más difícil la situación para los rusos, y el alcance completo de los impactos no se conoce, a pesar de una década de conflicto y el “régimen de sanciones más extenso de la historia”, parece que poco ha cambiado.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">La idea era, al principio, que las sanciones occidentales morderían lenta pero inexorablemente, convirtiendo el conflicto en una “lucha entre el refrigerador y la televisión”, como comentó un coronel ucraniano al inicio de la fase de la guerra en 2022. La retórica puede hacer un corazón pleno, dijo, pero rara vez llena el estómago. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ha habido algunos resultados tangibles. Según un estudio publicado por el grupo de trabajo conjunto estadounidense-ucraniano sobre sanciones rusas, tales restricciones han reducido el superávit de la balanza de pagos actual de Rusia. En general, se estimó que había disminuido un 60 por ciento en 2022-23. El rublo también se depreció, lo que aumentó la inflación y, en el proceso, creó efectos sociales agravados por la desviación de fondos hacia la guerra desde el Fondo Nacional de Bienestar de Rusia. Los ingresos del comercio de petróleo y gas – responsables de casi la mitad (alrededor de 230 mil millones de dólares estadounidenses) de los ingresos por exportaciones en 2021 – supuestamente cayeron alrededor del 50 por ciento en 2023, ya que la pérdida de “mercados estables y solventes, la brecha tecnológica y el efecto multiplicador [que afecta] la cadena de suministro (transporte de tanques, servicios portuarios, transporte por tuberías)” comenzaron a hacer efecto. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">¿Sobreviviendo a la tormenta?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sin embargo, por cada indicio del éxito de las sanciones, parece haber evidencia contradictoria. A pesar de la variedad de sanciones, la economía de Rusia ha desafiado repetidamente las predicciones de su inminente perdición, incluida la de colapso financiero, recesión, inflación descontrolada y escasez de habilidades y tecnología. Como </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> señaló en agosto de 2024: “A pesar de las sanciones y el estatus de paria, la economía de Rusia está creciendo con fuerza. Resulta que el gasto bacanal, en tiempos de guerra, realmente hace que las cosas avancen.” Si acaso, el incumplimiento de las sanciones también ha estimulado la economía, con negocios anteriormente de propiedad occidental adquiridos a bajo precio por aquellos en Rusia. Las cadenas de suministro también se han establecido con países amigos (para esto se lee China, Irán, India y Corea del Norte, entre otros), inicialmente para diversificar las exportaciones de petróleo ruso y asegurar flujos de tecnología para insumos de armas de alta tecnología. Sin embargo, esto se está persiguiendo cada vez más para bienes de consumo también. Treinta meses después de la invasión, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> informa que la mitad de las importaciones de bienes provienen de China, el doble de la participación de antes de la invasión. Se espera que el PIB de Rusia crezca más de un tres por ciento en 2024, su mayor aumento desde la década de 2010. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Entre las estrategias que Rusia ha desplegado con éxito se encuentra el uso de empresas comerciales de terceros desde Dubái, que distribuyen sus productos petroleros en África Occidental. El petróleo ruso se vende a precios por debajo del mercado en países como Burkina Faso y Malí, donde ha ayudado a mantener a gobernantes militares malignos en el poder, así como a estados ansiosos por beneficiarse del petróleo a bajo precio como Ghana, Costa de Marfil y Benín. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dada la contabilidad cerrada y el secreto del estado de Putin, puede ser difícil determinar los efectos reales y a largo plazo del régimen de sanciones. Ciertamente, es probable que haya encarecido y complicado la producción militar y el rearme, dada la oferta de componentes a un precio premium, especialmente de Corea del Norte, China e Irán. Oficialmente, Rusia ha aumentado </span><span data-contrast=\"auto\">el gasto militar</span> <span data-contrast=\"auto\">del 2.7 por ciento del PIB en 2022, al 3.9 por ciento en 2023 y al seis por ciento en 2024, o poco menos de un tercio de su presupuesto gubernamental. </span><span data-contrast=\"auto\">Sin embargo, a principios de 2024, se estimó que el gasto en defensa ruso podría representar hasta el 40 por ciento de su presupuesto porque la guerra en Ucrania está costando más que su gasto combinado en salud y educación. En comparación, Estados Unidos gastó un 11 por ciento, mientras que el promedio de la OTAN fue del 4.3 por ciento.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Las presiones impuestas por las sanciones externas, sin embargo, no han sido lo suficientemente intensas, ciertamente desde una perspectiva ucraniana, y no se impusieron de manera rápida o severa para asegurar que el refrigerador superara a la televisión. Rusia ha sido hábil tanto en acelerar su propia producción militar, tras un inicio lento, quizás en anticipación de una victoria rápida, como en adquirir material de sus aliados. B</span><span data-contrast=\"auto\">y activando su propio eje, Moscú ha obtenido al menos tres millones de proyectiles de artillería pesada de Corea del Norte desde agosto de 2023 (y quizás hasta seis millones), y 300,000 de Irán en 2023. Rusia misma está</span><span data-contrast=\"auto\"> produciendo alrededor de 250,000 proyectiles de artillería al mes, o tres millones anualmente. Estados Unidos y Europa juntos tienen una capacidad para producir alrededor de 1.2 millones de proyectiles anualmente, mientras que Estados Unidos se ha fijado como objetivo producir 100,000 proyectiles de artillería al mes para finales de 2025. Se informa que Rusia está operando fábricas de artillería 24/7 en turnos rotativos de 12 horas, con un estimado de 3.5 millones de rusos trabajando ahora en el sector. Esto es un aumento de alrededor de dos a 2.5 millones antes de la guerra. Además, bienes y componentes críticos de Occidente continúan encontrando su camino hacia la máquina de guerra de Rusia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Las sanciones siguen siendo intrínsecamente limitadas porque rara vez apuntan a actores extranjeros. En cambio, apuntan a actores nacionales, como empresas estadounidenses o aquellas que operan bajo la jurisdicción estadounidense. Aun así, las soluciones alternativas suelen estar un paso por delante de los regímenes de sanciones. Como una ilustración, la mayor fuente de suministro de artículos de alta prioridad en el campo de batalla necesarios para los sistemas de armas rusos es, según se informa, la empresa estadounidense Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">El mercado también encuentra rápidamente un nuevo equilibrio, teniendo en cuenta la alteración de los precios. Un aumento en las tasas de interés ha elevado el valor del rublo. Las sanciones tampoco funcionan cuando hay una falta de vínculos. Estados Unidos no es, por ejemplo, un socio comercial significativo con Rusia.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Apretando los tornillos</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">En respuesta a estas debilidades, han ocurrido dos grandes cambios en los regímenes de sanciones en este siglo: la disposición a ir tras individuos selectos y sancionar los sistemas financieros que sostienen a los gobernantes. Nombrada en honor al abogado fiscal Sergei Magnitsky, quien fue supuestamente asesinado en una prisión de Moscú en 2009 por exponer la corrupción de funcionarios rusos, la Ley Global Magnitsky del gobierno de EE. UU. es un programa de sanciones de derechos humanos y anticorrupción de amplio alcance y dirigido a funcionarios gubernamentales así como a ciudadanos privados. La Ley de 2012 autoriza al gobierno de EE. UU. a sancionar a funcionarios gubernamentales extranjeros en todo el mundo que sean violadores de derechos humanos, congelar sus activos y prohibirles la entrada a los Estados Unidos. En los primeros diez años de su historia, Magnitsky citó a 450 individuos. La gran fortaleza del programa radica en su intento deliberado de cortar a individuos corruptos y manchados del sistema financiero global.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Además, aunque las sanciones dirigidas contra Rusia comenzaron débilmente en 2022 (hubo excepciones para bienes de lujo, por ejemplo, en el paquete de sanciones de la UE, para apaciguar a Italia), pronto se extendieron al sistema bancario ruso. A pesar de los temores sobre el impacto en los bancos occidentales, se impidió a Rusia utilizar el sistema de pago internacional SWIFT. Al cortar a siete bancos rusos del sistema, Occidente aumentó significativamente el costo de la banca, a pesar de la resistencia de los bancos europeos. I</span><span data-contrast=\"auto\">n addition to the weaponization of the dollar in this manner, the freezing of Russia’s currency reserves was an unprecedented use of extraterritorial jurisdiction. </span><span data-contrast=\"auto\">La llamada a incautar más de 300 mil millones de dólares estadounidenses mantenidos por bancos occidentales y emplearlos para la ayuda a Ucrania fue igualmente recibida con alarma por los bancos comerciales. Como dijo Bill Winters, el director del banco Standard Chartered, en respuesta a esta sugerencia, la respuesta de la comunidad financiera a la incautación de las ganancias de los activos rusos congelados sería “mixta” en medio de temores de “armar” a los bancos centrales y las monedas.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Tales temores de un dólar estadounidense politizado y armado son en parte responsables de que la participación del dólar entre las reservas globales haya caído del 70 por ciento a poco menos del 60 en este siglo, a medida que los países buscan proteger sus reservas de sanciones. Junto con la fricción comercial con China, la</span><span data-contrast=\"auto\"> armamentización del control de EE. UU. sobre el sistema financiero internacional probablemente cambiará la conducta de las potencias no occidentales y llevará a arquitecturas rivales, que pueden ganar un apoyo significativo</span><span data-contrast=\"auto\">. Esto explica por qué Pekín ha desarrollado su propia plataforma de pago internacional: el Sistema de Pago Interbancario Transfronterizo (CIPS). Este es independiente de SWIFT y es aceptado en Rusia y por bancos en Brasil y en otros lugares. </span><span data-contrast=\"auto\">Pero los cambios en este sistema pueden tardar mucho tiempo, dada la continua primacía del dólar como moneda de reserva.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Las sanciones son siempre una especie de espada de doble filo. Para ser efectivas y prevenir el eludirlas, deben ser integrales e incluir tantos países como sea posible. Sin embargo, esto es difícil de lograr cuando hay diferentes profundidades de dependencia de Rusia en las esferas económica y comercial; una disposición limitada a sufrir demasiado; fuertes intereses creados; sectores “vacas sagradas” como el combustible nuclear o las plantas; la disponibilidad de saboteadores estratégicos que se han beneficiado más de las sanciones occidentales a Rusia; así como los saboteadores tácticos que no se unieron a las sanciones y fueron fundamentales en la reexportación de bienes. Esto se complica por la existencia de muchas lagunas y la insuficiente aplicación de sanciones secundarias. Todo esto le ha otorgado a Rusia un largo tiempo para ajustarse y hacer arreglos alternativos.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Frente al frente económico unido de Occidente, Rusia ha contraatacado utilizando mercados paralelos, tecnología de doble uso y conductos de terceros países. Pero hay límites. Hay un costo, como aprendió Sudáfrica bajo el apartheid, al comprar tecnología de contrabando. Los proveedores son caros y cautelosos acerca de perder el acceso a mercados más ricos. Y la tecnología no puede compensar la pérdida de trabajadores calificados por la “fuga de cerebros” que generalmente acompaña a las sanciones. Cuanto más se prolongue la guerra y las sanciones permanezcan vigentes, más difíciles serán las cosas, no menos porque la guerra es un negocio costoso.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Trabajar de manera más inteligente para el cambio de comportamiento del régimen</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Varios individuos notables han pedido la distribución de fondos rusos congelados, incluido Bill Browder, un antiguo enemigo de Vladimir Putin. Pero, como se destaca arriba, hay graves preocupaciones con este enfoque, algunas impulsadas por una preocupación por las ganancias, otras por el impacto en el sistema financiero global, y algunas por ambas. Esto sugiere la necesidad de un nuevo pensamiento táctico sobre cómo emplear los fondos rusos congelados. Dadas las necesidades ucranianas, se podría solicitar a las autoridades internacionales que utilicen los activos rusos incautados como garantía para la emisión de nuevos bonos ucranianos. Los intereses sobre los activos incautados podrían utilizarse a partir de ahora para reforzar el mensaje sobre la garantía y, al mismo tiempo, reducir la factura de intereses para Ucrania, particularmente para pagar las sanciones en los préstamos del FMI. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">La financiación sería útil. El peligro de crear un gran alboroto sobre las sanciones es que hay una oportunidad de presentar a la parte sancionadora como los villanos en una especie de equivalencia moral perversa. Esto se agrava por la inevitable fuga de los mismos artículos supuestamente bajo sanciones, tal como nos recuerdan los hallazgos del Instituto de Investigación Científica de Experticia Forense de Kyiv. Hay otro enfoque, menos fundado en el moralismo que acompaña a las sanciones que en involucrarse con el problema de una manera alineada con una calibración más cuidadosa de los beneficios de los regímenes de compromiso externo. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Por ejemplo, en el norte de África y el Sahel, para aquellos que buscan deshacer la desestabilización liderada por Rusia, dado que los enemigos más efectivos de los rusos probablemente sean islamistas, cualquier asistencia o inteligencia que los estados occidentales (incluida Ucrania) les brinden es mejor mantenerla en secreto. Puede haber algunos resultados a largo plazo más útiles, no menos a través de la reconstrucción de conexiones y la reparación de relaciones en la región que han sido gravemente tensadas por el exceso de compromiso occidental.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Estas nuevas formas de asistencia deberían involucrar mucho más que acción cinética o incluso equipo y entrenamiento militar. Dado que los regímenes regionales alineados con Rusia son por definición antidemocráticos y, por lo tanto, altamente faccionados, inestables y vulnerables, estas grietas pueden ampliarse limitando sus flujos de ingresos; apoyando a fuerzas de oposición internas a través de financiamiento junto con medios y sociedad civil; y ayudando a los estados regionales a limitar su influencia.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">El mismo menú de opciones existe en Rusia misma, incluidas las siguientes medidas: proporcionar información sobre las transacciones financieras de los líderes directamente al público; la capacitación de periodistas, contadores e ingenieros; apoyo a organizaciones de la sociedad civil; apoyo a políticos y académicos de oposición, en este último caso mediante la contratación de trabajos para garantizar un ingreso básico libre de controles estatales; fomentar redes de políticos de oposición; publicar recursos en línea en idiomas locales, especialmente sobre cómo montar una campaña política y ganar una elección; la capacitación y equipamiento de ciberactivistas; y apoyar el periodismo de investigación local. Los medios para socavar la máquina de guerra de Rusia – y restringir a aquellos aliados que, consciente o inconscientemente, la apoyan – van más allá de los intentos de imponer embargos y sanciones. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">A menos que tales medidas se apliquen con una precisión regulatoria consumada, pueden proporcionar una hoja de parra de respetabilidad a una política fallida, y siempre serán mitigadas por el papel de los negocios en la búsqueda de ganancias, o por temores de comprometer en exceso la integridad del sistema financiero global. Más bien, las sanciones deben verse como parte de un continuo de acción estatal, en un extremo del cual hay una calibración más cuidadosa de los beneficios para deshacer el autoritarismo y, en el otro, una aplicación más estricta de medidas, específicamente dirigidas a individuos. Esta es una capacidad que existe hoy en día con un detalle forense sin precedentes. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Fortalecer la forensía</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">La guerra generalmente visita lugares pobres, haciéndolos aún más pobres. El costo de hacer la vista gorda ante la destrucción desenfrenada de comunidades en Ucrania por parte de Rusia no solo radica en los costos de la propiedad. Después de todo, pone los intereses del estado por encima – y aparentemente más allá – de los del individuo, lo opuesto a la premisa misma del régimen de derechos humanos que siguió a la Segunda Guerra Mundial donde, en palabras del estimado jurista de Nuremberg Hersch Lauterpacht, “el bienestar de un individuo es el objetivo último de toda ley.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht nació cerca de Habsburgo Lemberg, ahora Lviv en la Ucrania moderna. Otros ucranianos han asumido la misma lucha, no menos que la laureada con el Nobel Oleksandra Matviichuk, cuyo Centro para las Libertades Civiles ha documentado más de 78,000 crímenes de guerra hasta ahora. Las tecnologías digitales ofrecen enormes avances en el seguimiento de los perpetradores, desde soldados hasta comandantes e incluso los chips y líneas de producción responsables de los misiles y drones que caen sobre las ciudades ucranianas. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">El talón de Aquiles de las sanciones sigue siendo su (falta de) implementación, impulsada por diferencias políticas o ventajas financieras, y habilitada por la falta de consecuencias. La implementación eficiente de las sanciones podría y debería fortalecerse a través de medios legislativos y no legislativos a nivel nacional. Hay una necesidad de aumentar la capacidad analítica de las instituciones para garantizar que estén debidamente dotadas de personal. Por ejemplo, la variación en la capacidad de monitoreo de sanciones varía en Europa en departamentos compuestos por cinco a 150 personas. De manera similar, limitar el lavado de dinero a través de cuentas de flujo (tránsito) es importante para cortar prácticas corruptas. Un medio para habilitar esto es implementar sin más demora la Directiva de Confiscación de la UE por todos los estados miembros de la UE e incorporarla al marco legal nacional de todos los estados miembros. También a nivel legislativo, más países deberían enmendar sus respectivos códigos penales para introducir o fortalecer el castigo por violaciones de sanciones internacionales.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pero las sanciones no deberían ser un pretexto para presentar opciones como un aumento de aislamiento y nada más o más. En un espectro de coerción, debe haber una zanahoria junto con el palo. Por ejemplo, la elección binaria de sanciones no debería oscurecer el negocio mucho más difícil y complejo de involucrarse con fuerzas de oposición, parlamentarias y no gubernamentales, incluido el negocio, para construir bases para el cambio. Esa es probablemente la lección de Sudáfrica durante el apartheid, que a menudo se pasa por alto, a pesar del poder y el impacto de este papel. Esto se debe a que no fue una acción dramática desde afuera la que trajo el cambio, sino más bien el apoyo de aquellos que luchaban por el cambio desde afuera. Sudáfrica no cambió porque fue aislada. Cambió porque el régimen no quería ser aislado y aquellos que permanecieron conectados habían ganado todas las ventajas y fortalezas de hacerlo. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Las sanciones siguen siendo críticas para reducir la capacidad del gobierno en parte al aumentar el costo y la complejidad para la supervivencia del régimen, y asegurando que las élites en particular no sean inmunes a las implicaciones de sus acciones. Cambiar el comportamiento de las élites depende de aumentar la presión que puede empujar a las partes fuera del campo de batalla y hacia la mesa de negociaciones. Las sanciones pueden ayudar a inclinar la balanza, no menos en cambiar las percepciones de la impunidad de las élites. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Cualesquiera que sean las soluciones alternativas desarrolladas por el régimen del apartheid en Sudáfrica y las empresas que operan allí, en última instancia, los costos militares, económicos y sociales superaron los beneficios, y el régimen cambió. Pero esto exigió un enfoque coherente, que incluía una amplia gama de sanciones con (casi) apoyo global, así como varias zanahorias, no menos que la perspectiva de inclusión global. En su núcleo, requería un régimen racional, que estuviera dispuesto a ceder el poder político si los costos de aferrarse superaban los beneficios de soltar. Por lo tanto, contrariamente al entusiasmo por las sanciones como una medida intermedia a la guerra, no prometen un cambio instantáneo, ni son efectivas sin un enfoque integral. Pueden, si se diseñan así, ayudar a cambiar la dirección del viaje.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Este artículo se basa, en parte, en el título del libro de Greg Mills y David Kilcullen, The Art of War and Peace (Johannesburgo: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> es el director de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundación Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> es el director de investigación de la </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundación Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> es miembro de la Verkhovna Rada de Ucrania y vicepresidente del comité parlamentario de asuntos exteriores. Luis Ravina es profesor en la Universidad de Navarra.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:10:40.128",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Las sanciones son siempre una especie de espada de doble filo. Para ser efectivas y prevenir el eludirlas, deben ser integrales e incluir la mayor cantidad de países posible. Cambiar el comportamiento de las élites depende de aumentar el tipo de presión que empuje a las partes fuera del campo de batalla y hacia la mesa de negociaciones. Por lo tanto, las sanciones pueden ayudar a inclinar la balanza.</I>\n<br><br>\nLos regímenes de sanciones tienen como objetivo cambiar el comportamiento de las élites al aumentar los costos y las apuestas de sus elecciones, tanto directamente en términos de disminuir su comodidad personal, incluyendo viajes y acceso a financiamiento, como indirectamente al aumentar la presión popular contra su gobierno a través de la dificultad económica. Esto resalta uno de varios problemas con las sanciones. Estas élites generalmente no están interesadas en el bienestar popular, lo que explica su actitud hacia la democracia y sus beneficios más amplios.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"es",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:37:58.06",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            },
            {
                key:"title": string:"Lodówka i telewizor. Sankcje jako wojna innymi środkami",
                key:"uid": string:"e5201b2f-09b8-4c10-b75a-5ff65303f23b",
                key:"autoTeaserLong": null:null,
                key:"autoTeaserShort": null:null,
                key:"content": string:"<p><span data-contrast=\"auto\">Są bardziej zaniepokojeni utrzymywaniem własnej władzy i finansowaniem swojego stylu życia, bez względu na koszty dla swojego narodu. Ale istnieją sposoby i środki, bezpośrednie i pośrednie, na podniesienie kosztów takich wyborów. Niektóre z tych nowych środków zostały opracowane po pełnoskalowej inwazji Rosji na Ukrainę. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcje gospodarcze są narzędziem przymusu na łagodniejszym końcu spektrum, które zaczyna się od izolacji dyplomatycznej i dobrowolnych bojkotów, a kończy na fizycznych blokadach. Mogą nawet obejmować łagodniejsze środki, takie jak bardziej ostrożne dostosowanie pomocy. Chociaż wielu – zazwyczaj tych, przeciwko którym są stosowane – szybko twierdzi, że sankcje nie działają, historia sugeruje, że przynajmniej w niektórych przypadkach, przy odpowiedniej woli politycznej, mogą. Jednak nadmierne poleganie na sankcjach prawdopodobnie przyniesie niewiele poza miarą samousatysfakcji. Skupienie się tylko na tym zaciemnia inne pokojowe możliwości zachęcania i, w rzeczywistości, ułatwiania zmian w zachowaniu reżimu.  </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Z odrobiną pomocy od naszych przyjaciół</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ominięcie sankcji jest ułatwione przez brak wsparcia dyplomatycznego dla przyczyny ich nałożenia, odzwierciedlając interesy własne. Wojna Rosji w Ukrainie jest tego przykładem. Rządy reprezentujące około 60 procent światowej populacji, w tym Indie, Chiny, RPA i dużą część Bliskiego Wschodu, na początku konfliktu nie zaakceptowały ukraińskiej ani zachodniej narracji wojny w 2022 roku z różnych powodów. Należały do nich interesy własne i postrzeganie zachodniego podwójnego standardu. Takie postrzegania, niezależnie od tego, czy są uzasadnione, czy nie, były aktywnie zasiewane i promowane przez Rosję w mediach społecznościowych, aby wzmocnić ideę NATO jako agresora, a Rosji jako ofiary. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">W odpowiedzi na inwazje Rosji na Ukrainę w 2014 i 2022 roku, Zachód nałożył bezprecedensowy zestaw środków gospodarczych przeciwko Moskwie. Unia Europejska przyjęła do połowy 2024 roku 14 pakietów sankcji, które obejmują ponad 2200 osób i podmiotów oraz obejmują szeroki zakres sektorów, towarów i usług. Z kolei Stany Zjednoczone nałożyły ponad 14 000 sankcji, więcej niż na Iran, Kubę i Koreę Północną razem wzięte, celując w 10 173 osoby, 4 089 podmiotów, 177 statków i 100 samolotów. W sumie Rosja została poddana ponad 14 000 sankcjom. Takie środki miały na celu osłabienie zdolności Moskwy do prowadzenia wojny poprzez obniżenie jej dochodów i ograniczenie dostępu do kluczowych technologii dla jej machiny wojennej. Jednak, mimo że ten reżim niewątpliwie utrudnił życie Rosjanom, a pełny zakres skutków nie jest znany, mimo dekady konfliktu i „najobszerniejszego reżimu sankcji w historii”, niewiele wydaje się zmieniać.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pomysł był na początku taki, że zachodnie sankcje będą powoli, ale nieuchronnie działać, czyniąc konflikt „walką między lodówką a telewizorem”, jak skomentował jeden ukraiński pułkownik na początku fazy wojny w 2022 roku. Retoryka może napełniać serce, powiedział, ale rzadko napełnia żołądek. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Były pewne namacalne wyniki. Według badania opublikowanego przez wspólną amerykańsko-ukraińską </span><span data-contrast=\"auto\">Międzynarodową Grupę Roboczą ds. Sankcji Rosyjskich,</span> <span data-contrast=\"auto\">takie ograniczenia zmniejszyły </span><span data-contrast=\"auto\">nadwyżkę Rosji w jej bieżącej bilansie płatniczym. Ogólnie szacuje się, że spadła ona o 60 procent w latach 2022-23. Rubel również osłabił się, co podniosło inflację i w procesie stworzyło efekty społeczne pogorszone przez przekierowanie funduszy na wojnę z Narodowego Funduszu Dobrobytu Rosji. Dochody z handlu ropą i gazem – odpowiedzialne za prawie połowę (około 230 miliardów dolarów amerykańskich) dochodów z eksportu w 2021 roku – podobno spadły o około 50 procent w 2023 roku, ponieważ utrata „stabilnych i wypłacalnych rynków, luka technologiczna i efekt mnożnika [wpływający] na łańcuch dostaw (transport tankowców, usługi portowe, transport rurociągowy)” zaczęły działać. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Przetrwanie burzy?</span></b><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Jednakże, na każde wskazanie sukcesu sankcji, wydaje się, że istnieją sprzeczne dowody. Pomimo zakresu sankcji, gospodarka Rosji wielokrotnie zaskakiwała prognozy jej nieuchronnej zagłady, w tym upadku finansowego, recesji, niekontrolowanej inflacji i niedoboru umiejętności i technologii. Jak </span><i><span data-contrast=\"auto\">The</span></i> <i><span data-contrast=\"auto\">Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> zauważył w sierpniu 2024 roku: „Pomimo sankcji i statusu pariasa, gospodarka Rosji rośnie w szybkim tempie. Okazuje się, że bacchanalna wydatność, w czasie wojny, naprawdę napędza sprawy.” Jeśli już, łamanie sankcji również ożywiło gospodarkę, a wcześniej zachodnie firmy zostały tanio przejęte przez tych w Rosji. Łańcuchy dostaw zostały również ustanowione z przyjaznymi krajami (w tym Chiny, Iran, Indie i Koreę Północną), początkowo w celu dywersyfikacji rosyjskiego eksportu ropy i zapewnienia przepływu technologii dla wysokotaktycznych komponentów zbrojeniowych. Jednak to coraz bardziej jest realizowane również dla dóbr konsumpcyjnych. Trzydzieści miesięcy po inwazji, </span><i><span data-contrast=\"auto\">The Economist</span></i><span data-contrast=\"auto\"> informuje, że połowa importowanych towarów pochodzi z Chin, co stanowi dwukrotnie większy udział niż przed inwazją. PKB Rosji ma wzrosnąć o ponad trzy procent w 2024 roku, co jest najszybszym wzrostem od lat 2010-tych. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Wśród strategii, które Rosja podobno z powodzeniem wdrożyła, jest wykorzystanie firm handlowych z trzecich krajów z Dubaju, które dystrybuują jej produkty naftowe w Afryce Zachodniej. Rosyjska ropa jest sprzedawana po cenach poniżej rynkowych w krajach takich jak Burkina Faso i Mali, gdzie pomogła utrzymać władze wojskowe w mocy, a także w państwach chętnych do skorzystania z tańszej ropy, takich jak Ghana, Wybrzeże Kości Słoniowej i Benin. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Biorąc pod uwagę zamknięte rachunki i tajemnice państwa Putina, może być trudno określić rzeczywiste, długoterminowe skutki reżimu sankcji. Z pewnością prawdopodobnie uczyniło to produkcję wojskową i zbrojenia droższymi i bardziej skomplikowanymi, biorąc pod uwagę dostawy komponentów po cenach premium, szczególnie z Korei Północnej, Chin i Iranu. Oficjalnie Rosja zwiększyła </span><span data-contrast=\"auto\">wydatki wojskowe</span> <span data-contrast=\"auto\">z 2,7 procent PKB w 2022 roku do 3,9 procent w 2023 roku i sześciu procent w 2024 roku, co stanowi nieco poniżej jednej trzeciej jej budżetu rządowego. </span><span data-contrast=\"auto\">Na początku 2024 roku jednak szacowano, że wydatki obronne Rosji mogą stanowić aż 40 procent jej budżetu, ponieważ wojna w Ukrainie kosztuje więcej niż jej łączne wydatki na zdrowie i edukację. Dla porównania, USA wydawały 11 procent, podczas gdy średnia NATO wynosiła 4,3 procent.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Naciski wywierane przez zewnętrzne sankcje jednak nie były wystarczająco intensywne, z pewnością z ukraińskiej perspektywy, i nie zostały nałożone wystarczająco szybko ani surowo, aby zapewnić, że lodówka pokona telewizor. Rosja była biegła zarówno w przyspieszaniu własnej produkcji wojskowej, po powolnym początku, być może w oczekiwaniu na szybkie zwycięstwo, jak i w pozyskiwaniu materiałów od swoich sojuszników. B</span><span data-contrast=\"auto\">Aktywując własną oś, Moskwa uzyskała co najmniej trzy miliony pocisków artyleryjskich z Korei Północnej od sierpnia 2023 roku (a może nawet sześć milionów), oraz 300 000 z Iranu w 2023 roku. Rosja sama produkuje</span><span data-contrast=\"auto\"> około 250 000 pocisków artyleryjskich miesięcznie, czyli trzy miliony rocznie. USA i Europa razem mają zdolność produkcji około 1,2 miliona pocisków rocznie, podczas gdy USA postawiły sobie cel wyprodukowania 100 000 pocisków artyleryjskich miesięcznie do końca 2025 roku. Rosja podobno prowadzi fabryki artyleryjskie 24/7 na rotacyjnych zmianach 12-godzinnych, z szacowaną liczbą 3,5 miliona Rosjan pracujących obecnie w tym sektorze. To wzrost z około dwóch do 2,5 miliona przed wojną. Co więcej, krytyczne zachodnie towary i komponenty nadal znajdują drogę do rosyjskiej machiny wojennej.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcje pozostają z natury ograniczone, ponieważ rzadko celują w zagranicznych aktorów. Zamiast tego celują w krajowych aktorów, takich jak amerykańskie firmy lub te działające pod jurysdykcją USA. Mimo to, obejścia są zazwyczaj o krok przed reżimami sankcyjnymi. Jako ilustracja, największym źródłem dostaw wysokoprioritytowych przedmiotów na polu bitwy niezbędnych dla rosyjskich systemów broni jest podobno amerykańska firma Intel. </span><span data-contrast=\"auto\">Rynek szybko znajduje również nową równowagę, uwzględniając zakłócenia w cenach. Wzrost stóp procentowych podniósł wartość rubla. Sankcje również nie działają, gdy brakuje powiązań. Stany Zjednoczone, na przykład, nie są znaczącym partnerem handlowym Rosji.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Zaostrzenie śrub</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">W odpowiedzi na te słabości, w tym wieku nastąpiły dwie wielkie zmiany w reżimach sankcji: gotowość do ścigania wybranych osób i sankcjonowania systemów finansowych, które wspierają władców. Nazwane na cześć prawnika podatkowego Siergieja Magnitskiego, który rzekomo został zamordowany w moskiewskim więzieniu w 2009 roku za ujawnienie korupcji wśród rosyjskich urzędników, amerykańska ustawa Global Magnitsky Act jest dalekosiężnym, ukierunkowanym programem sankcji dotyczących praw człowieka i walki z korupcją, skierowanym zarówno do urzędników rządowych, jak i obywateli prywatnych. Ustawa z 2012 roku upoważnia rząd USA do sankcjonowania zagranicznych urzędników rządowych na całym świecie, którzy są naruszycielami praw człowieka, zamrażania ich aktywów i zakazywania im wjazdu do Stanów Zjednoczonych. W ciągu pierwszych dziesięciu lat swojej historii Magnitsky wymienił 450 osób. Wielką siłą programu jest jego celowe dążenie do odcięcia skorumpowanych i skażonych osób od globalnego systemu finansowego.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Dodatkowo, podczas gdy ukierunkowane sankcje przeciwko Rosji zaczęły się słabo w 2022 roku (na przykład w pakiecie sankcji UE były wyjątki dla dóbr luksusowych, aby uspokoić Włochy), szybko rozszerzyły się na rosyjski system bankowy. Pomimo obaw o wpływ na zachodnie banki, Rosja została pozbawiona możliwości korzystania z międzynarodowego systemu płatności SWIFT. Odcinając siedem rosyjskich banków od systemu, Zachód znacznie podniósł koszty bankowości, mimo oporu ze strony europejskich banków. I</span><span data-contrast=\"auto\"> oprócz broni w dolarach w ten sposób, zamrożenie rezerw walutowych Rosji było bezprecedensowym użyciem jurysdykcji ekstraterytorialnej. </span><span data-contrast=\"auto\">Wezwanie do przejęcia ponad 300 miliardów dolarów amerykańskich przechowywanych przez zachodnie banki i wykorzystania ich na pomoc dla Ukrainy spotkało się z niepokojem ze strony banków komercyjnych. Jak powiedział Bill Winters, szef banku Standard Chartered, w odpowiedzi na tę sugestię, reakcja społeczności finansowej na przejęcie zysków z zamrożonych aktywów rosyjskich byłaby „mieszana” w obawie przed „uzbrojeniem” banków centralnych i walut.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Takie obawy dotyczące upolitycznionego i uzbrojonego dolara amerykańskiego są częściowo odpowiedzialne za spadek udziału dolara w globalnych rezerwach z 70 procent do nieco poniżej 60 w tym wieku, ponieważ kraje starają się zabezpieczyć swoje rezerwy przed sankcjami. W połączeniu z napięciami handlowymi z Chinami, </span><span data-contrast=\"auto\">uzbrojenie kontroli USA nad międzynarodowym systemem finansowym najprawdopodobniej zmieni zachowanie nie-zachodnich mocarstw i doprowadzi do rywalizujących architektur, które mogą zyskać znaczące wsparcie</span><span data-contrast=\"auto\">. To wyjaśnia, dlaczego Pekin opracował własną międzynarodową platformę płatniczą – Międzynarodowy System Płatności Międzybankowych (CIPS). Jest on niezależny od SWIFT i akceptowany w Rosji oraz przez banki w Brazylii i innych krajach. </span><span data-contrast=\"auto\">Jednak zmiany w tym systemie mogą zająć dużo czasu, biorąc pod uwagę ciągłą dominację dolara jako waluty rezerwowej.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcje są zawsze rodzajem miecza obosiecznego. Aby były skuteczne i zapobiegały omijaniu, muszą być kompleksowe i obejmować jak najwięcej krajów. Jednak trudno to osiągnąć, gdy istnieją różne stopnie zależności od Rosji w sferze gospodarczej i handlowej; ograniczona gotowość do zbyt dużego cierpienia; silne interesy własne; sektory „świętych krów”, takie jak paliwo jądrowe czy elektrownie; dostępność strategicznych sabotażystów, którzy najwięcej skorzystali na zachodnich sankcjach na Rosję; a także taktycznych sabotażystów, którzy nie dołączyli do sankcji i byli kluczowi w reeksporcie towarów. To wszystko jest potęgowane przez istnienie wielu luk i niewystarczające egzekwowanie wtórnych sankcji. Wszystko to dało Rosji dużo czasu na dostosowanie się i dokonanie alternatywnych ustaleń.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">W obliczu ekonomicznego zjednoczonego frontu ze strony Zachodu, Rosja walczyła, korzystając z rynków równoległych, technologii podwójnego zastosowania i pośredników z trzecich krajów. Ale są ograniczenia. Istnieje premia, jak nauczyła się RPA w czasach apartheidu, za kupowanie przemycanej technologii. Dostawcy są drodzy i ostrożni, aby nie stracić dostępu do bogatszych rynków. A technologia nie może zrekompensować utraty wykwalifikowanych pracowników z „drenażu mózgów”, który zazwyczaj towarzyszy sankcjom. Im dłużej wojna trwa i sankcje pozostają w mocy, tym trudniej będzie, nie mniej dlatego, że wojna jest kosztownym interesem.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\">Pracuj mądrzej, aby zmienić zachowanie reżimu</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Kilka znaczących osób wezwało do dystrybucji zamrożonych rosyjskich funduszy, w tym Bill Browder, długoletni przeciwnik Władimira Putina. Ale, jak podkreślono powyżej, istnieją poważne obawy związane z tym podejściem, niektóre wynikające z troski o zyski, inne z wpływu na globalny system finansowy, a niektóre z obu. Sugeruje to potrzebę świeżego myślenia taktycznego na temat tego, jak wykorzystać zamrożone rosyjskie fundusze. Biorąc pod uwagę potrzeby Ukrainy, międzynarodowe władze mogłyby zostać poproszone o wykorzystanie przejętych rosyjskich aktywów jako zabezpieczenia dla emisji nowych ukraińskich obligacji. Odsetki od przejętych aktywów mogłyby być wykorzystywane już teraz, aby wzmocnić przekaz dotyczący zabezpieczeń i jednocześnie obniżyć rachunek odsetkowy dla Ukrainy, szczególnie w celu pokrycia bieżących kar za pożyczki MFW. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Finansowanie byłoby przydatne. Niebezpieczeństwo tworzenia wielkiego rozgłosu wokół sankcji polega na tym, że istnieje możliwość przedstawienia strony nakładającej sankcje jako złych ludzi w pewnego rodzaju perwersyjnej moralnej równoważności. To jest pogarszane przez nieuchronne wycieki tych przedmiotów, które rzekomo są objęte sankcjami, tak jak przypominają nam ustalenia Kijowskiego Instytutu Naukowo-Badawczego Ekspertyzy Sądowej. Istnieje inne podejście, mniej oparte na moralizmie towarzyszącym sankcjom, a bardziej na zaangażowaniu w problem w sposób zgodny z bardziej ostrożnym dostosowaniem korzyści z zewnętrznych reżimów zaangażowania. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Na przykład, w Afryce Północnej i Sahelu, dla tych, którzy starają się zniweczyć destabilizację kierowaną przez Rosję, biorąc pod uwagę, że najskuteczniejszymi wrogami Rosjan prawdopodobnie będą islamiści, wszelkie wsparcie lub informacje wywiadowcze, które państwa zachodnie (w tym Ukraina) im udzielają, najlepiej jest utrzymać w tajemnicy. Mogą istnieć bardziej użyteczne długoterminowe wyniki, nie mniej przez odbudowę połączeń i naprawę relacji w regionie, które zostały poważnie nadszarpnięte przez nadmierne zaangażowanie Zachodu.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Te nowe formy pomocy powinny obejmować znacznie więcej niż działania kinetyczne czy nawet sprzęt wojskowy i szkolenie. Biorąc pod uwagę, że regionalne reżimy sprzyjające Rosji są z definicji niedemokratyczne, a zatem wysoce frakcyjne, niestabilne i wrażliwe, te pęknięcia można poszerzyć, ograniczając ich strumienie dochodów; wspierając wewnętrzne siły opozycyjne poprzez finansowanie oraz media i społeczeństwo obywatelskie; oraz pomagając regionalnym państwom ograniczyć ich wpływy.</span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":720,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ten sam zestaw wyborów istnieje w samej Rosji, w tym następujące środki: dostarczanie informacji o transakcjach finansowych liderów bezpośrednio do publiczności; szkolenie dziennikarzy, księgowych i inżynierów; wsparcie dla organizacji społeczeństwa obywatelskiego; wsparcie dla polityków opozycyjnych i akademików, w drugim przypadku poprzez zlecanie prac, aby zapewnić podstawowy dochód wolny od kontroli państwowej; wspieranie sieci polityków opozycyjnych; publikowanie zasobów online w lokalnych językach, szczególnie na temat tego, jak prowadzić kampanię polityczną i wygrać wybory; szkolenie i wyposażanie aktywistów cybernetycznych; oraz wspieranie lokalnego dziennikarstwa śledczego. Środki mające na celu osłabienie rosyjskiej machiny wojennej – i ograniczenie tych sojuszników, którzy, świadomie lub nie, ją wspierają – wykraczają poza próby nałożenia embarg i sankcji. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">O ile takie środki nie są stosowane z doskonałą precyzją regulacyjną, mogą stanowić zasłonę dla nieudanej polityki i zawsze będą łagodzone przez rolę biznesu w dążeniu do zysku lub przez obawy przed nadmiernym kompromitowaniem integralności globalnego systemu finansowego. Raczej sankcje powinny być postrzegane jako część kontinuum działań państwowych, na jednym końcu którego znajduje się bardziej ostrożne dostosowanie korzyści w celu zlikwidowania autorytaryzmu, a na drugim surowsze stosowanie środków, celujących w konkretne osoby. To jest zdolność, która istnieje dzisiaj w bezprecedensowych szczegółach kryminalistycznych. </span><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559731":360,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><b><span data-contrast=\"auto\"> Wzmocnienie kryminalistyki</span></b><span data-ccp-props=\"{"134233117":false,"134233118":false,"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335557856":16777215,"335559738":0,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Wojna zazwyczaj odwiedza biedne miejsca, czyniąc je jeszcze biedniejszymi. Koszt przymykania oka na bezwzględne zniszczenie społeczności przez Rosję w całej Ukrainie leży nie tylko w kosztach mienia. W końcu stawia interesy państwa ponad – i zdaje się poza – interesami jednostki, co jest przeciwieństwem samej zasady reżimu praw człowieka, który powstał po II wojnie światowej, gdzie, według szanowanego prawnika norymberskiego Hersch Lauterpachta, „dobrobyt jednostki jest ostatecznym celem wszelkiego prawa.”</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Lauterpacht urodził się blisko Habsburg Lwowa, obecnie Lwów w nowoczesnej Ukrainie. Inni Ukraińcy podjęli tę samą walkę, nie mniej niż laureatka Nagrody Nobla Oleksandra Matviichuk, której Centrum Praw Obywatelskich udokumentowało dotychczas ponad 78 000 zbrodni wojennych. Technologie cyfrowe oferują ogromne postępy w śledzeniu sprawców, od żołnierzy po dowódców, a nawet chipy i linie produkcyjne odpowiedzialne za pociski i drony spadające na ukraińskie miasta. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Pięta achillesowa sankcji pozostaje ich (brak) wdrożenia, napędzana różnicami politycznymi lub korzyściami finansowymi, i umożliwiona brakiem konsekwencji. Efektywne wdrożenie sankcji mogłoby i powinno być wzmocnione zarówno poprzez środki legislacyjne, jak i pozalegislacyjne na poziomie krajowym. Istnieje potrzeba zwiększenia zdolności analitycznych instytucji, aby zapewnić, że są odpowiednio obsadzone. Na przykład, różnice w zdolności monitorowania sankcji różnią się w Europie w departamentach składających się z pięciu do 150 osób. Podobnie, ograniczenie prania pieniędzy poprzez konta przepływowe (transitowe) jest ważne, aby ograniczyć korupcyjne praktyki. Jednym ze sposobów umożliwienia tego jest jak najszybsze wdrożenie Dyrektywy UE o konfiskacie przez wszystkie państwa członkowskie UE i włączenie jej do krajowego systemu prawnego wszystkich państw członkowskich. Również na poziomie legislacyjnym, więcej krajów powinno zmienić swoje odpowiednie kodeksy karne, aby wprowadzić lub wzmocnić kary za naruszenia międzynarodowych sankcji.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Ale sankcje nie powinny być pretekstem do przedstawiania opcji jako zaostrzania izolacji i niczego więcej. Na spektrum przymusu musi być marchewka z kijem. Na przykład, binarny wybór sankcji nie powinien zaciemniać znacznie trudniejszej i bardziej złożonej kwestii angażowania sił opozycyjnych, parlamentarnych i pozarządowych, w tym biznesu, w celu budowania wyborców dla zmiany. To prawdopodobnie jest lekcją z apartheidu w RPA, która jest najczęściej pomijana, mimo siły i wpływu tej roli. Dzieje się tak, ponieważ to nie dramatyczne działanie z zewnątrz przyniosło zmianę, ale raczej wsparcie tych, którzy walczyli o zmianę z zewnątrz. RPA nie zmieniła się, ponieważ została odcięta. Zmieniła się, ponieważ reżim nie chciał być odcięty, a ci, którzy pozostali połączeni, zyskali wszystkie korzyści i siły z tego wynikające. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Sankcje pozostają kluczowe w redukcji zdolności rządowych częściowo poprzez zwiększenie kosztów i złożoności przetrwania reżimu oraz zapewnienie, że elity w szczególności nie są odporne na konsekwencje swoich działań. Zmiana zachowań elit zależy od zwiększenia presji, która może zepchnąć strony z pola bitwy do stołu negocjacyjnego. Sankcje mogą pomóc przechylić równowagę, nie mniej w zmianie postrzegania bezkarności elit. </span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\">Cokolwiek by nie wymyśliły obejścia opracowane przez reżim apartheidu w RPA i działające tam firmy, ostatecznie koszty militarne, gospodarcze i społeczne przewyższyły korzyści, a reżim się zmienił. Ale wymagało to spójnego podejścia, w tym szerokiego zakresu sankcji z (prawie) globalnym wsparciem oraz różnych marchewek, nie mniej niż perspektywy globalnej integracji. W swojej istocie wymagało to racjonalnego reżimu, który był gotów ustąpić władzy politycznej, jeśli koszty trzymania się władzy przewyższały korzyści z jej oddania. W przeciwieństwie do entuzjazmu dla sankcji jako środka krótkiego w stosunku do wojny, nie obiecują one natychmiastowej zmiany, ani nie są skuteczne bez kompleksowego podejścia. Mogą, jeśli tak zostaną zaprojektowane, pomóc zmienić kierunek podróży.</span><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559731":720,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><i><span data-contrast=\"auto\">Artykuł ten częściowo opiera się na tytule książki Grega Millsa i Davida Kilcullena „Sztuka wojny i pokoju” (Johannesburg: Penguin Random House, 2024).</span></i><span data-ccp-props=\"{"201341983":0,"335551550":6,"335551620":6,"335559739":0,"335559740":360}\"> </span></p>\n<p><span data-contrast=\"auto\"><strong>Greg Mills</strong> jest dyrektorem </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundacji Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Ray Hartley</strong> jest dyrektorem badań w </span><a href=\"http://www.thebrenthurstfoundation.org/\"><span data-contrast=\"none\">Fundacji Brenthurst</span></a><span data-contrast=\"auto\">. <strong>Hryhoriy Nemyria</strong> jest członkiem ukraińskiej Rady Najwyższej i wiceprzewodniczącym parlamentarnej komisji ds. spraw zagranicznych. Luis Ravina jest profesorem na Uniwersytecie Nawarry.</span></p>",
                key:"contentCleaned": null:null,
                key:"contentItemUid": string:"eayxtcrnstpqarn5egwddtysvq6",
                key:"createdAt": string:"2025-03-20T12:11:01.706",
                key:"engine": string:"gpt-4o-mini-2024-07-18",
                key:"metadata": null:null,
                key:"revisionId": string:"vayxtcrns4jpqrzqok23tknf4xy",
                key:"subtitle": null:null,
                key:"summary": string:"<I>Sanctions are always a kind of double-edged sword. In order to be effective and prevent bypassing, they have to be comprehensive and include as many countries as possible. Changing elite behaviour depends on increasing the kind of pressure that pushes parties off the battlefield and to the negotiating table. Sanctions can therefore help to tip the balance.</I>\n<br><br>\nReżimy sankcyjne mają na celu zmianę zachowań elit poprzez zwiększenie kosztów i stawki ich wyborów, zarówno bezpośrednio w zakresie zmniejszenia ich osobistego komfortu, w tym podróży i dostępu do finansów, jak i pośrednio poprzez zwiększenie presji społecznej przeciwko ich rządom poprzez trudności ekonomiczne. To podkreśla jeden z kilku problemów związanych z sankcjami. Te elity zazwyczaj nie interesują się dobrobytem społecznym, co wyjaśnia ich postawę wobec demokracji i jej szerszych korzyści.",
                key:"summaryCleaned": null:null,
                key:"targetLanguage": string:"pl",
                key:"updatedAt": string:"2025-03-23T09:37:57.294",
                key:"__typename": string:"ContentItemTranslation"
            }
        ],
        key:"totalCount": number:21,
        key:"__typename": string:"ContentItemTranslationsConnection"
    },
    key:"__typename": string:"ContentItem"
}